Kitobni o'qish: «Федерация. Меньшее зло»
© & ® ООО «МедиаКнига», 2021
Глава 1
Краешек солнца выглянул из-за горизонта, осветив неприглядную каменистую равнину и разбросав по ней длинные черные тени. Горящие в небе звезды стали тускнеть, превращаясь в едва заметные серебристые точки. Легкий ветерок, еще совсем недавно нашептывавший свою немудреную песню, окончательно стих.
Впереди показалась дорога – неухоженная, кое-где испещренная трещинами, но все еще ровная и пригодная для использования. Чуть дальше, в нескольких сотнях метров от нас, из утренней дымки начали проступать силуэты частично разрушенных зданий.
– Внимание, – лейтенант остановился и поднял вверх сжатый кулак. – Второй ордер.
Группа трансформировалась. Темные фигуры бесшумно рассредоточились по местности, дождались новой отмашки, а затем возобновили движение, медленно смещаясь к давным-давно оставленной людьми деревне.
На моем пути возник покореженный и облупившийся дорожный знак. Я аккуратно обошел его, скользнул взглядом по оконным проемам ближайшего дома и поднял винтовку, чувствуя какую-то иррациональную тревогу.
Каждый наш рейд априори связан с риском для жизни. Но здесь, в двадцати пяти километрах от родных казарм, почти всегда спокойно. Почти всегда…
– Лейтенант.
Державшийся чуть в стороне офицер едва заметно вздрогнул и остановился.
– Локи?
– Нужно проверить активность. Сейчас.
Мне показалось, что командир вздохнул с облегчением – возможно, его точно так же беспокоила гнетущая неопределенность и ворочающийся в глубинах души страх.
Или у меня попросту слишком сильно разыгралось воображение.
– Занять позиции.
Я опустился на землю, спрятавшись за небольшим угловатым камнем. Водрузил на него винтовку, прицелился в темные развалины, после чего замер, уподобившись еще одному булыжнику.
Выждав несколько секунд, лейтенант достал из разгрузки портативный сканер и принялся изучать окрестности. Минуту, вторую, третью…
– Все чисто, – в его голосе прозвучал едва уловимый укор. – Вперед.
Интуиция буквально кричала о том, что мы совершаем непоправимую ошибку. Но откуда взялась эта уверенность?
Не обращая внимания на товарищей, я обернулся и начал рассматривать только что пройденную дорогу. Хорошо знакомый бетон, ничем не примечательные камни, проржавевший указатель…
Из-за спины донесся тихий хлопок, а затем быстро удаляющийся свист. И все наконец-то встало на свои места.
– В укрытие, – нервно выкрикнул лейтенант. – Занять позиции!
Маленькая сигнальная ракета в мгновение ока преодолела две сотни метров, после чего рассыпалась огненными брызгами – одна из стоявших рядом с нашей базой турелей засекла неопознанный объект и уничтожила его в автоматическом режиме.
Впрочем, это уже мало что могло изменить.
– Локи!
– Сержант!
Я не ответил, продолжая собирать в единую картину обрывки воспоминаний.
Чтобы засечь взлетевшую над равниной сигналку, достаточно одного краткого мгновения. Следующие несколько секунд расположенные за горизонтом орудия будут переваривать полученные координаты и сонно двигаться, наводясь на цель. Затем из длинных черных труб выплеснутся фонтаны пламени, по окрестностям разойдется ударная волна, все вокруг затянет противным едким дымом… а еще через минуту снаряды достигнут точки назначения.
– Минута, – шепнул я, сбрасывая со спины рюкзак. – Минута…
За оставшееся до удара время можно было пробежать не меньше трехсот метров. Четыреста – если выкинуть запасы провизии. Почти пятьсот – если добавить к этому лишние боеприпасы.
Лейтенант опять закричал, требуя немедленно занять позиции, рассредоточиться и скрыться на местности, но его приказы звучали уже за пределами моего восприятия. Сейчас от каждого из нас требовалось только одно – бежать. Бежать как можно дальше от места, с которого взлетела ракета. Вот только куда именно?
Рядом возник Скотт – недавно перешедший в разведку солдат, по странной прихоти командования оказавшийся в нашей группе. Новичок окинул шальным взглядом брошенные на дорогу вещи, а затем отчаянно выругался и начал снимать собственный рюкзак.
Я машинально кивнул, продолжая копаться в обрывках воспоминаний. Бетон, камни, поцарапанный знак…
Последний кусок мозаики наконец-то лег на отведенное ему место.
– За мной!
Дорога, лейтенант и развалины деревни остались где-то очень далеко, в абсолютно иной реальности. На первый план вышли совсем другие вещи – наливающаяся неподъемной тяжестью винтовка, проносящаяся под ногами земля, разрывающиеся от нехватки воздуха легкие…
Отпущенные нам мгновения быстро подходили к концу, однако исправить ситуацию было невозможно. Мне оставалось лишь перепрыгивать через редкие камни, слушать хриплое дыхание бегущего рядом Скотта и всеми силами удерживать равновесие. Еще десять секунд, еще пятьдесят метров…
Склоны маячивших впереди холмов полыхнули багрянцем, а вокруг нас разлился неправдоподобно яркий свет. Понимая, что это значит, я прыгнул в сторону, упал за маленький каменный выступ и накрыл голову руками. Неподалеку раздался тихий возглас, сменившийся глухим металлическим лязгом – новичок, хоть и с опозданием, но все же последовал моему примеру.
Земля вздрогнула. Пришла звуковая волна. Тягучий переливающийся грохот заполнил пространство, отдался неприятной болью в зубах, после чего улетел куда-то вдаль и окончательно затих.
Вокруг начали падать мелкие камешки. Подул легкий, но очень настойчивый ветерок.
– Нужно вернуться, – прошептал оказавшийся рядом со мной напарник. – Нужно вытащить остальных.
Я смерил его удивленным взглядом и покачал головой:
– Нельзя. Сейчас будет второй удар.
– Но…
– Те, кто попал под плазму, уже мертвы. Те, кто придут к ним на помощь, умрут следующими.
Последовало непродолжительное молчание. Затем Скотт глубоко вздохнул и выпрямился во весь рост, демонстративно сжимая в руках винтовку:
– Все равно.
Наверное, он ждал от меня каких-то резких слов или даже прямого запрета на необдуманные действия. Возможно, хотел обрести новые аргументы для того, чтобы вернуться назад или остаться на месте. Но я лишь поднялся, отряхнул одежду и шагнул по направлению к далеким сопкам.
– Подождите! Сержант!
– Что?
– Так же нельзя. Это ведь наши. Лейтенант, остальные. Мы должны им помочь.
Расслышав в его голосе нотки зарождающейся истерики, я остановился возле первого попавшегося валуна, прислонил к нему винтовку, а затем устроился на шершавой ребристой поверхности и глянул туда, где еще совсем недавно возвышались дома.
От поселка не осталось ровным счетом ничего. Передо мной были только завалы из дымящихся кирпичей, разбросанные пластиковые панели и всевозможный мусор – частично сгоревший, а частично продолжавший гореть.
Куда-то вдаль тянулся длинный шлейф неприятного полупрозрачного дыма.
– Скотт, значит?
– Так точно. Рядовой Генри Скотт. Сержант, я…
– Слушай меня очень внимательно, Генри. Через несколько минут они повторят удар. Время следующего залпа всегда рассчитывается так, чтобы выжившие успели вернуться к своим товарищам, но не успели их вынести. Именно поэтому идти обратно нельзя. Более того, у нас есть четкое задание. Мы должны…
Над дымящимися развалинами что-то блеснуло, а мгновение спустя деревушку и прилегающую к ней местность опять залило огнем. Жидкое пламя неудержимой волной раскатилось во все стороны, взвихрилось, поднялось к небу ярко-оранжевыми брызгами, а затем бесследно исчезло, оставив после себя только обугленную до черноты землю.
По барабанным перепонкам ударила звуковая волна – на этот раз более мягкая и вкрадчивая, но все равно неприятная.
– Ну вот, – кивнул я, сплевывая угодивший в рот комочек грязи и поднимая винтовку. – Теперь делай что хочешь.
Скотт догнал меня через пятнадцать минут. Догнал, замедлил шаг, после чего добрых полчаса шел рядом, не говоря ни слова. И лишь когда мы свернули к едва заметному среди окружающих скал оврагу, все-таки решил нарушить молчание:
– Останемся на привал?
– Да.
– Кто дежурит первым?
– Никто. Выспись как следует.
Больше не обращая внимания на спутника, я достал из разгрузки свернутый в крохотный цилиндр термоплащ, закутался в него и постарался как можно удобнее расположиться среди камней. Сунул под голову фляжку, прикрыл глаза…
– От часового будет больше вреда, чем пользы, – неожиданно произнес Генри. – Его могут обнаружить и он хуже восстановит силы. А если кто-то на нас выйдет, то часовой все равно ничем не поможет, верно?
– Да.
– Нас учили по-другому.
– Я знаю. Не мешай спать.
Скотт замолк, но смог продержаться лишь минуту – пережитый шок и накопившиеся эмоции требовали компенсации. Хотя бы за счет разговора.
– Мне сказали, что я должен делать все, как вы. Тогда выживу.
– Хорошо. Спи.
– Еще мне сказали, что вокруг вас гибнут люди. Каждый раз.
– Обсудим это вечером.
На этот раз мне удалось-таки заснуть. А когда я снова открыл глаза, вокруг уже сгустились сумерки.
– Происшествий на было, – ровным голосом доложил сидевший у противоположного склона оврага напарник. – Дождь только собирается.
– Хорошо.
Дождь – главный друг разведчика. Дождь заглушает звуки шагов, маскирует инфракрасное излучение, защищает от снайперов и автоматических систем. Отправляться в дальний рейд без его поддержки – самоубийство.
К счастью, дожди на нашей планете идут очень часто.
– Выйдем, когда стемнеет?
– Да.
Наступило тягостное молчание. Проснувшийся раньше меня Скотт явно хотел о чем-нибудь поговорить, но сдерживался. Мне же общаться не хотелось. Абсолютно.
– Скажите, вы когда-нибудь видели самолет? Или флаер?
– Что? – я удивленно глянул на спутника и взялся за фляжку. – При чем здесь флаеры?
– Ни при чем. Извините.
Ко мне совершенно внезапно пришло осознание того, что рядом находится обычный двадцатилетний мальчишка. Закончивший специальные курсы, умеющий стрелять и драться, но по своей сути так и оставшийся ребенком. Ребенком, мечтающим когда-нибудь посмотреть на настоящий самолет.
– Да, я видел самолеты. Но сам никогда не летал.
Скотт кивнул и промолчал.
Откуда-то издалека донеслись первые раскаты грома. Мне на руку упала тяжелая капля.
– Сегодня нужно дойти до Афин. Это тридцать километров.
– Я знаю. Там все еще радиация?
– Мы пройдем по окраинам.
– Ясно.
Меня всегда интересовал вопрос – почему самые первые колонисты решили назвать свои города в честь оставшихся на Земле столиц. Нехватка воображения, ностальгия или какой-нибудь хитрый план, призванный укрепить связи между планетами? Если учесть, во что превратилось наше существование за последние два столетия, то этот план явно провалился.
– Выдвигаемся через полчаса.
– Ясно.
Дождь, поначалу робкий и незаметный, быстро набрал мощь. В несущихся по небу тучах стали одна за другой вспыхивать длинные ленты молний. Все вокруг заполнил шелест разбивающихся о землю капель.
Ориентироваться в такую погоду достаточно сложно. Когда-то летавшие над планетой спутники давно уничтожены, использовать электронные устройства слишком опасно, так что приходится рассчитывать лишь на собственное знание местности и самый обычный компас.
Впрочем, к этим неудобствам я уже привык.
– Вперед.
Барабанящий по капюшону ливень и хлюпающая под ногами грязь не способствуют излишней болтливости. Ты часами идешь сквозь потоки воды, пытаешься сохранить равновесие на скользких камнях, время от времени проверяешь курс – и незаметно втягиваешься в этот монотонный ритм, отрешаясь от всего происходящего. Из глубин разума всплывают давно забытые лица и события, окружающая действительность тускнеет, отдаляется, приобретает иллюзорность…
– Вижу деревья. Обойдем?
Тихий голос напарника вернул меня к реальности. Я остановился, сверился с компасом, а затем уставился в темноту, ожидая новой вспышки молнии.
– Сержант?
– Тихо…
В небесах сверкнул очередной разряд, давший мне возможность рассмотреть обнаруженный Скоттом лес.
Темная колышущаяся полоска находилась в нескольких километрах от нас и выглядела совершенно инородным пятном среди мрачного каменного царства – хотя заселившие планету колонисты десятилетиями боролись с местной природой, заставляя ее принять земную растительность, результаты оказались не слишком-то впечатляющими.
Впрочем, вырастить на безжизненных скалах настоящие деревья – тоже подвиг.
– Пройдем насквозь. Там нет ничего опасного.
– Ясно.
По мере приближения к деревьям закрепленный на моем запястье браслет начал едва заметно светиться, сигнализируя о возросшем радиационном фоне. Я оставил это без внимания, но Генри, посмотрев на свой собственный индикатор, заметно встревожился:
– Излучение?
– Слабое. Взрыв был в километре отсюда.
Вряд ли эти слова как-то успокоили напарника, но возражать против выбранного маршрута он не стал и продолжил путь, молчаливой тенью двигаясь рядом со мной.
Камни и грязь незаметно сменились упругой подстилкой из перегнивших листьев. Появились небольшие островки травы. А затем мы пересекли опушку и вокруг сомкнулись настоящие заросли – мокрые и темные.
– Мне нужно что-нибудь знать об этом месте?
Я глянул на Скотта, после чего одобрительно кивнул – парень окончательно взял себя в руки, перестал идти на поводу у эмоций и начал вспоминать то, чему его учили на подготовительных курсах.
Информация – прежде всего.
– Греческий лес – одно из самых безопасных мест на Полосе. Здесь нет устоявшихся путей, так что закладывать мины не имеет особого смысла. Деревья маскируют тепло и звуки, а также мешают визуальному наблюдению. В результате встретиться здесь с кем-то можно лишь случайно. Главная опасность – выход на открытое пространство. На другой стороне хватает удобных позиций для снайперов.
– Понял. Радиацию не учитывать?
– Нет.
Как назло, дождь закончился именно в тот момент, когда мы подошли к противоположному краю чащи. Я остановился рядом с кряжистым дубом, кинул взгляд на быстро светлеющее небо и развернулся:
– Отдыхаем здесь.
Возражений не последовало – напарник не хуже меня понимал, что лучше провести несколько часов в холоде и сырости, чем угодить на тот свет. Мы отошли на сотню метров вглубь зарослей, съели по энергетическому батончику, а затем начали готовиться к дневке.
Я ждал новой серии вопросов – и дождался. Оставшись без дела, Генри какое-то время ворочался и старался расположиться поудобнее, но в конце концов все-таки не выдержал:
– Скажите, вы ходите здесь с самого начала войны?
– Почти.
– А как все начиналось?
– У меня амнезия. Помню только госпиталь, какую-то рыжую медсестру и капельницу.
– А дальше?
– А дальше мне было нечего есть. И я отправился в армию.
Скотт чуть-чуть помолчал, но спустя несколько секунд вздохнул и признался:
– В нашей семье тоже с едой плохо. Работы нигде нет, переехать нельзя…
– Хватит. Нам нужно выспаться.
Ответ получился излишне грубым, однако прямо сейчас у меня не было никакого желания копаться в прошлом или ворошить настоящее. Тем более, что впереди оставалась самая неприятная часть пути – зона, находящаяся под условным контролем противника.
– Извини. Я не люблю пустые разговоры.
– Так точно, сержант.
Ближе к вечеру снова пошел дождь – мелкий и нудный. Вода мало-помалу просочилась сквозь неплотно запахнутый плащ, намочила куртку, добралась до тела, заставила меня открыть глаза…
– Происшествий не было.
Я кивнул, прислонился к стволу возвышавшегося рядом дерева и уставился на свои ботинки.
Левая нога чувствовала отвратительную сырость.
– Вот дерьмо.
Как правило, третий день похода – самый неприятный. Именно на третий день ты начинаешь ощущать, как сильно пропотела и загрязнилась твоя одежда, именно на третий день подкрадывается первая усталость. Спустя какое-то время ты привыкаешь к этим неудобствам и возвращаешься в рабочий ритм, но во время следующего рейда тебя ждет все то же самое. Третий день, усталость, грязь…
– Нужно будет сделать сухой привал. В поселке.
– Ясно.
Мокрые ботинки – верный путь к мозолям. А потертости значительно уменьшают скорость перемещения, снижают концентрацию и внимательность. Ты начинаешь искать более удобный путь, думаешь о том, куда лучше поставить ногу – и умираешь из-за того, что пропускаешь угрозу, которую обязан был заметить.
К счастью, высушить обувь достаточно легко. Правда, делать это под дождем не рекомендуется.
– Идем.
Добраться до расположенных в километре от лесной опушки строений удалось без каких-либо происшествий. Впрочем, я все равно побоялся лезть в уцелевшие дома и выбрал для стоянки максимально разрушенное здание, способное лишь частично закрыть нас от непогоды.
Обосновавшийся рядом Генри кинул на мои ноги задумчивый взгляд, почесал шею и уточнил:
– Это важнее нашей задачи?
– Да.
– Но спасти товарищей было не важно?
Вместо ответа я достал из каблука спрятанную там палочку, сломал ее и кинул внутрь ботинка. А затем начал тщательно протирать ступню.
– Вы о них уже забыли, верно?
– Нет.
– Но вам все равно?
Мне пришлось отложить воняющий спиртом кусочек ткани и посмотреть собеседнику в глаза:
– Ты прав. Я за свою жизнь видел столько трупов, что мне уже все равно. Что дальше?
Скотт заметно растерялся от такой искренности, но быстро пришел в себя:
– Ничего. Просто уточнил.
– Хорошо.
Весь остаток ночи я ощущал идущую со стороны напарника враждебность – он явно примерил мои слова на себя и получившаяся картина оказалась слишком далека от тех идеалов дружбы и товарищества, которые были привиты ему в учебке. Однако никаких глупостей не последовало и переход завершился благополучно.
До вражеских позиций осталось всего-навсего двадцать километров. Или даже меньше.
– Завтра общаемся только жестами, – сообщил я мрачному и недовольному спутнику. – Плащ обязателен, изолирующий гель с маской – тоже. Передвигаемся только в дождь и только ночью. Если меня убьют, разворачиваешься и идешь назад. Ясно?
– Так точно.
Ждать соответствующей погоды пришлось долго – хотя выданная нам метеосводка обещала постоянные грозы, к вечеру дождь закончился, небо прояснилось и заключительный этап пути автоматически сдвинулся на целые сутки.
Смирившись с текущим положением дел, я почистил оружие, тщательно обтерся гигиеническими салфетками, а затем лег на гнилые доски и начал рассматривать звезды, виднеющиеся сквозь дырявую крышу приютившего нас барака.
Скотт последовал моему примеру.
– Говорят, Федерация до сих пор наблюдает за планетой.
– Вряд ли. Мы уже никому не нужны.
– Я слышал, что год назад над Лондоном видели космический корабль.
– Я тоже много чего слышал…
Гражданские люди склонны излишне драматизировать нашу работу. По их мнению, разведчики либо сутками напролет перестреливаются между собой, буквально зубами выгрызая друг у друга победу в кровопролитных сражениях, либо жуткими призраками гуляют по тылам неприятеля, взрывая там все, что только возможно и сея вокруг себя ужас. Но на практике мы лишь ходим через Полосу, размечаем цели для артиллерийских ударов и ставим минные заграждения для точно таких же солдат, приходящих с другой стороны.
Разумеется, неожиданные бои случаются. Но главные наши занятия – это монотонная ходьба под дождем и бесконечное ожидание. Такое, как сейчас.
– А когда…
– Генри, учись сохранять молчание. Пригодится.
Звезды начали едва заметно мерцать, сигнализируя о повысившейся облачности, но каких-либо еще изменений не случилось – все вокруг по-прежнему было наполнено тишиной и спокойствием.
Я вспомнил недавние слова напарника и едва заметно усмехнулся. За последние годы в нашем обществе родилось множество самых разных мифов, однако связанные с Земной Федерацией являлись наиболее живучими – люди упорно верили в то, что отрекшееся от нашей планеты государство внезапно образумится, придет на помощь и положит конец войне. Глупые мечты наивных обывателей…
Ближе к рассвету дождь все-таки начался. К сожалению, выходить на маршрут было уже поздно, так что мы перебрались в более-менее сухой угол и снова закутались в плащи, уподобившись двум лежащим в морге покойникам. Неприятное сравнение, но весьма точное.
Шелест капель убаюкивал. Спустя какое-то время я погрузился в дремоту, а затем и вовсе окунулся в тяжелый сон, переполненный странными образами и звуками.
– Сержант.
Пробуждение оказалось неприятным – ноги замерзли, подвернутая рука затекла, а в горле чувствовалось едва заметное першение. Еще тревожнее выглядели действия Скотта – он прижимался к стене, держал в руках винтовку и напряженно смотрел куда-то вдаль.
– Только что засек группу, – тихо шепнул напарник. – Пять человек. Ушли к востоку.
Я осторожно встал на ноги, а затем выглянул в окно.
Серый и промозглый день близился к завершению. Рядом с соседними зданиями поблескивали широкие лужи. Из плотных темно-синих туч сыпался ленивый дождь. Вдалеке просматривались контуры наполовину разрушенного заводского комплекса. Одинокое чахлое дерево грустно раскачивалось в такт слабым порывам ветра.
И никаких признаков жизни.
– Мы пойдем за ними?
– У нас есть задача, – ответил я, возвращаясь на свое место. – Ждем.
– Мы ведь должны…
– Мы должны провести разведку. Не больше и не меньше.
– Так точно.
В голосе спутника прозвучало вполне понятное сожаление – после трехдневного перехода и томительного ожидания даже бой с превосходящими силами противника иногда выглядит достаточно заманчиво, чтобы наделать глупостей. Но перед нами действительно стояла задача, которую требовалось выполнить.
Наверное, расскажи кто-нибудь основателям колонии, что спустя всего двести лет их потомки скатятся чуть ли не до каменного века, они бы рассмеялись такому шутнику в лицо. Но случилось то, что случилось – в эпоху космических технологий, думающих роботов и многофункциональных спутников мы вынуждены сутками ползать по грязи ради того, чтобы командование получило хоть какую-нибудь оперативную информацию.
– Нам говорили, что в таких обстоятельствах следует двигаться по маршруту вражеской группы, – заметил Генри. – Шанс встретить кого-нибудь еще снижается.
– Про мины твои учителя явно забыли.
Собеседник задумался, потом тихо выругался и кивнул:
– Принял.
– Выйдем через час. Больше никаких разговоров.
– Ясно, сержант.
Вечером дождь заметно усилился, а ближе к ночи опять превратился в ливень. Пробираясь сквозь непогоду, мы одолели чуть больше пятнадцати километров, миновали развалины очередного городка и вышли к пологой, но скалистой гряде, расположенной совсем рядом с вражескими позициями.
Наши противники никогда не были дураками – следующие километры находились под плотным наблюдением, количество установленных там мин превышало все разумные пределы, а безопасные на первый взгляд скалы отлично простреливались. Тем не менее, именно в них и следовало искать убежище.
Двигаться по мокрым и скользким булыжникам – весьма сомнительное удовольствие. Каждый неосторожный шаг грозит падением, а любая травма резко уменьшает твои шансы на выживание. Приходится то и дело проверять дорогу, тратить много лишнего времени и нервов, терять концентрацию…
Где-то за нашими спинами вспыхнула молния, осветившая узкий проход между сходящимися каменными глыбами. Я остановился, глянул по сторонам, а затем развернулся и пошел в обход – если держать под контролем длинную и широкую возвышенность было довольно проблематично, то закрыть наиболее удобные перевалы противопехотными минами или детекторами движения не составляло никакого труда. Именно поэтому самый быстрый путь здесь являлся одновременно и самым опасным.
Час спустя мы наконец-то заняли хорошую позицию – теперь камни прикрывали нас со всех направлений, оставляя лишь несколько просветов, сквозь которые можно было наблюдать за раскинувшейся впереди местностью. Я снял с винтовки прицел, установил на него длинную антибликовую насадку и черный фильтр, лег возле одной из расщелин…
Окутанная дождливым предрассветным туманом равнина выглядела безжизненной и заброшенной. Тем не менее, спустя какое-то время мой глаз адаптировался к темной картинке, а потом начал фиксировать важные детали.
Едва заметный дымок над заброшенным поселком.
Чересчур густая роща.
Свежая проселочная дорога, уходящая за маленький холм.
Длинная конусообразная скала, великолепно подходящая на роль ориентира.
Отложив в сторону прицел, я взял протянутый Скоттом планшет и начал размечать вероятные цели, сразу же маркируя их по степени важности.
Затянутый камуфляжными сетями лесок мог скрывать какую-нибудь технику. Под прикрытием холма могла базироваться артиллерийская батарея. В поселке могли размещаться солдаты. Но определенности в каждом из этих случаев не было. Требовались более точные данные.
Еще через час дождь закончился, небо очистилось и наблюдение пришлось свернуть – в светлое время суток использование оптики приносило гораздо больше неприятностей, чем пользы.
Начался еще один сеанс ожидания. Мы лежали в своем укрытии, слушали шелест ветра, изредка выглядывали наружу, грызли быстро заканчивающиеся батончики, засыпали, снова просыпались…
День сменился вечером, снова пришла ночь, однако в окружавшей нас действительности так ничего и не изменилось. Я начал было обдумывать перемещение в другой квадрат, но спустя какое-то время до наших ушей все же донесся тихий приглушенный рокот, а сидевший рядом Скотт нервно дернулся.
Сквозь темноту двигались едва заметные пятнышки света. Неизвестно откуда появившись, они быстро сместились на уже отмеченную мной дорогу, а потом скрылись за холмом.
Рокот стих.
Я увидел нетерпеливый жест напарника, но никак на него не отреагировал, перебирая в уме различные варианты дальнейших действий.
То, что нам удалось засечь место дислокации вражеской техники, являлось однозначным успехом – из-за кризиса производственной сферы каждая машина ценилась нашими противниками чуть ли не на вес золота. Но главный вопрос заключался в другом – прямо сейчас мне следовало выбрать способ передачи данных для артиллерийского обстрела.
Как правило, разведчики сдают накопленную информацию только после возвращения домой – это медленно, зато надежно и безопасно. Тем не менее, в экстренных случаях мы можем использовать компактные передатчики – это обеспечивает необходимую скорость, однако полностью раскрывает местоположение группы, превращая ее в приоритетную цель для всех вокруг.
Стоило ли рисковать жизнью ради трех машин?
Я покачал головой, демонстративно скрестил ладони, но затем опять выглянул наружу и едва сдержался от ругательства – на этот раз к нам приближалась целая колонна. Длинная вереница светлячков кралась сквозь ночь, сворачивала на проселок, бесследно исчезала в тени холма…
Игнорировать такой объем техники было непозволительной роскошью.
Повинуясь моему жесту, Скотт достал из разгрузки небольшой цилиндр, подключил к нему сенсорный экран и принялся набирать сообщение, перечисляя координаты, объекты, а также подтверждающие коды. В самом конце я добавил свой личный номер и установил четырехчасовой таймер. После чего сделал новую отмашку.
Путь на равнину был закрыт – там все еще не высохла грязь, на которой оставались чересчур заметные следы. Однако скалистые холмы изобиловали естественными укрытиями, дававшими возможность как скрыться от облавы, так и дождаться очередной грозы. Мы обработали ботинки маскирующей запахи жидкостью, медленно и осторожно спустились к краю возвышенности, ушли в сторону…
Двигавшийся вслед за мной Скотт внезапно поскользнулся, упал, а затем громко выругался.
Время замедлило свой бег. У меня перед глазами, словно наяву, возникло обрадованное лицо вражеского снайпера. Вот он поворачивает свою винтовку, совмещает перекрестье прицела с точкой, из которой донесся такой характерный и долгожданный звук, улыбается…
Мгновение спустя рефлексы взяли свое – я нырнул за ближайший валун, постарался как можно плотнее вжаться в камни и замер, ожидая выстрела.
– Тут никого нет, – раздраженно произнес напарник, выпрямляясь и массируя пострадавшее колено. – Все эти шпионские игры…
Воздух наполнился резким свистом. Мрачные скалы расцвели фонтанчиками длинных оранжевых искр. Не успевший закончить фразу Скотт неуклюже дернулся, выронил оружие, а затем сломанной куклой рухнул на землю.
Рядом с его телом начала расползаться неприятно поблескивающая в свете далеких звезд лужа крови.
