Kitobni o'qish: «Художественная повесть «Человек»»
В далеких землях, глубоко средь рощи, сокрытый от глаз людей и богов, затерянный в листве и ветвях, упокоен храм, служивший миру кузницей искусных музыкантов и бесстрашных воинов мечей и катан. Мастера нот и слов расположились на берегу бесконечной реки, берущей свое начало с ледников горы Ояджи, когда как последние строили свой быт в глубоких тоннелях, раскинувших свои подземные просторы под храмом. Здешние самураи приходились храму защитниками, живя боевыми искусствами и кузнечным ремеслом, ожидая часа сразить угрозу святыни. Запрещено было воинам возвышаться до поднебесных земель пока играла музыка флейт, гонгов и кото, что означало царство покоя и гармонии.
Над рощей уставшее солнце готовилось к заходу. Ласточки допевали свою песнь и прятались в гнездах, готовясь ко сну. Освежающий весенний ветер шептался кронами столетних деревьев. В этот вечер после занятий, одетый в белое просторное кимоно златовласый мастер флейты, несущий имя Ямато, играл в саду поднебесного храма под звуки поющего фонтана на аллейке поодаль святилища, дополняя вселенскую гармонию своей любимой мелодией. Храм стал его пристанищем еще в детстве.
Музыкантами были молодые ребята, чьи родители бросили их на произвол судьбы, но кому повезло повстречать одного чудного старика. Подопечные описывали его так: Высокий худой старик, явно повидавший больше остальных людей, стоящий в полный рост. На голове заплетён пучок длинных седых волос, от чего тот кажется еще выше. Красно-багряное кимоно с белым символом «человек» покрывает тело от плеч и до плетеных сандаль, оставляя на виду лишь худую грудную клетку. Он безоружен, и узловатые мозолистые руки сложены в молитвенной позе. Загорелое лицо, украшенное густыми седыми бровями и слегка заросшей бородой, излучает исключительную доброту и гостеприимство, словно перед ним стоит дитя, сбившиеся с пути.
Идиллия звукотворений человека и природы внезапно прервались, Ямато увидел взмывающую в небо огненную стрелу, упавшую далеко в роще.
– «Что бы это могло значить?» – подумал златовласый музыкант и зачарованный направился в сторону упавшего снаряда. За все время пребывания здесь, он никогда не покидал храм. В пять лет его сюда отдал дядя Изаму, покинув края по несказанным причинам и с тех пор он жил среди таких же оставленных родней ребят, которые уже начали искать своего друга. Ямато шел все глубже в рощу пока не потерял дорогу домой. Бродив по лесу, он не заметил, как оступился возле глубокой расщелины, выронив в нее свой инструмент. Из бездны разразился оглушающий гул, пробивший мастера до дрожи и заставивший отступить назад.
–Ни шагу больше! – раздался окрик за спиной. Появившийся словно из ниоткуда, старик схватил ученика за ухо и поволок в храм.
–Как смел ты уйти неведомо куда без предупреждений? Какой частью тела ты не услышал наказ не покидать храм? – необычно тяжестно прогремели слова седовласого старого музыканта.
Мастер промолчал и стыдливо опустил голову. Он не мог подобрать, да и не искал, ни единого слова в оправдание того, почему он так поступил.
–Где твоя флейта? –спросил учитель.
–Оставил на занятии. – произнес ученик. – Завтра она будет при мне, сенсей Гоку, даю слово.
–Прежде чем дать слово, подумай сумеешь ли ты его сдержать. Иди спать и не смей более покидать мои врата без ведома. –смягченным тоном сказал Гоку.
Отдыхая в небольшой общей комнате, освященной свечами, в которой ребята расстилали простыни, мастер задумался над словами своего учителя. Слово требует своего исполнения, таков закон чести даже для музыканта. На расспросы товарищей, Ямато рассказал все как есть.
–Да уж, молчание – золото! – Рассмеялась беловолосая музыкантша с красивым именем Ханако.
–Я схожу снова к той расщелине и поищу вокруг неё свою флейту – Сказал Ямато, надевая выходные одежды.
–Ямато, не нужно! –Ханако вдруг вскочила и стала останавливать своего приятеля. –Уверена, учитель Гоку не будет злится на тебя.
–Но Гоку прав. –Ханако была перебита твердым словам музыканта. -Слово нужно сдержать, раз уж я его дал. Я быстро, не мешай.
–а… ты… не боишься встретить там кого-то? – Спросила Ханако, явно переживая за приятеля. – Волки, духи, разбойники Вако? Я бы ни за что на свете не пошла ночью в рощу с голыми руками.
Девушка говорила языком благоразумия, но у Ямато была веская причина найти флейту, по мимо данного слова своему учителю. Инструмент был обвязан очень важной для него ленточкой. Он не любил о ней говорить и на любые вопросы отвечал, что она просто красивая. С такими мыслями, музыкант скрылся в лесу в поисках своей фуэ. Тернистый путь освещала луна, на что и рассчитывал мастер, но продолжалось это не долго. Ночное светило неумолимо скрывалось в зарослях, а вместе с ним смелость и решимость мастера, чей путь вновь оказался утерян, и на смену ночным лучам, пришли мрак и тьма. Ямато начал медленно сходить от страха с ума. Пение ночных птиц слышались криками и мольбами, глаза застилала вязкая темнота и, казалось, весь мир погрузился в беспросветную пучину.
Время остановилось. Мимо музыканта с криком промчалась лань, быстро растворившаяся во тьме, от чего тот вскрикнул и вытащил из-за пояса танто. Сколько он уже пробыл в этой рощи не знает даже сам Ямато и идя спиной, спотыкаясь об корни, мастер наткнулся на огромное среди леса дерево. Оставив надежду, он прислонился к нему и приставил к своему животу церемониальный кинжал, украденный из храма. Навряд ли кто-то познает горечь мысли истинного отчаяния, которая сжирала музыканта в ту страшную секунду.
– «Я не заслужил жизни, она была продана судьбе моей глупостью, но я заслужил смерти, купленную моей честью.». В окрестных городах ходят легенды об этом месте. Кто-то говорит, что роща скрывает в себе ужасных монстров, кто-то считает, что роща – это живое существо. Сюда уходят монахи, из земных благ, оставляющих себе только молитвенник, четки или бусы. Слишком много троп ведут в никуда и ни одна из них не выводит из рощи, словно по чему-то повелению скрывая их. Монахи ищут здесь то, что затеряно в листве, но находят либо смерть, либо просто пропадают вместе со своими следами. Их лица отпечатаны в деревьях, а души шептаются ветром и на этом пути путешественников обрываются.
Есть только одна дорога, вдоль которой установлены статуэтки Будды и ведет она прямиком от храма до развилки ближайших городов. И лишь Гоку почему-то не теряется в этом месте, словно оно принадлежит ему. Круговорот безумия был прерван греющим душу звуком флейты неподалеку и вспышкой огня. Ямато отложил кинжал и кинулся в сторону звука.
-Нашел! Нашел! –Провопил мастер, подняв над головой флейту с розовой лентой. Встав с колен и почувствовав ветер заплаканным лицом, музыкант двинулся по его течению. Ветер вывел его домой.
Без лишних слов, Ямато зашел в спальню, где давно угасли свечи и спали остальные, и упал на кровать, однако в поднебесной рощи с первыми лучами солнца грохотом разразился удар в гонг, что значило время утренних занятий. Ямато был сам не свой после ночи, словно часть него осталась глубоко в лесу и не могла найти дорогу в храм. Ребята расположились в кругу в беседке у берега, чуть поодаль фонтанчика в форме сакуры.
–Ну что же, надеюсь все выспались, –Задорно произнес сенсей Гоку. – проверим чему вы научились. Ямато, ты первый.
Музыканты готовили оркестровое представление для самураев в честь фестиваля, проводящийся храмом и воинами в последнее воскресение весны. Как только музыкант достал свою фуэ, Гоку изменился в лице:
–…Где ты ее достал?
Словно не услышав своего сенсея, Ямато поднес флейту к лицу и весь мир погрузился в тишину. Стихли даже утренние жаворонки, словно чего ожидая.
–Остановись, Ямато! – Провопил Гоку и кинулся к нему, но замер, услышав звук флейты. У молодого мастера пропал рассудок. Все звуки вокруг смешались в дикий ураган. Смелый и настырный паренек потерял над собой контроль и стал словно загульным рыбаком в лавке с саке. Все что он смог разобрать в своих мыслях –повелевающий приказ играть.
Ямато нельзя было назвать слабаком. Смелость и решимость брала верх над страхами, а проблема, вставшая перед ним, заставляла немедля броситься на поиски решений и ответов, но в тот миг собственная воля покинула молодого музыканта. Выдув первую ноту, в роще раздался крик. Выдув вторую ноту, в роще раздался плач. После третей ноты, в роще раздался отвратительный смех…
Глубоко под землей, в бескрайних подземельях, а точнее в восточных тоннелях во всю бурлила жизнь. Каждое последнее воскресенье весны проходил традиционный фестиваль, на котором все жители, чьи глаза не видели солнечного света вкушали мастерство показательных выступлений, проводимыми жаровенными самураями. Только в честь этого праздника, воинам позволялось увидится с родными и погулять по храму поднебесья, после чего вновь продолжались служба и тренировки. Однако местные знали цену такой жизни, ко всем невзгодам относились, как к очередному испытанию, от чего народ всегда был веселым и довольным.
–Что это такое? – Подняв в руки небольшую бамбуковую флейту фуэ, полушёпотом произнес самурай с черными коротким хвостиком на голове. Он был крепко сложен, коротко стриг бороду. Сабуро –Один из сильнейший учеников школы Таро сегодня проводил со своим другом тренировку стрельбы из лука, мастерство владением которого он покажет через неделю. Его ввел пришедший задолго до Сабуро военачальник Такасикадзо, который принял на себя ношу правлением этим местом.
–Ты нашел ее? – Прокричал товарищ самурая в черной соломенной шляпе с рисунком красного цветка лили на макушке.
Воин промолчал.
–Сабуро, где стрела? – Запыхавшись, переспросил Итиро, ученик школы Арамуши.
–Похоже она улетела к солнцу. Боюсь, мы ее больше не увидим.
–Такасикадзо нам головы свернет за такие проступки, нам туда нельзя, музыканты все еще играют. – С негодованием и наигранным артистизмом произнес Итиро, схватившись за голову. – В прошлый раз он заставил моего брата раздувать меха в кузнице трое суток подряд за то, что он метнул туда копье.
–Да. Я помню. Такасикадзо сам ушел тогда за ним. Нам, увы, много чего не рассказывают. Мы обречены нести службу в неведении пока не стихнет музыка. Иди к полководцу один. Я поищу ее сам, быть может она где-то здесь.
Сабуро дождался ухода товарища и снова взглянул на фуэ. Не всякий меч, даже выкованный из здешней стали, способен ранить так, как ветка бамбукового дерева, перемотанная розовой лентой. Воин знал это, но он не хотел ранить инструментом. Не смотря на неиссякаемую жажду силы и поисков своего предела, он тайком слушал музыку из поднебесья в надежде воочию увидеть настоящих гуру музыкального дела и уразуметь их мастерство. Проблема в том, что рожденные здесь подземные самураи не имели права подниматься на верх, а те, кто поднимутся без спроса, по словам Такасикадзо, станут топливом для великих кузниц.
Путь на верх в поднебесье было два. Ждать приказа полководца, и выйти на бой с угрозой не жалея живота и если посчастливиться выжить, то по воле главы поднебесного храма можно зайти в святилище и обрести свободу. Или же стать самый достойнейшим среди сородичей и обрести в поднебесье хозяина, которому самурай будет служить до конца жизни. Это есть путь подземного воина. Не стоит говорить на сколько они жаждут стать сильнее и как хотят боя в поднебесье, чтобы одержать вверх над своим врагом. Последний такой шанс был очень давно. Демон Якширу рыскал по полям городов близ храма и укрылся в горе. Людская кровь обагрила бесконечную реку, и музыка в храме стихла, тогда-то и поднялся легион подземных самураев. В схватке с монстром выжило лишь трое, двое из них получили свободу и покинули это место. По слухам, третьим самураем был, ныне полководец, Такасикадзо.
–Я хочу… Хочу повторить ту мелодию, которую услышал однажды свыше. – Сказал самурай с трепетом, поднеся ко рту флейту. Он никогда в жизни этого не делал, среди местных немало отличных поэтов, но чтобы флейта оказалась тут? Это звучало как байка, как те, которые рассказывают бойцы друг другу перед отбоем. Первая нота, тишина. Вторая нота, тишина…
–Похоже мой потолок, это песнь клинка и звон метала из Жаровен. – Отчаянно произнес Сабуро, приматывая бамбуковую ветвь с розовой лентой к стреле.
-Сенсей Гоку! Река! Река обагрилась! Кто-то идет из рощи! – Прокричала испуганная до ужаса Ханако.
–Всем стихнуть. Запереть врата. Отбери флейту у Ямато и уведи в храм. Сюда идут уруки. –Гоку разгонял учеников с занятия, подгоняя детей руками и окриками, сам же он забежал в свою комнату, схватил ножны с мечом со стены и вышел напротив ворот.
Уруки приходят из рощи лишь по воле великих демонов, но последний из них сгинул в той битве. Никто не знал откуда они берутся и чем движимы. Гоку выхватил катану и стал ждать. Ждать, когда упадут врата храма. Прозвучал вой боевого рога. Во вратах стали раздаваться тяжелые удары. Несмотря на то, что Гоку за последний век преподавал только музыку, обнажив на два пальца клинок, он с предвкушением ожидал неизбежного. Глава поднебесного храма есть первый его защитник. Это долг Сенсея. Врата рухнули…
– Унтай ва цуёй! –Грозно сорвался одинокий защитник и ринулся в толпу уруков.
Впереди своры шел самый опытный и старый захватчик, облаченный в легкие латы, его лицо украшала маска с широкой пастью с обнажёнными клыкастыми зубами. Седовласый урук с горящими глазами вел подобных ему убивать. Приспешники встали позади и осматривали территорию храма на предмет первых жертв, но на против них встал лишь один безумец.
Гоку приметил как первую цель главаря и рванул ему на встречу. Резня началась с дуэли. Разящий клинок сенсея, начал петь свою песнь, нанеся свой первый размашистый удар. Глава храма не желал отдавать инициативу и после первого отраженного удара продолжил давить своего противника серией тяжелых ударов, в надежде найти окно для смертельного выпада и быстро закончить дуэль. Призванный демоном воин и не думал отступать и, не смотря на сильного врага, он точно знал за чем пришел, и либо он это заберет, либо простится с миром. Взмах. Искра. Взмах. Звон. Сенсей переоценил себя и после множества попыток раскрыть врага почувствовал, руки начали забиваться и тяжелеть, но отступать нельзя, на кону жизни и не только его. После очередного отраженного удара Гоку схватил с земли горсть песка и метнул её в глаза оппонента. Воин вскрикнул и дал мгновение защитнику для собственной казни. Урук уже вернулся обратно в стойку с одном лишь отличием. Из его груди торчал клинок Сенсея. Дуэль выиграна.
Гоку был доволен собой, но быстро отринул мысли о своей первой за много лет победе, ведь над головой нависла новая опасность. Старик быстро обернулся, но не был готов и первый удар пришелся в близкую к руке часть клинка, что вывихнуло ему предплечье. Урук ударил рукоятью катаны в грудь Гоку от чего тот проскользил ногами по песку. Самурай закричал и ринулся в сторону старика. Гоку пригнулся как можно ниже к земле и вложил катану в ножны выставив правую ногу вперед, ожидая момента. Как только урук приблизился к своему врагу, храм озарила вспышка, после которой Гоку произвел молниеносно сперва горизонтальный удар по груди и вертикальный удар, двумя руками сжимая катану, в правое плечо, доведя клинок до левого бедра, оставляя в воздухе кровавый крест. Второй монстр был заживо разрублен на четыре части. В следующее мгновение по грубой спине старца пришелся рубящий удар. Гоку упал наземь, и очередная тварь занесла свой кинжал над грудью сенсея для совершения казни. Гоку протянул руку в сторону храма, словно хотел что-то оттуда взять…
В одиноком домике среди рощи собирался в свой путь самурай.
-Дядя Изаму. Неужели это правда? Ты просто уйдешь? Почему я не могу пойти с тобой? – Юный Ямато был в растерянности и непонимании, почему единственный родной человек покидает его.
Изаму с болью на душе понимал, на сколько это тяжело, прощаться с человеком, который тебя воспитал. Рожденные в подземелье самураи, видят своих матерей последний раз в жизни в шесть лет, после чего начинаются бесконечные тренировки в восточных тоннелях расщелины. Отцы же либо не доживают до старости, либо никогда более не возвращаются в эти края, однако Ямато был рожден в поднебесье.
–Мы уже обсуждали это. Я иду в очень опасный путь, ты слишком мал, друг. Один в этом месте ты не протянешь. Скоро придет твой мастер. Ты будешь учиться у него музыке с другими ребятами. –Самурай пытался улыбаться, но вздохнув, отвел от мальчика морщинистый взгляд и мягким бархатным голосом говорил: -Если я и выбрал путь отшельника, тебя я на него обрекать не имею права. Тебе там понравится с другими ребятами, у тебя с рождения отличный слух. – Изаму положил руку на плечо сдерживающего слезы пятилетнего племянника. – Помнишь, мы гуляли по роще, и ты называл мне птиц, которые в тот момент пели?
–Помню, дядя.
–Смотри, что у меня есть. – Шершавая рука некогда великого мечника сняла, со стоявшей неподалёку, молитвенной статуэтки, розовую ленту. – Она была на мече твоего отца сколько я его помню. Береги её.
За дверью раздались шаги.
–Тук-тук!
–Доброго вам утра, Гоку – Улыбнулся Изаму.
В дверях стоял со сложенными в приветственной позе руками, одетый в красивое красное кимоно с рисунком японского символа «Человек», старец с длиной седой бородой и волосами, собранными в пучок. Гоку поклонился в ответ немолодому самураю и посмотрел на ребенка:
–И тебе доброго утра, молодой человек. – Сказал Гоку с легкой улыбкой. – Обычно дети приходят к нам с огромными сумками и игрушками, а я смотрю у тебя с собой не так много вещей, лишь самые ценные.
Ямато прижал розовую ленточку к груди.
–Могу ли я тебя попросить набрать воды из ручья в дорогу? – Спросил Сенсей все так же приветливо.
–Да, я мигом! – Парень взял флягу и направился в сторону ручья.
Как только Ямато вышел за дверь, Гоку стал серьезнее и обратился к Изаму:
–Я хорошо знал Сингена. Он бы не за что на свете не оставил своего сына без особой на то причины. Если он и ушел, то скорее всего против воли. В любом случае, это твой, непонятный мне выбор, но ты правда все еще думаешь, что он жив? После своей службы, я заметил, что подземные самураи начинают стареть, как и обычные люди.
–Я лишь верю в это. Знаете, Гоку, -Самурай заторопился собираться -обрести свободу ни есть обрести покой. Я устал прятаться в роще от самого себя. У меня никогда не было цели, был лишь путь, но и он утек сквозь пальцы как песок. Если я и могу что-то сделать в своей жизни для того, чтобы не вскакивать по ночам в поту, так это найти отца Ямато. Однажды парень сам захочет отыскать меня. Пускай идет на север, в город Шират. Там я сам его найду, а до того прошу тебя, как самурай молит хозяина, позаботься о нем. Он талантливый юнец, к тому же очень смелый, он не доставит тебе хлопот.
–Такова воля самурая Изаму. –Старик поклонился. -Время прощаться. Зови его.
Гоку вышел на улицу дабы не слышать чужих разговоров. Синген после службы женился на музыкантше из храма и вместе с ней ушел в Шират, но похоже что-то случилось, и его сын оказался в роще один со своим дядей. Вскоре Ямато вышел, утирая слезы розовой ленточкой. Старик взял его за руку, и они вместе направились сквозь рощу в сторону храма.
–Путь не близкий. –Сказал Гоку, прервав молчание. –Твой дядя сказал у тебя отличный слух. Слышишь ли ты песнь? Знаешь кто ее поет?
–Да, это жаворонок.
–Молодец. А вот только что кто запел?
–Да это же ласточка! –Рассмеялся юный Ямато.
–Да у тебя действительно талант. Я даже названий таких не знаю. –Старик сам начал сдерживать смех, когда ребенок начал смеяться в захлеб.
–Так, не отвлекайся. А это кто так поет…
Тяжелое дыхание израненного учителя повисло над храмом поднебесья.
–Жизнь есть жизнь. Смерть есть ей мерило. Перед ней равны купцы, сёгуны, ронины…, и музыканты… -Про себя сказал лежавший на земле Гоку.
Тварь замахивалась над ним, казалось вечность, а на деле миг, но что-то отвлекло урука от казни убийцы своего полководца. То был звук, летевший в рогатый шлем монстра, стрелы, выпущенной из лука Сабуро.
–Унтай ва цуёй! –Вновь пронеслось эхом в поднебесье.
Из рощи со скоростью ветра, пригнувшись к земле неслось пятеро меченосцев жаровни, среди которых был Сабуро, Итиро с братом и Такасикадзо. Пятерых было достаточно для защиты храма. Такасикадзо закалывал своим копьем по несколько захватчиков, Сабуро силой удара разносил встречные мечи в щепки, а Итиро, как и его старший брат рвал врагов двумя укороченными мечами. Облаченные в шлемы, латы, защищая себя огромными катанами и топорами, уруки строились в построения, пытаясь хоть как-то поднять свои шансы на победу, но пятеро воинов не оставляли своре шансов на группировку. Над храмом только и слышались выкрики «Руби их! Руби…».
Бойня шла стремительно недолго. Из уруков в живых из целого отряда ни осталось никого в считаные секунды. Седые волосы покрыла собственная кровь. Кимоно стало еще краснее и символ был еле прогляден. Гоку встал, опираясь на катану, и направился в сторону Сабуро, вытиравшего кровь захватчиков с клинка:
–Это был меткий выстрел, воин. –Прохрипел защитник. -Я благодарен тебе.
Сабуро лишь с улыбкой поклонился главе храма, продолжив приводить в порядок снаряжение. Ханако, увидев, что бой окончен ринулась к сенсею перевязывать раны, наказав остальным сидеть тихо в храме.
–Почему они сюда пришли? – Такасикадзо оттолкнул Ханако и вплотную подошел к Сенсею Гоку.
Огромный воин в красной матовой броне с золотыми швами и огромным рогатым шлемом с копьем на перевес грозовой тучей повис над стариком.
–Здравствуй, Такасикадзо. – С болью выдавил из себя Гоку.
–Не заставляй меня спрашивать снова. Похоже они что-то искали. Не подскажешь ли ты мне что именно? –С неприязнью спросил полководец.
Гоку побледнел и нахмурился, но отвечать не спешил.
–Что. Они. Искали. – Такасикадзо схватил за кимоно Сенсея.
–Такасикадзо! –Окрикнул своего военачальника Сабуро.
–Молчать! –Владыка самураев выставил ладонь, приказывающую стоять на месте. -Гоку, говори!
В ту же секунду оба поняли, что могло произойти. Старик до последнего не хотел этого делать, но выбора не было, и дело не в страхе перед гневным самураем. Гоку испугался чего-то другого.
–Приведите сюда Ямато. –Сделав паузу, сказал Гоку.
Ямато, еле стоя на ногах, вышел из святилища, сжав в руках бамбуковую флейту с розовой лентой. В этот момент бесшумный леденящий ужас застыл в поднебесье. Среди всего этого действия стоял Сабуро, осознавший, что он натворил. Такасикадзо вычислил виновника в считаные секунды по испуганному лицу.
–Сабуро… -Сказал полушёпотом Такасикадзо подходя к самураю. –Это ты сделал?
–Я не знал, клянусь! -сорвался Сабуро.
–Чего ты не знал!? Нельзя возвращать вещи в поднебесье из тоннелей, я это говорил вам, дуракам, не раз!
Небольшая бамбуковая флейта фуэ обнажила ужасную картину мира. В ту ночь за столом сидело четыре человека: Сенсей Гоку, военачальник Такасикадзо, самурай Сабуро, и музыкант Ямато. Все были погружены в глубокие раздумья и каждый пытался найти ответ на один и тот же вопрос: Что нужно делать? Такасикадзо начал первый:
–Флейта дала понять, что в поднебесье остался демон. Как бы там не было, случайно это случилось или нет, –Полководец кинул взгляд на измученного Ямато –нам это будет на руку. Из этого подземелья давным-давно вышел Якширу. Мы принадлежим отчасти ему, как и теперь принадлежит эта флейта. Если ее уничтожить здесь, это разгневает демона, а бездействовать просто глупо и опасно. Ямато, поднеси флейту ко лбу.
Ямато подчинился и сделал, как было сказано. В голове снова началась пугающая неразбериха. Перед глазами музыканта стояла огромная горящая гора, из которой брала начала багровая река:
–Я вижу пылающую гору. Вижу глаза в темноте. Они тянут ко мне руки. Вокруг разгневанные и рыдающие монахи…Они вопят. Боги оставили их.
–Гора Ояджи. –Сказал Гоку. –Источник бесконечной реки. Там обитал последний из известных демонов Они.
– Из той бойни с ним и уруками выжило лишь трое и все напрасно. Мы запечатали его, и надеялись, что он подох от своих ран и голода. Был бы здесь Синген и Изаму, они бы не поверили.
–Нужно нести фуэ к Якширу и уничтожить его вместе с флейтой. Ямато. –Гоку обратился к своему ученику. -Я клялся твоему дяде защитить тебя, но я позабыл одну вещь. Прежде чем дать слово, подумай сумеешь ли ты его сдержать. Ты пойдешь к демону вместе с Сабуро. Ваш путь лежит через Шират, там ты найдешь своего дядю.
Ямато казался полностью пустым и безликим. Мастер нот заглянул в горящий омут и теперь музыканта жадно обгладывают его обитатели. Гоку был полон грусти. Он винил в произошедшем себя, как опекун Ямато. Похоже, парень снова лишится дома и в этот раз по воле старика, но в его лице читалось что-то иное. Сабуро осознал, что натворил и уже принял для себя, что вероломно исполнит миссию и искупит ошибку. Разум настоящего воина. Такасикадзо смотрел на эту ситуацию по-своему. Он не сомневался в силе своих самураев, а потому считал, что это лишь способ обрести кому-то из воинов драгоценную свободу.
–Сабуро. – Такасикадзо встал из-за стола. –На пару слов.
Сабуро вышел с полководцем на улицу. На ночном небе сияли звезды. Вечер был теплым и уютным с одним лишь отличием. Над рощей была абсолютная тишина, птицы перестали петь. Весенний вечер был наполнен тревогой в ожидании следующего удара. Был слышен лишь угрожающий шёпот ручья с багровой водой.
–Послушай. –сказал Такасикадзо. –Ты совершил ошибку, только ты имеешь право ее искупить. Проведи этого флейтиста до горы и верни обратно в живых. Ты серьезно провинился и правильнее тебе сделать цуйфуку, а не шляться в поднебесье. Однако, все не так уж и плохо. –Военачальник повернулся к Сабуро: -Сегодня все подземелье будет тебе завидовать, ведь ты обрел то, чего возможно никто из них не возымеет.
Самурай удивленно посмотрел на военачальника.
–Ты обрел истинный смысл своей жизни. У остальных лишь один путь – умереть за этот проклятый храм. Я уже защищал его однажды и чем он мне отплатил? Тысячи пали, еще тысячи пропали и потеряли близких, и лишь двое самураев получили свободу, как и хотели.
–А вы? –Спросил Сабуро.
–Гоку не пустил. Этот человек был рожден в поднебесье и однажды он нашел это место и сбежал из него.
–Человек с поднебесья может найти наши тоннели?
–Если заблудится в роще. Мы должны взять в плен людей, которые набрели на нее, и подчинить службе, иначе, выйдя наверх, их поглотит неутолимый гнев. Так и появляются демоны. Но Гоку одолел жажду и построил над жаровней храм, способный освободить нас. Только он знает почему я не свободен.
–Вы пытались войти в храм силой?
–Да.
Трое измученных демонами и уруками воина спускались с горы Ояджи и уже прошли указатель, на котором написан наказ не сходить с дороги. Каждый из них встретил смерть своих друзей, братьев по оружию. Такасикадзо, Изаму и его брат Синген уже стояли у ворот поднебесного храма. Гоку вышел в парадном кимоно и открыл врата самураям. Их встречали музыканты своим божественным оркестром. Гости накрыли стол из самых разных угощений, привезенных из окрестных городов, а над рощей раздавался грохот фейерверков, освещающий даже самый темный уголок леса. В бесконечной реке снова купались дети и рыбачили рыбаки. В поднебесье воцарилась убаюкивающая гармония. Среди этого праздника глаголил Гоку:
–Изаму Такамори. Именем главы поднебесного храма за проявленную отвагу в защите святилища, храм дарует тебе свободу. Иди по своему пути с честью.
Вся округа залилась криками и поздравлениями, был выпущен залп фейерверков.
– Синген Такамори. Именем главы поднебесного храма за проявленную отвагу в защите святилища, храм дарует тебе свободу. Иди по своему пути с честью.
Небо вновь озарилось вспышками и гулом поздравлений. Все были счастливы кроме одного единственного человека. Такасикадзо. Бритое лицо и острые короткие волосы, приталенное кимоно с рисунком дракона и короткими рукавами сопровождают его более пятидесяти лет. Он носит это кимоно и по сей день, когда день не требует ношения лат. Гоку отвел его от толпы:
–Такасикадзо. Не держи на меня зла. –С сожалением сказал Гоку. –Твоя цитадель не должна жить сама по себе. Ей нужен полководец. Я выбрал тебя. Сильнейшего и своенравного воина, в ком я не смею сомневаться. В ней творится полный беспорядок, потому и вернулось только три самурая.
Лицо Такасикадзо стало наливаться кровью от злости.
–Изаму и Синген слишком молоды для этого, у них больше времени, чтобы посвятить себя чему-то еще кроме бесконечного кровопролития. –Продолжил Гоку. –Как бы не справедливо не казалось, я возлагаю на тебя эту ношу.
Такасикадзо схватился за катану: -Да как ты смеешь решать чью-то судьбу кроме своей? Ты не знаешь какого это! Выходить на свет только чтобы убивать! Ты не смеешь!
Гневный самурай замахнулся для удара в надежде отсечь голову обидчику, но Гоку рассчитывал на такой исход и выхватил свой клинок. Толпа у дворца стихла. За вратами удар за ударом раздавался лязг железа. Держа одну руку за спиной, Гоку парировал шквал раз за разом, ожидая усталости Такасикадзо, но останавливаться он не собирался. Поймав окно между атаками, Гоку оттолкнул самурая плечом на что последовал ответный выпад. Глава храма сделал рывок назад, подняв пыль и прижал ногой катану воина к земле, поднеся клинок к его шее. Такасикадзо отпустил меч и упал на колени:
–Гоку! За что?! Почему я?! –По щекам меченосца потекли слезы.
–Такасикадзо… По другому быть не может. Я бы ни за что на свете не поднял на тебя руку, но полководец самураев теперь ты и либо будет так, либо смерть твоих друзей была напрасна, и я отправлю тебя к ним одним взмахом.
Гоку произносил эти ужасные слова, еле сдерживая слезы и скрывая свою жалость, ведь понимал, что творит. Самурай прав. Никто не вправе решать чужие судьбы, но он взял на себя роль диктовать закон. Что бы он чувствовал на его месте? Это было тяжело, но кто-то должен был так поступить во имя покоя поднебесья. Такасикадзо молча встал с колен и пошел в сторону рощи, освещенную светом из расщелины посреди леса.
-Я ненавижу Гоку, зато что он сделал, –Продолжил военачальник. –даже я, подземное творение демонической злости, так бы не смог, но он поступил верно. Из полка свирепых воинов выжило трое. Это место должно было быть подчинено людям.
–А как появилась Жаровня? –Спросил Сабуро.
–По легенде, от сюда вышел демон Якширу. Он направился в Шират и убил кучу народу, позже уйдя в горы и затихнув на долгие года. На столько долгие, что личный отряд местного сёгуна, состоявший из величайших в наших краях мастеров боевых искусств, успел пропасть в этой роще. Они наткнулись на залежи металлов, камней, угля. Освоив это место и отстроив огромные кузницы, они не спешили выходить наружу. Тот, кто выходил почему-то никогда более не возвращался. С этого все и началось. Мастера решили, что всяк вошедший –проклят, но прощаться с жизнью никто не хотел. Наши с тобой предки пленили всех, кто попадал сюда, чтобы спасти. Время коротали тем чем умели, отрабатывая боевые искусства и создавая новые стили и куя высочайшего качества по людским меркам клинки. Например, твой друг Итиро овладел стилем двух мечей Арамуши. Она одна из первых попала сюда. Ты же выбрал стиль креста Таро. Таро пришел сюда позже и по слухам принес его с собой, обучая уже четвертое поколение жаровни и меня в том числе. Никто не знает, как и каким чудом, этот человек это сделал. Гоку долго был в тоннелях, а потом вышел из них. В тот вечер, когда я стал полководцем, он пришел ко мне и рассказал, что на поверхности Якширу погружает человека в свои чертоги и сводит с ума, придавая гневу, но Гоку дал бой демону и освободил подземелье. Его воля сильнее воли демона, и мы подчинены были только ему, но Якширу пробудился и хочет это место себе и если он его получит, мы станем оружием. Уруками.
