Kitobni o'qish: «Наступая на тень»

«Наступая на тень» – странно. И больше ничего? – профессор Кристофенсон откинулся в кресле и снял очки. – Очень странно.

Он встал и подошёл к окну. Приподняв жалюзи, он посмотрел на тусклый пейзаж Артемиды. Впереди маячили огни посадочного космодрома. Всё было в тумане, впрочем, как всегда на этой стороне планеты.

Его собеседник доктор Клауз, полный, упитанный мужчина налил себе ещё холодного виски. Виски доставили вчера с Земли. И хотя хотелось оставить его до особого случая, всё же он не смог устоять, чтобы не угостить столь высокого гостя как профессора Кристофенсона.

– Да, это одна из ста двадцати четырёх фраз, которые есть у Шайни. Группа Эбби на другой стороне континента исследует другую языковую группу и почти расшифровала её уже. – Доктор Клауз сделал несколько сильных глотков. Холодный виски сначала охладил его, но уже через несколько секунд приятное тепло распространилось по телу.

– И что? – спросил профессор Кристофенсон, повернувшись от окна.

– То же самое. – Доктор Клауз поставил стакан. – Почти полная аналогия с этой стороной. Да, диалект разный, но смысловой посыл тот же.

– Насколько вы уверены в гипотезе? Кому-то рассказывали? – спросил профессор Кристофенсон.

– Только своим ассистентам, но, думаю, это будет скоро очевидно всей исследовательской группе. – И доктор Клауз достал сигару из ящика, также припасённую на такие вот случаи. Случаи научного триумфа. В глубине души он понимал, что нельзя вот так вот позёрничать и растрачивать предпоследнюю сигару, но, в конце концов, он всеми фибрами души ощущал свою правоту. Теперь было важно успеть объявить об этом первому.

– Позвольте уточнить, – профессор Кристофенсон прошёлся по комнате, сел в кожаное кресло и не спеша достал старомодную электронную сигарету. Проверил заряд и затянулся. Профессор был худощавым немолодым человеком с красивой копной почти седых волос. Точный возраст его понять было сложно.

– С точки зрения языка тут всё ясно. Любой студент – лингвист рано или поздно догадается. – И профессор глубоко и медленно затянулся. – Но что вы скажете о том, что Шайни всё же достигли такого уровня? Как это возможно? Паровой двигатель, дирижаблестроение. Какое-никакое, но государственное управление, в конце концов. И потом контакт с нами без конфликтов, разве такое возможно, исходя из вашей теории?

На этих словах профессор взял бутылку и тоже налил себе виски. Электронная сигарета мигнула синим огоньком.

– Ну, как сказать. Наступая на тень. – И доктор Клауз, хитро улыбаясь, допил виски.

На следующий день группа доктора Клауза и Профессора Кристофенсона выехали к поселению Таун. Ехали молча. Вездеход набрал приличную скорость, хотя и работал на солнечных батареях. Всё дело было в звезде Сириус-М, излучение которой давало достаточно сильную энергию батареям. Одеты все были в свободную летнюю одежду, и лишь тонкие прозрачные трубочки кислорода, вставленные в нос, выдавали, что атмосфера на этой планете была не совсем земная. Шайни также дышали кислородом, но их лёгкие были в полтора раза больше, и это компенсировало пониженную концентрацию газа.

Вездеход остановился на главной площади. Шайни всегда строили города в виде круга. В центре жили старейшины, молодые особи могли селиться только по окраинам. У Шайни мог быть только один ребёнок, после чего детородная функция у женщины Шайни утрачивалась полностью. Характерно, что браков как таковых у них тоже не было, но было обязательное табу «пяти». Это означало, что мужчина Шайни и его спутница, которые зачали ребёнка, должны были быть вместе примерно пять лет. Именно этот срок родители воспитывали ребёнка Шайни. За нарушение данного закона «неправильного» Шайни выгоняли из города. Повзрослевший Шайни в возрасте пяти лет (аналог 10 земным) утрачивал персональные социальные отношения с родителями и отдавался в аналог местной школы. Так считали исследователи, хотя школ до сих пор и не было найдено.

Профессор Кристофенсон спрыгнул с вездехода. Мелкая, как пудра, пыль взвилась в воздухе от его новых ботинок. Солнце Сирус-М было уже в зените, и по Цельсию было прилично за тридцать

– Сегодня нам повезло с погодой. Увидите больше. – Сказал доктор Клауз и также спрыгнул с вездехода.

Вся группа направилась к большой палатке чуть в стороне от площади. Внутри кипела жизнь. За старомодными плоскими мониторами трудилось не менее десятка людей, ещё несколько человек постоянно куда-то перемещалось, кто-то сидел в VR-шлемах. Доктор Клауз уверенным шагом прошёл в конец помещения и жестом пригласил профессора Кристофенсона пройти за ним. Он расстегнул молнию на прочной полиэтиленовой плёнке на входе в комнату в конце коридора, и они вошли внутрь ярко освещённой комнаты. Внутри сидел Шайни.

Это был темно-смуглый мужчина, с зеленоватым оттенком кожи. Вернее, Шайни все были чернокожими, и если бегло на них посмотреть, то сходство с землянином было пугающим. Отличие было лишь в том, что Шайни были крупнее и мускулистее, а надбровные дуги были чуть больше. Как у древних людей. Ещё у Шайни совсем не было бровей и ногтей, что ставило в тупик биологов и антропологов.

– Добрый день, Ска-А, – начал доктор Клауз.

– И вам короткой тени, – совсем по – земному сложив ладошки произнёс Ска-А. Его диалект был похож на китайский, но был проще. Электронный переводчик переводил такое без труда. Вот только смысл фраз, половина из которых до сих пор вводила в тупик лучших лингвистов Земли, была так и не понятна. И Клауз был не исключением. Вернее, до последнего времени. Теперь, как ему казалось, он подошёл к разгадке совсем близко.

– Ска-А, это Кристофенсон, – он поправился – это Кри. Он хочет узнать. Узнать о Шайни. Узнать больше. Помочь больше.

СКа-А посмотрел на профессора Кристофенсона.

– Ска-А рад помочь. Сделать его тень короче. Облегчить его. Не думать об Эльзе. – И Ска-А опустил голову.

При этих слова профессор Кристофенсон вздрогнул и резко посмотрел на Клауза.

– Как он…. – Кристофенсон смотрел во все глаза на Шайни. И хотя его и предупреждали, но всё равно отделаться от шока было непросто. Эльза, жена профессора Критсофенсона, погибла уже более двух лет назад.

– Я говорил об этом. Это одно из так называемых «четырёх» чудес, которые мы успели обнаружить.

– Да, простите мою бестактность… Хоть и читал об этом, всё равно верилось с трудом…

Профессор Кристофенсон и доктор Клауз сели за стол. Шайни был одет в белое, как впрочем, и все Шайни. Различием в их иерархии были лишь браслеты из золота, которые были продеты сквозь руку насквозь.

– Ска-А, мы можем начать? Начать разговор? – Медленно произнёс доктор Клауз. Словно хотел, чтобы вся серьёзность разговора была понятна Ска-А.

– Ска-А рад помочь, – ответил Ска-А и вытянулся во весь рост на своём низком стуле.

Профессор Кристофенсон достал планшет и приготовился записывать стилусом.

– Запись идёт, – не глядя на профессора, сказал Доктор Клауз.

– Да, я знаю. Но привычка с детства всё конспектировать.

– Как знаете. Итак, Ска-А. Вопрос первый. Сколько часов составит завтрашний день? 23, 36, 48?

– Как тень обратится в точку. Тень расправится – и день пройдёт.

– Хорошо. Вопрос второй. Когда достроится Башня?

– Как тень возникнет – продолжим строить. Как тень исчезнет – закончим в тот же день.