Пушкинский дом

Не будучи поклонником Битова и не считая его классиком, признаю, тем не менее, его несомненный литературный дар. Роман добротный, очень ленинградский, очень филологический. Читать тяжело - нет, вовсе не из-за нарочитой витиеватости текста, с этим как раз всё в порядке, а просто очень печально. Несчастные люди в несчастливое время - это всегда очень печально.

Книга, которая когда-то привела меня к Битову ("за одного Битова двух небитых дают"). Роман не тяжелый, а, скорее, насыщенный, и эпоха в нем отобразившаяся такая же не столко тяжелая, сколько насыщенная, плотная, очень "советская"...

«Пушкинский дом» — потому ли, что постмодерн, потому ли, что просто хороший роман, нужное подчеркнуть — он о многом. Ещё та энциклопедия. Открывай и читай, а там уж будет всё расставлено по местам, кто и где должен тебя встретить, что сказать. Для меня он стал как «Хазарский словарь», только лучше (тут я как всегда про Павича, потому что он открыл для меня эту игру с текстом в вопрос-ответ). Страна — история — человек — время — литература — взаимоотношения — семья — город — дополняй список до бесконечности. Кажется, здесь ничего не упущено; каждому есть, где развернуться. Когда я открою роман в следующий раз, что-то другое заденет меня и прополощет, и я напишу о другом, сегодня же:

Это книга откровения. О тебе. Найти в себе силы посмотреть на себя честно, найди в себе силы спросить: не я ли Левушка, не обо мне ли пишет Андрей Георгиевич. Посмотреть на Леву Одоевцева и честно сказать: нет, это не я. Битов пишет о человеческом, о том, в чем едва ли себе когда-либо признавались, потому еще, что многое не понимали и не могли ухватить. Вот он рассказывает; а сможешь ли, разрешишь ли себе со стыдом ухватить, сказать – да. Все мы немножко лошади – все мы немножко Лёвы; кто прочитает монолог Митишатьева и ни разу не вздрогнет? Испытание. Книга – исповедь тебя перед самом собой. Очередная книга страшного суда. Нужно только не испугаться, но ведь кого бояться? Ты один здесь; наедине с автором, но он тебе уже ничего больше не скажет, кроме написанного, так что не страшно.

С другой стороны, все писатели, наверное, немножко достоевские (погрешность тут будет, конечно, большая, но из песни слов не выкинешь). Нет-нет, да и почувствуешь этот запах совести человеческой и скорби, и услышишь голос Федора Михайловича в одном ли, в другом персонаже. (А за Леву очень стыдно – он ведь был бы князь Мышкин, если бы был.) К концу Битову совсем сложно стало сопротивляться. К слову об этом, всё это бичевание – Гоголь, Достоевский, здесь Битов, да все – как мы позволяем? В чем феномен нашего доверия и склонения головы? Почему не брыкается, а щемит и щекочет внутри совесть, признаваясь: да, было; да, чувствовал; да, да, делал! Какой силы должен быть либо текст, либо образ самого писателя как живого человека, а иногда вместе, чтобы мы поверили, доверили, не посмеялись, открылись. Вот это меня совершенно поражает, механизмы, которые в нас срабатывают: в чём ключ? В каком слове, какой честности, какой жизни?

…И еще мне иногда казалось, что это «Петербург» Белого, но с какой-то иной изнанки. Та же фантасмагория времени и пространства; мясорубка взмокла, заржавела и встала — теперь тут толкут, ступка города, пестик века, или наоборот, и вот медленно, методично растирают. Людей, годы, судьбы, характеры, отношения, классы. И судя по Битову – раз за разом подливают водки.

Какая же скукотища. Все таки некоторые книги как звезды… зажигаются и гаснут и не стоит реанимировать мертвого. Лучше бы эта книга так и осталась в истории. Я патологически терпеть не могу таких героев как Лев Одоевцев. Ничего в жизни сам не добился, зато все ему уже все должны. Также он чистая аристократия, который не способен сделать что-то сам и просто плывет по течению. И вот возможно книга бы мне больше понравилась, если бы слог у автора был другой, если бы он цеплял и можно было бы идти через всю историю наслаждаясь стилем автора, хоть и с бесячим героем.

Со скамьи филфака помню, что постмодернизм не стоит воспринимать поверхностно. Скажем так, если вы ищете что-то легкое на вечер – проходите мимо. Постмодерт - это про "роман в романе", "автора-наблюдателя" и "многовариантность" . Как поймешь – так поймешь. И эти игры разума не всегда увенчиваются успехом.

Так и "Пушкинский дом", скорее – многослойная конструкция, где текст переплетается с историей, вымысел – с реальностью, а сам Пушкин становится и образом, и символом. Битов стирает границы сюжета, который скачет то туда, то сюда.

Главный герой Лева Одоевцев находится в поиске своего места, борется с вечными внутренними вопросами и переосмыслением наследия. Каждому знакомо, правда? Экшена и какого-то супер сюжета здесь нет, на первый взгляд. Лёва растет, встречается с женщинами, проводит время с товарищами. Иногда казалось, что Лев Одоевцев как пешка на доске: у него есть своя жизнь, но Битов как будто не управляет ею и оставляет на полуслове. Грань будто стирается и между вымышленным и автобиографическим, словно читатель становится участником повествования. Само повествование как экшен, блин)

А формулировки? Очень красиво, но для восприятия тяжеловато. Несколько раз теряла нить повествования за всеми кружевами слов. Такое я помню у Уайльда. Или просто привыкла к другой литературе) Отчасти, поэтому не стала ставить оценку роману сейчас – мне хочется прочитать роман еще раз и неспеша, вникнуть в межлитературные связи. Кстати, об этом.

Заголовки глав отсылают к классической литературе, создавая дополнительные ассоциации. Каждый становится своего рода «ключом» и дает дополнительные подсказки, как воспринимать тот или иной фрагмент жизни Льва. Тоже типично для постмодерна.

Это не простой текст для лёгкого чтения: в нём много отсылок и даже метафизики. Но он и не требует от читателя идеального понимания всех символов и исторических деталей. Моя рекомендация - читать не спеша, но не придираться к себе, если что-то остается не понятным. Это тоже типично.