Kitobni o'qish: «Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг.»

Вклад А. И. Дельвига в развитие водоснабжения Москвы

Барон Андрей Иванович Дельвиг – один из отцов московского водопровода, ярчайший представитель отечественной инженерной школы.

Его мемуары представляют необычайный интерес для нас, инженеров-водопроводчиков XXI века. Во-первых, поражает масштаб этой личности. За что бы он ни брался – будь то перестройка Мытищинского водопровода или строительство храма Христа Спасителя, возведение корпусов Тульского оружейного завода, Нижегородской ярмарки, прокладка железных дорог, – каждый раз он проявлял себя блестящим организатором, грамотным инженером, человеком большого ума и обаяния. Во-вторых, читая «Мои воспоминания», мы видим, какой огромный вклад Андрей Иванович Дельвиг внес в развитие водопроводного дела в Москве и в России в XIX веке.

После учебы в Военно-строительном училище и Институте путей сообщения он поступил на службу инженером Мытищинского водопровода в то время, когда кирпичные галереи полувековой давности постоянно приходилось «латать»: тысячи ведер воды просто не доходили до Москвы. В ремонте нуждались ключевые бассейны у села Большие Мытищи. Начиная свою деятельность инженера с восстановления разрушенного хозяйства, Дельвиг, шаг за шагом, привносил в водопроводное дело новшества, которые вызывали уважение не только у жителей той прошлой Москвы, – опыт его работы заслуживает внимания специалистов водной отрасли и в наши дни.

Это сегодня трубопроводы в водоснабжении исследуют с помощью роботов методом теледиагностики. А 160 лет назад Дельвиг применил свой оригинальный метод обнаружения протечек. На старом кирпичном Мытищинском водопроводе через каждые сто саженей он устраивал отдушины на трубопроводе, запускал поплавки и наблюдал, за какое время те проходили тот или иной участок. После в дело шли математические расчеты, основанные на диаметре трубопроводов, скорости и времени движения воды.

Или – при включении вновь проложенного Кремлевского водопровода по чугунным трубам не шла вода. Дельвиг установил в верхней точке на трубопроводе вантуз для выпуска воздуха. С тех пор этот способ удаления воздуха из трубопроводов успешно применяется всеми водопроводчиками. Он также нашел причину замерзания воды в Замоскворецком водопроводе: дело в том, что вода из Москвы-реки изначально имела низкую температуру и особый химический состав, способствующий ее раннему замерзанию. Взамен москворецкой он подключил к этому водопроводу ключевую воду из Мытищ, которая имела другую температуру и химический состав и не замерзала так быстро.

Устройство А. И. Дельвигом водоснабжения в 1841 году в Императорском Московском воспитательном доме, где жили сироты и беспризорники, и вовсе воспринималось москвичами как чудо. Здесь был проложен «двойной водопровод»: речной, который при помощи насоса забирал воду от набережной Москвы-реки, и внутридомовый, обеспечивающий мытищинской водой всех жителей Воспитательного дома из Варварского фонтана. На чердаке на высоте 28 метров были установлены резервуары, вода приводилась в движение насосами, паровыми машинами, по всей усадьбе было проложено 2,5 км труб. Строительство этого и других водопроводов требовало колоссальных затрат – за всё платили серебром.

В 1852 году Дельвиг был назначен директором Московских водопроводов. На его плечи выпала полная реконструкция Мытищинского водопровода. Как инженер-гидравлик он изменил высотные отметки горизонта воды в старых ключевых бассейнах, и это повысило скорость движения воды и производительность водопровода в целом. Он отказался от каменных акведуков – на смену им прокладывались чугунные трубы, строились водоподъемные станции с резервуарами, устанавливались паровые машины. Примечательно, что Дельвиг никому не доверил покупку насосного оборудования для новых водоподъемных зданий. Сам ездил в Европу на заводы и выбирал оборудование. В результате осенью 1858 года Москва получила мытищинской воды в 2,5 раза больше.

Неоценима роль наследия А. И. Дельвига. Его многолетний труд «Руководство к устройству водопроводов» с изложением теоретической разработки основ гидравлики, исследований законов движения жидкости по трубам, анализом потерь напора в свое время был отмечен Демидовской премией Академии наук.

Сенатор, инженер-генерал-лейтенант, общественный деятель, барон Дельвиг был личностью, безусловно, неординарной. В своих мемуарах он описал много интересных событий и явлений русской жизни XIX века. И все же особая грань в его масштабной и разносторонней деятельности – это водопроводное дело, которому он отдал почти 25 лет своей полувековой службы. И как отдал! Самозабвенно, с воодушевлением, талантом, отеческой заботой о Москве и ее жителях.

А. М. Пономаренко,

генеральный директор АО «Мосводоканал»

От составителя (2018)

Вот видите, господа. Ручей высохнет, и воды не станет. Чтоб уйти от этой беды, надо создавать для Москвы скопы воды и строить водопровод¹.

Андрей Иванович Дельвиг

Книга мемуаров «Мои воспоминания» нашего двоюродного прапрадеда инженер-генерал-лейтенанта и сенатора (от Межевого департамента) барона Андрея Ивановича Дельвига (двоюродного брата поэта Антона Дельвига) (1813–1887) написана одним из крупнейших российских инженеров, много сделавшим для развития и улучшения сети отечественных железных дорог. Барон А. И. Дельвиг занимал с 1861 по 1871 г. ряд высших постов сначала в Главном управлении путей сообщения и публичных зданий, а потом, с 1865 г., в Российском Министерстве путей сообщения. С 1871 г. член Государственного Совета.

Вклад А. И. Дельвига в организацию железных дорог в России трудно переоценить. В 1868 г. в чине генерал-лейтенанта он был зачислен в Комитет железных дорог, совещательное учреждение для обсуждения проектов строительства частных железных дорог, и в качестве главного инспектора этого комитета осуществлял надзор над деятельностью правлений частных железных дорог и соблюдением ими государственных интересов. В 1869 и 1870 гг. был председательствующим на организованных им съездах уполномоченных железнодорожных обществ, участвовал в последующих съездах. В 1869 г. Андрей Иванович становится членом Совета Министерства путей сообщения с обязанностью присутствовать в Правительствующем Сенате вместо министра и председательствовать в Совете министерства; с этого же года он управляющий министерством и всеми железными дорогами, казенными и частными, а также постоянный член комитета при Военном министерстве по передвижению войск железными дорогами и водой. С 1875 по 1877 г. выполняет обязанности председателя съезда машиностроителей и члена комиссии для снабжения железных дорог рельсами и подвижным составом.

За свою большую и деятельную жизнь барон Дельвиг принимал непосредственное участие в постройке 32 железных дорог общей протяженностью 11 222 версты. Ввел сохранявшееся долгое время разделение всех существующих железных дорог на группы и добился прямого сообщения в каждой группе. Именно по его инициативе были созданы технические железнодорожные училища, первые из которых – на средства, добровольно отчисленные частными железными дорогами. По словам Александра II, железные дороги в России столько обязаны Дельвигу, что он приобрел полное право на присвоение железнодорожному училищу его имени (ныне Московский колледж железнодорожного транспорта, открыт 13 марта 1872 года).

Барон (как его все называли) был, кроме того, одним из организаторов Русского технического общества и его первым председателем, членом Московского общества сельского хозяйства, Русского географического общества, председателем комиссии для рассмотрения проектов подвижного помещения для больных и раненых и почетным членом совета Комиссаровской технической школы в Москве. Являясь выдающимся инженером, А. И. Дельвиг также принимал участие в техническом руководстве и организации строительства многих крупнейших инженерных сооружений Российской империи: водопроводов в Москве, Нижнем Новгороде и Новочеркасске (а также в составлении проектов водопроводов в Казани и Симбирске), консультировал по вопросам строительства водопровода в С.-Петербурге, участвовал в проведении мытищинской воды в Кремлевский дворец и устроении отопления Успенского собора, в установлении нового резервуара в Сухаревой башне, обеспечил сохранение от разрушения Красных ворот в Москве, участвовал в работах по построению нескольких шоссейных дорог (Москва – Брест-Литовский, Московское шоссе от границ Владимирской губернии до Макарьевской ярмарки и под Нижним Новгородом, Нижегородское шоссе в пределах Нижегородской губернии, шоссе от Поморья до Едрова и из Малоярославца до Бобруйска, С.-Петербургско-Московского шоссе). Он был председателем архитектурного совета по построению в Москве храма во имя Христа Спасителя, членом комитета по надзору за устройством фабрик и заводов в Москве, организатором мастерских, послуживших основой для создания современного экскаваторного завода в Коврове. В 1844 году А. И. Дельвиг возглавил Нижегородскую губернскую строительную комиссию, так что именно под его руководством перестраивались ярмарочные здания в Нижнем Новгороде, возводились постройки комплекса женского Мариинского института близ старой Сенной площади (современная территория Политехнического университета), производился ремонт кремля (дворца военного губернатора), велось строительство Красных военных казарм на Нижневолжской набережной и мощение центральных улиц и площадей Нижнего Новгорода булыжником.

Барон Дельвиг участвовал в работах по соединению рек Москвы и Волги, устройству набережных и по улучшению судоходства на реке Москве, он – автор проекта постоянного моста через реку Днепр в Киеве, занимался работами по устройству постоянной переправы через реку Кубань у Варениковской пристани, проектировал мост через реку Упу в Туле, со стоял членом комиссии по сооружению постоянного моста через реку Неву, участвовал в строительстве моста через реку Клязьму близ Коврова, станции Ковров-1 и центральных железнодорожных мастерских при станции. Он даже составил правила об изготовлении кирпича и о наблюдении за его производством для всей империи, которые были Высочайше утверждены!

Заслуги А. И. Дельвига были высоко оценены в дореволюционной России. За свою долгую службу он был награжден: в 1838 г. орденом Св. Анны 3-й степени, в 1842-м – орденом Св. Владимира 4-й степени, в 1848-м – Св. Анны 4-й степени, в 1848-м – знаком отличия беспорочной службы за 15 лет, в 1849-м – орденом Св. Анны 2-й степени, в 1861-м – Св. Станислава 1-й степени, в 1865-м – Св. Анны 1-й степени с императорской короной к бывшей уже Анненской ленте, в 1867-м – Св. Владимира 2-й степени, в 1870-м – орденом Белого орла, по указанию государя; в 1871-м – орденом Александра Невского, в 1880-м – алмазными знаками к ордену Александра Невского. В наши дни именем «Инженер Андрей Дельвиг» назван электропоезд Горьковской железной дороги, пущенный в эксплуатацию в 2009 г. Портрет А. Дельвига кисти И. Е. Репина находится в собрании Третьяковской галереи.

* * *

Время работы над «Моими воспоминаниями» – зима 1871/72–1878 гг. Мемуары А. И. Дельвига были начаты им с тем, чтобы по достижении старости перечитывать вместе с женой «некоторые из описанных в них эпизодов». Но, пишет он в завершение последней, XII главы, «лишившись моего друга в 1878 году, я потерял охоту их писать». После увольнения из Министерства путей сообщения в 1871 г. оказавшегося не у дел А. И. Дельвига как опытнейшего практика и руководителя наперебой приглашают участвовать в масштабных начинаниях, таких как устройство Морского канала и порта, строительство новых ветвей железной дороги по проекту инженера Н. И. Путилова, организация работы путиловских заводов в качестве члена совета общества этих заводов, усовершенствование водопровода в Москве и других городах и проч. Долгие годы близкий к властным структурам, хорошо знакомый со многими их представителями и привыкший отдавать себе отчет в том, каковы истинные мотивы действий того или иного руководителя, предпринимателя, промышленника или банкира, Дельвиг начинает писать воспоминания, в которых ведет подробный рассказ о событиях прошедших лет, а также о пережитых им мыслях и чувствах. Он с удивительной и не так уж часто встречающейся прямотой и честностью рассказывает о литературном окружении известного русского поэта Антона Дельвига, а также о многих выдающихся людях своего времени, к которым относятся, например, литераторы А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Е. А. Баратынский, П. Я. Чаадаев, М. Ю. Лермонтов (и его дуэлянт Н. С. Мартынов), П. А. Плетнев, Н. А. Некрасов, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, И. С. Аксаков, П. И. Мельников-Печерский; декабристы И. Д. Якушкин и С. И. Муравьев-Апостол, анархист М. А. Бакунин, фабриканты/купцы Н. И. Путилов, Т. С. Морозов, С. И. Мамонтов и А. Крупп; лейб-медик С. П. Боткин, московский генерал-губернатор А. А. Закревский, основоположник раннего славянофильства А. С. Хомяков, русский географ и путешественник П. А. Чихачёв, министр юстиции граф К. И. Пален, председатель Комитета железных дорог граф С. Г. Строганов; военный министр Д. А. Милютин, министр народного просвещения граф Д. А. Толстой, фельдмаршал и наместник в Царстве Польском граф Ф. Ф. Берг, статс-секретарь и член Государственного Совета князь С. А. Долгорукий, шеф жандармов граф П. А. Шувалов, министр внутренних дел A. Е. Тимашев и, наконец, сам император Александр II. Как на прошлом, так и на настоящем останавливает свой внимательный, независимый, порой насмешливый взгляд автор «Моих воспоминаний». Так, в 1873 г. в «Петербургских ведомостях» был опубликован высочайший рескрипт на имя министра народного просвещения графа Д. А. Толстого и тут же подвергся резкой критике А. И. Дельвига. «По редакции рескрипта можно подумать, что он писан учеником низших классов среднего учебного заведения… Государь в такой степени печется о народных школах, что призывает свое верное дворянство… стать на стражу (!) народной школы… Но неужели Государю неизвестно, что народных школ почти нет в России?.. И где те несчастные школы, которые, не будучи под бдительным наблюдением дворянства… уже обнаружили попытки к нравственному растлению народа?.. И к чему столь гласно заявлять о своем сомнении в преданности других сословий?.. Подобные воззвания делались только или по случаю угрожавшей опасности государству, или в весьма важных делах. Я припоминаю три подобные воззвания… Но неужели народные школы, которых почти не существует, уже представляют такую опасность, как нашествие 1812 года или заговоры, открытые в 1825 году?.. Рескрипт, данный Толстому, я не могу себе объяснить иначе, как желанием шефа жандармов и вместе шефа ретроградной партии графа Петра Андреевича Шувалова заставить Государя, уничтожившего крепостное право, учредившего новые улучшенные суды, давшего некоторую свободу печати и вообще поднявшего дух народа от тяготевшего над ним душевного и телесного рабства, сделать новый шаг на пути к реакции».

Постоянное с 1875 г. ухудшение здоровья жены Эмилии Николаевны и сестры Александры, двух самых близких ему людей, заставляет Андрея Ивановича надолго, иногда на 10 месяцев, откладывать перо. В конце декабря 1877 г. смерть настигает сестру, а в начале января 1878 г. – жену Дельвига. После рассказа об этих горестных потерях он доводит повествование до возвращения семьи из-за границы в 1876 г., на этом заканчивает свои воспоминания и лишь вносит отдельные исправления и дополнения в уже написанное. Например, в конце VII главы есть замечание: «…я не могу не гордиться проектированием и приведением в исполнение столь благодетельного для Москвы сооружения, дешевизна устройства которого несомненна, а прочность доказана существованием его до сего времени (1881 г.) без исправлений».

Вызывает удивление и восхищение, что эти мемуары писались по памяти, так как сам автор, по его свидетельству, «никогда не вел никаких записок». Несмотря на это, поражает обилие деталей, мыслей и наблюдений, которыми автор щедро делится с читателем, его беззаветная преданность делу, службе, его глубокое чувство к жене и родным. Можно с уверенностью сказать, что Андрей Иванович был уникальной по своей целостности личностью, так что его слуга (отставной рядовой Григорий) «гордился нахождением в услужении y господина, которого честность нельзя было подкупить не только деньгами, но и выгодами по службе».

Хочется отметить своеобразный, кажущийся несколько сухим, стиль автора. Тем ярче несомненные литературные перлы, как, например: «Этот Мещерский воспитывался за границею, говорил дурно по-русски с весьма заметным акцентом, что не помешало ему умереть геройской смертью в Турецкую войну 1877 года».

* * *

Несколько слов о том, что представляет собой рукопись книги Андрея Ивановича Дельвига. Это 6 одинаково оформленных, равной величины тетрадей (5 тетрадей текста и 1 тетрадь общего оглавления), хорошо прошитых. Бумага высокого качества, довольно плотная. На всех тетрадях совершенно одинаковые по цвету (насыщенно-синие) и качеству (наподобие тонкого картона) обложки. Подписаны каллиграфически – сделано на заказ. Приблизительный размер тетрадей 36 x 24 см, толщина тетради достигает 12 см. Рукопись отлично сохранилась, почерк четкий, хорошо читаемый.

Автор писал в завершение своего труда: «…Последние три зимы „Мои воспоминания“ давали мне довольно занятий: я исправлял их перед перепискою гектографическими чернилами, затем исправлял экземпляр, переписанный этими чернилами, с которого снималось пять копий, так что составилось семь экземпляров „Моих воспоминаний“, которые полагаю, для вернейшего их сохранения, раздать в разные места». Рукопись, хранящаяся сейчас в Российской государственной библиотеке, переписана (писарем) гектографическими чернилами и исправлена (автором?); чернила черные и синие, не пачкаются и не расплываются. Иногда выцветшие синие чернила подновлены черными. Исправления, как кажется, сделаны одной рукой – возможно, авторской, в то время как сама рукопись переписывалась по меньшей мере 5–6 писарями, судя по почерку. В любом случае, исправления несомненно являются выражением воли автора, они незначительно подправляют уже написанное и никем иным, по-видимому, внесены быть не могли. На обложке тетради с первым томом, справа внизу, написано чернилами: Черновые. Зачерк нуто (залиновано сплошь наклонными линиями) карандашом, и ниже, карандашом же: Въ Музей. На титульном листе тетради со вторым томом стоит: I^й экземпляръ; на этом основании можно заключить, что именно его правил автор. Редакция текста проведена тщательно, автор явно обращал внимание на каждую букву.

Конечно, времени, сил и средств на эту работу ушло немало.

О других копиях ничего не известно. Логично было бы предположить, что Андрей Иванович передал их ближайшим родственникам и друзьям. Кого-то расстреляли, как его племянницу Ольгу, вместе с которой он жил после смерти жены. Одни уехали, другие остались; уво зить за границу рукопись весом 7–8 кг стал бы не всякий, скорее взяли бы золото и камни. Хранить сочинение титулованного родственника или друга в после революционной России было небезопасно. Боюсь, что других копий мы не увидим.

Права на издание своих мемуаров автор передал Румянцевскому музею; по ныне действующему законодательству ничто не препятствует полному изданию мемуаров Дельвига. Данное издание отличается от всех предыдущих тем, что впервые текст был тщательно выверен по первоначальной рукописи, которая хранится в Российской государственной библиотеке. Работа велась путем исправления текста первого издания, размещенного на сайте РГБ. Кроме того, мы включили в книгу ряд документов, публикаций и других материалов, которые глубже раскрывают обстоятельства той эпохи.

Подробное изучение документального наследия барона А. И. Дельвига – дело будущих исследователей и не входило в наши планы. При подготовке данного издания были использованы наиболее известные архивные фонды, позволяющие получить дополнительный материал для написания биографической статьи и комментариев к публикации «Воспоминаний». Мы обращались к фондам Российского государственного исторического архива в С.-Петербурге. Здесь нами были использованы:

Фотография рукописи, хранящейся в Российской государственной библиотеке.

Музейное собрание. Ф. 178.1 (русская и славянская часть). № 3018.1–6

Ф. 446. Оп. 26. Д. 8, 16; Оп. 28. Д. 6, 1: «Материалы всеподданнейших докладов по ведомству путей сообщения» за 1861, 1869, 1883 гг.

Материалы о службе барона А. И. Дельвига были также нами выявлены в этом хранилище – его послужной список (РГИА. Ф. 207. Оп. 10. Д. 819) и дело о службе сенатора инженер-генерала барона Дельвига (РГИА. Ф. 1405. Оп. 88. Д. 806).

Кроме официальных документов в РГИА находятся и личные письма барона. В фонде «Фонд гр. Толстой и Покровские» хранятся письма Дельвига к графине Лидии Николаевне Толстой за 1877–1880 гг. (Ф. 1061. Оп. 1. Д. 22).

Интересные документы, относящиеся к служебной деятельности А. И. Дельвига на Кавказе, находятся в Государственном архиве Краснодарского края, фонд 261 (канцелярия начальника Нижнекубанской кордонной линии Кубанского казачьего войска).

В процессе подготовке к изданию рукописи «Воспоминаний» мы использовали архивные документы, хранящиеся в других архивах. Мы благодарим за сотрудничество:

Архив Музея воды Мосводоканала, Москва;

Государственный исторический музей (Отдел письменных источников), Москва;

Государственное казенное учреждение Центральный архив Нижегородской области (ГКУ ЦАНО);

Архив Музея РЖД на Павелецкой (Москва);

Архив федерального государственного бюджетного учреждения культуры Центральный музей железнодорожного транспорта Российской Федерации (ФГБУК ЦМЖТ), С.-Петербург.

Впервые публикуются пусть и немногочисленные, но тем более ценные фотографии и рисунки, изображающие автора и тех, о ком он пишет; а в качестве предисловий мы подобрали материалы, написанные об А. И. Дельвиге в разные годы. Текст рукописи был приведен в соответствие с современными нормами правописания, однако сохранен синтаксис и некоторые особенности речи, характерные для того времени. Так, в современном словоупотреблении уже нет сочетания «в виду» в значении «учитывая перспективу»; не встречается «за тем» или «затем», приблизительно означающее «с тем», «заканчивая этим»: «и за тем хотел выйти из присутственной залы», «затем предложение министра финансов… не имело никакого основания»; «через это» больше не означает «из-за этого»: «и через это лишали обеда». Сейчас непривычны выражения «в селе Лебедке, Хитрове», «близ села Больших Мытищ» или «в стихотворении Воейкова „Сумасшедшем доме“». Эти и подобные «неправильности» не мешают чтению, зато передают живую речь русских людей позапрошлого века. Насколько было возможно, мы восстановили и отметили соответствующим образом вычеркнутые фрагменты текста, так как было неясно, является ли это авторской или редакторской правкой, en massе вернули авторскую разбивку на предложения и подчеркивания, сделали мелкую правку согласно с текстом рукописи, что зачастую убирало явную бессмыслицу. Например, 2 раза было ранее повторено, что Военно-строительное училище в силу каких-то недоразумений выпускало генералов, что на самом деле оказалось инженеров!

В ходе работы над мемуарами барона была составлена большая комментаторская база, которая в одних случаях разъясняет или уточняет, в других – несколько подправляет, а иногда и расширяет границы первоначального текста. Приведу примеры. В первом томе барон пишет следующее: «С 1829 г. аналитическую геометрию, дифференциальные и интегральные исчисления начал читать в институте, вместо профессора этой части математики инженер-подполковника Ламе, инженер-поручик Янушевский, ныне (1872 г.) действительный статский советник и заслуженный профессор института». И мы вдруг обнаруживаем, что его дочь – Хелена Дзержинская, в девичестве Янушевская, была матерью Феликса Эдмундовича Дзержинского! Или, например, автор пишет, что «…мать Кюхельбекера… была, сколько я помню, кормилицей ВЕЛИкого Князя Михаила Павловича», – и узнаем, что этот великий князь впоследствии приложил максимум усилий, чтобы самому Кюхельбекеру смертную казнь по делу о декабристах заменили каторгой!

В настоящем издании книги А. И. Дельвига «Мои воспоминания» 4 тома. Помимо текста «Воспоминаний», в них содержатся приложения – документы, публикации, письма и проч., позволяющие лучше понять автора, объясняющие его позицию по тому или иному вопросу, полнее раскрывающие характер обстоятельств и лиц, о которых пишет А. И. Дельвиг. Приложения добавлены автором или составителем. Так, например, в дополнение к вступлению «От составителя» мы поместили в Приложения статью «Московский Мытищинский водопровод» из «Русского художественного листка» за 1860 год (Приложение 1 первого тома). В ней много говорится о личном вкладе А. И. Дельвига в модернизацию, а по сути создание новой системы первого в Москве и исключительно важного для столицы Мытищинского водопровода. В этой статье названы и другие выдающиеся заслуги Дельвига, которые в его «Воспоминаниях» описаны как будничные, насущные «труды и дни». Воспитанный в строгих правилах, Андрей Иванович неизменно скромен в оценке своей деятельности; представляется, однако, справедливым показать нашего прапрадеда достойным представителем своего поколения и своего века, коль скоро таким его видели современники.

* * *

Предыдущие издания «Моих воспоминаний»:

1. Согласно завещанию Андрея Ивановича, впервые 4 тома его воспоминаний были изданы Московским Публичным и Румянцевским музеями (ныне Российская государственная библиотека) в 1912–1913 гг. тиражом 500 экземпляров (общий объем 1862 с.).

Мы провели тщательное сравнение настоящего издания с изданием Румянцевского музея.

В первом томе (главы I–IV) этого издания в результате цензорской/редакторской правки было изъято всего 434 фрагмента текста (5625 слов), что составляет 3,6 % общего текста. Кроме того, были изъяты 4 страницы (предположительно самим автором), соответствовавшие рукописным страницам 683–686 (с изменением всей последующей нумерации страниц) тетради I. Соответственно, последний материал не может быть опуб ликован в принципе.

Во втором томе (главы V–VII) этого издания было изъято всего 830 фрагментов текста (12 080 слов), что составляет 6,5 % общего текста.

В предисловии к 4-му тому Г. П. Георгиевский, хранитель рукописи, писал: «…буквальное напечатание записок барона А. И. Дельвига представило непреодолимые затруднения. Его откровенное и резкое перо иногда позволяло себе выражения, недопустимые по отношению к лицам высокопоставленным и особенно ныне здравствующим. Иног да барон сообщал сокровенные пружины событий и разоблачал совсем интимные подробности жизни своих современников» (Барон А. И. Дельвиг. Мои воспоминания. Т. IV. С. XIX). Какие же выражения оказались в 1913 году недопустимыми применительно к лицам высокопоставленным и какие интимные подробности не подлежали огласке? Их оказалось много.

Дядя автора, князь Дмитрий Андреевич Волконский, с высоты своего княжеского достоинства прилюдно вступал в пререкания с московскими жандармами, хотя, как вспоминает автор, князей в столице был «целый легион», и полиция «оставляла его делать беспорядки» (читавшие Библию знают, что легионом назвали себя бесы, изгнанные Иисусом из человека в Гадарине).

Нижегородский военный губернатор генерал-лейтенант Бутурлин, по свидетельству Дельвига, рассылал по городу «вполне бессмысленные и безграмотные» объявления, в которых, например, призывал жителей во время пожаров сидеть дома и беспокоиться о его сохранности, а не посылать своих людей во все концы города: «скачут взад и вперед без оглядки, так что их лошади при встрече стукаются лбами (буквально)» – взятого в скобки нет в первом издании «Моих воспоминаний», ибо не мог личный друг императора Николая – тот самый, принявший А. С. Пушкина за столичного ревизора-инкогнито и отправивший срочную депешу со своими подозрениями приятелю, оренбургскому губернатору, – выразиться буквально так! Не к месту это буквально, как и любая критика лиц высокопоставленных.

Особую бдительность первые издатели проявили, понятно, к особам императорской фамилии. Например, совсем не язвительные и не оскорбительные комментарии Дельвига к описанию заутрени в Зимнем дворце под Светлое Христово Воскресение с участием государя все же создавали карнавальный эффект: Николай Павлович «обыкновенно христосовался со всеми военными и гражданскими чинами первых четырех классов, со штаб и обер-офицерами гвардии и со штаб-офицерами флота и армии; каждый целовался с Государем два раза…»; «так что поцелуев было бессчетное число», – добавляет Дельвиг, а издатель вычеркивает. При императоре Александре II эта церемония продолжалась, пока не «вышло повеление, чтобы подходили христосоваться с Государем только члены Государственного Совета, сенаторы, почетные опекуны, генерал-адъютанты и проч.». «Конечно, число поцелуев этим распоряжением значительно убавилось, но все еще их чрезвычайно много» – и это замечание автора не попало в его книгу 1912–1913 гг.

Официально предварительной цензуры в то время уже не существовало, но Григорий Петрович Георгиевский, под чьим наблюдением готовилось издание, по-видимому, не считал возможным бросать тень на лики самодержцев, хоть и уже почивших в бозе. Или сказался немалый опыт сотрудничества с петербургскими газетами и журналами. Во всяком случае, из воспоминаний Андрея Ивановича Дельвига тщательно и последовательно было выброшено все, что способно запятнать репутацию высокопоставленных лиц.

«Молодая Нелидова очень понравилась Государю… (далее вычеркнуто: и вскоре сделалась его любовницею)». «Многие обвиняют Клейнмихеля в том, что он этому способствовал, но я слышал от достойных веры людей, что он, напротив того, принимал меры, конечно, не вполне энергичные, удалить Нелидову от Государя, за что неблаговоление последнего к Клейнмихелю еще более увеличилось. Но когда эти меры не помогли, то Клейнмихель воспользовался положением… (вычеркнуто: которое ему сделано было присутствием в его доме любовницы Государя)».

Вряд ли эти сведения более чем полувековой давности о сокровенных пружинах событий и совсем интимных подробностях жизни современников Андрея Ивановича Дельвига могли шокировать общество в 1912–1913 гг., когда никого из участников событий уже не было в живых. Но факт остается фактом – этих и подобных сведений в первом издании «Моих воспоминаний» нет.