«Бронзовая птица» kitobidan iqtiboslar
Костер в этот вечер был не похож
– А лодку дадите? – спросил Миша.
– Зачем?
Миша уклончиво ответил:
– Нам надо съездить в одно место.
– Анархисты имеют отрицательное отношение к собственности, – витиевато проговорил Кондратий Степанович. – Почему лодка моя?
Миша пожал плечами:
– Говорят, что ваша.
– Зря говорят! Привыкли к собственности, вот и говорят. Все общее.
– Значит, нам можно взять лодку?
– Берите, – продолжая строгать, сказал Кондратий Степанович.
– Спасибо! – обрадовался Миша. – Мы ее вернем в целости и сохранности.
Жердяй тихонько толкнул его в бок:
– Ключ проси!
– Тогда дайте нам ключ от лодки, – сказал Миша.
Кондратий Степанович сокрушенно покачал головой:
– Ключ… Трудное дело…
– Почему? – обеспокоенно спросил Миша, начиная понимать, что получить лодку будет вовсе не так просто, как ему показалось.
– Ключ – это личная собственность.
– Ну и что же?
– Лодка – общественная собственность, пользуйтесь, а ключ – собственность личная, могу и не дать.
- Ведь вы не признаете милиции.
- Мы не признаем. Она нас признает.
– Некарашо, отшень некарашо. Керзон… Ультиматум, Тори… Империализмус…
– А Муссолини хорошо?
– О, – иностранец энергично замотал головой, – Муссолини савсем некарашо. Фашизмус… Коммунист, социалист – убивать… Диктатур… Савсем некарашо…
– А! – закричал Сенька. – Пионеры юные, головы чугунные, сами оловянные, черти окаянные!.. Это что? – Он вырвал у одной девочки книгу. – Опять против бога?
Бяшка, известный знаток медицины (его мать служила в амбулатории няней), велел Севе открыть рот, посмотрел и объявил, что у Севы ангина.
— Гражданы! — Он всегда на сходках почему-то говорил не «граждане», а «гражданы» — видимо, для торжественности.
Сева катастрофически быстро выздоравливал. Миша заставлял его держать термометр по полчаса. Но столбик ртути никак не поднимался выше 36,6.
– Карашо, карашо. Комсомоль – это карашо, Интернациональ – это карашо…
«Притворяешься, буржуазия несчастная! – подумал Миша. – Не любишь ты ни комсомола, ни Интернационала».
Тут цепь: Серов, Ерофеев, «графиня», лодочник, Карагаев… Возможно, что у каждого из них своя цель, но они объединены общими интересами. И, конечно, все это имеет отношение и к убийству Кузьмина, и к обвинению Николая Рыбалина.
