Kitobni o'qish: «Коридор сомнений. Сборник стихотворений»

Андрей Фурман

Коридор сомнений

Книга стихов

2014

***

Мой путь обычен: лес, луна,

Не засыпающая речка…

И у знакомого окна -

Не догорающая свечка.

Мой путь привычен: луг, поля,

Луна, усталая от думы.

Под небом гнутся тополя

И дуб – задумчиво-угрюмый.

Мой путь отмечен: тропка, свет

Бегущих среди неба звёзд

И вереница долгих лет -

Мучений, поисков и грёз.

Мой путь издревле: день иль век?

Устала грусть блуждать по свету.

От ноши гнётся человек

И ветер путает куплеты.

Мой путь не вечен: вечен – дом,

Где ждёшь меня который год,

Луна, поля, река кругом,

Луг, тополя, дремучий брод…

Мой путь не близок: близок свет -

Тепла камина, свечки, глаз…

Я растерял так много лет!

Но нынче здесь я в самый раз.

И снова ты стоишь одна.

В руках растаявшая свечка.

Мой путь обычен: лес, луна,

Не засыпающая речка…

1988

Всё, что есть

Всё, что есть, принимаю, как данность,

Принимаю, как должное всё.

Мне от Бога дана гуманность,

Нам от века с тобой не везёт!

Всё, что есть, я дарю Беатриче.

Я дарю ей и блеск огней,

И мерцанье звезды, и обычай,

По земле раскидавший людей.

Всё, что есть – это много многого

И за раз нам с тобой не унесть.

Мне и щедрость дана от Бога,

Козни хитрым бы людям не плесть.

Вот послушай: за синим морем,

Там, за тридевятью земель,

Пребывает в извечном горе

Голосистый, но мрачный Лель.

Поклонись образам во Храме,

Вспомни тех, кого рядом нет.

Не пиши грустных писем маме,

Доставляя ей массу бед.

Перестань! Не играй отходную,

Мне без этого душно, друг!

Одари лучше благородною

Ты улыбкой, сияющей вдруг.

Все пройдёт – отпадут печали,

Как у ведьмы острые зубы.

А стрела в голубые дали

Улетает, мой милый, мой любый.

Полно! Грусти я не приемлю,

Слишком много её глотал я.

Я люблю и храню эту землю.

Ненавижу брезгливый оскал я.

Вот и всё! Вот и всё, что было,

Грусть – тоска, но её не разлить.

Поклонись образам, мой милый,

Перестань об утраченном выть!

Вот и всё! Замирают звуки…

Дирижёр, поломай игру!

Извлекаешь ты вечные муки,

А похмелье в чужом пиру.

До свиданья, мой друг, до свиданья!

Да святится имя твоё!

Ты – моё ожидание раннее…

Да теперь уже всё равно.

Перестаньте, лохматые черти!

На кресте я ещё не бывал.

Да сейчас и вы мне не верьте,

Потому что я много лгал.

Приходилось по долгу, по чести

Мне о таинствах умолкать.

Только в душу мою не лезьте,

Там в крови крест – печать.

А сейчас мы поедем к дому.

Дом – обитель моей судьбы.

От одного переулка к другому

Ты фонарем, как Сократ, свети.

Нас топтали, стреляли, душили,

Нас и жгли, и вешали нас.

Только все, кто жили – учили

Перед смертью не вешать глаз.

Но когда уже срок исчерпан

И осталось итог подвести,

Задрожали, как струны, нервы

И младенцев не стали крестить!

Мне уже не успеть допеть.

Допоют другие и лучше.

Золотая осенняя медь

Не скорбя, умереть нас учит.

Мы уходим все понемногу

В землю; крест за крестом, – кресты!

Задолжав и себе, и Богу

И кидая святым цветы.

Век за веком и год за годом

Неустанно бредёт человек.

Ведь Эзопа когда-то уродом

Нарекли безобразно навек!

Расцветай, и во дни смятений,

И во дни сладострастных тревог.

И тебя посетит мой гений,

И тебя не покинет Бог!

1988

***

И обманут и бросят в ночи…

Посмеются над собственной шуткой.

Ночь растает, как тело свечи,

Каждой каплей срывая минутки.

А на утро – заставят учить

Не молитвы – потребность желудка.

Разбредутся от света под тень

И до сумерек – сплетни да карты,

Да луна, да огни деревень,

Да подталая праздничность марта.

Посмеются и выпьют вина,

Будут пальцами тыкать надменно…

Но со старого фото – одна

Всё поймёт и простит во вселенной.

Всё я помню! Забудет смерть!

Память лечит, но лечит – болью.

Обнимаю, целую твердь,

Славлю – волю, стихию, море!

Что же ты? Ну, стегай своей плетью!

Жалкий раб, не боишься ремней?

Я давно оборвал междометья -

Колокольчики резвых коней.

Ну, а жизнь – без конца и начала -

Вереница бессмысленных лет.

Если б совесть тогда не смолчала,

Если б разум дал верный совет.

Да, всё так. Ошибок я немало

Сотворил на небольшом пути.

Где конец – там только лишь начало!

Жизнь прожить – не поле перейти!

Да, всё так. Ну, а в жизни иначе;

Не с того ли так много бед?

Просыпаясь, ребёнок плачет,

Если рядом игрушки нет!

1993

Звёздные поля

Мне б отдать свою жизнь, посвятить всё любимой.

Вынуть сердце, сказать, что отныне – твоё!

Вот и стрелы Амура, летящие мимо,

Наконец-то поранили сердце моё!

Я изранен любовью, и ею повержен!

Нет иного пути, милый друг, у меня.

Только стрелы Амура летящие, где же?

Только жалит нещадно тоскою змея.

Сколько прожито лет, сколько жить мне осталось?

Ничего не свершив, не хочу уходить!

Не нужна мне твоя приземлённая жалость.

Мне по звёздным полям ещё долго бродить.

Зажигаются звёзды и гаснут, и стынут…

Где тропинка моя среди звёздных полей?

Я отныне забыт и навеки покинут

Длинным клином летящих домой журавлей.

Я – изгнанник; нет места земного и дома.

Всё потеряно – всё, чем когда-то я жил!

И срываюсь я в пропасть с пути неземного…

Кем же в будущей жизни, каким же мне быть?

И не надо глобальных вопросов и мнений,

И не надо прошедшего вновь ворошить.

Я увижу Христа, упаду на колени

И всю жизнь свою буду Ему лишь служить!

Звёзды гаснут и стынут, но путь мой отмечен!

Среди звёздных полей упаду в звездопад…

И я тыкаюсь лбом, только – всё невпопад…

И поэтому вновь натыкаюсь на вечность!

Ноябрь 1993

***

Прости за то, что болен я тобой,

И часто не даю себе покоя.

Но наступает в сумерках отбой,

Ложатся спать вчерашние герои.

И снится снег… Россия… Путь домой.

И, просыпаясь часто среди ночи,

Я говорю: «Спасибо, что живой!»,

Хоть в это и не верю очень .

1991

Судный день

Я не был застрахован от обиды

Минувшей и сегодняшней войны.

Я часто смерть, страданья, слёзы видел,

Но в этом знаю, нет моей вины.

С закрытыми глазами по канату

Ходил я в неизвестность за тобой,

Не доверял ни другу я, ни брату,

А – только верил в вечную любовь.

Меня тоска терзала слишком часто,

Мучительные сны вели в могилу.

А я?.. Я верил в будущее счастье

И называл тебя своею милой.

Года ползли как черепаха к солнцу,

И не было в них радостных минут.

И я писал свой реквием, как Моцарт,

Когда почувствовал, что будет скоро суд.

Что я предстану в рубище холщовом

С тетрадкою болезненных стихов

Пред Господом, – Его Господним Словом