Kitobni o'qish: «Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда»

Введение

В Средние века восточную часть Германии, примерно половину её нынешней территории, населяли славянские племена. В современном административном делении Германии бывшими славянскими являются федеративные земли Мекленбург-Передняя Померания, восточная часть земли Шлезвиг-Гольштейн, Бранденбург, Берлин, Саксония-Анхальт, Саксония, северо-восточная часть земли Нижняя Саксония, большая часть Тюрингии и большая часть Баварии. Отдельные славянские колонии и поселения существовали и намного западнее, доходя до Рейна и Северного моря, а также в Скандинавии. Несмотря на то, что история некогда населявших Германию славян чрезвычайно интересна и насыщена значительными событиями, без которых невозможно было бы представить себе средневековую историю многих европейских государств и Европы в целом, за пределами Германии об их существовании знают лишь единицы.

Некогда мощные славянские княжества и государства пали под натиском более сильного противника, а их потомки практически полностью вымерли или ассимилировались и стали немцами, утратив свои традиции, культуру, язык и самосознание. Из некогда огромных территорий, в настоящее время в Германии сохраняется лишь небольшой анклав лужицких сербов, являющихся потомками одной из ветвей этих средневековых славян, и насчитывающих, по самым оптимистичным подсчётам, не более 20000-30000 человек. Практически полное угасание славянства в Германии неизбежно привело к отсутствию историков из числа их потомков, как и вообще к крайне ничтожному числу историков из других славянских стран, специализирующихся или занимающихся историей германских славян. В послевоенное время изучением истории славянства в Германии занимались практически только немецкие археологи и лингвисты, труды которых в большинстве своём никогда не переводились на русский и остаются по большей части неизвестны русскоязычному читателю. А между тем в Германии к настоящему времени накоплен и частично систематизирован огромный материал, как археологический, так и лингвистический, фольклорный и источниковедческий, позволяющий говорить об истории германских славян и роли их в средневековой европейской истории уже вполне конкретно на основании многочисленных фактов.

Разумеется, ввиду огромного объёма материала, даже очень поверхностное его рассмотрение невозможно в рамках одного издания, потому данная работа и не ставит перед собой такой цели. Внимание в ней будет сосредоточено лишь на одной небольшой, самой северо-западной части славянских племён Германии, известных в историографии как ободриты. Но даже и в этом случае приведённый здесь материал никак не претендует на полное рассмотрение истории ободритов и предназначен, в первую очередь, для ознакомления широкого читателя с таким малоизвестным и очень интересным разделом истории Средневековья, как история северо-западных славян.

О наиболее раннем периоде истории славян в Германии практически ничего неизвестно. Ранние источники – преимущественно хроники Франкской империи – застают их здесь в VII веке н. э. и представляют уже как давних союзниках или же наоборот противников франков в их войнах с соседними саксами. Во второй половине VIII века, когда в результате присоединения Саксонии границы Франкской империи начинают доходить до Эльбы, сообщения о славянских племенах, ставших теперь уже прямыми соседями франков, начинают упоминать первые подробности относительно расселения и названий отдельных племён. В это время славянские племена имели как собственные княжества, так заселяли отдельные области на соседних территориях немецкого государства, признавая, при этом, верховную власть франкских императоров. Славяне селились племенами, объединявшимися в племенные союзы в ранний период зачастую на основе общего происхождения и культурной близости. Впоследствии такое деление становилось всё более и более размытым, и новые сильные славянские княжества и королевства нередко объединяли в одном государстве уже разные по происхождению племена.

Заселявшие восточную часть современной Германии славяне говорили на западнославянских языках, разделяясь в то же время на две достаточно заметно отличавшиеся между собой группы: северно-лехитскую и сербско-лужицкую. Отличия этих групп были не только в языке, но и в материальной культуре, обычаях и социальной структуре. Южная, сербско-лужицкая группа, по родству стояла ближе к соседним с ними славянским племенам Чехии и южной Польши. Северно-лехитская же, северная группа, была ближе к славянам северной Польши.

Однако от собственно поляков северные лехиты также отличались довольно сильно. Эту, самую северозападную часть славян, в историографии обычно называют балтийскими или полабскими славянами. Во избежание путаницы с одноимённым маленьким племенем полабов, далее мы будем использовать термин «балтийские славяне» для общего обозначения всей северной группы славянских племён Германии, а полабами называть уже конкретное маленькое племя, жившее к северу от Эльбы.

Карта расселения балтийско-славянских племён

География расселения балтийских славян довольно широка и, начинаясь на северо-западе на полуострове Вагрия у южной границы Ютландии, доходила на востоке до Вислы. На юго-западе её границы выходили за Эльбу, приблизительно доходя до районов современных городов Гамбург и Брауншвайг, а на юге доходили до рек Спрея и Гавола, в районах современных городов Берлин и Бранденбург, гранича там с сербско-лужицкой группой западных славян. В пределах современных государств балтийские славяне населяли примерно шестую, северо-восточную, часть Германии и около четвёртой, северной, части Польши, занимая всё южное побережье Балтики от Дании до Пруссии.

Балтийские славяне говорили на диалектах так называемой северно-лехитской группы западнославянского языка. Характерными особенностями их языка было сохранение некоторых архаичных особенностей праславянского, близость некоторых черт к балтским языкам и особая история развития, обусловленная тесным многовековым соседством с германцами. Среди языков или диалектов северно-лехитской группы принято в свою очередь выделять:

поморянский (нем. pomoranisch) – язык поморских племён северной Польши между Одрой и Вислой, из которых впоследствии развился кашубский язык с его словинским диалектом;

древнеполабский (нем. altpolabisch) – язык племён северной Германии между Одрой на востоке и Вагрией на западе. На юге граница древнеполабского проходила примерно по линии Магдебург-Берлин-Франкфурт-на-Одере. На этом языке говорили многочисленные племена велетов, ободритов и рюгенских славян;

дравенополабский (нем. drawehnopolabisch) – зафиксированный в XVI веке и вскоре полностью вымерший язык сильно онемеченных остатков славянского населения в районе нижнего течения Эльбы (области Дравен, от которой и происходит название).

В настоящее время существуют разные мнения относительно того, можно ли говорить о поморянском и дравенополабском, как о едином языке. Основная трудность заключается в том, что нет достоверных и достаточных памятников древнеполабского, реконструируемого исключительно на основе топонимики и по немногим славянским словам и именам, встречающимся в средневековых немецких хрониках. Однако даже этих скупых источников оказалось достаточно, чтобы выявить некоторые характерные черты древнеполабского. Такими чертами являются:

сохранение носовых гласных о и е (прасл. *dobъ, рус. «дуб») → древнеполаб. «Damerow» (топоним);

частичный переход праславянского е в а (прасл. *strela, рус. «стрела») → древнеполаб. «Stratow» (топоним);

переход праславянского tort в tart (прасл. *gord, рус. «город») → древнеполаб. «Gard», «Gartz» (топоним) – в схемах tort и tart вместо t может стоять любая согласная;

сохранение мягких t и d, без перехода в ts', dz' (прасл. *techa, рус. «утеха, радость») → древнепол. «Techin» (топоним) (Eichler/Witkowski 1985).

Исследования гидро– и топонимики северовосточной Германии и северной Польши указывают на то, что до балтийских славян эти земли населяли носители другого языка. Археология датирует появление материальной культуры балтийских славян VI веком, и принимается, что славяне сменили на этих землях древнегерманские племена. Однако это предположение до сих пор не удалось подтвердить ни письменными источниками, запечатлевшими смену населения или приход славян в эти земли, ни лингвистическими исследованиями. В бывших балтийско-славянских землях на территории Германии отчётливо прослеживается три языка: немецкий, принесённый колонистами, начиная с XII века; древнеполабский, датируемый VI–XII веками, и более древний слой, частью учёных относимый к языку первых индоевропейских поселенцев в центральной Европе (Witkowski 1970; Udolph 1990; Krahe 1964), а частью – к балтским языкам (Schall 1962; Schall 1965; Schall 1966; Топоров 1966 а; Топоров 1966 b; Топоров 1982). Исключение составляет лишь группа рек на небольшом замкнутом пространстве к районе Шпреи-Гаволы, в названиях которой одна группа исследователей видит древнегерманский и древнеиндоевропейский языки (Fischer/Schlimpert 1971, Herrmann 1985, S. 33–34), а другая – также балтский язык (Schall 1966). Так как в абсолютном большинстве случаев среднее звено «древних германцев» в предлагаемой лингвистической схеме (древние индоевропейцы древние германцы древние славяне) не находит ни лингвистических, ни исторических подтверждений, ограничимся лишь упоминанием предположения о древнегерманском дославянском населении интересующей нас территории.

Учитывая сложность, неоднозначность и недостаточную изученность вопроса, как и разнящиеся мнения учёных, наиболее подходящим описанием ситуации кажется формулировка: достоверно славянская материальная культура не позднее VI века сменяет на территории Германии более раннюю культуру эпохи Великого переселения народов. С археологической точки зрения смена более древнего населения балтийскими славянами, если она имела место, должна была происходить мирно, а остатки старого населения – быстро смешаться с новоприбывшими славянскими группами, так что археология не фиксирует следов войн и разрушений в предполагаемый переходный период от дославянского населения к славянскому. Такая быстрая ассимиляция могла быть обусловлена изначальной родственностью как языков, так и просто культуры и обычаев нового и старого населения. В многочисленных латиноязычных письменных источниках, начиная с VIII и по XII вв., население южной Балтики описывается как однородное славянское, и ни один из источников не упоминает наличия здесь какого-либо неславянского населения. С другой стороны, целый ряд источников указывает на тождественность южнобалтийских славян и некоторых более древних народов, причислявшихся римскими и греческими источниками к германцам. Начиная с VIII века, то есть с первых упоминаний балтийских славян франкскими источниками, прослеживается отчётливая традиция отождествления их с вандалами (Strzelcyk 1998, Steinacher 2002), в более редких случаях – также и с герулами (Гельмольд, I, 2), не ставившаяся в западноевропейском учёном мире под сомнение до конца XVI века. В целом, можно сказать, что вопрос о населении юга Балтики в первой половине первого тысячелетия н. э. и его преемственности с жившими здесь в последствии славянами крайне слабо изучен ввиду малого количества источников той эпохи.

Среди многочисленных племён балтийских славян можно выделить несколько групп, выказывающих между собой наибольшее сходство и в то же время некоторые различия с другими группами:

ободритские племена – племена варов или вагиров, ободритов в узком смысле или ререгов, полабов и смельдингов. Иногда к ободритским племенам причисляют также заэльбских древан и линонов;

рюгенские славяне – жители острова Руя и соседнего с ним берега континента;

поморяне – обобщающее название для нескольких более мелких племён, населявших северную Польшу к востоку от Одры (волиняне, пыричане, возможно, также словинцы и кашубы);

велеты или вильцы, делящиеся в свою очередь на: племенной союз лютичей или северно-велетские племена – редарии, толенцы, чрезпеняне и хижане;

южно-велетские племена – линоны, брежане, гаволяне или стодоряне, речане, замчичи, дошане, плоне или плоняне, укряне;

Племена моричан и шпреван жили в переходной смешанной зоне древнеполабской и сербско-лужицкой культур и составляют переходные группы. О другом маленьком племени моричан, жившем на озере Мюриц в Мекленбурге, на основании очень скудных и поверхностных упоминаний сложно однозначно сделать вывод, были ли они ободритским или велетским племенем.

Вопрос о том, были ли переданные латиноязычными хрониками названия славянских племён в действительности их самоназваниями, во многих случаях остаётся открытым. Этимологии многих из них неясны и до сих пор не были убедительно объяснены из славянских языков. С другой стороны, многочисленные примеры именования одного и того же племени в источниках несколькими разными именами, указывает как на существование не совпадавших немецких и славянских форм их названий, так и на нередкое применение хронистами «учёных», то есть почерпнутых ими из более ранних книг, но не соответствующих реальному положению вещей имён. Впоследствии происхождению названий рассматриваемых в книге племён будет уделено отдельное внимание.

Славянское расселение и освоение новых территорий осуществлялось преимущественно по водным путям, поэтому названия значительного числа славянских племён в Германии происходили от названий рек или совпадают с ними. Таковы, к примеру, названия племён полабов (от реки Эльбы, слав. «Лаба»), речане (от слав. «река»), гаволян (от реки Гаволы), толлензян (от реки Толлензы), укрян (от реки Укры), чрезпенян (от реки Пены, слав. «сидящие через/по другую сторону реки Пены»), спреван (от реки Спреи), дошан (от реки Доссы). О преемственности с более древним населением могут говорить имена велетов, варнов и, возможно, рюгенских славян. Не совсем ясными остаются этимологии названий племён ободритов, редариев, замчичей, стодорян и смельдингов. Названия племён моричан, плонян, волинян и поморян происходят от названий заселяемых ими местностей. Названия племён стодорян и редариев соответствуют названиям заселяемых ими областей, однако неизвестно, происходят ли названия племён от названия местностей или наоборот. В целом, можно отметить характерность связи топо– и гидронимики с названиями племён балтийских славян. Из общего ряда заметно выбиваются имена «ободритов» и «ререгов». Поскольку именно этим племенам посвящена данная книга, разбору их названия в дальнейшем будет посвящена отдельная глава.

Глава I
Материальная и духовная культура балтийских славян

Материальная культура большинства балтийско-славянских племён была во многом схожа, основные различия заметны не между племенами, а между жителями различных природных зон. Для всех балтийских славян были характерны округлые крепости, расположенные в основном на берегах водоёмов, речных и озёрных островах или полуостровах. По большей части крепости эти были небольшими и использовались либо как княжеская резиденция, либо для защиты местного населения в военное время. Исключение составляют лишь ранние велетские крепости на территории позднейшего союза четырёх лютичских племён. Эти крепости были намного большего размера, строились на высотах и отличались плотной жилой застройкой. Форма ранних велетских крепостей зависела от природных данных и могла отходить от привычной округлой. Отличной была и технология устройства крепостного вала. В ободритских землях своими размерами заметно выделялись столицы племён ободритов и варов Мекленбург и Старигард.

В Средние века балтийско-славянские племена представляли собой значительную военную и политическую силу, с которой вынуждены были считаться их германские соседи – Римская империя германской нации и наследовавшие ей немецкие королевства и герцогства, а также скандинавские государственные образования и королевства. История ободритов на протяжении столетий была неразрывно связана с историей соседних с ними саксов, данов и славян-велетов, в отношениях со всеми этими соседями были как войны, так и союзы, и династические связи.

Начиная с первой половины IX века отношения ободритов с соседними немецкими государствами характеризуются постоянными кровопролитными войнами, закончившимися окончательным поражением славян в конце XII века. Однако это четырёхвековое противостояние во многом было более противостоянием языческой и христианской культур, чем противостоянием собственно славян и германцев. Попытки насильственной христианизации принимались с немецкой стороны, начиная с IX века, и на деле совмещались с взиманием больших податей с основной массы славянского населения, так что образ христианина неизбежно смешивался с образом поработителя. Недовольство властью немецких и своих, принимавших христианство и способствовавших распространению церковных десятин правителей то и дело выливалось в значительные общеславянские языческие восстания. Едва ли найдётся другой европейский народ, столько раз возвращавшийся от христианства к язычеству и бывший настолько приверженным своей традиционной культуре. Суть этого противостояния, заключавшегося в стремлении к порабощению с одной стороны и борьбе за свободу и веру – с другой, хорошо понимали и сами немецкие завоеватели. Хронист Видукинд Корвейский в X веке замечал в своих «Деяниях саксов» об ободритах:

«Король поэтому часто сам водил против них войско, которое во многих [сражениях] нанесло им ущерб, поражение и довело их до крайнего несчастья. Тем не менее, они предпочитали войну, а не мир, и пренебрегали любым бедствием ради дорогой свободы. Ибо это такой род людей: грубых, способных переносить лишения, привыкших к самой скудной пище, и то, что для наших обычно представляется тяжелым бременем, славяне считают неким удовольствием. В самом деле, прошло много дней, а они сражались с переменным успехом, те ради славы, за великую и обширную державу, эти за свободу, против угрозы величайшего рабствa» (Видукинд, II, 20).

С конца X века, видя политические преимущества от союза с саксами, верхушка ободритской знати постепенно начинает принимать христианство. Христианские правители ободритов как правило признавали верховную власть немецких императоров и поддерживали тесные союзнические отношения с датским королевским домом, однако, их отход от традиций вызвал противоречия и вражду в самом ободритском обществе. В итоге принимавшие христианство законные ободритские князья воспринимались своими подчинёнными как тираны и предатели и могли утверждаться и поддерживать свою власть только с помощью союзных саксонских и датских войск. Нередко такие князья бывали свергаемы в ходе языческих восстаний, а их место занимали языческие правители. Начавшееся в конце XI века многолетнее противостояние христианской и языческой династий ободритских правителей в конечном итоге стало одной из главных причин общего ослабления их государства и одной из причин успешного завоеванию его саксонцами в XII веке. В условиях постоянной многовековой борьбы за свои земли с христианами, языческие традиции стали для славянского населения неким видом «национальной идеи» и запрет на них в XII веке вместе с окончательным переходом собственных правителей на сторону саксов-христиан привёл к тяжелейшему духовному кризису, быстрой утрате идентичности и ассимиляции славян немцами.

Вместе с тем, сама их языческая культура вовсе не была примитивной, не только не уступая противостоящей ей христианской культуре, но и во многом её превосходя. Привыкшие к постоянным опустошениям своих земель славяне лучшее из имевшегося у них или приобретённого в ходе войн в других землях посвящали своим богам, возводя им величественные храмы с роскошным убранством. Говоря об ободритах, Гельмольд замечал, что они не заботятся о постройке долговечных домов, все равно постоянно разрушавшихся в ходе вражеских набегов (Гельмольд, II, 13), однако при этом совершенно не переносят какого-либо осквернения их святынь. Этот же хронист, оставил и некоторые описания богов и святынь ободритов:

«Во всей славянской земле господствовало усердное поклонение идолам и заблуждения разных суеверий. Ибо помимо рощ и божков, которыми изобиловали поля и селения, первыми и главными были Прове, бог альденбургской земли, Жива, богиня полабов, и Редегаст, бог земли ободритов. Им предназначены были жрецы и приносились жертвы, и для них совершались многочисленные религиозные обряды. Когда жрец, по указанию гаданий, объявляет празднества в честь богов, собираются мужи и женщины с детьми и приносят богам своим жертвы волами и овцами, а многие и людьми – христианами, кровь которых, как уверяют они, доставляет особенное наслаждение их богам. После умерщвления жертвенного животного жрец отведывает его крови, чтобы стать более ревностным в получении божественных прорицаний. Ибо боги, как многие полагают, легче вызываются посредством крови. Совершив, согласно обычаю, жертвоприношения, народ предается пиршествам и веселью.

Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом.

Среди множества славянских божеств главным является Свентовит, бог земли райской, так как он – самый убедительный в ответах. Рядом с ним всех остальных они как бы полубогами почитают. Поэтому в знак особого уважения они имеют обыкновение ежегодно приносить ему в жертву человека – христианина, какого укажет жребий. Из всех славянских земель присылаются установленные пожертвования на жертвоприношения Свентовиту.

С удивительным почтением относятся славяне к своему божеству, ибо они не легко приносят клятвы и не терпят, чтобы достоинство его храма нарушалось даже во время неприятельских нашествий» (Гельмольд, I, 52).

Языческие храмы и священные места как правило либо находились вблизи главных политических центров славян, либо сами становились таковыми. Священная роща бога Прове или Проне находилась неподалёку от столицы племени варов, Старигарда.

Так же и в самом этом городе находилось языческое святилище с «медным изваянием Сатурна», разрушенное в X веке. В другом крупном политическом центре этого племени, крепости Плуне, находился храм бога Подаги. О местонахождении центра культа Живы в землях полабов неизвестно. Несмотря на то, что Гельмольд называет Редегаста богом земли ободритов, главный храм, посвящённый этому божеству находился в землях соседних с ними лютичей, городе-храме Ретре. Не исключено, что само переданное хронистом имя этого божества стало результатом путаницы. Так, наиболее ранний источник, оставивший подробные описания этого города-храма лютичей, Титмар Мерзебургский сообщает о том, что Редегост было названием самого города лютичей, а именем почитавшегося в нём божества было Сварожич (Титмар, VI, 23–25). Главный храм верховного бога балтийских славян, Свентовита, находился на мысе Аркона на острове Рюген. Оба этих храма одновременно были и политическими центрами. Наиболее важные решения, к примеру, о начале войны, у балтийских славян принимались с помощью гаданий и жребия. В присутствии высшей знати верховный жрец проводил специально содержавшегося при храме и посвящённого почитавшемуся в нём божеству священного коня через ряды скрещенных копий и по его поведению судил о воле богов. Если священный конь при прохождении через ряды не задевал копий, или задевал их правой ногой, это считалось знаком благосклонности богов к задуманному мероприятию. Такие гадания описываются в храмах Сварожича в Редегосте/Ретре (Титмар, VI, 24), храме Свентовита на Арконе (Saxo Grammaticus, 14.39.9) и храме Триглава в Щецине (Прюфенингский монах, II, 11). Главные храмы и святилища были так же и местами судов.

Так, в 1066 году захваченный в ходе языческого восстания в крепости Мекленбург епископ Иоанн был отослан для ритуальной казни или жертвоприношения в Ретру. Возле храма бога Проне в Вагрии каждый второй день недели проводились общественные суды в присутствии князя и верховного жреца.

Идолы балтийских славян часто изображались многоголовыми и многоликими, что, кроме славянской, находит параллели и в других языческих индоевропейских традициях – индийской, кельтской, греческой. Монахи Герборд и Эббо описывают трёхголовое изображение бога Триглава в поморском городе Щецине, Саксон Грамматик – четырёхголовое изображение бога Свентовита, пятиголовые изображения Поревита и Поренута, и семиголовое – Ругивита на острове Рюген. Подтверждают сообщения немецких монахов и данные археологии. Так, найденный в 1969 году на острове Фишеринзель в Толензском озере в земле редариев идол был двухголовым (Schmidt 1984, S. 132, Taf. 8), другие идолы более мелких размеров, найденные в поморском Волине и датском Свендоборге имели по четыре лица на одной голове (Jansen 1998). Такой канон изображения – несколько лиц под одной черепной коробкой или шапкой – можно назвать характерным для балтийских славян. Важными атрибутами в изображениях божеств было оружие: мечи, копья, щиты. В отдельных случаях в храме могла находиться и одна лишь почитаемая реликвия, без изображения божества. Гельмольд упоминает, что принесение клятв совершалось славянами у деревьев, камней и источников (Гельмольд, I, 83).

Миниатюрные культовые фигурки из различных регионов расселения балтийских славян: 1) бронзовая фигурка из Шведта (укряне/лютичи; 2) деревянная фигурка из Волина (поморяне); 3) оковка чехла для ножа из Старигарда (вагры) (по: Herrmann 1985; Müller-Wille 1991)

Культовое значение имели также и особенные священные знамёна, выносившиеся из храма лишь в случае войны и которые должны были способствовать победе. Сами стены храмов старательно украшались вырезанными изображениями богов и покрывались особыми несмываемыми красками, так удивлявшими немецких монахов. Отдельные помещения существовали для культовых пиров и праздников, на которые собиралось всё окрестное население. Известны примеры каменных языческих изображений славянского времени, нередко позже встроенных в ранние христианские церкви. По всей видимости, славяне почитали большие, выделяющиеся на местности валуны и камни с особыми природными или произведёнными руками человека углублениями, так называемые камни-чашечники и камни-следовики. В некоторых случаях на почитание таких камней указывают и сами их названия, как например большие валуны на Рюгене, носящие имена «Бускам» («божий», «бозий камень») и Свантекас («священный камень»). То обстоятельство, что названия сохранились на славянском языке, говорит о восхождении их с большой долей вероятности ещё к языческим временам.

Из форм имён языческих Богов, приводимых в хрониках, может сложиться впечатление, что у балтийских славян был некий свой собственный, отличный от прочих славян, пантеон. Но, при ближайшем рассмотрении оказывается, что Боги их – те же, что и у всех прочих славян, необычные же их имена были скорее эпитетами, причём, возможно даже не самих богов, а их изображений. По всей видимости, таким эпитетом было имя верховного бога Свентовита. Первая часть имени происходит от славянского «святой», «священный» вторая же, «вит», возможно представляла тот же корень, что и в слове «витязь» и обозначала таким образом мужское начало, воина или правителя. Судя по описаниям, Свентовит должен был представляться в виде священного небесного всадника на белом коне, поражающего противников оружием и ответственным так же и за урожай и плодородие. Такой образ наиболее близок к восточнославянскому Перуну и не исключено, что и само имя Свентовита было одним из его эпитетов. Имя собственно Перуна также было известно балтийским славянам и сохранилось, как в топонимах, так и в записанном в XVIII веке у дравенополабов на Эльбе названии четверга – Перундан. Скорее всего именно имя Перуна скрывается и под записанным Гельмольдом именем бога Проне или Прове, которому была посвящена дубовая роща возле Старигарда в Вагрии. В имени бога Яровита, ответственного за всходы растений и войну, храмы которого находился в лютичских городах Вологоще и Гавельберге, нетрудно увидеть близость с восточнославянским Ярилой, также связанным с плодородием и «яростью». Прямые параллели с восточнославянским Сварогом-«Гефестом» и Сварожичем-огнем находятся и в имени бога Сварожича, почитавшегося в городе Редегосте.

По всей видимости, балтийские славяне представляли себе устройство вселенной, как состоящей из трёх миров: нижнего, подземного мира мёртвых, управляемого Чернобогом; среднего, земного мира людей, животных и растений, и верхнего, небесного мира, населённого светлыми божествами, главным из которых был «добрый бог», Свентовит или Перун. О таком трехчастном делении мира упоминает в частности Герборд, говоря, что бог Триглав был владыкой над тремя мирами (Ebbo, III, 1). Ещё нагляднее эта картина славянского мироустройства становится видна по находке оклада ножен из Старигарда.

Последние значительные храмы и святыни балтийских славян были уничтожены в конце XII века и лишь в очень редких случаях удалось обнаружить их следы в ходе археологических исследований. Настоящей сенсацией как в археологии балтийских, так и всех прочих славян, стал найденный при раскопках славянского поселения возле деревни Гросс Раден языческий храм, предоставивший ценную информацию о дохристианской славянской архитектуре. Расположенное на некотором расстоянии от прочих, стоявших вплотную друг к другу жилых домов, здание храма выделялось на их фоне также и своей величиной. Различия с жилыми домами видны и в технике постройки и в сделанных внутри находках. Дополнительно храм был обнесен оградой, а стены его украшены антропоморфными деревянными изображениями. Найденные тут три конских черепа и два железных наконечника копий, могут указывать на жертвоприношения и хорошо известный по описаниям хроник процесс гадания по поведению священного коня, проводившегося через воткнутые в землю скрещённые копья. Перед северным входом также был найден бычий череп и довольно необычно выполненная, возможно, ритуальная чаша (Schuld 1985, S.35–49).