Kitobni o'qish: «Россия в плену эпохи»

© Викторов А. 2017

* * *

Познакомимся!

Мы идём в будущее со скоростью один час в час. Надо не только смотреть по сторонам, но и обернуться, чтобы оценить пройденное. Оно явилось в ХХ веке катастрофой, которая унесла с собой десятки миллионов ни в чём не повинных жизней и их культуру – лицо государств. Наступил кризис человечества. Оставшиеся в живых люди не могут понять, почему явилась в недавнем прошлом небывалая жестокость друг к другу, которой нет даже в животном мире.

Проведём сравнительный анализ двух стихий, которыми наделён человек: чувства и разума, – их влияния на историю человечества. Тогда появится возможность не только лучше понять движущие начала человеческого существа, но и наметить путь в будущее без дурного выверта. Коренная черта наших ближайших предков – победа чувств и страстей над разумом. Такое привело к режимам, которые возглавляли люди, одержимые человеконенавистничеством и прикрывающиеся чувством вселенской любви к избранным ими. Новую организацию общества назвали фашизмом, и его родоначальником стала самая большая страна в мире. Она обрекла свои и другие народы на уничтожение. Человек наших дней начал понимать, что его природа способствует выбросу ничем не сдерживаемого стихийного чувства в значительно больших размерах, нежели у животных, и в нём преобладает зло. Проявляемая доброта беззащитна и недолговечна. Но она убеждает в законности разума как высшего проявления природы. Её приоритет – добро. Его должно впитать высшее существо на Земле.

Почти все привычные понятия и поступки после катастрофы продолжают иметь тот же чувственный характер. ХХI век – ещё не век разума. Пробуждённая мысль наступает на чувство и доказывает, что только она может продолжить существование человеческого существа. Он уже не довольствуется скоростью час в час, а обгоняет старые понятия на путях собственной эпохи.

Новая оценочная шкала требует пересмотра почти всех проявлений человека, в том числе внутренней и внешней политики государств, организации научной деятельности, религии, художественного творчества, любви и смерти… Задача современника: проснуться от издержек чувства, своим умом оценить прошлое, понять настоящее и найти тропу в будущее.

Глава 1
Лабиринт в будущее

«Для жизни нужны живые»

Андрей Платонов

Историю человечества можно рассматривать как периодические столкновения чувства и мысли. Эти два слагаемых определяют возможности биологического организма использовать открытые и скрытые законы природы в целях более обогащённого своего существования. Разум глубже понимает природу, а это значит, что именно он определяет будущее человека, всё более отдаляющегося от животного начала. Но оно не сдаётся и объясняет это верностью своему происхождению. Начальное прошлое не соответствует развитию человека. Его природа имеет особый удел: открытия и покорения согласно своим уму и воле окружающего мира. Каждый новый шаг вызывает проблемы, которые невозможно решить мирно. Поэтому наступательная природа содержит не только добро и порождает страдания и войны. Он пробуждает мысль для попытки овладеть очередными возможностями, а чувство уводит его в непознаваемый тупик.

Учёные считают, что разум – это форма существования одной из ветвей белковых тел, зависящих от натрия и калия. Смешно! Такое людям ни о чём не говорит. Человек ощутил, что многообразие открываемого можно объединить существованием Высшей Силы. Она стала опорой сознания. Оставалось быть только верным ей. Невидимость и неслышимость способны подтверждать могущественность. Человек должен её ощущать и идти своим путем. Творец, возможно, хотел, чтобы новое существо, преодолевая препятствия, обнаружило свою растущую силу для достижения будущего. Чувственное начало Он оставил только для того, чтобы родить новые поколения.

Наверное, произошедшее подошло бы для библейской оценки «это хорошо».

Дети – наследники родительских черт с чистой душой. Они ещё не могут познавать и творить, но растут не только телом, но и разумом. Спустя века стремление к познанию высоко оценил и поощрил греческий философ Сократ. Его искания секретов жизни человека и желание понять собственное существование всё более пробуждало разум. В открывшемся мире человек счёл себя чем-то особенным. Сначала такое проявилось в труде. Изготовленное открыло новую черту – собственность и её притяжение. Эта возможность использовала разум не только для защиты содеянного, но и для завоевания чужого. И приводила к трагедиям.

В Ветхом Завете Библии содержится первое сообщение о жестокости: Каин убил Авеля, своего родного брата. Столь краткая информация невольно вызывает вопрос «за что?». Никаких объяснений Писание не даёт. Даже если убийства не было, то такое сообщение говорит о намерении убить ближнего. Это не менее значимо, чем сам поступок. Значит, в человеке пробудилась ещё одна возможность, которой у животных нет. Они не имеют собственности кроме нор, берлог, гнёзд и удовлетворены этим минимумом обеспечения своего рода.

Мы вправе предполагать, что чувство собственности появилось и усилилось за счёт развития ума, попытки осмыслить мир и стало как бы частью натуры человека. Опасность утраты жизни и собственности породила страх. Животное ощущает его при угрозе своему существованию. У человека, тем более у властителей племён и государств, это чувство стало шире, оно соответствовало увеличивающейся собственности. Появилась политика – лукавая власть над собственностью, распространяющаяся без ограничения и на людей.

Власть утвердила культ чувства. Люди увидели, что бескрайний мир можно подчинить себе с помощью обнажённой силы. Родилось властолюбие – дитя гордыни, извращённо ориентирующее человека. Ум боролся с этим пороком, но был ещё слаб. Чувство настолько вросло в человека, что ему стало трудно ориентироваться в своей двойственной натуре. Ум подчинился чувству, и всё более чётко обозначились контуры тупика, в котором оказался человек. Люди стали бояться друг друга.

Властолюбие унижает. Оно презирает ближнего, вызывает цинизм и враждебность к окружающему миру. Возникло моральное чувство – природный закон, востребованный разумом. Он отличал добро от зла.

Такое очищение помогало понимать собственную природу, аналогичную той, что окружает человека. Одним из её проявлений стал созидательный труд и начальная культура, отражающая этапы открытия мира. Возникали более широкие мнения, вкусы и взгляды на собственное существование. Оно поднималось на новую ступень развития.

Животные не знают этого. Их труд инстинктивно проявляется в создании обиталищ для потомков. Прогресса здесь нет. Только человеческий разум мог двигать натуру человека для познания окружающего мира и овладения им. Для этого надо было побороть чувственное начало или, по крайней мере, привести духовное и материальное к относительному равновесию. Началось развитие чувства справедливости.

Разум углублял и расширял возможности чувства вплоть до того, что даже совместно они не могли понять, что происходит. Только некая верховная Властная Сила могла справиться с неугомонным миром. Перед растерянным человеком стали возникать миражи. Их стали олицетворять боги в человеческом образе – владыки каждого явления природы. Они, наглядные и ощутимые, создавали точки опоры.

Такую веру назвали язычеством. Со временем стали понимать, что существует не множество сил, а единая Всевластная сила.

Она формировала сознание. Имена людей отразили право на нечто личное – многообразное сочетание индивидуальных восприятий и разумных осмыслений. Особенности индивидуума могли свободно проявляться. О себе заявляло накопляющееся в душе человека желание – обладание окружающим миром. Осуществить его при подчинённом разуме могло только насилие. Доброе и злое.

Второе сыграло огромную роль в судьбах последующих поколений.

Человечество пыталось разгадать причины такой напасти, которая периодически становилась катастрофической. Религиозные философы объясняли зло вмешательством «нечистой силы», начавшей действовать одновременно с силой Божьей. Это ничего не могло объяснить, поскольку во всё вмешивалось светлое желание разумно понять глубины явления, ведущее к покорению окружающего мира, но ещё не имеющее сил.

Во взаимоотношениях образовавшихся наций проявилась неприязнь ко всему живому, непохожему. Даже в мелочах. Его назвали племенным. Это был очередной этап войны между растущим разумом и чувством. Ум считал, что его место – первое в поисках нового, а значит, он имеет высшее право на существование. Стало ясно, что все беды, подстерегающие человека, происходят из-за половинчатости его природы. Человек был мыслящим животным.

Невольно встает вопрос: нужен ли был разум для дальнейшей жизни человеческого существа? Он ничего сущего в ходе своего появления и первоначального развития не изменил. Не мог спасти от уничтожения представителей собственного вида и даже рода. Однако вычеркнуть его – значит зачеркнуть человека. В этом существе развились заложенные многообразные качества, и всё шире открывалась перед ним панорама неизведанного. Оно порождало множество непредугаданных извращений: себялюбие, ложь, тщеславие, лицемерие. Наконец, собственность. Это качество пытается доказать совместимость нечистого чувства и чистого разума. Ложь в соединении с правдой затрудняет взгляд на дальнейший путь человечества.

По мере такого развития стали возможны всё большие столкновения себялюбивых сил. Последующая история человечества – кровавые войны друг с другом, а также бескровные войны с собственным пороком. Добро и зло не могли достичь между собой согласия из-за неуправляемых разумом чувств и вспыхивающих страстей. Ум мог только извещать об уже случившемся.

Войны, не обращая внимания на возникшую мораль, развивали злую энергию людей. Опыт и характер народов утверждали хозяйские и рабские чувства.

Проповедники добра пошли против такого изоляционизма и основывались на спасительных законах нравственности, соединяющих человека с общим чувством ответственности. Люди стали понимать: ребёнок, живущий чистым чувством, прав, поскольку он – существо будущего не только в физическом, но и в нравственном отношении.

Гордыня уже не отдельного лица, а племен и государств, проявления боевой отваги, благородное рыцарство возводили властность в высокую норму, которая была в каждом случае односторонней и проигрывала в борьбе с противником, даже если тот бывал побеждён. Дис комфорт и желание поверженного мстить вызывали поиски выхода посредством причинения зла. После временного удовлетворения победителя такое желание снова приносило страдания.

Конфликты инакомыслия, рождённые образовавшейся личностью, также не могли найти соразмерного с чувством понимания. Ум, несмотря ни на что, находил возможности для своего развития. В одних случаях разум мотивировал чувство, в других оно подталкивало разум к взаимному удовлетворению. Сказывалась власть над вещью и над человеком, удовлетворяющая чувство собственности. Оно доминировало над знанием и находило новые способы утверждения – отчуждение от других, лукавство и умолчание, якобы могущие одержать победу в борьбе за возникающие цели.

Ложь казалась более лёгким способом достижения желаемого. Многообразие впечатлений, искусственно возведённое в «общий знаменатель», снова вело к нетерпимости одних по отношению к другим и прикрывало фальшивую победу. Так казалось. На самом деле ложь приводила в лабиринт с высокими стенами, и человек продолжал искать выход.

Нужна была помощь. Ею стало, согласно Библии, вмешательство Высшей силы, понимаемое как убедительное наставление справедливости и разума, а также направления чувств. Библия говорит о четырех случаях такого вмешательства или попыток извлечь резервы человеческого духа. Сначала было созидание мыслящего человека. Высшая сила знала, что его греховности не избежать, и поэтому Бог, – так называем созидающую силу, – изгнал его из идеальной среды, где могло быть лишь бездумное существование.

Не помогло.

Было предпринято ещё одно действие, карающее всё греховное человечество – потоп. Оно значило, что Создатель хотел испытать возможности человека в борьбе с опасностями его существования.

Не помогло.

Это были целительные наказания, но человек убеждался только в том, что он остаётся прежним, и продолжал ощущать растущие проблемы в своём развитии.

Явились существа высшего знания: Моисей, Христос, Магомет и Будда. Они предстали в близком каждому будничном, – не ангельском! – обличии. Христос заявил о себе как основатель новой морали и нравственной силы. Его слово вошло в первоисточник – Новый Завет. Это были пророчества о возможностях человеческого существа, но не того времени, а будущего.

Такие пророки оставались мудрыми людьми своего времени, уникальными существами, которых ранила беспомощность людей. Нужен был свод спасительного просвещения. Они стали посредниками между настоящим и будущим человечества, дабы он осознал своё несовершенство.

Первый носитель нравственных заветов, Моисей, возвестил слова Торы: «Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, не желай жены ближнего своего, дома, поля…» («Второзаконие»: 5.17.23; 5.12.23). Это был результат осознания человеком своей особой роли созидателя и хранителя. Моисей основал секту левитов, говоря современным языком – священников, наделив их соответствующими полномочиями. Народ, – евреи, – подвластные левитам, должен был подчиняться правилам употребления только определенных видов пищи, одежды, образа поведения, соблюдения условных обрядов. Нарушение считалось уходом от веры. Наказания грешников были разрешены и породили не постижение веры, но страх – духовное развитие путём принуждения: «Выведи мужчину или женщину, которая сделала зло сие, и побей их камнями до смерти» («Второзаконие»: 17.5).

Были нарушены основополагающие чувства добра. «Второзаконие» говорит, что Бог наказал Моисея за проповедь насилия, запретив ему окончить свою жизнь на земле Палестины. Его тело было похоронено вблизи Иерихона на границе объявленной им иудейской земли.

Несмотря на это, последователи иудаизма продолжали учинять физическое насилие над людьми, не соблюдающими религиозные абсолюты. Завет «не прелюбодействуй!» они применили с насилием, и только последние поколения поняли, что такой поступок может потерять свою греховность, когда любовь станет отражением духовной, а не только чувственной общности мужчины и женщины. Однако эти заповеди и их практическое применение живы и поныне.

Иудаизм и ислам сохраняют правила жизни давнего прошлого. Оба учения считают, что будущее должно быть неизменяемым и этим воспитывают ксенофобию. Упомянутые религии глушили истину, а разум познавал, что должен быть свободным. Тогда он овладеет будущим. Г. Гегель сказал: «Zur Grunde kommen ist zur Grunde gehen» («прийти к основанию – значит прийти ко дну»). Большинству людей было трудно воплотить это. Они заменили сущность формой.

Она стала символом слепой веры, практически отчуждения людей друг от друга.

Иудаизм отражает внешнюю сторону поступков, – а не суть поведения! – враждебную тем, кто отвергает созданные им стены между людьми. Иудеи оправдывались и велели человеку отдалиться от людей, не уважающих эти преграды. Методом изоляции стали религиозные формальности. Замкнутый образ жизни отдалился от противоречий, и они казались менее влиятельными. Проповедники фундаментальных религий – иудаизма и исламизма – считают, что надо служить Богу, но не человеку. Вера в Бога была принята чувством, а разум оставался неудовлетворённым. Фанатизм такой религии затормозил развитие людей. Сегодня он говорит о зле, живущем во всех проявлениях – политических, религиозных и бытовых.

Другие проповедники пошли против такого изоляционизма. Они основывались на спасительных законах нравственности, соединяющих человека с человеком общим чувством ответственности. Люди стали лучше понимать уже дошедшую до них истину, что ребёнок, живущий чистым чувством, всегда прав, поскольку он – существо будущего. Значит, открыта дверь разуму. Его развитие может привести к синтезу зарождённого и развившегося, то есть к оптимальному сочетанию возможностей.

Всё это ещё раз говорило о ненужности формы во имя содержания. Форма стала ложным символом веры и породила отдалённость людей друг от друга. Она играла свою роль, внушая первоосновы общечеловеческой мудрости, а в дальнейшем доказала свою ненужность.

Этому ответило учение и поведение Иисуса Христа. Именно оно стало притягательным для значительной части развивающегося человечества, поскольку повело его не по существующему уровню, а вверх.

Христос показал, что разум и руководимая им воля – это и есть искомые начала, и они должны служить людям. Если в Ветхом Завете сказано, что Бог сотворил человека по Своему образу и подобию, то имелось в виду не тело, но мудрость и дух, могущие развиться в Его творениях. Тело человека стало предметом второстепенной важности, готовым к любому страданию, что и показала судьба Христа. А распять душу невозможно. Ей оставалось только страдать и расти.

Христос призвал человека соблюдать правила своего существования. Он пытался пробудить в нужном направлении чувство, поскольку оно в ту пору доминировало и могло являться стартовой основой учения о самоуважении людей и рождении гуманизма – пропуска в будущее. Он призывал к нетронутости внутри самого вида. Это был возврат не к животному состоянию, а к законам природы, которые нельзя нарушать, но можно применить для ускоренного роста избранного существа.

Рост человека может привести к синтезу зарождённого и развившегося, то есть к сочетанию желаний и их доброго воплощения.

Появились гностики – люди, удовлетворённые самой идеей христианства, отвергающей языческие начала. Они сохраняли компромисс, который можно считать нравственным явлением того времени. Это вело к большей разумности, которая становилась всё более полноценной частью человека. Этику отношений и поступков изложили в своих заповедях апостолы, признанные стать первыми учителями христианства. Их наставления сильны мудрой просто той восприятия всего сущего. Это должен был принять разум. Но до таких его возможностей ещё надо было дорасти.

Человек не проник во все тайны своего существования, и некоторые поступки Иисуса Христа назвал чудесами. «Волшебства» явились своеобразной рекламой христианского будущего.

Первая и основная его заповедь говорит: «Блаженни нищии духом, яко тех есть царствие небесное» (М. Ф. 6/5). Если понимать поверхностно, то это говорит об отказе от духовности. На самом деле эта заповедь говорит об альтернативе, открывающейся перед человеком. Проповедник не хотел, чтобы его догма принималась за что-то незыблемое, и утверждал равенство между верующими и неверующими. Следствие этого мы ещё покажем, а пока скажем, что это – первое проявление человеколюбия. Подобное равенство отвечает развитию человека и расширяет его понимание добра. Он добивается нечто полезного, творит что-то осознанное и потому необходимое. Слово «нищие» – это не обездоленные раз и навсегда люди, а «ищущие» в своём обеднении силу духа и знания. Они добиваются чего-то полезного, творят что-то необходимое. Просыпается сопротивление, воля с обратным знаком. Разум и чувство, борясь друг с другом, в конечном счёте движутся по спирали вверх. Чем круче становится такой подъём, тем сильнее сказывается инерция, стремящаяся остановить развитие. Её результаты мы покажем ниже.

Значит, первая заповедь – призыв не к сохранению бедности духа, а к личному поиску душевного обогащения во имя будущего. Она также говорит о том, что человек не должен загружать свою память знаниями до того, как он добьётся собственного понимания всего окружающего его на очередном этапе существования. Кто не сможет понять это, не приобщается к новой морали. Новый Завет называет таких людей кабинетными книжниками и лицемерами – фарисеями.

Завет «не убий» показал, что он не мог быть полностью принят сотнями новых поколений. Всепрощение в Евангелии стало первым законом, повелевавшим отвергнуть конфликты между людьми и провозгласить добро как сущность природы человека. Это противоречило духовникам древней Палестины, но семена добра были брошены. Христианские заповеди нарушались, однако их дух витал над людьми и влиял, по меньшей мере, на их подсознание.

Природа человека оставалась несовершенной. Заповедь «ударившому тебя в щёку, подставь другую» привлекает внимание, но в наши дни, продолжающие развитие чувства, она нереалистична. Евангелие содержит обращение «рабы Божии». Подобная оценка человека не может быть принята современниками, поскольку противоречит сознательной борьбе с агрессивным силовым началом. Оно, как и мусульманское унижение молящегося, подразумевает неприятие роста человека и потому понятно только людям уходящего времени. Подобные натуры людей передал нам художник средневековья, Иероним Босх. В приведённой в начале главы картине Христос, несущий крест, никак не может влиять на людей, не так далеко ушедших от животного состояния.

Конечный смысл христианства раскрыт в «Откровениях Иоанна Богослова» – главе, заключающей Новый Завет. Она говорит о трагических впечатлениях чистого человека от своей греховности и отражает его растерянность перед духовной стихией. Автор воссоздаёт образ возмездия, называемый «Страшный Суд».

Эта инстанция справедлива по своей форме, но её функция должна заключаться не в устрашении виновных, а в обращении к разуму, который не накажет, а вразумит. Только страшить человека – это ещё один путь к неволе и неверию. Человек получает свою долю страха, но ещё не понимает, что развитие разума может убрать самого его.

Попробуем условно признать, что Страшный Суд уже свершился в ХХ веке. Суд удалился на совещание, которое оказалось нескончаемым. Значит, приговор остаётся не за теми, кто вроде бы сидел за судейским столом, а за аудиторией, которая, подобно присяжным заседателям, должна огласить вердикт в отношении самих себя. Его уже вынесли на Нюрнбергском судебном процессе в 1946 году. Однако мир людской не изменился. Он не смог решить задачу, заданную ему прошлым, не усмотрел вину, касающуюся его самого и, не задумываясь, продолжил творить настоящее согласно степени своей незрелости. При этом бывал настолько обескуражен, что даже порождал мысль отвергнуть прогресс, не обращая внимания, что это закон природы. Таким было следствие отчаяния и желания возврата противоречивого развития к первобытным началам.

Иоанн Богослов открыл конечную цель христианского учения: «…и показал чистую реку воды жизни, светлую как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее, дающее на каждый месяц плод свой, и листья дерева – для исцеления народов» (Н. З. Гл. 22–1,2).

Как видим, «Откровения» не останавливаются на каком-либо суровом приговоре, а влияют на достижение счастливого будущего средствами добра. Они говорят, что всё христианское учение имеет в виду не современника той поры, а человека, достигшего высокого развития. Такой вывод может не радовать своей отдалённостью, но он перспективен. Считают, что Христос был близок к всемогуществу. В этом содержится намёк на то, что человек сможет когда-либо осуществить Божественную волю: исцеление больных, хождение по воде, кормление любого количества людей и прочее. Всё это – результат победы разума. Сегодня мы уже начали постигать это, и можем по-новому оценивать учение Христа.

Среди немногих людей того времени, более полно ощутивших будущность христианства, были монахи – тамплиеры, родоначальники вооружённого рыцарства. Их движущим началом было сильнейшее впечатление, которое они получили от христианских проповедей и более зрелый разум для их воплощений. Они поняли их умом, выросшим в монастырском уединении, но были недолговечны, поскольку мир до них ещё не дорос.

Люди нередко спрашивают: «в чём цель жизни?». В будущем! Тогда зрелые люди смогут воплотить и оценить мудрость предков, в том числе проповедников и продолжателей общего развития.

Мы обозначили начала разума человека.

Посмотрим, что произошло дальше.

* * *

Противостояние чувства и разума продолжалось и сказалось в виде войн и преступлений.

Прошло немало поколений, пока человек не понял, как ему следует поступить с собственной недобротой. Надо стать выше её. Иначе человеку и разуму не жить. Опасность самоуничтожения привела к спасительным рамкам – нравственному закону и к его следующей ступени – юридическому праву. Обратим внимание, что они возникли в период, когда опасное противостояние людей и государств достигло своего апогея.

Такое произошло в рабовладельческом Риме, где происходил большой разгул страстей: казни людей, провинившихся даже в малых проступках, – тюрем и лагерей ещё не было; праздники публичных столкновений на арене, кончавшихся смертью ни в чём не повинных людей, – гладиаторов; изысканная проституция; грабеж соседних государств; разделение населения волей верхов на господ и рабов.

Был создан первый письменный свод законов, получивший признание и названный «Римским Правом». Рамки закона стали противовесом произвола. Следствием стало также принятие Права рабами Империи, увидевших в нём ограничение своих страданий. Войны остались и лицемерно прикрывались новыми законоположениями. Пришло понятие чести: у одних мерами соблюдения человеческого достоинства; у других – жестокостью.

Снова появились противоречия. Наказание стало пониматься как зло, несмотря на его кажущуюся справедливость. Противостояния разума и чувства даже в своде законов могли бы найти своё спасение, но людей судил не Бог, а лицо с общими для всех чертами. Преступник и судья – оба люди.

Найденное разумом Право становилось уважаемым, поскольку оно несло независимую от обстоятельств справедливость. Римское Право стало основой законодательства многих стран. Оно утвердило появление кланов, объединений, этносов, основывающихся на различном толковании поступков, к созданию кругов с общим пониманием справедливости. Были приняты условия мирных взаимоотношений между людьми.

Человек искал защиту от самого себя и себе подобных. Такой поиск мог привести к гармонии существования. Право – дитя нравственности, учитывающей возможности человека – выросло на верности основам его созидания, представляющим собой добро. Можно ли уровнять эти основы со всем, что произошло в дальнейшем? Это невозможно для человека, остающегося на прежних ступенях развития.

Жизнь принесла компромисс.

Она постоянно напоминала человеку, что окружающая его природа – зеркало справедливости. Единство людей может быть всесильным, если они станут верными ей. Для этого надо впитать окружающий мир, и тогда придут новые открытия. Соприкосновение с природой принесёт людям ещё неизвестные духовные богатства во всем их неиспользованном могуществе.

Американский философ Генри Торо в XIX веке, после разочарования в поисках правды среди людей, также пришел к выводу, что только в жизни природы можно увидеть справедливость. Естество может иметь большее значение для развития сознания человека, чем последующие нравоучения. Торо, разочаровавшийся в воспитании современного ему человека, писал: «Старость не столько получила, сколько утратила… Её опыт слишком ограничен. Передо мною жизнь – опыт, почти не испробованный мной, но мне мало толку от того, что они его проделали».

Это был шаг к чистой основе, на которой можно развить разум, и одновременно – к пониманию ненужности, находящихся вне разума условностей, которые могут нелепо выглядеть на ступенях очередного развития. Учитывать продолженную от природы эволюцию человека, значит суметь лучше понять причины конфликтов между современными людьми и мирно противостоять им. Таков вывод, сделанный Г. Торо.

Тогда мыслящий человек, а не только «наместник» Бога, может творить чудеса. То, что называют «чудом» в евангельском изложении – это метафора для показа возможностей развития, если человек безмерно поверит в собственный разум. Ветхий и Новый Заветы учат достижению духовных открытий, развитых верой в добро и вдохновлённой ею волей.

Вера в высшую силу как в духовную основу стала не просто накопленным знанием, а душевным чувством, которое нуждается в абсолютном доверии к нему. Русский мыслитель наших дней, А. Тарковский, сказал: «Вера – это единственное, что может спасти человека… Иначе что бы мы могли совершить? Это та единственная вещь, которая бесспорно есть у человека. Всё остальное – несущественно» (по Н. Болдыреву). Вера, как он понимал, это человеческая душа, познавшая свой путь.

Человек нуждался в системе верования – религии. Та, он полагал, может стать фундаментом для дальнейшего созидания, в чём бы оно ни выражалось. Религия – основа, опираясь на которую, можно встать с колен. Такое развитие давало надежду на дальнейшее существование разума. Вера в невидимое начало – это обращение души к чувству ещё неосмысленному и требующему нечто видимого и ощутимого. То, что человек хотел возвести веру в материальную основу, влиятельную своим наглядным существованием, было наследием язычества. Оно не умерло. Храмы содержали «священную» утварь и торжественные одеяния священнослужителей. Эти способы внедрения веры принимались, но в дальнейшем стали условными и менее нужными.

Продолжались нарушения нравственных основ. Открывающаяся новой техникой безбрежность окружающего мира и расширение желаний овладеть всем видимым опрокидывало запреты. Много времени прошло с тех пор, как до разума стало доходить, что во имя сохранения человеческого рода надо бороться со всем тем, что его подавляет.

Это стало преобладающим нравственным началом в Европе и Византии. И в некоторой степени новой чертой человеческой природы, несмотря на множество препятствий. Люди, прикрываясь авторитетом Евангелия, Торы и Корана, творили добро и зло и не принимали дух человеколюбия, провозглашённый основателями религий. Благими намерениями, как показала жизнь, может быть вымощена дорога в ад. Этим несовершенный человек оправдывал иной раз свою пассивность и неверие. Обрядовый институт церкви стал ещё одним прикрытием слабостей человека. Он не мог дорасти до понимания, что выходом из положения может стать учёт высших и низших собственных качеств в целях осознанного движения вперёд. Для них было проще погрузиться в тщеславие и интриги для обретения власти и богатства.

Война приводит к миру. То и другое обостряло умы и призывало к большему осмыслению действительности. Коренная человеческая натура не считалась с тем, что лишена понимания, и продолжала проявлять себя как придётся. Мир заполнялся невеждами даже в лучшие времена.