Kitobni o'qish: «Секция любителей палок»

Единственная парковая зона города отделялась от остальной его части кое-где бетонной стеной, вдоль которой протекала шустрая и грязная речка Жабец, кое-где границы парка были определены столбами для забора, который так и не смогли поставить, а рядом с ними протекал безымянный ручеек – приток Жабец. Эта канава была местами легко преодолима, а местами представляла настоящее непролазное болото, за которым начиналась заброшенная усадьба Медяево с полуразрушенными хозяйственными постройками. Часть из них остались на территории парка, а часть, в том числе само жилое здание барина располагалось среди постоянно разливающейся речки. Такое неудачное расположение усадьбы было трудно придумать, а объяснялось это тем, что строил усадьбу бывший крестьянин, получивший свободу и ставший успешным купцом. Звали его Медяков, но позже эта простая фамилия трансформировалась в Медяев, а усадьба стала называться Медяево. Купцов, кулаков и прочих супостатов, как водится прогнали, а саму усадьбы оставили медленно умирать. Ходили слухи, что хозяева не ушли далеко, растворились среди простого люда и присматривали иногда за своим бывшим имуществом.

Трудно поверить, но в парке – на этом клочке зелени, уже много лет существовала свободная территория, которая не подчинялась жизненному укладу окружающего мира. Когда в городе шумели страсти о том, кто будет головой, кто больше украл, кто построил самый большой дом и насколько мастерски его спрятал. В это самое время только переступив нечетко очерченную зону парка “Медный кудесник”, любой человек погружался в совершенно другую жизнь, а бренные мысли из той, другой жизни переставали его беспокоить. Тишина, царившая на тропинках завораживала и не отпускала. Казалось, что ты попадаешь в сказочный мир, накрытый стеклянным колпаком, через который светит солнце днем и луна ночью, но весь тот шум и смрад города чудесным образом остается снаружи это зеленого оазиса.

Название свое парк получил по названию градообразующего предприятия, изготавливающего различные сувениры и другие полезные вещи из меди и других металлов, коих, однако, в округе никогда не водилось, а привозились они по большим праздникам чуть ни из самого Китая сначала на обозах, а потом и по железной дороге.

Так жил на славный городок до последнего времени, как и многие другие малые города от выборов до выборов. А больше ничего интересного и не происходило. Точнее произошло, то, о чем все твердили, но в возможность произойти никак не верили. Жители городка решили заняться своим здоровьем. Это было событие, достойное освещения и занесения в исторические летописи.

Поначалу все походило на какой-то розыгрыш. Ранним утром из дворов под ручки выходили красноносые пропойцы и их неповоротливые дамы. Они торопясь, словно сговорившись, двигались в сторону парка, где их следы резко обрывались. Не было их ни на лавочках, где обычно шумные компании играют в домино, потягивая пиво, ни на берегу озера, где обычно под аромат приготовленной на огне еды происходило бурное возлияние.

Лишь на третий день в парке была обнаружена поляна, на которой все вошедшие в парк были увлечены несложными физическими упражнениями. При этом не было даже музыки, а руководил всем этим оркестром некий субъект, которого никто раньше в городе не видел. Все обращались к нему исключительно, как Федор. При чем даже прожжённые синяки выражали ему всяческое почтение, абсолютно искренне и без всякого лукавства, которое ее очень легко можно было заподозрить в этих пронырливых людишках.

Первым заподозрил неладное Михалыч – главный доминошник, чьи неистовые крики “рыба!” не раз пугали прогуливающихся по парку людей. На лавочках в самом укромном месте парка он собрал всех своих товарищей по настольным играм и произнес речь:

– У нас в городе происходят удивительные вещи.

– Что, что? – спросил, не поднимая голову от доски с партией в шашки, Антон – субтильные, молчаливый пенсионер, почти ежедневно посещающий столы для того, чтобы перекинуться парой фраз и сыграть партейку, другую в шашки.