Kitobni o'qish: «Воплоэны 2. Полторы королевы»

Глава 1

– Уся! Усенька! Внучка! – металась под потолком комнаты зеленокрылая фейона.

Я ворвалась внутрь, позабыв закрыть дверь. Первой мыслью было: Уся выпала в окно. Нет, оно было закрыто, да и как бы они без меня справились? Агаша с помощью магии? Зачем бы она стала это делать? Хоть и первый этаж, но малышка еще плохо умела летать, подуй ветерок – унесет.

– Где она? – задрала я голову к феечке. И тут же увидела ее внучку. Крохотуля висела под самым карнизом, вцепившись малюсенькими ручками в штору. – Уся, ты что там делаешь? – воскликнула я.

– Висю, – обреченно ответила кроха.

– Она хотела полетать, – спикировала ко мне и зеленым вихрем закружилась над головой Агаша, – быстро устала, и… вот! – В голосе феи начинала звенеть истерика. – Теперь боится разжать руки. И мне не подхватить – помну ей крылышки… – Она опять взметнулась к внучке и запричитала: – Я же просила не летать так высоко!

– Давайте все успокоимся, – сказала я, чувствуя, что и сама скоро запаникую. Как ни странно, первой на свой призыв и откликнулась: страх улетучился, в голову пришла здравая мысль: – Сестренка, ты забыла про магию? Сделай мягкое твердым, как учила меня. То есть наоборот.

Моя названная сестра стала похожа на мотылька возле горящей лампы, где роль пламени играла крохотная фейоночка, которая уже начала всхлипывать.

– Что?! Что я сделаю мягким? Если пол, то что будет со стенами? Они покосятся, дворец рухнет, Усю завалит обломками! Ой, беда-беда!

Вот это да. Никогда еще не видела Агашу в таком состоянии. До чего может довести тревога за близких! А ведь такая умная и решительная, своими вон как командовала, никто ослушаться не смел.

Впрочем, я-то что дурака валяю? Нить с заряженным фейонской магией жемчугом как всегда обвивала левое запястье – осталось загадать желание и взмахнуть рукой. Но что и впрямь загадать? Насчет дворца сестренка, конечно, сморозила глупость, никуда тот не денется, если размягчить не весь пол, а только участок под Усей. Хотя там же как раз и стена рядом… А вдруг и правда покосится?

Ладно, что тут еще есть? Ага, стол! Если подвинуть к окну и сделать мягким… Я бросилась к нему и вцепилась в массивную столешницу. А ну-ка! Поднатужилась, приложила все силы – стол не шелохнулся. Вот зачем строгать такую мебель, которую без шести силачей и переставить нельзя?

– У тебя же есть магия! – заверещала сверху Агаша.

Тьфу ты, и правда ведь. Все-таки я не окончательно успокоилась. Но с другой стороны, магия есть и у фейоны – куда сильнее моей. Ей-то сверху лучше видно, куда двигать. Только я ей это собралась сказать, как в открытую дверь с громким топотом влетела моя бывшая служанка Юлиона. Подбежав к окну, она подняла и растянула перед собой белоснежный, большой и широкий фартук, задрала голову и крикнула:

– Падай, малышка! Не бойся, я здесь!

Уся тут же разжала крохотные пальчики, ухнула со сложенными крылышками вниз, отпружинила от туго натянутой ткани и воткнулась служанке в выбившиеся из-под белого чепчика темные с сединой волосы. Я подбежала и аккуратно извлекла из них малышку.

– Спасибо, ваше величество, – поклонилась Юлиона.

– Это вам спасибо, – сказала я, готовая сгореть со стыда. Две магини, одна из которых была еще и королевой, не могли решить крохотную во всех смыслах проблему, а простая женщина, у которой магическими были разве что дисциплина и ответственность, решила эту проблему, задрав предмет одежды. – И не надо меня называть величеством, я же просила.

– Я не могу не называть так мою королеву, – снова поклонилась служанка.

Вокруг ее чепчика заиграл вдруг яркими цветами изящный веночек.

– Это вам! – закружилась над ним Агаша. – В благодарность за спасение внучки! Он быстро растает, потому что из воздуха, но я потом сделаю из настоящих цветов.

– Не стоит, Ага, – кивнула Юлиона и ей. На поклон это не тянуло, но все-таки. – Вы лучше как следует присматривайте за внучкой. А то пока рвете цветы, она залетит на дерево, и ее склюют дрозды.

– Что ты говоришь, какие дрозды? – ужаснулась я. – И дворец, и парк под магической защитой, ты же знаешь!

– И сильно вам помогла эта магия? – кивнула служанка на Усю в моей ладони. – Простите за дерзость, ваше величество.

Когда Юлиона ушла, и Агаша уложила спать уставшую внучку, я сказала ей:

– Вот почему не переберетесь ко мне в королевский дворец?

– А что, там потолки ниже? По-моему, даже наоборот. И потом, ты же скоро и здесь снова поселишься. Ну, не совсем ты, а… ты понимаешь.

Я понимала. Через восемнадцать дней новый хозяин этого дворца гилен Мареон собирался взять в жены никому не известную, вроде как совсем недавно прибывшую из далекого графства в королевство Заромар молодую графиню Куреанну, или просто Анну, как она просила себя называть.

На самом деле, разумеется, это была я, вернее, мое воплощение – то самое, в которое, не подозревая еще, что являюсь воплоэной, я спонтанно превратилась впервые в ответ на вызывающую грубость Мареона. Который, как позже стало известно, грубил специально, в надежде вывести меня из себя в прямом и переносном смысле. То, что Мареон и Вилеон – это ипостаси одного воплоэна я тоже тогда, конечно, не знала, как и не слышала о самих воплоэнах вообще.

В качестве имени для невесты гилена Мареона я выбрала сокращение моих земных фамилии-имени: Куренина Анна. Когда мне дали эту фамилию в детском приюте на Земле, никому и в голову не могло прийти, что через двадцать с небольшим лет я попаду на планету Курона неведомого, непонятно в каких измерениях расположенного магического мира и стану там женой короля – королевой Анель. Мало того, что именно Курона и окажется моей истинной родиной, а Земля – всего лишь временным убежищем от злых враждебных сил. Куренина – Курона, специально не придумаешь! Но так вот случилось, возможно еще тогда судьба сделала знак. И я теперь благодарила ее, дав похожее имя своей ипостаси. И она, эта новая Анна-Куреанна должна была стать женой главы анклава королевства – гиления Вилонар, то есть, выражаясь образно, наполовину королевой. А поскольку истинная я уже являлась королевой Заромара, то в итоге из меня должно было получиться аж полторы королевы! Шутка шуткой, а ведь так оно и есть.

– Как по-твоему, скоро она восстановится? – тихо, чтобы не разбудить маленькую феечку, спросила я у Агаши. – Только не подумай, что вы мне надоели, наоборот! Но я понимаю, что твои, там…

Договаривать я не стала, тема была для сестренки нелегкой. С одной стороны она знала, что остальные члены ее семьи – мама, муж, дети, внуки, братья и сестры были сейчас вместе, в прекрасном мире, который стал для фейонов новым домом. Но с другой, она не могла навестить их и вернуться назад – путь в этот мир был односторонним. А больше всего ее беспокоило то, как переживают за нее с Усей родные, ведь при последнем переходе, когда на ту сторону шагнули уже сын и мама Агаши, они с внучкой не смогли туда попасть. Виноват в этом, как и в тирании крылатого народца, от которой далеко не всем фейонам удалось скрыться, был король Ставален, свергнутый позже с трона не без нашей помощи, который держал маленьких узников – и крошку Усю тоже – в защищенной от магии темнице. Для взрослых фей это не имело последствий, малышка же полностью лишилась магии, потому перед ней и не открылся портал. Агаша надеялась, что магия постепенно вернется, но пока что этого не случилось.

Фейона опустилась мне на ладонь и тяжело вздохнула.

– Я понимаю, Анель. И я ничего такого не думаю. А когда Усечка восстановится, я не знаю. Может, завтра, а может, через шестьдесят лет, когда вырастет.

О том, что магия к Усе может вообще не вернуться, Агаша не сказала, но темные тучи тревоги и боли, оттеняющие синь ее волшебных глаз, говорили это вместо нее.

– Все будет хорошо, сестренка, – погладила я мизинцем пушистые белые волосы феечки. – Обязательно будет! Не думай о плохом. У нас… то есть там, на Земле, говорили, что мысль материальна. Нужно всегда верить в лучшее.

– Здесь мысли на самом деле могут стать такими, – не очень весело улыбнулась Агаша, – ты сама это знаешь. Но даже магия не всегда помогает.

– Я сейчас скажу банальность, но любовь порой сильнее магии. А ты ведь любишь Усечку…

– Больше самой жизни! – вспорхнула с ладони Агаша.

– Значит, она восстановится, и вы отправитесь к своим. А я буду по вам скучать, но и радоваться за вас тоже.

– Ты очень хорошая, – подлетела и чмокнула меня в щеку сестренка.

– Когда сплю зубами к стенке, – попыталась я пошутить. Но феечка этой фразы раньше не слышала и юмора не поняла.

– Ты и в эту сторону зубами хорошая. И даже когда не спишь.

– Спасибо тебе. Главное, чтобы мой муж так же думал.

– А он что, думает по-другому?! – вскрикнула Агаша и тут же зажала рот, оглянувшись на Усю. Малышка не проснулась.

– Надеюсь, что нет. Во всяком случае, Вилеон. Не знаю, что будет думать его другая ипостась.

– Мареон? – удивилась фейона. – Но ведь это все равно будет и Вилеон тоже, разве нет?

– Вообще-то когда воплоэн перевоплощается, он становится другим человеком, – сказала я. – Но да, у них общая память с… исходным вариантом, образ мыслей, все такое. Но кто его знает? Я ведь очень мало знаю об этом народе, хоть и сама воплоэна. И потом, я ведь тоже стану другой, Мареон женится не на Анель, а на Куреанне.

– Он не сможет тебя не любить, в кого бы ты ни воплотилась, – мотнула белой головушкой фея.

– Пойду, у него спрошу, – подмигнула я ей.

Мне и правда было пора возвращаться в королевский дворец, чтобы рассказать Вилеону, как идет подготовка к свадебной церемонии и уточнить у него некоторые детали. Я вышла из гиленского дворца и, спустившись по широкой парадной лестнице, направилась к поджидавшему меня перемещателю Перинеону. Это был молодой человек, почти юноша, с курчавой русой головой и по-девичьи гладкими, румяными щеками. Он не умел, как Геламеон, перемещаться между мирами, но мне этого и не требовалось, и я стала его главной подопечной. По-моему, Перинеон был даже влюблен в меня, но именно той детской, восторженной влюбленностью, которая не подразумевает страсти.

Геламеон же, кстати, занимался сейчас исключительно доставкой в иные миры находителей и возвращением их и найденных воплоэнов на Курону. Более двух десятков лет назад в родном королевстве Вилеона, где и жили воплоэны, тамошним королем была им объявлена война. И горстка верных воплоэнам перемещателей стала спешно забрасывать представителей опального народа в другие миры – практически наугад. Спасли немногих, сотни две, и то не всех наверняка, ведь почти треть перемещателей так и не вернулась назад. Из вернувшихся до нынешних времен дожили также не все, так что координаты половины миров со спасшимися воплоэнами оказались утерянными. Теперь перемещатели и находители королевства Заромар по приказу Вилеона усиленно разыскивали – тоже в основном наугад – спасенных когда-то от бесчинств короля воплоэнов. Придворный перемещатель Геламеон и находитель Сашуля – моя лучшая подруга – нашли так и меня, а сейчас продолжали поиски остальных. Вилеон категорически запретил привлекать их к чему-то иному.

Я приветственно кивнула Перинеону и подала ему руку. Румянец на щеках молодого перемещателя стал еще заметнее, но его рука была надежной и твердой. Через пару мгновений я уже стояла возле шикарного дворца, к величественной красоте которого до сих пор не успела привыкнуть.

Поблагодарив перемещателя, я взбежала по парадной лестнице, кивнула открывшим передо мной высоченные двери стражникам и поднялась на второй этаж дворца, где было расположено сразу несколько помещений, в которых мог сейчас находиться король: тронный зал, апартаменты для приема посетителей и совещаний, рабочий кабинет, комната отдыха, столовая.

Время было не обеденное, отдыхать и восседать на троне мужу в эти напряженные дни вряд ли пришло бы в голову, поэтому я направилась в его рабочий кабинет и не ошиблась: Вилеон сидел за массивным, широченным письменным столом. При виде меня любимый оторвался от бумаг, приветливо улыбнулся, встал и вышел навстречу. Несмотря на улыбку, его лицо выдавало и некоторую озабоченность, которую Вилеон не сумел от меня спрятать, да наверное, особо и не пытался – знал уже, что от меня трудно что-либо скрыть, особенно касающееся его лично.

Подойдя, он обнял меня так нежно, что перехватило дыхание, а его поцелуй и вовсе заставил забыть, что нужно дышать. Это могло бы завести нас еще дальше, если бы не деловая атмосфера кабинета и не срочные вопросы, которым не было дела до наших чувств. В первую очередь мы были сейчас все-таки не романтическими влюбленными, а королем с королевой. Как говорили там, на Земле: «Рабочее время – работе».

Переборов себя, я нехотя высвободилась из объятий мужа и сказала:

– Привет. Весь в делах? А я к тебе тоже с делами. Можно?

– Что-то срочное? – убрал Вилеон за спину руки, которым очень не хотелось убираться с моей талии, видно было, что муж их заставил с трудом. Но расстроенным он выглядел не только из-за этого.

– Да, срочное, – кивнула я, – если учесть, что до свадьбы Мареона и Анны меньше трех недель. Например, есть вопросы с убранством зала: я хочу использовать воздушные шарики, а оформители смотрят на меня, как на слабоумную. Но это же красиво! На Земле шарики и свадьба – считай, синонимы. Я говорила с Каштаном и Драценой, они сказали, что в здешних лесах есть деревья с такой смолой, которая, твердея, становится упругой и тягучей. Шариков из нее наделать – раз плюнуть. Людей нужно минимум, я уже все прикинула: двадцать собирателей, десяток тянульщиков, столько же надувателей – на пару тысяч шариков, думаю, хватит. Но начинать нужно сейчас, нечего тянуть резину! То есть уже как раз и надо ее тянуть, чтобы успеть к свадьбе. Еще проблема с рассадкой гостей – их намечается больше, чем мы…

Я вдруг заметила, что Вилеон смотрит не на меня, а будто бы сквозь, словно я была невидимой или как минимум стеклянной. Подняла руку, посмотрела – нет, пока не просвечивает. Я помахала ею перед глазами супруга:

– Ау! Ты тут?

– Что? – сфокусировавшись на мне, смешно выгнул брови любимый. – Да-да, я здесь. Кого, ты сказала, тянуть? Гостей?

– Нет, – мотнула я головой. – Гостей не тянуть, а надувать. А тянуть шарики. То есть, тьфу!.. Ты меня что, не слушал?

– Прости, дорогая, мне сейчас немного не до шариков.

– Как это не до шариков? Свадьба же скоро… Но ладно шарики, зал можно и цветами украсить, хоть это и банально. А вот с гостями нужно точно решать, потому что пора уже рассылать письма.

– Да, письма… – снова ушел Вилеон сквозь меня взглядом. – Вот именно.

– Да что с тобой? – взялась я за плечи моего короля и немножко его потрясла. – Что значит «вот именно»?

Он задумчиво посмотрел на меня, кусая губу, словно и сам забыл, что это значит. Мне стало не по себе: что же такое могло случиться, что выбило из колеи моего решительного и сильного мужа? Впрочем, он словно встряхнулся и опять стал решительным:

– Идем, я тебе покажу! – Вилеон быстрым шагом вернулся к столу, взял с него исписанный витиеватым почерком лист и протянул мне: – Читай.

Я взяла бумагу и обратила внимание на сгибы – листок до этого складывали вчетверо, будто письмо. Собственно, это и оказалось письмом. С трудом продираясь сквозь многочисленные завитушки, я прочитала:

«Дорогой брат!

До меня дошли вести, что ты стал королем Заромара. Поздравляю, Ваше Величество! Я верю, что ты будешь править умело и справедливо. Желаю тебе верных и уважающих тебя и твои решения подданных.

О себе не могу сказать ничего нового, равно как о нашем брате Тилеоне, дядьях и прочих родственниках, которых, впрочем, не видел уже с месяц, и не особо горю в том желанием, как, вероятно, и сам ты. Надеюсь, ко мне ты питаешь более теплые чувства, как и я к тебе, но даже если это не так, все равно хочу рассказать тебе о некоторых событиях, которые встревожили меня и заставили сесть за это письмо.

С неделю назад мне докладывал привратник, что к замку пришел незнакомый человек, который спрашивал, не здесь ли проживал граф Вилеон, что с ним стало и где он сейчас. Привратник не стал говорить с незнакомцем, однако уже на другой день мне доложили, что похожего человека видели в трактире Мокросы, а ведь эта деревня, ты помнишь, совсем рядом от нас. Незнакомец поставил всем выпивку, сказав, что у него праздник, а когда люди подобрели от выпитого, стал тоже расспрашивать о тебе.

Но и это не все. Вчера на ярмарку в город ездила Икаша, жена моего слуги Отавона, ты должен их помнить. На полпути их остановили и попросили подвезти до города двое, один из которых по описанию похож все на того же мужчину. Эти двое также завели с Икашей и возницей разговор о тебе, а позже она видела их на ярмарке, и слышала, как те шептались с торговцами, произнося твое имя, а потом расплачивались с ними, ничего не покупая.

Меня тревожит все это, дорогой брат, и я хочу, чтобы ты был осторожен. Прикажи охране быть бдительной, а дознавателям вели держать ухо востро.

С тем остаюсь,

любящий тебя брат Билеон».

– И что это значит? – спросила я, возвращая мужу письмо и чувствуя пробежавший по спине холодок.

– Я тоже хотел бы это знать, – сказал Вилеон. – Могу сказать лишь одно: это второе письмо от брата за все время, что я здесь. Первое он написал в ответ на мое, где я сообщил, что добрался и буду тут жить.

– То есть общительным Билеона не назвать, – хмыкнула я. – А второго… как его?.. Тилеона – тем более.

– Тилеон вряд ли мне станет писать. Если только не решат с дядьями, что я остался им должен.

– А ты должен? – на всякий случай спросила я.

– По их разумению, может быть. Те еще любители считать и делить, особенно чужое. Но моя совесть чиста. Старшему брату отец выделил честную долю наследства, а с дядьками ни ему, ни мне вообще делить было нечего.

– Слушай… – осенило меня. – Так может, это они?

– Что ты имеешь в виду? – насупился муж.

– Что это старший брат или дядьки собирают на тебя компромат, хотят найти какую-нибудь зацепку, где ты якобы их обделил, чтобы выкатить тебе счет. Мол, он теперь король, а значит, при деньгах, пусть делится.

– Нет, этого не может быть, – помотал головой Вилеон. – Не знаю как привратник, но жена слуги их точно видела в лицо не один раз. Да и в трактире той деревушки хоть кто-нибудь да узнал бы.

– Ты вот вроде бы король, а рассуждаешь порой как ребенок, – вздохнула я. – Разумеется, они не сами ходили по кабакам и ярмаркам. Но и у них ведь есть слуги.

– Слуг бы тоже узнали, а в письме говорится о незнакомцах.

– Хорошо. Могли они пригласить специалистов из соседнего графства? Почему-то мне кажется – как нефиг делать!

Вилеон взъерошил и без того растрепанную прическу и прошелся взад-вперед по кабинету. Я невольно залюбовалась мужем. Эти его хоть и короткие, но ужасно непослушные русые волосы так и хотелось пригладить, но я знала, чем это может закончиться, а сейчас было некогда. Какой он все-таки у меня… красавчик?.. пожалуй, нет… Обычное, легкой степени небритости лицо: голубовато-серые глаза, прямой, не очень большой нос, губы… невероятно сладкие, но внешне тоже обычные. То есть для меня он с первой встречи казался красивым, но классическим киношно-журнальным красавцем все-таки не был. И хорошо, потому что брутальные накачанные мачо всегда вызывали чувство, будто меня хотят надуть красочной, броской рекламой. Тело бугрится мускулами, пресс в квадратиках, а в голове – кружочки, в смысле нолики. Вилеон же ничем не бугрился, даже выглядел худощавым, хотя мышцы его были рельефными и крепкими, пусть и не бросались в глаза. Да он их никогда напоказ и не выпячивал, ходил всегда в рубахах с длинным рукавом, в основном серых оттенков – не пятидесяти, всего пяти-шести. Теперь иногда приходилось надевать мантию насыщенного синего цвета, чего он терпеть не мог, но некоторые церемонии этого обязательно требовали.

Но сейчас он был как раз в темно-серой рубахе, черных свободного кроя брюках и светлых, очень мягких туфлях, в которых легкие шаги Вилеона были почти не слышны. Впрочем, он уже остановился, сложил на груди руки и сказал:

– Специалистами ты называешь наемных шпионов? Хороша специальность!

– А что? Разве у тебя самого их нет?

– У меня не шпионы, а наблюдатели.

– Ну да, конечно, – хмыкнула я. – Это у врагов шпионы, а у нас разведчики.

– Разведчики? – поднял бровь Вилеон. – Хорошее слово, нужно взять на заметку.

– Возьми, – сказала я. – Хотя те, кто собирают о тебе на родине информацию, все же вряд ли прямо уж разведчики. Скорее, слухачи, вынюхиватели. Другое дело, если бы под тебя кто-то копал, чтобы свергнуть с трона…

Я оборвала себя на середине фразы – сама испугалась сказанного.

– Ерунда, – отмахнулся любимый. – Зачем им мой трон? Они со своими графствами разобраться не могут, а тут целое королевство! Да и кто их на этот трон пустит?

– А ты кого сейчас имеешь в виду?

– Дядей своих, разумеется. Тилеона еще, старшего брата.

– Нет, они вряд ли об этом думают, я и спорить не стану. Я о других подумала. У кого и цели совсем другие.

– А какие могут быть цели, если хотят свергнуть с трона? – развел руками Вилеон. – Только занять этот трон, разве нет?

– Не только, – помотала я головой. – С трона могут хотеть свергнуть именно тебя. Не догадываешься, почему?

– Нет. Кому я мог успеть насолить? Я в новом звании толком еще ни с кем и не общался – лишь с соседними королями на нашей свадьбе, когда они меня монархом и объявили. Ты ведь не их имеешь в виду?

Я тоже прошлась взад-вперед по кабинету, обдумывая то, что собралась сказать дальше. Остановилась возле мужа и посмотрела ему в глаза:

– Виля, не посчитай меня параноиком, но я как раз кого-то из шести соседей-королей в виду и имею. Или сразу нескольких. А то и всех.

Вилеон рассмеялся.

– Я еще мог бы предположить, что кто-то один из них обиделся, например, что его за свадебным столом далеко посадили, или вино было кислым, мясо жестким, торт несладким. Но чтобы все шестеро? Тут и правда ты что-то нафантазировала.

– Вино я не пила, только чуть пригубила, а мясо точно не было жестким. Очень вкусное было мясо. И торт. Дело тут совсем в другом. А именно – в тебе.

– Ну вот, – притворно вздохнул мой любимый. – Значит, это я жесткий. И не сладкий, а кислый.

– Ты очень сладкий! – искренне возразила я. – Но ты – воплоэн.

Вилеон нахмурился.

– Об этом короли не знают. Я принимаю все меры, чтобы до них это не дошло. Потом, конечно, сам всем объявлю, но пока рано. Может быть, я перестраховщик, но моя мечта очень важна. И не только для меня, для всех нас!

– Да что ты меня уговариваешь? – шагнула я к мужу и положила ему руки на плечи. – Я это знаю, и всем сердцем, всей душой поддерживаю тебя. Но вот говоришь же, что перестраховщик, а от чего страхуешься, чего опасаешься?

– Опасаюсь того же, что случилось на родине. Тамошний король испугался, что воплоэны будут воплощаться в людей из высших кругов, начнут воровать из казны, оттяпывать обманным путем земли, устраивать заговоры, смуту. А самое главное, он боялся, что кто-то примет его обличье и займет вместо него трон. Здешние короли могут испугаться того же. И хоть я сто раз буду им повторять, что воплоэны не воплощаются в ныне живущих, реальных людей, они мне не поверят. Может, и правильно – ведь этот закон лишь наш внутренний, держится только на убеждениях и совести. И пусть я сам никогда…

– Подожди, – сняла я руки с его плеч и помахала ими. – Ты опять меня пытаешься убедить в том, что я и так прекрасно знаю. И про королей ты сказал совершенно верно: узнай они, что ты одновременно король и гилен, обязательно подумают: а не захочет ли он стать сразу двумя королями, а то и всеми семерыми? Кто-то в шутку подумает, а кто-то, может, и всерьез. Потому-то я наших королей и подозреваю в шпионаже. Скорее, кого-то одного, иначе ты бы заметил уже какое-нибудь шевеление. А так – до кого-то из них дошел слушок, но кричать об этом на весь мир он не стал, а решил проверить, так ли это. Вот и направил людей на твою родину – повыспрашивать о тебе, собрать информацию. Он даже не обязательно хочет тебя свергнуть, но когда убедится, что ты воплоэн, – сможет, к примеру, тебя шантажировать.

Мой король стал темнее тучи. Он прошел за письменный стол, сел, показал на кресло напротив и принялся перебирать бумаги. Я примостилась на краешек и стала наблюдать за мужем: он что-то ищет, или успокаивает нервы?

Скорее, успокаивал. Отодвинул в конце концов бумажки, посмотрел на меня и сказал ровным, уверенным тоном:

– Чужим людям на моей родине вряд ли кто-то станет рассказывать о воплоэнах – слишком свежи воспоминания о войне и терроре.

Я возразила:

– Иногда реальные деньги сильнее страха того, что может произойти, а может и нет. Да и просто любители поболтать всегда найдутся. К тому же, если расспрашивать по-умному, можно подвести разговор к делу издали, как бы невзначай.

– Мне кажется, что и ты так порой поступаешь, – коротко улыбнулся любимый. – Но да, ты права, нельзя быть уверенным ни в чем. Меня сейчас больше интересует, кто из шести королей это затеял.