Kitobni o'qish: «Сечения»
Глава 1
Наконец пелена дня спала, звезды яркими вспышками заполняли пространство. В такие дни кажется, что места на небе очень мало. Небо усыпано разными звездами, планетами, галактиками. Ночная тень дает остыть воздуху и создается такой непостижимый аромат, который пленяет, дает телу отдых. Этот полуночный запах свежести, еще не до конца наступившей, пропитывает все вокруг, становится частью всего и вместе с тем, дарит будто феникс, новую жизнь. Ночь дает нам шанс начать все сызнова.
Деревья медленно покачиваются от потоков остывающего воздуха, и обдает волной предыдущего дня. Лишь перед рассветом ты ощущаешь, что мир обнулен, что нет ничего от вчерашнего зноя.
Цикады прошедшие свой жизненный путь под землей, выбравшись на поверхность, неумолимо поют свою песнь, приближая последний час. Ночь раскачивается в такт их звукам, будто они задают ритм.
Улицы пустынны, лишь редко проедет машина, рассекая тьму ночи яркими, словно два солнца фарами, обжигая беспросветную мглу.
В такие ночи, как эта, многие люди видят невероятно красивые сны, кому то они могут казаться страшными, но это не лишает их особенной красоты. Наутро мы можем и не помнить, что нам снилось, вот только суть в том, что мы были там, творили, создавали свой мир, в котором правила меняются так же быстро, как и длится этот сон. И там никто не может нас упрекнуть в неправильно фабуле, в засаленном сюжете.
Одинокий силуэт, брел медленно в сторону окраины города. Фонари, которые создавали конусы света, горели через один, некоторые мерцали. В их плафонах набилось так много насекомых за все эти годы, что свет с трудом пробивался через груды тел, уже не первый год поджаренных ярким светом, и выливался тусклым мерцающим пятном на бульвар. Фигура, двигалась плавно и уверено.
Ростом этот человек был не высок, чуть больше 1.7 метра, сложен складно, немного сутуловат, будто прожитые годы тяжелым грузом легли на его плечи. Одет он был в коричневый костюм, туфли были сношены, пятка стоптана по краям. Но вся одежда, была, как влитая, точно по фигуре, выглаженная, что давало понять, что человек этот очень аккуратен.
Приталенный пиджак на двух пуговица был расстегнут, и полы его ходили в такт движениям. Из-под пиджака тонкой лентой красовалась рубашка, белоснежная, как верхушки Альп, галстук был слегка ослаблен. В руке он нес старый потертый саквояж, коричневого цвета, с одного бока он был изрядно выбелен трением о ногу хозяина. Саквояж еле заметно, то расширялся, то сужался, будто был живой . Создавалось впечатления, что это профессор, который медленно бредет домой со своим верным хранителем и другом. Вид был у него очень довольный. Он улыбался, еле слышно напевая себе под нос, что то из ранних битлов. Лицо его было немного в морщинах, но когда появлялась улыбка, он будто молодел. Глаза наполнены живым блеском, лицо гладко выбрито, до синевы. Шаг был твердый и уверенный.
Старик остановился под очередным фонарем, приподнял рукав правой руки и посмотрел на часы, вид их был весьма необычен, на них не было циферблата, а лишь положение солнца и луны, маленькие кружки располагались на круглой площадке словно в подвешенном состоянии и если немного подождать, наблюдая за ними можно было увидеть движение небесных тел, полночь была близка.
Рукав был возвращен в исходное положение, после чего старик ускорил шаг. Взгляд его переходил с предмета на предмет, словно он что то искал. Через пару минут бульвар свернул влево и начал спуск, метрах в ста показалась старая тупиковая ветка железной дороги, раньше ей пользовались для перегрузки товарных вагонов, но после очередных экономических потрясений город словно находился в коме, не шевелясь и не подавая признаков жизни уже больше 10 лет. Город не был призраком, стал лишь пережитком прошлых побед и кипучей жизни, сейчас десятки домов на окраине были брошены их владельцами в поисках другой, лучшей жизни.
Проходя мимо тупикового переулка до слуха старика донеслись голоса и шум потасовки. Он остановился и осмотрелся, никого рядом не было. Четче остальных слышался голос девушки просившей о помощи. Старик было начал движение дальше, но пройдя пару шагов остановился и тяжело вздохнул.
– Тебя это не касается, все что мог ты для них сделал, теперь это их жизнь. – Вырвался голос из раздувшегося очередной раз саквояжа.
– Не тебе меня учить, старая сумка. – негромко ответил старик и быстрым шагом пересек пустынную улицу.
Свет в домах не горел, но в глубине тупика мелькал свет от ручного фонарика, который резкими порывами рассекал скопившеюся мглу в глубине переулка, ничего кроме отдельно всплывающих рук и ног видно не было.
Пройдя немного дальше в глубь тупика, который смыкался во тьме и оттуда доносились женский визиг и не членораздельная речь мужского баса.
Старик опустил саквояж. Вновь тяжело вздохнул и резким движением хлопнул в ладоши, яркая вспышка света вырвавшаяся из рук старика быстро заполнила всю пустоту. Вся картина, в самом неприглядном виде открылась безмолвному свидетелю. Двое парней в оборванных и засаленных футболках держали девушку, а третий уже отбросив ее опустошенную сумку начал срывать одежду со своей жертвы. Лицо девушки замерло, на нем был ужас. Ухмылка украшала лица основных участников. Все трое мужчин скатились в этой жизни до такой глубины, где мораль отмирает, как пуповина от живота младенца. Участники действа двигались вязко, как в замедленной съемке, каждое их движение было тяжело и грузно.
– И что теперь? – поинтересовался саквояж.
– Тебя им подсуну вместо нее. Вот они развлекутся.
– Я просто спросил. – обижено сдулся саквояж.
Старик соединил ладони и разделил их, между ними ярко отливал золотистый шар.
– Займись ими. – Сказал старик, поднимая саквояж и выходя из проулка.
Шар раскрылся, и яркая вспышка поглотила мужскую половину действующих лиц. Оставив на земле лишь разорванную сумочку, разбросанные дамские принадлежности и девушку которая медленно приходила в сознание. Из далека уже слышался приближавшийся вой полицейской серены.
– Эльзар, к чему все это было? – спросил саквояж, когда они вышли из проулка.
– Надо начинать с малого, что бы изменить большее. Тем более такой биоматериал мне пригодится.– шар выпущенный Эльзаром с невероятной скоростью влетел в саквояж от чего тот болезненно взвыл. – Нам нужно успеть вернутся. Иначе наживем неприятностей, как в прошлый раз.
Они шли в полном молчании. Уже были видны ворота которые украшала вьющаяся колючая проволока.
– Знаешь, а все-таки, здесь хорошо. Я доволен. – Сказал с улыбкой Эльзар.
Он остановился и посмотрел на небо, оно было усыпано яркими вспышками звезд уже давно канувших в лета. Глубоко вздохнул, и стрекотание цикад наполнило его изнутри. Ветер мягко обдавал его со спины. Луна , как и полагается ночному светилу заполняла открытые пространства, помогая видеть в темноте там где не достают фонари.
– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, тем более в твоем случае. – саквояж был так доволен своей фразой, что даже немного хрюкнул.
– Столько времени прошло, а я еще не привык к тому, что здесь своя жизнь кипит. Эта сентиментальность порой перегибает палку.
У входа на территорию тупиковой ветки и складов старик остановился. Он окинул взглядом высокие ворота, сверху над ними, красовалась надпись : « Светлый путь», немного странное название для тупиковой ветки, промелькнуло в голове у старика. На огромных воротах, в одной из которых была калитка висела табличка, «Посторонним вход воспрещен. Опасная зона». Сразу за воротами стоял вагончик охраны, из окна которого доносились мерцания света от телевизора, гам чертовой коробки нарушал, лишь громкий хохот охранника. Старик повернул в противоположную от вагончика сторону и пошел вдоль забора. Предприятие было старым, за ним никто не следил, но и дать растащить его не хотели. Огромные заросли скрывали все в зелени либо сухостое, хотя местные жители протоптали небольшую тропинку возле забора, потому что так они срезали очень большое расстояние до ближайшего озера, куда ходили рыбачить старики и купаться дети. Бетонный забор был вокруг всей территории, складов., потому отойдя на некоторое расстояние, старик повернулся к забору и приложил к нему руку. Старика практически не было видно, одним резким движение он прошел сквозь бетонную стену, оказавшись по ту сторону забора. За которым была открытая площадка, перед боксами где хранилась техника. Трава уже практически вздыбила весь асфальт пробившись через его плотные слои и завладела всей площадкой. Луна была полной, ярко озаряя все вокруг, её свет волнами стекал с крыш полукруглых ангаров и заполнял все места открытых поверхностей, лишь кое где тень от ангара оставляла островок не заполненный лунным сиянием.
– Давненько я не проделывал таких фокусов. – немного отряхнувшись произнес старик.
– Эльзар,у нас мало времени. Щитовая находится сзади третьего ангара. –доносилось из саквояжа старика
– Мы уже на месте, не паникуй. Здесь и собак то нет, некому кормить, да и не чем.
Пройдя между ангарами, они уперлись в стену. Повернули налево там стоял небольшой электрощитовой ящик. Старик открыл его и исчез шагнув внутрь, резко закрыв за собой дверь. Громкий хлопок облетел вокруг, с размаха ударившись о бетонную стену и погрузившись в ангар разлетелся гулким эхом внутри него.
Глава 2
Каждый человек по-своему особенный, нужно лишь дать ему расцвести.
Мэй родилась крупной девочкой, уже с самого рождения копна черных волос была её визитной карточкой. Повышенная волосатость ей досталась от отца – Дейва, вместе со стихийными сменами настроений и любознательностью. Мать, по имени Кэрол, в ней души не чаяла.
Характер девочка показывала довольно строптивый, что не очень помогало ей с тем, что бы заводить друзей. В четырехлетнем возрасте, выходя на улицу прогуляться, она загоняла всю детвору по домам. Deutsche kinder, таким именем окрестили маленькую Мей.
Она постоянно впутывалась в драки, хотя ростом была небольшим, и телосложением очень хрупкая, но в драке она компенсировала это неуёмным стремлением, либо защитить кого то, либо постоять за себя.
В детском саду она была в банде сорванцов терроризирующих воспитательницу. Действовали они слажено, отвлекали одни , а в это время другие могли вершить свои темные дела. Самым нелюбимым для воспитательницы временем года были осень и зима. Осенью в самые слякотные дни, этот синдикат бегал по лужам не оставляя ни на себе ни на ближнем своем сухого места, от чего они потом часами сушились у батарей,. Зимой же умудрялись съесть столько снега, что дворник мог только позавидовать их производительности, но это старались быстро пресечь. Еще ахиллесовой пятой был бак на который они взбирались, тогда воспитательница не могла помешать им наслаждаться этой замороженной массой с ярким привкусом старого железа. На самом деле Мей и её банда не были плохими детьми, они просто были исполнителями кармического наказания за большую нелюбовь нервной воспитательницы к детям.
Родителям очень часто выговаривали, по поводу поведения их дочери. Но справится с таким количеством неуемной энергии, способной питать не один город, мог только интересный рассказчик. А таким рассказчиком был отец, он с малых лет общался с девочкой так, будто она тоже имела степень по физике. Маленькая девочка, не по годам, была прозорлива и умна. Они могли часами смотреть научные фильмы и проводить небольшие эффектные опыты. Из-за таких экспериментов дважды разбивалось окно в зале и загорался ковер, что самое обидное для хозяйки дома, однажды пострадала и микроволновка.
Мамино воспитание помогло девочке самой готовить, и все чаще девочка была шеф поваром во время готовки ужина. Готовка стала для нее выражением и выплескиванием своих эмоций .
Время шло, Мей росла, черные как смоль волосы, всегда ярко переливающиеся на солнце, и улыбка с большими щелями между зубов. Мей, ей уже пошел 7 год, и она пошла в школу. В это время отец уехал на заработки в другую часть страны, что бы обеспечить своей семье достойную жизнь. И видеться с ним не было никакой возможности, только редкие звонки давали девочки время вновь послушать голос отца и его истории , окунутся в тот мир который был полон увлекательного и нового.
В школе девочка сходилась с детьми не очень хорошо, её сверстники были для нее не интересны, и ее часто поражало то, как они себя ведут. Тоска по семье, которая была из-за отъезда отца, давала свои плоды, девочка внимала ко всему отрешенно. Она не была изгоем, скорее она была сама по себе. Это плохо сказывалась на её оценках и общению с одноклассниками.
Сколько Мей себя помнила, ей снились самые невероятные сны, она учиняла там разного рода приключения, что самое интересное, она могла управлять своими снами, она находила в этом огромное удовольствие. Она бродила по прекрасным джунглям с невиданными доселе деревьями и животными, которые могли появляться из стволов. В этих снах она был смелым исследователем. Но были сны, которые не слишком хорошо поддавались правке, действие их происходило где то далеко, в пустом и безлюдном пространстве, там она могла создавать что то новое, но каждый раз что то шло не так, будто между ней и тем что она создает есть неразделимая пропасть. В конце сна все разваливалось и разрушалось и попытки все изменить и исправить были тщетны. И она просыпалась, не помня толком что произошло.
Из-за этого она не очень внимательна была в школе, потому как пыталась записать или нарисовать то, что видела во сне.
Но каждый вечер, снимая с себя все заботы дня, она с радостью окуналась в оставленные отцом книги и в готовку, помогая матери. Связь матери и дочери очень крепка, особенно когда подкрепляется общим интересом. Мей шел 9 год. Самое ценное, что получалось из этого это общение.
– Мей, родная, лук уже готов? – поинтересовалась Кэрол.
– Еще пара минуток, он уже становится коричневым. Мам, а папа сегодня позвонит? – на несколько секунд Мей перестала мешать лук в сотейнике и посмотрела на мать с вопрошающим блеском в глазах.
– Сегодня пятница, значит должен выйти на связь.
Кухня была окутана ароматами жаренного лука. Небольшая дымка поднималась к потолку, и выветривалась в открытую форточку. Готовка была в разгаре. Луковый суп, любимое блюдо Мей. Кэрол уже обжаривала курицу и приготовила сыр и гренки.
– Сегодня опять звонила твой классный руководитель. Говорит, что ты довольно эмоционально спорила с учителем. – Кэрол в ожидании ответа взглянула на дочь, продолжая приготовления к ужину.
– Если я чего то не знаю, то не учу других своим догадкам. – лукаво улыбнулась девочка.
– О чем в этот раз она не знала?
– То что мозг более активный ночью, а не днём.
– Разве?– удивилась Кэрол.
– Конечно, так в папиных книгах написано, что ночью, когда мы видим сны мозг работает более активно.
– Интересно, ты сказала это учителю и она не поверила.
– Она просто закатила истерику, как ребенок. Пытаясь сослаться на учебник 9 класса. А я ей показала третий том научной энциклопедии. Тогда меня выгнали из класса за то, что я отвлекала остальных и пререкалась с учителем.
– Не справедливо. Я завтра зайду к твоей преподавательнице.
– Это не поможет ей начать учить то что она преподаёт. – весело сказала улыбаясь Мей.
– Когда ты стала такой спокойной? Сколько помнится, ты на месте усидеть не могла да и в драках регулярно участвовала.
– Я же леди. Не могу же я всю жизнь доказывать всё кулаками.
– Ты этих фраз у отца набралась? – сдвинув бровь спросила Кэрол.
– Он мне рассказал, что у всего есть разные точки зрения. И что бы я не дралась. А теперь лук готов. – Мей взяла воду и добавила в лук, Кэрол в этот момент подсыпала нужное количество муки.
За ужином мать и дочь хорошо посмеялись и поговорили, телевизор в семье Мей нужен был лишь для просмотра научных фильмов. Не успев убрать со стола, Мей услышала громкий звук телефона, время 8.00 значит отец звонит, она быстро пересекла комнату и перемахнув всем телом через диван впилась в телефон.
– Прием! Космодром слушает! Говорите станция! Прием! – Мей была в предвкушении услышать голос отца.
– Прием! Апполон, Бурану! Как слышно. У нас все по плану, ведем разведовательные работы. Как ты Мей?
– Я хорошо, из школы звонили, меня опять хвалили, за проявленные знания. У нас тут тепло , а еще мы приготовили луковый суп. Ты приедешь?
– Ты молодец! Я очень тобой горжусь. Через пару месяцев
буду у вас!– голос его дрожал. – Как мама?
– Она хорошо, моет посуду, потому , что не первая прибежала к телефону.– Мей легла на диван и уставилась в потолок. Они проговорили около часа, она громко смеялась. И что то записала. Потом отдала трубку Керол и пошла к себе в комнату. Сразу нашла книгу которую продиктовал ей отец и уселась читать статью. Она была о месте где он находился и то как добывают нефть. Увлеченно читая строчку за строчкой, Мей делала пометки в блокноте, так научил её отец, отражать важные вещи в своем конспекте.
Перед самым сном зашла мать. У нее были красные глаза, но она улыбалась.
– Опять ваши телячьи нежности были? – сморщившись спросила Мей.
– А куда без них. Это все из-за лукого супа, говорила же я тебе, что много класть не стоит.
– Но так вкуснее! – протянула Мей отложив книгу под подушку.
–Папа скоро приедет, к началу зимы. – улыбнулась Кэрол – И мы все вместе отметим новый год и рождество!
– Ура! – Громко закричала Мей.
Немного поболтав мать уложила Мей и погасила свет.
Комната была небольшая ,на стенах висели карты, и звездного неба и мира, и ископаемых. Куча фотографий разных мест с пометками. Огромная грифильно-магнитная доска, на которую прикрепляли на каждой пометки из разных книг. Беспорядка не было, все лежала по полкам, только стены напоминали заросли джунглей, раздвинув которые попадешь в другой мир. У самой двери висел ничем не примечательный календарь, на исходе был 1999 год.
В эту ночь Мей приснился странный сон.
Она была внутри огромного прозрачного купола, выбраться было невозможно, река разделяла её и отца. Течение было очень сильным. И Мей звала, кричала, пыталась зайти в воду но не могла. Отец начал уходить прочь от реки к другой стороне колпака, не оборачиваясь на зов дочки. Тогда Мей побежала к ближней стенке купола. Разогнавшись достаточно быстро она, словно мотоцикл в закрытом круге взмыла под потолок, будто делала петлю, и перебежала на другую сторону по верху. Став на землю она безрезультатно оббегала этот край, но отца так и не нашла. Посмотрев на другую сторону, увидела, как отец стоит на том самом месте где и она. Река замерла. Они оба стояли не шевелясь, Мей начала кричать отцу и вдруг купол разбился, река вновь забурлила и выйдя из берегов поглотила обоих.
Мей вскочила в холодном поту было уже 7 утра оставалось 15 минут до подъема. Она свесила ноги с кровати, потерла глаза, широко зевнула не прикрывая рот. И повалилась опять в постель, звук будильника она не слышала.
Добравшись до школы, после второго урока, Мей наткнулась на ту злосчастную учительницу, с которой у нее был спор. Учительница была невысокого роста в черной шали на плечах и жутко обтягивающем платье, которая раскрывала не только ранимую душу человека одинокого, но и тщетно пытающегося скрыть это. Комплекция у нее была довольно тучная, проблемы с эндокринной системой, которая и стала камнем приткновения. Глаза выцветшие, как у человека потерявшего веру не столько в людей сколько в себя. Оголенные нервы, были видны даже в урывистых движениях и сутулой походке.
– Ты еще и уроки прогуливаешь?! – с наигранным удивлением начала учительница, лицо ее при этом выражало больше ужас, чем удивление – Теперь это все объясняет.
– Ничего я не прогуливала, а проспала. – невозмутимо ответила Мей.
– Дерзить мне думаешь! У директора заговоришь по-другому!– учитель схватила Мей за руку и повела в кабинет к директору.
– Я никуда не пойду, мне на урок надо! – Мей пыталась вырваться, но силы были не равны. Тогда она с силой укусила учителя за руку, так что та завопила на весь коридор.
Мей вырвалась из оков и помчалась вниз, где располагался запасной выход. Добежав до двери и с силой в нее уперевшись, стало ясно , что она заперта. Шум шагов преследовательницы и её бормотание, приближались со скоростью сорокалетней женщины с лишним весом и не очень приятным запахом изо рта.
Мей подбежала к дверям, она не часто бывала здесь, потому , что было за теми дверьми догадывалась смутно, если ей не изменяла память, в этой стороне были мастерские. Она открыла дверь, и бинго. Девочка,забежала и замкнула на замок деревянную дверь покрытую столькими слоями краски, сколько было лет школе, это было видно, по облупившимся слоям, уложенным словно геологический срез. Задержала дыхание и ждала пока гроза минует. Было слышно, как шаги сначала приблизились к запасному выходу, послышался шлепок, учительница выругалась и побрела к дверям мастерской подергав за ручку она направилась на параллельную лестницу причитая что то себе под нос.
Выдохнув Мей уперлась лбом в дверь и пыталась отдышаться.
Запах дерева заполнял мастерскую, он был неотъемлемой частью комнаты и того мира, что царил здесь. Запах дерева успокаивает и дает наслаждение истинным гурманам природы. Посмотрев под ноги Мей увидела только свои следы, отпечатанные на толстом слое пыли.
– Нервная она какая то. – прозвучал голос внутри комнаты.
– Вот и я так думаю. Можно ведь все обсудить.– ответила Мей обернувшись и вглядывавшись в человека у токарного станка.
– Заходи, располагайся. – позвал старик.
– Я вас раньше не видела! Кто вы? – спросила Мей, укладывая рюкзак на стол.
Старик был сед в волосах и складно сложен, немного сутуловат, в глазах был живой блеск. Он был в рабочем фартуке, поверх коричневого костюма.
– Давай поступим так, если тебе действительно интересно. Достань из моего саквояжа книгу.
Старый, потертый с одной стороны, саквояж стоял на учительском столе.
– Но в чужих вещах копаться не хорошо.
– Это цена за любопытство! Тем более в этом случае, я сам попросил тебя! – старик немного улыбнулся. Он был занят вытачиванием небольшой фигурки из дерева, он зачищал края и потому форму в полной мере рассмотреть было практически невозможно.
Мей подошла к столу и отщёлкнула застежки, взялась за край…
– Красивый саквояж, древний видимо! Сколько ему лет? – Мей не открывала саквояж рассматривая его со всех сторон.
– Я вижу ты любишь подразнить себя перед тем как получишь, то что хочешь. Как и все люди. Думаю, ему не меньше…
В этот момент , не дав договорить старику,саквояж зашевелился, глубоко вздохнул и сказал.
– Эльзар, я конечно все понимаю, но нам нужно еще в одно место!
Девочка отпрянула с ужасом и восторгом от сумки. Эмоции сменялись на её лице с молниеносной скоростью. Руку она прижала к груди словна та была ошпарена.
–Ну что ты вечно встреваешь. Имей терпение. Старый сапог.– мягко сказал Эльзар и улыбающимся взглядом посмотрел на девочку.
– Говорящий чемодан! – вырвалось у Мей.
– Говорящий человек! – передразнил противным голосом саквояж. От чего девочка немного опешила.
– Вы долго собираетесь вести дискуссии? Или может ты уже сделаешь свою работу? – со скучающим видом произнес Эльзар, смотря на саквояж.
Девочка стояла в недоумении и собиралась бежать из кабинета, но саквояж откинул верх и резкий пучок света, обдал Мей. Она замерла, а потом благополучно исчезла в свете, который скрылся в саквояже, как только тот захлопнул верх.
– Еще раз такое выкинешь, я сдам тебя в приют для бедных и из тебя там сошьют отличные туфли.
– Я подумал, что это может затянуться.– захлопнувшись пробубнил саквояж.
– Саквояжи не думают, они молча выполняют свою работу. Когда мне понадобится совет, ты будешь первым, кого я захочу выслушать.
– Я не просил наделять меня разумом.
– Уже понял свою ошибку, могу исправить.
– Боюсь, что залью слюнями все содержимое.
Стук в дверь прервал разговор. Эльзар подошел к двери и открыл её, на пороге стояла учитель, что пыталась отвести Мей к директору. Вид у нее был изрядно потрепанный, капли липкого пота росой окропили ее лоб и шею, слегка смазав туш под левым глазом. Волосы заплетенные в круглую дульку немного покосились, это выдавало ее с головой. Она явно бегала.
– Где она? – вскричала учительница заглядывая за плечо Эльзару.
– А тебе то что? Она больше не твоя проблема. Можешь быть свободна, пока и с тобой я не поступил также как с ней!– Все повышая тон произнес старик, в этот момент из фартука выпала стамеска и упала ровно между ее ног сколов часть деревянного покрытия – В твоих интересах бежать и звать на помощь. Правда кроме твоих кошек, тебе мало кто поверит. -
Дверь с силой захлопнулась перед учительницей. И тут же стала стеной, не оставив и следа былого проема. Только стамеска лежала перед ногами напоминая о том что это явь. А широко раскрывающиеся глаза учительницы говорили о том, что призыв Эльзара к бегству будет принят ей беспрекословно.
В мастерской произошло следущее. Взяв саквояж и пройдя в конец мастерской, Эльзар открыл дверь пожарного выхода, шагнул в него, и с силой захлопнул дверь, на улице его не оказалось, как не было его и внутри. Он был уже в другом городе.
А пара маленьких следов девочки медленно покрывала оседающая пыль от работы Эльзара, которая стояла прямо по среди стола, рубленные линии все же ясно передали весь смысл ее. Это была шахматная королева, именуемая ферзь.
Глава 3
Мир дуалистичен, как инь и янь. Без черного нет белого, без мысли действа, без верха нет низа. Так и человек устроен, что в нем заложено две силы, темная и светлая, небо и земля, мужская и женская энергии.
Стивен рос очень способным мальчиком. Он имел живой открытый ум, который поглощал информацию с неимоверной скоростью. Каждый день был открытием для него. Сложения он был худощавого, волосы каштановые и большие карие глаза. Стивен часто был погружен в собственные мысли. И потому в школе говорили, что ему не хватает концентрации, с другими мальчишками общих интересов он не находил, потому как увлекались они чаще всего компьютерными играми и социальными сетями. Мальчиком он был хоть и не очень спортивным и общительным, но энергии в нем было через край.
Всю сознательную жизнь мальчику снились довольно интересные сны, словно каждую ночь он отправлялся в свою лабораторию и конструировал там невиданные аппараты, роботов и разные приспособления. Сны были некой отдушиной мальчика, в них, он мог и путешествовать, к неведомым землям и подниматься на непокоренные горы, его любимым сном, был тот где он по сколоченной из старых досок, ветхой шахте, огибающей гору, поднимался наверх, из огромных щелей, в стенах он видел прекрасное синее море, которое с силой накатывало на скалистую часть горы уходящую в пучину. И вот когда он добирался до самого верха, остается всего пара метром, под ним проваливался пол и он с огромной высоты летит на валуны омываемые волнами, бурлящего моря. Но у самой кромки воды он будто вспоминал как летать и парит над поверхностью, вдыхая соленый бриз синего моря и взмывая к самой вершине горы.
Но сны так и оставались снами, пока он не начал проявлять интерес к конструированию, разных небольших приборчиков, которые он скручивал из разного старого электро-хлама.
Почти весь состав семьи Стива был постоянно на работе. Отец Джордж, был моряком дальнего следования, потому виделся с сыном он пару раз в год и столь неохотно, как если бы один был должником другого, денег он им присылал мало, если не забывал про них совсем. Отношения у них были сносными, но ни отец не сын не питали особых надежд друг на друга. Мать Клер, была поваром в местной забегаловке и пропадала на работе целыми днями до поздней ночи. Денег едва хватало на то что бы содержать небольшой дом и кормится.
Вместе с ними жил еще отец Клер, Дональд. Был он уже на пенсии, раньше был профессором в университете и деканом факультета прикладной механики и физики. Жена Донольда скончалась еще до рождения Стива, и он прибывал в ужасной апатии и депрессии. Но рождение внука дало новый виток его жизни, заставило двигаться дальше.
Дом был небольшой полутораэтажный. Гостиная заставлена громоздкой мебелью переехавшей из дома Дональда, который он продал, что бы расплатиться с долгами Дочери. Здоровьем Клер не была сильна и потому частые походы к врачам съедали львиную долю доходов. Одна болезнь сменялась другой. Постоянные гормональные сбои мучили ее. Отсутствие отдыха во время болезней только усугубляли симптомы и наступали осложнения.
Но Клер держалась молодцом. Когда у хозяйки дома был выходной, они все вместе собирались в гостиной, где завтракали и обсуждали планы на день. Обычно в такие дни, если погода позволяла они отправлялись в парк на пикник, что бы провести больше времени вместе. Либо оставались в небольшой гостиной и долго разговаривали, делясь новостями и впечатлениями.
Из школы Стивен бежал домой, что бы помогать деду с ремонтом их домика. Уже несколько лет своими силами, внук и дед доводили до ума электрику, водоснабжение и косметическое состояние дома. Деньги на это все они зарабатывали сами. Утром у Дональда были частные уроки для тех кто хочет поступить в университет. За отдельную плату он писал рекомендательные письма, благодаря которым, можно было поступить туда без особых проблем.
А после обеда, когда возвращался Стив, они объходили свой район и собирали у соседей материалы в утилизацию, картон, бутылки, пластик. Раз в неделю, они сдавали накопления в пункты приема. Таким образом, у них еще появлялись и старые электроприборы, утюги, пылесосы, которые они доводили до ума и продавали у своего гаража.
У Стивена была своя комната, была она не большая, но напоминала склад, множество книг сложенных стопками, на стенах , закрывая обои весели карты звездного неба и планеты Земля в частности. У самого входа висел календарь, который Стивен в этом году выиграл на олимпиаде по астрономии, он был вручен ему от лица НАСА.
Вечером дед и внук могли поиграть в шахматы, а так же разобрать несколько тем по физике, мальчику было всего 14, а он мог говорить на темы 2-3 курса университета, оперируя фактами и источниками, которые порой даже не знали сами преподаватели.
Мастеря электрику, Стив много почерпнул о замкнутых цепях и о работе электроприборов. Все оказалось разложено по полочкам.
Так проходили дни и вечера двух друзей. Внука и деда. Когда ремонт почти был закончен, оставались небольшие штрихи, которые обычно откладывают на потом и благополучно забывают о них.
– Ты думал, кем хочешь стать Стивен? – спросил дед, сидя на своем любимом кресле застеленном пледом и размешивая сахар со звенящим звуком.
