Kitobni o'qish: «Июльская гроза»

Долго шла девятилетняя Наташа со своим меньшим братом Антошкой из колхоза «Общая жизнь» в деревню Панютино, а дорога была длиною всего четыре километра, но велик мир в детстве… Наташа то несла брата на руках, когда он жалостно поглядывал на нее от усталости, то ставила обратно на землю, чтоб он шел своими ножками, потому что брат был кормленый, тяжелый – ему уже сравнялось четыре года, – и она умаривалась от него.

По обочинам широкой июльской дороги росла высокая рожь, уже склонившая голову назад, к земле, точно колосья почувствовали утомление от долгого лета. Наташа с испугом вглядывалась в эту рожь – не покажется ли кто-нибудь из ее чащи, где обязательно кто-нибудь живет и таится…

Безоблачное небо, туманное и бледное от полуденной жары, казалось Наташе печальным и страшным.

Она вспомнила ночь со звездами над избою и двором, где она жила в колхозе вместе с отцом и матерью, и решила, что ночь интересней и лучше: ночью поют в колхозе одни добрые, кроткие сверчки, квакают лягушки в запруде и сопит бык, ночующий в скотном сарае, – и нет ничего страшного.

Наташа крепче взяла Антошку за руку и побежала с ним мимо ржи, чтобы скорее увидать избы деревни Панютино, где жили бабушка и дедушка. Но брат скоро уморился, он упал в пыль и заплакал, а Наташа не догадалась сразу оставить его руку и нечаянно проволокла Антошку немного по земле. Взяв брата снова на руки, утешив его, Наташа взошла с ним на возвышенность кургана. Здесь рожь росла низкая, потому что земля была худая, и отсюда было далеко видно, как идут по верху ржаных полей темные волны ветра и как светится льющийся воздух над озаренными полосами хлеба, которых сейчас не покрывала тень ветра.

Наташа огляделась вокруг – когда же будет Панютино? – и увидела крылья мельницы, подымающиеся из-за дальних хлебов и вновь уходящие в них. Наташа вздохнула с утешением – вон уже видна мельница, там мелют зерно, это, наверно, дедушка привез мешок: он знает, что придут внучка со внуком, и надо испечь блины из новой муки; старая мука ведь уже вся вышла у них, и из нее плохо всходит тесто, а блины получаются не такие праховые и ноздреватые, как из свежего помола.

Наташа понюхала воздух. Пахло соломой, молоком, горячей землею, отцом и матерью. Это было ей знакомо и мило, и девочка понесла брата дальше. Он теперь обнял сестренку вокруг шеи и дремал, свесив голову за плечо Наташи.