Довмонт. Неистовый князь

На стук в дверь к незваным гостям вышел заспанный мальчишка в зеленых холщовых шортах. Белобрысый, уже успевший загореть, он смачно зевнул и, почесав расцарапанный живот, широко улыбнулся:

– Лабас ритас! Вы, верно, за молоком? Так я сейчас… Подождите… А можете и в дом зайти.

Парнишка тоже говорил с акцентом, только куда более дружелюбно, даже, можно сказать, весело.

– Милый какой паренек, – Ольга улыбнулась. – Ну, пошли, зайдем, что ли?

Не дожидаясь своего спутника, девушка шустро поднялась на крыльцо:

– Меня Ольга зовут.

– А я – Арунас.

– Нам молока не надо, Арунас. Мы спросить хотим, – Ольга перешла на английский – чтоб поспособствовать большему пониманию. Впрочем, английскую речь Арунас тоже знал плоховато, примерно как и русскую.

– Ну… спросите, – парнишка почесал за ухом и гостеприимно пригласил в дом. – Заходите же, да.

Юный хозяин даже угостил гостей кофе! Правда, растворимым, но вкусным. При этом все время говорил. Рассказывал про школу, про каких-то своих приятелей, про футбол, про родителей, которые сейчас на работе, но держат корову и козу. При этом щедро мешал русскую речь с литовской, причем явно в пользу последней. При всей своей словоохотливости о Милде Вилтене Арунас ничего не сообщил – такой не знал.

Не знать-то не знал, однако после наводящих Ольгиных вопросов все же вспомнил какую-то бабушку, которая умерла лет десять назад, и вот, после ее смерти, его родители и купили этот дом.

– Не у самой бабушки купили, она же умерла уже, – резонно пояснил мальчишка. – Брат ее приезжал или кто-то. Из Зарасая, с мельницы.

– С мельницы?

– Да-да… Кое-какие вещи забрал, а мебель нам оставил. Но мы другую купили. Та была старая.

Итак – мельница, Зарасай.

Уходя, Игорь хмыкнул:

– Вернулись к тому, с чего могли бы начать. Зарасай-то мы еще вчера проезжали.

– Ну, так и теперь – по пути, – повела плечиком Оленька. – Все равно ведь потом домой поедем.

– Да, домой…

– Постой-ка!

Девушка резко остановилась, едва только распахнула калитку.

– Видишь вон ту машину? Ну, вон же, торчит за углом, коричневая такая, старая.

– Машина как машина, – хмыкнул молодой человек. – Ты права – старая. «Ауди-восьмидесятка». Она же – «селедка», она же «бочка». Как только ни называли! Но хорошая была.

– Так вот – эта «бочка» за нами следит! – Ольга потеребила локоны и добавила: – Между прочим, с утра еще. С Вильнюса. Вот, смотри!

Вытащив телефон, девушка показала возлюбленному фотографию, как раз сегодняшним утром и сделанную. На фоне костела Святой Анны как раз и виднелась коричневая «ауди». Стояла в числе прочих авто.

Как и положено ученым, молодой аспирант воспринял полученную информацию весьма скептически.

– И что с того? Мало ли таких машин? Да полным полно, я тебя уверяю. Сама-то подумай! Ну, кому нужно за нами следить?

– А я вот сейчас подойду и узнаю! – покусав губу, решительно заявила Оленька. – Прямо так и спрошу.

– Не у кого уже, – Игорь спрятал улыбку: «ауди» вдруг завелась и отъехала, скрываясь за углом.

– Он просто нас заметил и уехал, – Ольга все-таки отличалась завидным упрямством. – Кстати, в Старом городе за нами тоже следили.

– Ну, там-то никаких машин не было!

– Зато водитель был! Противный такой, фу. Вот увидишь, эта машина еще и сейчас за нами поедет. В Зарасай! Спорим?

– Посмотрим.

Спорить Игорь не стал, никогда не имел такой глупой привычки. Просто усадил подружку в машину, запустил двигатель и, выехав со старой улочки на широкий проспект, резко прибавил скорость.

– В-вот она! – Оленька азартно хлопнула в ладоши. – Что я говорила?

Коричневая «восьмидесятка» и в самом деле на дороге была. Только она вовсе не преследовала белый «Ситроен» Игоря. Наоборот, проскочила навстречу.

– Ну и? Она за нами в Зарасай едет? Что-то не очень-то похоже, ага, – прибавляя скорость, молодой человек откровенно рассмеялся и причмокнул губами. – Эх, надо было все-таки с тобой поспорить. На десять отжиманий. Смогла бы?

– Да хоть на двадцать пять! – запальчиво откликнулась девушка. – Я, знаешь, какая выносливая?

* * *

Мельницу близ Зарасая путники нашли быстро. Указателей в городе было хоть отбавляй. Правда, Игоря это почему-то не радовало.

– Видать, туристское место, – сворачивая под указатель, разочарованно протянул молодой человек. – Вряд ли мы там что-то узнаем.

– А, может, и узнаем, – несмотря ни на что, Ольга редко падала духом, что очень нравилось ее потенциальному жениху. – Поедем да спросим. Чего зря гадать-то?

И правда – чего зря гадать?

Мельница стояла на небольшой речке, берега которой густо поросли ольхою и вербой. Игорь оказался прав – невдалеке, на повертке, притулился большой туристский автобус, судя по номерам – из Санкт-Петербурга.

– Смотри-ка, земляки, – покривил губы молодой человек. – Придется подождать с расспросами. Хозяева наверняка заняты.

– Подождем, – выйдя из машины, Оленька потянулась. – Как здесь хорошо, а! Во-он на ту лужайку пошли. Позагораем.

Позагорать, однако же, не пришлось. Показавшаеся с мельницы толпа – человек тридцать – гомоня, потянулась к автобусу.

– Ну, слава те, господи, – хмыкнул Игорь. – Хоть ждать не надо.

Внутри мельницы сильно пахло мукой. Поскрипывая, крутились какие-то жернова, подъемники, вообще было видно, что люди здесь заняты делом. Трое молодых парней таскали какие-то мешки, ссыпая зерно в лотки и не обращая никакого внимания на визитеров.

– Здравствуйте! – чихнув, громко поздоровалась Ольга. – А кто тут хозяин?

– Здравствуйте! – один из парней оторвался от работы и подошел к гостям. – Я – Петрас, хозяин.

– Игорь.

– Ольга.

– Озимые привезли помолоть?

Ага… озимые. На «Ситроене». Однако хозяин-то шутник.

Петрас совсем не походил на мельника. Молодой – наверное, ровесник Игоря – подтянутый, стильный. Ему б в офисе сидеть, а не здесь, на мельнице, с мешками… По-русски, кстати, молодой мельник говорил отлично.

– Милда Вилтене? Нет, не знаю. Но подождите… Здесь был старый хозяин, дед. Он умер уже, но вещи от него остались. Знаете, мы с женой хотим сделать музей старого быта, вот и не выбросили ничего. Если так хотите, так пойдемте в дом, посмотрите.

Игорь не признался бы в этом даже самому себе, но ощутил большое волнение, когда взял в руки старинную шкатулку давно умершей Милды Францевны Вилтене, дальней своей родственницы по отцу. Отчего-то он почувствовал вдруг, что шкатулка эта – именно то, что нужно, что они с Ольгой искали.

Старые фотографии, письма, тетрадь в синей коленкоровой обложке. К сожалению, и письма и тетрадь отсырели, так что далеко не везде можно было что-то прочесть. И все же кое-что можно было…

– Может, яичницу, чаю?

– А пожалуй!

– Я сейчас скажу жене.

Усевшись за стол, Игорь сунул Ольге письма, сам же принялся лихорадочно листать тетрадь.

– Ну, вот оно! – воскликнул он почти сразу. – Вот же…

– Читай!

– …предание действует, проклятье короля Миндовга исполняется в точности… Дальше по-литовски…

– И что? – Оленька тут же вскочила. – Петрас, вы бы не могли нам помочь?

– Тут пишется о кунигасе Миндаугасе, – глянув, перевел мельник. – Если хотите, то дословно вот так… «Велением Пикуолиса пошлют залтиса и криве-жреца. Чтобы показать, что пришло время умирать. Восемнадцать – предел, и больше нет жизни ни одной»… Дальше современное – опасайтесь секты… и по-русски – сами смотрите.

По-русски было мало. Только слова «опасайтесь секты и жрецов», а дальше все размыто и тронуто плесенью.

– Да уж, прояснили, – захлопнув тетрадь, разочарованно протянул Игорь. – Что ж, осталось только поесть яичницы, да… Эй, ты куда?

Вскочив на ноги, Ольга вдруг бросилась к окну. Глянула, оглянулась и, махнув Игорю рукой, побежала к выходу.

– Да что там такое? – молодой человек рванул вслед. – Опять «ауди» увидела?

– Типа да, – Оленька тяжело дышала, упругая грудь ее тяжело вздымалась под маечкой, так, что угадывались соски. – Опять тот хмырь. Следит! Вон-вон, меня увидел – отвернулся.

– Так давай подойдем?

– Убежит!

– А мы незаметно! Мельницу обойдем да подберемся.

Игорь и сам почувствовал азарт, ну не будет же Ольга говорить зря, причем так навязчиво. Хотя… всякое может быть. Может, опять показалось?

– Высокий такой парень, худой, в серой куртке, – на ходу твердо промолвила девушка. – Лицо неприятное, мосластое и вытянутое, как у лошади. Волосы длинные, темные. Да, он, кажется, лопоух. Но из-под волос не очень видно… Вот он! Стоит! А ну-ка…

Подозрительный парень, действительно – длинноволосый и в серой куртке – стоял на небольших мосточках и внимательно наблюдал за мельничным водяным колесом. Вернее, делал вид, что наблюдал, будто бы очень интересно ему было. Место выбрал плохое – в случае чего никуда не убежишь, не денешься, разве только прыгнуть в реку. Течение там бурное, холодное, да камни еще…

– Здравствуйте, – вступив на мостки, громко крикнула Ольга. – Вы зачем за нами следите?

Парень испуганно обернулся… Неприятное, какое-то лошадиное, лицо… да, уши, кажется, оттопыренные… как Ольга и говорила.

– Здравствуйте, – незнакомец вдруг улыбнулся. – Я не слежу… То есть – слежу. Я хотел бы кое-что вам предложить. Не за бесплатно, конечно.

– Так говорите! – тут же предложил аспирант. – Мы заплатим, не сомневайтесь. Если правда, дело того стоит.

– Стоит, – уверенно кивнув, мосластый сверкнул глазами. – Я знаю того, кто может снять заклятье Миндаугаса.

* * *

Парень – звали его Йомантас – согласился устроить встречу «со знающим лицом» за двести евро. Игорь согласился, но настоял, чтобы передать деньги уже после встречи, на что новый знакомец согласился довольно легко, хотя, судя по его манерам и виду, был все же человеком тяжелым.

– Тут вот какое дело, – объяснял Йомантас, сидя со всей компанией в придорожном кафе по дороге на Утену. – Тот человек, о котором я говорю, он криве – языческий жрец. Ну, вы же сами выходили в сети на группу «Новое литовское язычество». Я, кстати, там ваши вопросы и увидел, даже гостиницу присоветовал – помните?

– Да, да, – отпив кофе, припомнил Игорь. – Этот отель многие советовали.

– Я вас там и нашел, – мосластый самодовольно сложил руки на животе. – Хотел там еще поговорить, да уж больно быстро вы уехали. Еле догнал!

– Чего же сразу, в сети, сообщение не оставили? – пригладив волосы рукой, поинтересовалась Ольга. – Могли бы и в личку написать.

Собеседник виновато развел руками:

– Хотел, но… Как-то поздновато сообразил. Да еще и жреца отыскать нужно было.

Парень вдруг улыбнулся. Улыбка у него неожиданно оказалась очень обаятельной и приятной, какой-то солнечной, светлой, какие случаются иногда даже у самых некрасивых на первый взгляд людей.

– Так вот. Завтра – двадцать второе июня. В ночь на двадцать третье – большой праздник, Ионинеса или Росос. У вас называют – день Ивана Купалы. Будут жечь костры, водить хороводы. Там будет и криве – жрец. Тот, кто вам нужен. Раньше не приедет, нет, уж подождите до завтрашней ночи. Есть, где остановиться?

– А где будет праздник? – уточнил молодой человек.

– В священной дубраве недалеко от Утены, – охотно пояснил Йомантас. – На земле древнего Нальшанского княжества.

По совету нового знакомого гости остановились в придорожном мотеле, как раз на выезде из Утены, и это им еще повезло: в преддверье праздника все гостиницы в округе были заняты напрочь. Именно к Ионинесу был приурочен фольклорный фестиваль – выступление всяческих народных коллективов, хоров и даже музыкальных групп, играющих весьма популярный в Литве фолк-рок.

– О, чего только вы там ни увидите! – расписывал будущее празднество хозяин отеля, седоусый толстяк с черными цыганистыми глазами. – Все самое интересное – ближе к ночи. И девушки будут прыгать через костры… между прочим, голыми. И жертвоприношение увидите.

– Что, прямо так вот возьмут да и принесут кого-нибудь в жертву? – изумилась Ольга. – По-настоящему?

– Конечно, по-настоящему, а вы как думали? – сказав, хозяин тут же расхохотался. – Ну, нет, конечно. Просто соломенное чучело сожгут.

– Как у нас на Масленицу?

– У нас тоже Масленица есть! Ужгавенес называется, – охотно пояснил трактирщик. – Целая неделя радости и праздников! Между прочим – древний языческий праздник, знаменующий начало весны.

Игорь покачал головой и вскользь заметил, что, на его взгляд, язычество очень популярно в современной Литве.

– Конечно, популярно! – снова рассмеялся хозяин. – Можно сказать – бренд. Особенно здесь. В Утене, в Зарасае.

Утром влюбленных разбудил телефонный звонок. Как и договаривались, звонил Йомантас. Пожелал доброго утра, поздравил с праздником и, как бы между прочим, сообщил, что нужный гость криве обязательно будет. Как и обещал – к ночи.

– Встретимся в дубовой роще у жертвенника. Наш криве там будет за главного! Я позвоню, вы не теряйтесь.

– В роще так в роще, – положив смартфон на стол, Игорь отправился в ванную, откуда выгнал Ольгу, уже с полчаса отмокающую под душем после бурного утреннего секса.

– Иди-иди уже. И так чистая, аж скрипишь.

Для придания ускорения Игорь хлопнул девчонку по мокрой попке и, получив в ответ недовольный вопль, приступил к водным процедурам.

Праздник чувствовался еще издали. Большая поляна невдалеке от дубравы была целиком заставлена авто- и мототранспортом. Тут и там виднелись красочные плакаты и баннеры с поздравлениями. Вдоль дороги и на опушке растянулись лотки с сувенирами, местной медовухой и пивом. Рядом, на небольшой сцене, играл симпатичный фольклорный ансамбль. Лумзделис – пастушеская флейта, из черешни, осины или ивы, деревянные колокольчики с трещотками – скарбалай, пара свирелей и почему-то – гитара, наверное, для придания ритма.

Выпив по кружечке великолепного темного пива, влюбленные направились к большой сцене, располагавшейся невдалеке от бензоколонки. Там уже вовсю торговали какими-то пирогами, блинами и ржаными лепешками с соусом из сметаны и сала.

– Тут пару деньков побудешь – как корова станешь! – Оленька погладила себя по животику и засмеялась. – Сколько всякой вкусной еды. Объемся, растолстею… и ты меня бросишь.

– Ты растолстеешь? Ага…

Обняв девушку, Игорь поцеловал ее в губы, чувствуя все более нарастающее желание. Тем более Оленька-то была одета очень легко, даже можно сказать – почти не одета, всего лишь короткие шортики и топик. Так обычно любят ходить все юные и стройные девушки, причем не только в жару.

Взявшись за руки, влюбленные побеждали на луг, просторный, усыпанный сладким клевером, ромашками и васильками, напоенный пряным запахом трав. Сорвав с себя топик, Оленька мягко упала в траву. Игорь повалился следом, принялся целовать девушке грудь, запустил руки в шортики… И вот уже молодые тела слились в едином порыве, и только солнце с завистью смотрело на них, стыдливо прикрываясь облаками.

* * *

Йомантас позвонил вечером, когда на просторной поляне близ АЗС уже начинала грохотать какая-то местная рок-группа, так что Игорь отозвался далеко не сразу.

– Ну, вы где там застряли? – в голосе нового знакомца скользнуло явное облегчение. – Я уж думал, уехали.

– Да нет, не уехали, – молодой человек взял Оленьку за руку, и влюбленные зашагали подальше от сцены. – Тем более вы обещали…

– Да-да, криве уже здесь. Он согласен поговорить, но… сначала вы должны участвовать в обряде.

– В каком еще обряде?

– Там увидите.

Парень назначил встречу на бензоколонке, и молодые люди еще издали заметили его коричневую «ауди». Завидев гостей, Йомантас выбрался из кабины и радостно замахал рукою.

– Ну, как, понравилось все?

Ольга повела плечом:

– Да ничего так-то.

– Сейчас еще интереснее будет! – азартно сверкнув глазами, заверил мосластый. – Сейчас, к ночи-то, все и начнется. Ну, что – пошли?

– Пошли. А что за обряд-то?

– Там увидите.

Йомантас негромко засмеялся и направился к узенькой тропке, тянувшейся меж высоких трав и цветов к лесу, видневшемуся километрах в двух. Следуя за своим проводником, влюбленные невольно любовались раскинувшейся вокруг красотою. Густая изумрудно-зеленая, с синими вкраплениями васильков, трава перемежалась свежескошенной стерниной со стогами и копнами. Свежескошенное сено пахло так одуряюще, что Оленька даже замедлила шаг и, закрыв глаза, втянула носом воздух. Так, словно бы собиралась его пить… или даже есть ложками.

Лес оказался невероятно красивым и каким-то загадочным, древним. Тянулись к небу высокие сосны и ели, густой подлесок все еще был влажным после вчерашнего дождя, хотя сегодня весь день напролет жарило солнце. Золотились светлыми ветками липы, опушки густо поросли ольхой, орешником и малиной, могучие вековые дубы царапали кронами небо. Солнце еще только садилось, но здесь, в пуще, уже было темно, таинственно и прохладно.

Ольга поежилась:

– Надо было кофту взять.

– Ничего, – обернулся Йомантас. – Скоро согреетесь – обещаю.

Неприметная тропинка вилась меж деревьями, и было не очень понятно, как проводник умудрялся ее находить? Этот мосластый парень, как видно, хорошо знал здешнюю пущу – ни разу не останавливался, не всматривался, даже шага не замедлял, шел себе и шел, уверенной и твердой походкой. Как у себя дома. Так он ведь и был дома, если вдуматься.

Сколько они так шли, Игорь не мог бы сказать – на часы не смотрел. Может быть, минут двадцать, а, может, и час. Как бы то ни было, а вскоре впереди, за деревьями вдруг посветлело. Запрыгали по стволам и вершинам оранжевые отблески костров, послышались протяжные песни и музыка. Кто-то играл на свирели… или на местной флейте.

Музыка показалась Игорю довольно однообразной и довольно навязчивой. Даже можно сказать – тревожной. Впрочем, ее быстро перебил громкий девичий смех!

– Пришли, – обернулся Йомантас.

– Да мы догадались.

Прямо посреди большой поляны, куда проводник привел гостей, рос огромный дуб. С толстенным узловатым стволом в десять обхватов, с огромными корявыми ветками, это был дуб-патриарх, дуб-покровитель, защитник всего этого леса. Вокруг дуба жарко горели костры. Девушки в длинных белых платьях и с распущенными по плечам волосами водили хороводы и пели. Здесь же, рядом, располагались и музыканты – четверо довольно мрачных парней в черных длинных одеждах. Все они играли на каких-то странных деревянных трубах, издававших на редкость монотонные и унылые звуки, чем-то напоминающие волынку.

– Рагас, – заметив интерес гостей, пояснил Йомантас. – Когда-то использовалась как сигнальный инструмент. Также подходит и для совершения магических обрядов.

– Так мы в каком будем участвовать? И как бы поскорее встретиться с…

– Да расслабьтесь вы. Встретитесь! – невежливо перебив, отмахнулся мосластый. – Вон, пойдите пока… А я должен все подготовить.

– Что подготовить?

Йомантас не ответил – ушел. Исчез в зарослях орешника и ольхи, начинавшихся сразу за дубом.

– Там что-то есть, – присмотрелся Игорь. – Какое-то строение. Сарай, что ли…

– Ой, не нравится что-то мне этот Йомантас, – взяв возлюбленного за руку, негромко промолвила Ольга. – Странный он какой-то. Да и все здесь.

– Язычники, что ты хочешь? – успокаивающе погладив девушку по плечу, молодой человек расхохотался. – Ну, пойдем… Там, кажется, весело. Вон, народу-то!

На поляне и в самом деле становилось довольно людно. Прибывшие выглядели, в общем, обычно – джинсы, шорты, куртки, однако у каждого – и у каждой – был либо венок, либо какие-то фенечки, сплетенные из коры.

– Надо было и нам купить, – спохватилась Оленька. – Я же хотела.

– Чего же не взяла?

– Забыла. Ой, там, кажется, через костры прыгают!

Так и было. Прыгали. Взявшись за руки, через всю поляну разбегались молодые пары и, подпрыгнув, пролетали, озаренные дрожащим желтым пламенем.

– Давай и мы!

Игорь не стал возражать. Взявшись за руки, влюбленные пристроились за двумя парочками…

Вот побежали одни… Прыгнули! За ним – другие…

Молодые люди переглянулись, улыбнулись…

И бросились к костру, ускоряя бег… Разом, одновременно, прыгнули, чувствуя жар костра…

Их встретили аплодисментами, кто-то протянул Ольге венок…

– Теперь нужно в реку, – улыбаясь, сообщила какая-то девушка. – Обязательно в реку. Идем!

Милый акцент, милое личико. Рваные на коленках джинсики, майка с эмблемой какого-то клуба, распущенные волосы, венок из васильков.

– Меня зовут Гинтаре.

– Оля. А это – Игорь, мой…

Гинтаре засмеялась, сверкнула большими чудными глазами, карими, с желтыми звездочками костров, и снова позвала:

– Идемте.

Видно, у нее нынче не было пары, а втроем все же веселей.

Широкая тропа, начинавшаяся почти сразу от дуба, ныряя в чащу, полого спускалась вниз, к неширокой речке с обрывистыми берегами, поросшими камышами и рогозом. Все шли туда, вся молодежь, парни и девушки, парочками и просто компаниями. Кто-то что-то рассказывал, кругом звучал веселый смех, где-то позади вдруг запели песню, а впереди послышался плеск воды и довольный девичий визг!

– А давайте с разбега! – предложила Гинтаре. – Вода-то холодная, да.

Ничуть не стесняясь, девушка проворно стянула с себя джинсы, сняла футболку, бюстгальтер и трусики. Обернулась, ожгла озорным взглядом:

– Ну? Чего ждете-то?

Здесь никто никого не стеснялся. Все так и прыгали в реку – голыми. Поднимали тучи брызг, выбирались на берег, смелись, пили вино.

Переглянувшись, влюбленные тоже сбросили с себя всю одежду и, взявшись за руки, побежали к реке следом за новой знакомой. Так, с обрыва, и прыгнули…

– Ай!

С непривычки-то показалось, что «Ай!», но на самом деле вода-то оказалась вовсе не такой уж холодной. Игорь даже немного поплавал, правда – узковато было, мелко, а самое главное – людно! Словно в каком-нибудь популярном аквапарке в выходной день.

– Здорово, правда? – нагая литовская фея – Гинтаре – откуда-то принесла початую бутылку вина. – Будете? Стаканов, правда, нет…

– Ничего, мы так, из горлышка.

Сверху сверкали звезды, и золотистая луна отражалась в реке, освещая нагие тела. Таинственный лес уже больше не казался угрюмым, Игорь и Ольга в обнимку сидели на траве, рядом примостилась Гинтаре…

– Скоро рассвет, – сделав последний глоток, с сожалением промолвила кареглазая литовская фея. – Кончится всё. Жаль!

– И нам жаль, – улыбнулась Ольга. – Здорово здесь. Круто.

Где-то на поляне громко затрубил рог. Все тут же принялись собираться – вытирались, натягивали на себя одежду, наскоро допивали вино.

– Пора, – Гинтаре поднялась на ноги и улыбнулась.

– Рада знакомству.

– И мы.

Поляна заметно редела, уже погасли костры, остался лишь один, у орешника. Народ не спеша расходился, музыканты тоже ушли, прихватив с собой свои странные инструменты. Гинтаре тоже куда-то делась, исчезла, растворилась в толпе… Игорь покрутил головой… и наткнулся на Йомантаса.

– Идите за мной, – негромко промолвил парень и, не дожидаясь ответа, зашагал к орешнику.

Там и впрямь располагалось какое-то загадочное строение, вернее сказать – полукругом вкопанные в землю колья, этакий частокол, скрывающий что-то от слишком любопытных взглядов.

Внезапно поднялся ветер, лес зашумел, и Ольга зябко поежилась, крепче сжав ладонь возлюбленного.

Следом за Йомантасом влюбленные прошли через ворота, оказавшись в полукруге из кольев. Посредине ровно горел костер, вокруг которого виднелись какие-то резные столбы…

– Идолы, – шепнул Игорь. – Местные языческие боги.

Внутри было человек двадцать. Девушки в белых одеждах, молодые люди в накидках цвета весенней листвы и еще какой-то старик. Еще довольно крепкий, с морщинистым темным лицом и горящим взором, он и в самом деле походил на языческого жреца, как их представлял себе молодой аспирант. Темно-зеленая накидка, мощные узловатые руки, седая грива волос, перевязанная на лбу узким кожаным ремешком. Наверное, это и был тот самый криве.

– Угощайтесь, – подведя влюбленных к костру, Йомантас зачерпнул половником какое-то варево из стоявшего на земле котла.

– Пейте-пейте, – неожиданно улыбнулся старик. – Это древний напиток из меда и трав.

Напиток оказался приятным на вкус и, похоже, хмельным, и весьма! Сделав несколько глотков, Игорь почувствовал, как перед глазами все резко поплыло. Он хотел что-то сказать, но не поворачивался язык, хотел уйти – но ноги не слушались. То же самое происходило и с Ольгой. Девушка пошатнулась и наверняка упала бы, кабы ее тотчас же не подхватили на руки парни в травянисто-зеленых плащах. Подхватили и принялись раздевать! Сняли и футболку, и шортики, всё…

То же самое проделали и с Игорем. Только уже не парни, а девушки, нагие феи литовских лесов. Зачем они разделись? Ах, наверное, это уже начинался обещанный Йомантасом обряд…

Молодой человек не мог сопротивляться, но пытался хоть что-то соображать, что было довольно трудно. Перед глазами все дрожало и плыло, мысли путались и никак не могли собраться в кучу. Он чувствовал, как феи подняли его, понесли… прикрутили веревками к вкопанному в землю столбу. Напротив, среди идолов, торчал еще один столб – к нему привязали Ольгу.

Парни мерно захлопали в ладоши, девушки затянули какую-то песню и принялись водить хоровод вокруг идолов и… жертв.

– Дуй, ветер! Шумите, деревья! Радуйся – лес. Дьявас, отец богов, эта песня – тебе.

Девушки пели по-литовски, но Игорь понимал все, о чем они поют, и почему-то не удивлялся.

– И тебя, Пикуолис, мы не забудем! О, повелитель подземных пущ! И, Земина, мать земля, прими нынче жертву. И Лайма, богиня судьбы, и ты, Велиона, хранительница мертвых душ. Скоро и у тебя будет праздник!

Это уже была не песня. Это говорил речитативом жрец, крепкий длиннорукий старик с огненным взором. Рядом с ним подвизался мосластый Йомантас, что-то подвывал и время от времени тряс деревянными колокольчиками.

Действие постепенно ускорялось. Задавая ритм, парни били в ладоши все чаще и чаще, нагие девушки уже не водили хоровод, а словно змеи извивались в каком-то бесовском танце и все время приговаривали, кричали:

– Дуй, ветер! Шумите, деревья! Радуйся, лес! Блоу, вейяс! Спрогимо толи, медзиу! Дьяукитес, медьена!

– Дуй, ветер!

На крепкой шее жреца болталось ожерелье из сушеных змеиных голов… точнее – из голов ужей!

Все быстрее кружились девушки – вайдилутес, жрицы-девственницы, поддерживающие священный огонь. Их гибкие молодые тела извивались, сверкали глаза. Криве же входил в какой-то неистовый транс, седые космы его растрепались, на губах его вдруг показалась пена…

– Шумите, деревья!

Девушки вдруг упали на колени. Все разом, каждая – напротив какого-то идола. Упали, изогнулись и вдруг задергались, застонали, явно испытывая оргазм.

Тем временем в руках жреца-криве сверкнул изогнутый нож! Или то был серп, не важно…

Девушки-жрицы стонали все громче и громче! Били в ладоши молодые жрецы.

– Радуйся, лес! Радуйся. Пикуолис, властелин подземных чертогов и падших душ! Прими… Прими! Прими!

Выкрикнув и плюнув желтоватой пеной, криве подскочил к Оленьке и несколько раз вонзил нож ей в живот. Брызнула кровь, девушка закричала, задергалась. Глаза ее распахнулись от жуткой боли! Высыпались наземь кровавые кишки…

– Радуйся, лес!

– Пикуолис, прими!

Страшно кричала Ольга, и юные девственницы-вайдилутес вторили ей сумрачным эхом.

– Не-е-е-еет! – дернувшись, в исступлении закричал Игорь. – Не-е-ет!

Омыв жертвенной кровью лицо, криве вновь подскочил к окровавленной жертве и, засунув в рану узловатую ладонь, ловко вырвал печень!

Несчастная девушка последний раз дернулась в судороге, изогнулась… и застыла, устремив прямо на Игоря мертвые, распахнутые от нестерпимой боли очи.