Kitobni o'qish: «Дом у горизонта»
– Вот чёрт!
Доктор Эммет Браун,
«Назад в будущее»
Глава 1
Сумерки наступили быстро. Тёплое солнце исчезло за высоким зелёным склоном, и городок накрыла тень. Утих беззаботный бриз, да и море, словно устав за день, успокоилось и молчаливо замерло. Вода едва слышно плескалась об изрезанную трещинами и выбоинами стену волнореза. На самом краю этого нагромождения огромных плит, похожего на замшелые руины древнего замка, сидел паренёк. Он изредка бросал в воду камешки, отчего по мелкой ряби волн разбегались тонкие круги, и в вечернюю тишину улетало ленивое «плюх».
Вскоре в ладони паренька остались только обкатанные морем шероховатые полупрозрачные стеклышки. Закатное небо, отражённое в тихих волнах, светилось внутри этих застывших цветных капелек переливающимся светом, и от его странной красоты невозможно было отвести взгляд.
Вода медленно превращалась из опалово-розовой в темно-синюю, и, наконец, почернела совсем. Стало прохладно. Паренёк ловким движением вскочил на ноги и напоследок посмотрел на уходящую вдаль бесконечность. Где-то над горизонтом среди едва заметных звёзд плыл мигающий огонек самолёта, и казалось, что кроме него вокруг не движется больше ничего.
Улочка, на которую вышел паренёк, тонула в желтоватом полумраке. Редкие фонари терялись среди пышных крон, и света их хватало лишь на то, чтобы нарисовать на асфальте причудливые узоры теней.
Услышав позади себя торопливое шарканье, паренёк обернулся. По дорожке семенила, слегка прихрамывая, сгорбленная старушка в длинном неопрятном платье. Она помахала рукой, очевидно, попросив остановиться. Резкий запах дешёвых духов смел тонкий аромат ленкоранской акации, окутывавший улочку, и паренёк поморщился.
– Стой, постой, молодой-красивый, – немного задыхаясь, сказала старушка. – Весь день тебя искала.
– Что, ручку позолотить? – улыбнувшись, ответил паренёк.
– Бог с тобой, – цыганка махнула рукой. – Не надо мне ничего. Я тебе только скажу, ты не спрашивай ничего, и не пытай. Просто послушай. Что-то странное должно случиться скоро. Смотри почаще вдаль. И помни, что за зелёным морем наступит черная тьма. Всё.
– Спасибо… бабуля, – нахмурившись, пробормотал паренёк. – Доброй ночи.
Цыганка кивнула, и снова по узенькой улочке побежали шаркающие звуки. Тихо прошелестел в кронах легкий ветерок, запахло кипарисами и морем.
Паренёк пожал плечами и быстрым шагом направился вверх по улице.
Громко лязгнул засов на калитке, и тут же в окне загорелся свет. Скрипнула рама. В жёлтом прямоугольнике окна появился женский силуэт.
– Эмиль, это ты?
– Да, Нонна Михайловна, добрый вечер!
– Добрый, – кивнула женщина. – К тебе сегодня приходили.
– Кто? – вскинув бровь, спросил паренёк.
– Не знаю, мужик какой-то. Вроде пенсионер, по виду так. Тебя спрашивал, а я говорю: «Эмиля дома нет». А он такой: «А когда вернётся?» А я ему: «А вам, собственно, зачем?» А он бороду почесал, калитку закрыл, да только его и видали.
– Интересно, кто бы это мог быть, – пробормотал Эмиль. – Ведь даже я сам неделю назад не знал, что буду жить именно здесь. Ладно, утро вечера мудренее. Посмотрим.
В уютной комнатке на цокольном этаже было прохладно и свежо. Эмиль аккуратно повесил одежду на спинку стула и рухнул на кровать. Заскрипели на разные лады пружины, всё вокруг закачалось и заплясало. Эмиль закрыл глаза, и не заметил, как заснул.
Утреннее солнце пробивалось в окно через плотную листву виноградника и рассыпалось по скатерти яркими пятнышками. Эмиль смотрел на поднимающуюся пенку в турке, и недоумевал, как ему удалось ни разу за вчерашний вечер не удивиться. Сегодня же вся эта история с цыганкой казалась чьей-то нелепой выдумкой, не стоящей внимания.
Эмиль снял с огня заворчавшую турку и наполнил до краев большую глиняную чашку. Нонна Михайловна охотно разрешала пользоваться кухней и всей посудой, которую там можно было найти, но Эмиль всегда ограничивался только утренним кофе. Готовить что-то серьезное не хотелось.
Над головой послышалось зловещее шипение и позвякивание. Эмиль вздрогнул, обернулся и нашел взглядом старинные часы, висевшие около окна. Прочихавшись, они принялись гулко бить. Девять. Море, конечно, уже похоже на суп с фрикадельками. Эмиль почти вживую услышал крики возмущенных мам и несмышлёных детей, увидел суету и беготню, почувствовал запах пива и варёной кукурузы. Нет уж, если и идти купаться, то не сейчас, а как вчера, ближе к ночи. Проспал, что же тут поделаешь. Завтра все-таки стоит заставить себя проснуться раньше, а то какой смысл в том, чтобы приехать на море и не плавать.
Впрочем, идея прогулки по старинному городку тоже выглядела привлекательной, и Эмиль, допив кофе, легким шагом выскочил из дома. Узкие извилистые улочки, со всех сторон заросшие кипарисами, туями и мушмулой, переплетались и разбегались в разные стороны, превращая город в лабиринт. Чем дальше уходил Эмиль от дома, тем труднее становилось идти – дорожки и переулки медленно, но верно ползли вверх по склону. Повсюду попадались необычные виды – небольшой водопад с хрустально чистой водой, старинные развалины и непонятные скульптуры.
Эмиль увлечённо сворачивал в переулки, нырял под арки, протискивался между заборами и кустарниками на узких тропинках, и, наконец, вышел на пустырь, покрытый жухлой травой. Городок исчез за рядами деревьев, и притих, словно играя в прятки. Эмиль остановился, посмотрел по сторонам и провёл ладонью по затылку. Дорога кончилась, никуда не дойдя, да ещё и потерялась в высоких желтоватых зарослях. Все замерло в безмолвии.
Совсем рядом громко крикнула птица. В траве что-то прошуршало, а в вышине крон скрипнула ветка. «Странное должно случиться скоро», – промелькнуло в голове. Мурашки прохладными ручейками пробежали по рукам.
– Нас невозможно сбить с пути – нам по фигу, куда идти, – пробормотал Эмиль.
Не тратя время на поиски тропинки, он решительно шагнул прямо и принялся прокладывать другую. Куда угодно, но только подальше от этого непонятного пустыря. На счастье, впереди темной стеной возвышались сосны.
В густой прохладной тени высоких деревьев пахло хвоей и почему-то яблоками. Эмиль прибавил ходу, заставляя себя ни в коем случае не оглядываться. Вскоре в просвете между стволами показались серые пятна асфальта, и быстрые шаги превратились в бег.
Остановившись посреди дороги, Эмиль отдышался, вытер со лба холодные капли и огляделся. Вдоль потрескавшегося полотна в обе стороны тянулся высокий кирпичный забор. Слева вдалеке поблескивала на солнце покатая крыша. Эмиль решил больше не доверять интуиции и направился туда, где дорога шла под горку.
Скоро забор кончился. Неровно висящая на самом углу белая табличка лаконично сообщала: «ул. Верхняя». Эмиль пожал плечами, почесал нос и вздохнул. Ему отчаянно захотелось оказаться в толпе – где угодно, хоть на базаре или в ночном клубе, только не здесь, не в этой иллюстрации к роману про исчезновение человечества.
Резко ударил в уши звук запускаемого мотора, и Эмиль улыбнулся. Стараясь казаться спокойным, он двинулся вниз по улице. Появились дома, побежали между столбами провода. Тишина осталась позади, и воздух наполнился привычным гулом.
Впереди показался перекресток со светофором, и Эмиль чуть не подпрыгнул от радости. Теперь осталось лишь спросить, как пройти до переулка Шмидта, и закончить блуждания. Эмиль подошёл к переходу и остановился перед двухэтажным домиком с вывеской, изображавшей что-то похожее на плохо завязанный мешок муки.
Вдруг дверь распахнулась, и на всю улицу раздался громкий голос с сильным кавказским акцентом:
– Дорогой генацвале, попробуй мои хинкали! Не обижай старика отказом, порадуй меня заказом!
Эмиль приветливо улыбнулся и вошел в прохладное помещение, наполненное запахами кинзы, лука и аджики.
Глава 2
Стройный пожилой мужчина в безукоризненно белом поварском халате и очках проводил Эмиля к столику и вручил меню.
– Ты мой первый гость сегодня, – сказал он. – Если закажешь хинкали, хачапури дам бесплатно.
– Буду очень рад, – кивнул Эмиль. – С бараниной, пожалуйста.
Старик исчез за дверью с цветным стеклом, но уже через пару минут появился снова, на сей раз с подносом.
– Пить что будешь? Хванчкара, киндзмараули?
– Э… Я вообще-то как бы… Тем более, утром, – растерялся Эмиль.
– Вах, что ты говоришь, какое утро? Время обедать! А за обедом стакан доброго вина – это как поцелуй любимой. Но как хочешь. Тебя, кстати, как зовут?
– Эмиль.
– Э… Татарин? Нет? А, да какая разница! Будем знакомы. Тариэл.
– Ого, – Эмиль вскинул бровь. – Это… На эльфийском?
– На грузинском! – громко и с достоинством воскликнул повар. – Означает «царь-герой». Ну, конечно, царь я только в этом заведении, а героем и совсем никогда не был, но зато всякий в этом городе знает, что у Тариэла всегда есть, чем спастись от голода, и всегда наготове графин «Киндзмараули». А ты как здесь оказался?
– Просто приехал пожить немного. Море, горы…
– Турист, – понимающе кивнул старик. – А где остановился?
– Неподалёку от рынка, в частном доме полуподвал снимаю.
– Там многие так делают, да. Лучше, чем в гостинице. Давно приехал?
– Позавчера. И ничего не успел за это время, только погулял по рынку, посидел на берегу, поболтал с цыганкой и заблудился в городе.
– У нас легко потеряться, – усмехнулся Тариэл. – Город старинный, улицы запутанные. Но тут через пару кварталов есть местечко, обзорная площадка такая. Весь склон видно, как на ладони. А один раз увидишь – поймёшь, и уже не заблудишься. Как выйдешь, направо по перекрестку и через два светофора налево, вдоль зеленого забора. Да, спросишь. Её все знают. А у кого остановился, кстати, скажи?
– У Нонны Михайловны, – ответил Эмиль после некоторого колебания. – Знаете?
– Вах, как не знать? Хорошая женщина, очень душевная! У нее сын военный, не поймёшь, где живет. То в Краснодаре, то в Пензе, то ещё куда его занесет. Вот она и ищет постояльцев, чтобы не скучно было. Вай, хинкали! Ох, заболтался я тут с тобой!
Старик лихо вскочил из-за стола и снова исчез за белой прозрачной дверью. Эмиль медленно прошёлся взглядом по убранству кафе. Занавески на небольших окнах, скатерти, посуда – всё сияло чистотой и свежестью. Даже картины на стенах выглядели так, будто их только что вымыли. На всех столиках стояли глиняные подставки с белоснежными салфетками и сверкающие пузатые солонки. «Блин, как в музее, – подумал Эмиль. – И он один всё сам делает!»
Оказалось, что старик унёс меню, которое могло бы немного скоротать ожидание. Пришлось рассматривать картины. Сюжет везде был один и тот же – праздничный стол с винами и десятками блюд, и грузины в черных бурках. Наивная живопись, больше похожая на работы учеников художественной школы, неожиданно понравилась Эмилю. От них поднималось настроение, и разгорался аппетит.
Дверь распахнулась, и в зале, словно сказочный джинн, появился Тариэл. С трудом верилось, что один человек может удержать на руке поднос столь невероятных размеров, да ещё и заполненный от края до края. Хинкали с бараниной, кажется, не составляли и десятой доли того, что нёс повар. «Прощайте, мои маленькие финансы, – пронеслось в голове. – Впрочем, кажется, этот пир того стоит».
Эмиль в некотором замешательстве присел на краешек стула и чуть пододвинулся к столу.
– Зачем стесняешься? – спросил старик, усаживаясь напротив.
– Да как вам сказать, – пробормотал Эмиль. – Честно говоря, я даже не знаю, как половина из этого называется.
– Вах, кацо! Смотри. Это копчёный сыр сулугуни. Вот тут соусы – сацебели, ткемали и аджика. Хинкали едят руками, сначала надкусываешь – вот так, потом пьешь бульон, только осторожно, он горячий. Хачапури не забудь. Ну?
– Тариэл… А как вас по-отчеству?
– А, ну, Гиевич, так-то. Только ты меня так не зазывай. Давай, пока горячее, чего замер, как на первом свидании?
Эмиль аккуратно взял белый, покрытый мелкими капельками мешочек, и медленно надкусил его. В нос ударил горячий пар, отчаянно пахнущий пряностями и кинзой.
Спустя мгновение, а может, вечность, мир вновь вернулся на место. Вот только хинкали на блюде уже не было. Эмиль поймал весёлый взгляд Тариэла и улыбнулся в ответ.
– Это было непередаваемо круто, – сказал он. – Волшебный вкус. Вы настоящий мастер, честное слово!
– Вах, кацо, ты порадовал меня! Городок у нас маленький, и всех своих гостей я знаю давным-давно. Редко кто из туристов заходит сюда, уж больно от моря далеко. А у меня порядок такой – сначала ты мой гость, а потом друг.
– Очень рад, – кивнул Эмиль и подал старику руку. – А ещё теперь я знаю, где буду обедать, пока не уеду.
– А может, и уезжать не стоит? Ты попал в рай, кацо, зачем менять его на грешную землю? Здесь такое море, такие рассветы, а виноград!
– Всё бы хорошо, но мне ещё учиться четыре года, да и по профессии я здесь вряд ли работу найду.
– А на кого учишься?
– На инженера по проектированию вычислительных комплексов, распределённых систем и сетей.
– Мда, – огорчённо вздохнул Тариэл. – Мы от этого далеки. Здесь больше будут рады агроному, виноделу или специалисту по разведению барашка. Ну, что же! У каждого своя дорога.
Эмиль отломил кусочек копчёного сулугуни и вздохнул.
– Мне пора, – сказал он. – Сколько я вам должен?
– Ты заказывал хинкали? Значит, только за хинкали.
– Но… Я так не могу. Это не честно.
– Вай, кацо, не спорь со старшими! Даже если старик триста тысяч раз неправ, не пытайся его переговорить. Он от этого умнее не станет, а вот ты себя покажешь гораздо глупее, чем на самом деле. Только за хинкали. Всё.
Эмиль вышел на раскалённую улочку и посмотрел на перекресток, на котором следовало свернуть направо. Тариэл помахал рукой, подмигнул и улыбнулся.
На зелени травы красовались яркие пятна цветов, задорно щебетали птички, и теплый воздух носил ароматы лаванды и хвои. Эмиль не торопился. Он трогал пальцами пушистые колоски, рассматривал узоры трещин на старинных домишках и слушал, как внизу шумит город.
Вдруг взгляд Эмиля замер. На одной из заборных плит, что возвышались над длинным цветником справа, кто-то удивительно красиво написал большими объёмными буквами: «АНИКА», а снизу добавил тонкими стремительно летящими линиями: «Миром любимы мы». Эмиль подмигнул плите, а заодно и этой Анике, кем бы она ни была.
На втором светофоре поворот налево и в самом деле уходил под высоченный зелёный забор. Узкая, плохо вымощенная тропа скрывалась в тени огромных разлапистых ветвей, от которых отступала даже яростная южная жара.
Не пройдя и полукилометра, дорога внезапно вынырнула из прохладной зелени и уткнулась в облака. Эмиль округлил глаза, остановившись на полушаге.
Город убегал вниз извилистыми струйками улочек, рассыпался яркими пятнами больших домов и гостиниц внизу, золотился песком у моря. Эмиль встал на край площадки, и медленно повернул голову слева направо. Вдалеке, у самой кромки берега блеснуло что-то ослепительно белое, словно зеркало метнуло большой солнечный зайчик. Сощурив глаза, Эмиль увидел, что это домик – не очень большой, насколько это можно было понять с такого расстояния. Дальше строений не было. Сверкающим домиком городок заканчивался.
Найти рынок оказалось совсем просто, да и улицу со своим временным домом Эмиль увидел сразу же. Конечно, карта в голове сразу же не сложилась, но примерное расположение самых заметных ориентиров запомнить удалось. Эмиль подмигнул городу и отправился назад, спускаться к пропахшей морем и специями базарной улице.
Нонна Михайловна развешивала бельё. Голубоватые простыни колыхались на ветру, словно паруса, и обдавали двор запахом шампуня. Эмиль попытался скорее проскользнуть мимо хозяйки, но зоркий глаз поймал-таки гостя.
– Постой! – крикнула Нонна Михайловна. – Тут тебе письмо принесли!
От неожиданности Эмиль споткнулся и едва не сорвал с веревки мокрое полотно.
– А вы уверены, что точно мне?
– У меня других Эмилей среди постояльцев нет, – усмехнулась хозяйка. – Да и во всём городе двух не сыщешь. Так что точно тебе. Пойди, возьми в прихожей.
Эмиль взял конверт в руки. Обычный, белый, заклеен ровно, подписан аккуратно. «Эмилю, Базарная, 14». Всё верно. Но как, чёрт побери?
Глава 3.
Эмиль поправил белую кружевную скатерть на журнальном столике и положил конверт перед собой. С одной стороны, глупо было предполагать, что внутри бациллы сибирской язвы или ещё какая-нибудь отрава. С другой, как кто-то мог знать, что письмо попадет в нужные руки, если даже Нонна Михайловна нигде не записала, как зовут её нового постояльца? Эмиль взял нож для бумаги, повертел его в руке и положил обратно. Потом поднял конверт и поднес к носу. Едва уловимый аромат сладких духов казался незнакомым. Во всяком случае, точно не то, чем пользуется Нонна Михайловна. Эмиль решительно рванул бумагу ножом и перевернул прорезью вниз. На столик, кружась, медленно упала вырезанная из бумаги буква «Я». Эмиль потряс конверт и заглянул внутрь, но ничего больше не увидел. Ни записок, ни каких-нибудь ещё бумажек. Только тонкая, едва поблескивающая буковка, которая сейчас лежала на узорах скатерти. Эмиль глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула.
За окном шумел город. Верещали птицы, сигналили и гудели машины. Всё, как обычно, вроде бы.
Эмиль вышел из комнаты и аккуратно закрыл за собой дверь. Нонна Михайловна восседала на террасе в компании пузатого чайника и блюда с сушками.
– О, давай, присаживайся, – обрадованно воскликнула хозяйка. – Чай пить – не дрова рубить.
– Спасибо, – кивнул Эмиль, усаживаясь. – Сушки с маком?
– Очень вкусные. Ты с молоком пьёшь?
– С ромом, – ответил Эмиль. Поймав недоумённый взгляд, он спохватился и, улыбнувшись, поправился: – Это если кофе. А чай просто с сахаром.
– Вот и хорошо. Наливай.
– Нонна Михайловна, а кто с письмом приходил, не помните?
– Я его не знаю, – пожала плечами хозяйка. – По-моему, тот же, что про тебя спрашивал.
– А! – понимающе кивнул Эмиль. – Я вот сегодня был в хинкальной, там, наверху, и познакомился с одним господином. Тот тоже пожилой, в очках, волосы седые.
– Ой, да ну тебя! – рассмеялась Нонна Михайловна. – То старый чудак Тариэл, повар-самоучка. У него, прости Господи, вместо мозгов в голове чахохбили. Я тебя умоляю, не будет он никому письма слать, у него вся жизнь на кухне да в кафе.
– Но больше я в этом городке ни с кем не знаком, – пробормотал Эмиль.
Оставив в чашке недопитый чай, а в блюдце половину сушки, он вышел с террасы. Нонна Михайловна проводила гостя странным взглядом и промолчала.
Старый дом, сложенный из серого пористого камня, прятался в деревьях, и только одна стена, выходившая на улицу, оставалась открытой. Эмиль дотронулся до прохладной неровной поверхности и провёл по ней пальцами. На дорожку, уходящую в тенистый дворик, приземлился белый с коричневыми пятнами голубь. Он поглядел на Эмиля, наклонил голову и открыл клюв. «Вот, даже он смотрит на меня так, будто что-то не в порядке, – невесело усмехнулся про себя Эмиль. – Чёрт, что делать-то?»
Путаница сводила с ума, и невозможно было понять, что вообще происходит. Если кто-то чего-то хочет, то почему об этом нельзя сообщить напрямую и без глупостей? Да и трудно предположить, что хорошие новости можно передать таким загадочным образом. С другой стороны, если есть слежка, то для чего о ней предупреждать? Опять же, что это за мужик появляется здесь уже второй раз? Откуда он знает адрес? Вообще нелепо как-то. Подбрасывать конвертики – это, скорее, девчачья забава. Тяжело вздохнув, Эмиль прошёл вглубь сада.
Шелест ветра в листьях напоминал о детстве, о вечерах в старинном парке, успокаивал, словно нашептывая: «Всё будет в порядке». Проблемы остались вдали, и сама собой пришла мысль о прогулке по морскому берегу. Эмиль подмигнул сам себе, улыбнулся и вышел на улицу.
Сразу за рынком дорога круто сворачивала к морю. Здесь властвовали частные торговцы. Несчастных отдыхающих, изо всех сил пытавшихся прорваться к пляжу, отовсюду атаковали напористые люди, предлагавшие всё необходимое для лежания на песке: горячую кукурузу, бейсболки, надувных крокодилов и картины из ракушек. Со всех сторон пахло пивом, персиками и резиной. Эмиль постарался поскорее проскочить мимо бурлящего пёстрого торжища и почти бегом свернул на узкую кипарисовую аллею.
По засыпанной красноватым мелким щебнем дорожке чинно прогуливались пожилые пары и мамы с колясками. Эмиль перевел дух и медленно зашагал вдоль цветущих кустов и стройных деревьев.
Аллея закончилась, уткнувшись в павильон под вывеской «Советская чебуречная». Поддавшись на аппетитный запах, Эмиль открыл массивную металлическую дверь и шагнул внутрь.
На всех стенах алели кумачовые полотнища, в подвешенных к потолку колонках играло что-то давно забытое, а на столиках стояли пустые хромированные подставки под солонки и перечницы.
Над прилавком возвышалась рыжая женщина необъятных габаритов, суровая и неприступная, словно древнерусский кремль. По всей видимости, тоже советская, принесенная сюда машиной времени. Она вопросительно уставилась на Эмиля, не говоря ни слова.
– Два, будьте добры, – негромко попросил он.
Тяжёлым движением громадная дама распахнула дверцу стеклянной горки, грохнула о прилавок толстой глиняной тарелкой и швырнула на нее чебуреки. Эмиль молча расплатился и отошел к самому дальнему столику у углового окна.
Под хрустящим золотистым тестом оказалось необыкновенно нежное мясо, насквозь пропитанное специями и приправами. Эмиль сначала подумал, что зря взял только два, но вскоре понял, что идти теперь будет тяжелее. Хотелось пить, но повторно обращаться к продавщице выглядело безумием. Решив, что какая-нибудь кола может найтись и в другом месте, Эмиль вышел из-за столика, поблагодарил владычицу прилавка и поспешно покинул чебуречную.
От границы пляжа вдоль моря тянулась довольно широкая дорога, с обеих сторон которой торчали жидкие кусты чего-то желтого и несимпатичного. Солнце отчаянно палило с белесо-голубого неба, и Эмиль очень пожалел, что все-таки не взял ни газировки, ни хотя бы минералки.
Правда, вскоре показались признаки цивилизации, подавшие надежду. Между приземистыми домиками нашлась летняя забегаловка – четыре белых стола под зонтиками с рекламой пива и цитатой из Хайяма: «Кто понял жизнь, тот больше не спешит». Эмиль некоторое время молча стоял, рассматривая эту надпись, потом тряхнул головой и взял из холодильника бутылку колы с синей этикеткой. Жизнь вновь преобразилась к лучшему.
Пейзаж тоже изменился. Высокие стройные сосны вплотную подбирались к скалистому берегу, заваленному огромными камнями. Вместо жесткой несимпатичной травы вокруг появились нежно-зеленые заросли и цветы. Эмиль сделал глубокий вдох, прикрыл глаза и остановился. Здесь, среди завораживающего шума ветра и прибоя, можно было прийти в себя и привести в порядок размышления и чувства.
Эмиль уселся на один из валунов и направил взгляд вдаль, туда, где огромные корабли казались едва заметными пятнышками.
Легкие волны едва слышно плескались о камни, солнце рассыпало по волнам миллионы сверкающих бликов, и в этой пленительной тишине мысли побежали сами собой.
Итак. За ним кто-то следит. Знает имя, адрес и, возможно, маршруты передвижения. В общем, не такая уж и невозможная ситуация, и все бы ничего, но вот только Эмиль никому не сказал, в какой город собирается уехать. Да он и сам этого не знал. Просто вышел из аэропорта, сел на первый попавшийся автобус и поехал, куда глаза глядят. Предположить, что кто-то проделал этот же путь прямо след в след? Вряд ли. Значит, таинственный шпион живет здесь. Но зачем тогда он делает это? Уж явно не из-за денег или чего-то такого. Можно предположить, что это просто игра, и возможно, на юге так принято, а может, кто-то просто хочет столь странным образом познакомиться? Глуповато как-то. Эмиль подпер голову кулаком и посмотрел вдоль берега. Красиво, конечно. Вот бы и вправду остаться здесь, сообразить домик с виноградом в саду, и жить спокойно до самой старости, понимая, что спешить больше некуда.
Внезапно за спиной послышался странный звук, не то писк, не то жужжание, и что-то черное пронеслось по воздуху, мотаясь при этом, словно летучая мышь. Описав странную дугу, непонятный предмет с размаху плюхнулся в воду. Сверкнул в ярком солнце фонтан брызг, и по воде побежали быстрые круги.
– Вот чёрт, а! – раздался громкий хриплый голос позади. – Утонул ведь, зараза!
Эмиль обернулся. К берегу бежал пожилой мужчина – крупный, с седой бородой, похожий на пирата из старинных книг. Остановившись у самой кромки воды, он досадливо вздохнул и почесал затылок.
– Вот так. Был дрон, стала субмарина, – произнёс мужчина. – Нет, ну вы видели, а?
– Добрый день, – сказал Эмиль. – Да, как-то странно вышло. Он словно с ума сошел.
– Да так и было. Летел себе над ёлками, птичек снимал. И тут как понесёт куда-то, ну реально будто чёрт в него вселился. На команды не реагирует, прёт сам по себе. Ну, и вот, довыпендривался.
– Боюсь, нам его не достать, – сказал Эмиль, разглядывая тихую гладь.
– Да на хрен он нужен теперь, – махнул рукой пират. – Бешеный такой.
– Хороший хоть был? – участливо спросил Эмиль.
– Китайский, – усмехнулся мужчина. – С «Алика». Ну, хоть, позабавил немножко, ладно, что недорого. Кстати, здравствуйте. Феликс.
– Эмиль.
– Рад познакомиться. Вы у нас в городе в гостях?
– Да, решил пожить тут пару недель. Очень красивое место.
– Уж что есть, то есть. Я сам не с этих краев, но как-то вот так же однажды приехал, и всё. Продал квартиру в Ростове, купил домик, устроился, одним словом. И ни разу не пожалел, хотя дом здесь не такой уж крутой, как квартира была. Вот зимой, конечно, дует с моря постоянно, жуть как холодно. Я у самого берега живу, на краю света, можно сказать. А вы откуда, из какого города?
– Вообще из Калининграда, но сейчас в Самаре живу, в университете учусь.
– Понятно. В Калининграде не был, а Самару хорошо знаю. Пыльный город и люди там хамские какие-то.
– Ну, как вам сказать… Вроде пока не заметил. Мне даже нравится. Наверное. Хотя здесь, конечно, в тысячу раз лучше.
Пират понимающе покивал головой и тяжело вздохнул.
– Может, я нырну, поищу? – предложил Эмиль.
– Да ладно, чёрт с ним, – махнул рукой Феликс. – Пойду, с горя хряпну чего-нибудь. Ты пьёшь? А, кстати, ничего, если на «ты»?
– Да, да! То есть, не очень пью, но, конечно, можно на «ты».
– Что же, придется одному. Ладно. Ты заходи, если что. Мой дом ни с каким другим не спутаешь – белый, в два этажа, во-он там, где город уже кончается. Заходи, я серьёзно. Ко мне, кстати, внучка на каникулы приехала, Ульянкой зовут. Где-то чуть тебя помладше. Так что милости прошу.
Эмиль поблагодарил нового знакомого, пожал на прощанье руку и отправился вдоль берега обратно.
В кафе, что ютилось на самой границе пляжа, орало радио. Бухали барабаны, рычали басы, звенели тарелки, и все это, смешиваясь с криками людей, создавало непередаваемую какофонию, от которой заболела голова. Внезапно музыка стихла, и бодрый молодой голос возвестил:
– Итак, мы продолжаем передавать приветы и поздравления, и вот у нас есть сообщение для Эмиля от девушки, пожелавшей остаться неизвестной. Вот что она говорит Эмилю: «Ищи дом у горизонта». Вот такой квест неназванная девушка придумала для своего молодого человека, наверное, или для знакомого а, может, и совсем все по-другому, но в любом случае с вами радио «Бухта» – единственное радио, которое можно слушать на пляже. Мы продолжаем наш музыкальный час, и для вас сейчас споёт группа «Звери».
Эмиль остановился в растерянности, словно его ударили по голове.
Глава 4.
Вечерний ветерок принес с собой запах рынка – удивительную смесь ароматов специй, фруктов и копченостей. Эмиль поставил на стол чашку недопитого кофе, поморщился и встал, чтобы спуститься с террасы. Неторопливым шагом он вышел на дорожку, ведущую к морю. «Пойду, искупаюсь, а то это уже просто неприлично столько времени торчать дома».
Вода заставила Эмиля выбросить из головы назойливые мысли. Блестели впереди оранжевые блики, орали в вышине чайки, и не было ничего более важного и ценного, чем эта прохладная даль. Эмиль плыл очень медленно, вдыхая солёный воздух и слушая всплески тихих волн.
Через четверть часа вода стала неприятно тёмной, и Эмиль, перевернувшись на спину, направился к берегу. В высоком небе розовели перья облаков и загорались первые звёзды. Эмиль вообразил необъятный морской простор под темнеющим куполом и подумал, что если бы кто-то поднялся в воздух совсем даже невысоко, то уже не увидел бы никого. Только бескрайнее море и глубокое чистое небо. И как можно считать, что человек может представлять хоть что-то значительное по сравнению с этим величием? Воля, разум, планы и усилия – ничто. Единственная сила, которая может всё менять – это природа. Или ещё что-то, связывающее все вокруг воедино, придающее смысл и приводящее в движение.
Без полотенца справиться с мурашками не удалось. Футболка, намокнув, только холодила, и Эмиль пожалел, что надел её. Впрочем, уходить все равно не хотелось. Поёживаясь от неласкового бриза, Эмиль стоял на берегу и смотрел на алую полосу над морем. Горизонт! Здесь, в этом затерянном среди скал городишке, небо не касалось земли. Море, повсюду море. Как можно найти дом у горизонта, если весь горизонт – это зыбкая даль? А с другой стороны горы, закрывающие полнеба. Это ли горизонт – ломаная линия, где-то чёрная, где-то жёлтая, неприступная и безлюдная? Какой безумец отважится забраться так высоко? Эмиль тяжело вздохнул. Нет ответов, есть только вопросы. И непонятно, надо ли отвечать на них, что несут они за собой – радость или страх?
В этом городке кто-то есть. «Девушка, пожелавшая остаться неизвестной». Бррр.
Эмиль шел по опустевшей улице, то и дело оглядываясь, присматриваясь к темноте. Кто знает, откуда могут смотреть следящие за ним глаза?
Ночь – это не всегда романтично.
А утро началось с заливистой трели будильника. Эмиль вскочил так быстро, словно его окатили водой. Сборы получились недолгими, без традиционного утреннего кофе и привычной разминки. Хотелось застать море свежим после ночи, отдохнувшим от сотен потных тел.
Солнце уже забралось выше гор, но утренняя прохлада ещё держалась в воздухе, и хрустальные росинки поблескивали кое-где на траве. Эмиль шёл быстро, не задерживая взгляда на окружающих. Проплывавший мимо базар готовился к началу дня. Отовсюду доносились фразы на разных языках, стучали поддоны и лотки, скрипели и рычали грузовички.
И вдруг Эмилю показалось… нет, он почувствовал будто кто-то в этой толпе пристально смотрит на него. Резко развернувшись, он пробежал взглядом по рыночной площади.
