Kitobni o'qish: «Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия»

© Терехов A.A., 2018

* * *

Памяти моего друга, эрдельтерьера Алькора, посвящаю

Диоген. Жан-Леон Жером. Музей искусств Уолтерс Балтимор

Предисловие

Жарким июльским днём умирал мой друг, мой Алькор, мой Зая.

Было ему без малого 17 лет. Для эрдельтерьера возраст весьма почтенный.

Последний год он тяжело болел. Ветврачи настойчиво советовали его усыпить. Эти советы вызывали во мне протест и возмущение – как можно умертвить того, с кем прожил душа в душу столько лет!

Однако псу становилось всё хуже и хуже. И вот наступил один из самых страшных, самых чёрных дней в моей жизни… Приехала дама-ветеринар, сделала Алькору укол… С трудом сдерживая слёзы, я попросил у него прощения, последний раз поцеловал его в рыжий «каракулевый» лоб…

После его смерти потекли однообразные, серые дни. В доме стало пусто и тоскливо. Всё в нём напоминало о моём ушедшем друге. Вот его любимое кресло, в котором он спал… Вот чёрные крапинки засохшей крови на обоях – это он тряс головой, когда во время стрижки я нечаянно отрезал ему краешек уха… Вот поцарапанная столешница письменного стола, с которого он любил смотреть в окно… А память выхватывала всё новые и новые картины из прошлой жизни. Вот мой Заяц на окраине Москвы (в Новокосино) встретил на прогулке зайца настоящего и попытался его догнать… Вот мы жарким летним днём идём по лесной тропинке и я, увидев очередной куст малины, наклоняю ветку со спелыми ягодами, а он аккуратно, одними губами, их срывает и с удовольствием ест… Вот ранней весной в ещё голом лесу мы встретили лося, и пёс помчался к нему с громким лаем, а я, дрожа от страха за жизнь «охотника», срывающимся голосом кричу: «Алькор, ко мне, ко мне!»…

Сколько себя помню, в нашем доме всегда жили собаки и кошки. Одно из самых первых фото в моей жизни: я сижу во дворе на высоком табурете, на руках у меня чёрный с белыми пятнами щенок (было мне тогда года два-три). В зверинце я смотрел на волка с таким же любопытством, с каким обычно смотрят на царя зверей. А детские воспоминания о жестокости взрослых по отношению к собакам и кошкам до сих пор обжигают душу, будто это произошло вчера. Короче говоря, с собаками и кошками я дружил всегда, для меня они – близкие и любимые существа. Поэтому расставание с моим последним псом было таким тяжёлым, таким горьким…

Однако жизнь брала своё – горе и отчаяние поутихли. Зато с каждым днём во мне всё сильнее и сильнее росло чувство какой-то вины перед Алькором, какого-то неисполненного долга, чего-то недосказанного…

Однажды я себя спросил: а много ли я знаю про собак и их родичей, которые «живут» в литературе, искусстве, мифологии и фольклоре? В памяти сразу же всплыли Муму и Каштанка, затем Акела, Белый Бим Чёрное ухо, Монморанси, Артемон… Пришли на ум кинофильмы «Бетховен», «Лесси», «Четыре танкиста и собака», «Ко мне, Мухтар!» (кстати, в роду Алькора был настоящий киноартист: его прадед по отцовской линии Бумбараш снялся в фильме «Дело судьи Ивановой»)… Вспомнились также мифологические Цербер и Анубис, кто-то ещё… Но как я ни напрягал память, список получался до обидного коротким.

И мне стало стыдно, что я, заядлый книгочей и собаколюб, так мало знаю про тех соплеменников Алькора, которые обитают в увлекательном мире человеческого вымысла и творческой фантазии. Захотелось в этот мир окунуться, побывать во всех его уголках и обо всём увиденном, услышанном и прочитанном рассказать другим. Так родилась мысль написать эту книгу.

Поначалу автор замахнулся на тему «Псовые в мировой культуре». Но быстро понял, что это ему не по плечу. И, поубавив амбиции, сосредоточился на том, что ему было больше всего по душе, – на псовых героях мифов и сказаний народов мира.

Приступая к работе, автор поставил перед собой задачу: собрать максимум информации о том или ином хвостатом персонаже, а затем, в меру своих сил и способностей, эту информацию осмыслить, упорядочить и облечь в слова. При этом он старался придерживаться правила: никакой отсебятины, никакого художественного вымысла (хотя, откровенно говоря, беспристрастность ему нередко изменяла). Насколько удалось воплотить задуманное – судить, конечно же, читателям.

Книга состоит из 158 статей-эссе различного объёма: от нескольких строк до двух десятков страниц. В некоторых статьях автор позволил себе дать собственную интерпретацию событий, отличную от общепринятой, а также ввёл отсутствующие в первоисточнике детали сюжета, с тем чтобы повествование получилось логически ясным и завершённым. Каждая такая реконструкция, а всего их не более пяти, оговаривается в соответствующем примечании.

Кроме статей, на страницах книги приводятся пословицы и поговорки, а в конце её – список использованной литературы и словарь малоупотребительных имён и названий.

Автор искренне благодарит своих друзей, канд. хим. наук Евгения Сагаловского, канд. филол. наук Екатерину Скаженик и канд. биол. наук Людмилу Качур, за бескорыстную помощь и неизменную поддержку в написании книги.

А. Терехов

Москва, октябрь 2016

Введение

Я не знаю, почему Бог дал собаке эту искру человечности, которая делает её равной людям.

Я знаю только одно: когда мы наконец научимся у собаки таким добродетелям, как честность, верность и храбрость, наш мир станет лучше.

Уолтер А. Дайер

Герои этой книги – представители семейства псовых (иначе: волчьих, или собачьих) – Canidae. Это семейство, наряду ещё с шестью семействами (медвежьих, енотовых, куньих, выверровых, гиеновых и кошачьих), образует отряд хищных (Carnivora) класса млекопитающих (Mammalia).

Семейство псовых состоит из 12 родов (собаки, гривистый волк, гиеновые собаки, енотовидные собаки, короткоухие собаки, кустарниковые собаки, ушастые собаки, лисицы, серые лисицы, азаровые лисицы, песцы, фенеки) и насчитывает 35-37 видов.

Род Собаки объединяет 10 видов: волк, красный волк, абиссинский волк, койот, динго, собаки парии, шакал, полосатый шакал, чёрный шакал и, конечно же, собака домашняя (Canis familiaris), представленная четырьмя сотнями пород.

Существует мнение, что человек как биологический вид без собаки выжить бы не смог. Например, академик Н. Я. Марр считал, что собака вывела человека в люди. Такой же точки зрения придерживался и академик И. П. Павлов: «Собака сделала человека человеком». А немецкий философ Фридрих Ницше был ещё более категоричным: «Мир завоёван через познание собаки; мир существует через познание собаки». Ему вторит Франц Кафка: «Все знания, вся полнота вопросов и ответов содержится в собаке».

Правы или не правы великие – судить не берёмся. Несомненно одно: собаки играют важную роль в жизни человека. Их можно встретить практически во всех сферах человеческой деятельности: они спасают людей, сторожат различные объекты, ловят преступников, отыскивают наркотики и контрабанду, охраняют границу (каждый второй нарушитель задержан с их помощью), пасут стада, перевозят людей и грузы, находят в земле руду и питьевую воду (собаки-гидрологи чувствуют воду на глубине 20 м!), лечат, охотятся, водят слепых… – всего не перечислить. В некоторых странах существует даже особая отрасль экономики – собаководство.

В 1935 г. под Ленинградом (ныне Санкт-Петербург) в Колтушах перед зданием Института высшей нервной деятельности по инициативе великого русского физиолога академика И. П. Павлова воздвигли памятник собаке, получивший название собаки Павлова. Этот скромный монумент – дань глубокого уважения и признательности всем псам – безымянным и бесчисленным, – чьи жизни были принесены на алтарь науки.

В дни войны собаки, не щадя себя, спасали раненых, искали мины, подвозили боеприпасы, подрывали вражеские танки, склады и эшелоны, под огнём противника тянули провода связи. Можно привести много примеров собачьего героизма, проявленного в борьбе с врагом. Ограничимся только цифрами: в 1944 г. в Красной армии было 60 тысяч служебных собак! Они уничтожили 300 вражеских танков, обнаружили 4 млн мин, вывезли с поля боя 680 тысяч раненых…

К слову сказать, собаки проявляли героизм не только на фронте.

…Хозяев сеттера Сильвы гитлеровцы бросили в концлагерь. Каким-то немыслимым образом собака нашла это место, прорыла лаз под колючей проволокой и стала приносить узникам еду – то морковку, то кусок варёного мяса. Сама же Сильва недоедала, была худой как скелет…¹.

А вот ещё один пример массового героизма людей и собак, уже в мирные дни.

История эта получила название «Великая гонка милосердия». Произошла она в 1927 г. на Аляске. Там в городе Ном, что лежит на берегу Берингова моря, зимой вспыхнула эпидемия дифтерии. Под угрозой оказались жизни горожан – взрослых и детей. Больных могла спасти только противодифтерийная сыворотка, но её в городе не было. Ближайшим пунктом, где можно было раздобыть спасительное лекарство, являлся город Ненана, расположенный в глубине Аляски. Но вот беда: между Номом и Ненаной пролегли сотни километров зимнего бездорожья по гористой местности. Воздушный транспорт тех времён ничем помочь не мог: аэропланы в трескучий мороз и сильный ветер в воздух не поднимались. Надежда была только на собак.

«Первая собачья упряжка под управлением «дикого Билла» Шеннона выехала из Ненаны, когда температура воздуха достигала -45 °С. В пути Билл обморозился, и когда он прибыл в Толовану, расположенную в 80 километрах от точки старта, часть его лица почернела, а три из четырёх собак из упряжки умерли от переохлаждения. Когда в путь отправилась вторая упряжка под управлением Эдгара Кэфлландса, условия лучше не стали, и когда он добрался до Хот-Спрингса, его руки пришлось поливать горячей водой, чтобы оторвать от них вожжи для управления санями, которые примёрзли к коже. Но отчаянная гонка, неравная битва с погодой и временем продолжалась. Когда от мороза погибли две ведущие собаки Чарли Эванса, он сам впрягся вместо них. Гонанген не пробился сквозь пургу. Упряжка Иванова едва успела стартовать, как столкнулась с северным оленем. Ольсена сдуло с саней ветром, а затем он обморозил в нескольких местах руки, пока надевал тёплую одежду на своих собак.

Сеппала и его собака Того проделали самый длинный и опасный путь – 140 километров, почти в два раза больше, чем все остальные команды. Но, несмотря на пережитую бурю и температуру воздуха, которая достигала -65 °С, Сеппала успешно добрался до цели. Последним стартовал Каасен, который тоже столкнулся с множеством проблем. Видимость была такой низкой, что временами он даже не мог видеть самых близких к саням собак. Но его ведущая собака Бальто уверенно вела сани верным курсом. Самый драматичный момент случился, когда сильный порыв ветра перевернул сани, и контейнер с драгоценной сывороткой выпал из них. Каасен стал искать его в снегу голыми руками, чтобы лучше нащупать. В итоге он отморозил руки в нескольких местах»².

Гонка со смертью закончилась победой людей и собак: рано утром сыворотка прибыла в Ном. При этом спасительный груз был доставлен в целости и сохранности – в пути не разбилось ни одной ампулы. А сам путь – невероятно трудный и сложный, длиною почти в тысячу километров – был преодолён за рекордно короткое время – 127 с половиной часов! Когда гонку повторили в 1975 г., она заняла на шесть дней больше.

История с доставкой сыворотки лишний раз подтверждает: характер собак, как и людей, наиболее полно и ярко проявляется в экстремальных обстоятельствах, когда на кону стоит сама жизнь. В подобных ситуациях наши четвероногие друзья способны на такие поступки, в реальность которых просто невозможно поверить.

«До сих пор на Аляске ходят легенды о замечательном каюре Скотти Алене и его собаках. Скотти великолепно дрессировал своих собак ласковым отношением и заботливым уходом. Он даже придумал шить своим ездовым собакам мокасины, чтобы они не ранили лапы об лёд, и укрывать их спины попонками из лёгких заячьих шкурок в очень сильные морозы. Собаки платили ему взаимным чувством и не раз выручали своего хозяина, спасая ему жизнь в тяжёлых переходах по горам, лесам и льдам Аляски. Легендарным стал вожак его упряжки – лайка по кличке Дубби.

Однажды Скотти Алена застигла в пути пурга. Вьюга мела несколько недель, продукты кончились. Жизнь каюра зависела от того, сумеет ли он найти хижину, которая должна была быть на его пути. И вот, заметив огонёк, мелькнувший в стороне, Скотти приказал собакам повернуть, но Дубби, бежавший первым в упряжке, упрямо шёл вперёд. Ни ругань, ни проклятия, ни бич не помогали. После долгого бега упряжка, которую вёл Дубби, остановилась, и собаки принялись лихорадочно рыть снег. Вдруг Дубби исчез в норе. Это оказался туннель, ведший к хижине, полностью засыпанной снегом! Как потом выяснилось, огоньком оказалась звезда, низко висевшая над горизонтом и замеченная в минуту затишья. Вот пример поразительного чутья собаки.

В другой раз, на берегу озера Лиамма, Скотти решил сократить путь и пересечь озеро по тонкому льду – он торопился, вёз срочный груз. Собаки, во главе с Дубби, остановились и отказались бежать. Скотти пустил в ход бич. Дубби подчинился, и упряжка пошла по льду. Вдруг раздался треск, и Скотти провалился под лёд в полынью. Он был обречён на гибель, руки скользили по льду. Единственный шанс – ухватиться за нарты и выкарабкаться с помощью упряжки, но упряжка мчалась к берегу и, достигнув его, понеслась вскачь. Скотти решил, что погиб. Но через несколько минут он увидел нарты: обогнув опасные места, Дубби вёл их с другой стороны. Скотти ухватился за задок, и Дубби, не дожидаясь приказа, рванулся вперёд и вытащил хозяина из воды.

Ещё большую сообразительность эта лайка проявила, когда с каюром произошёл несчастный случай. Однажды слишком тяжело гружённые нарты, несмотря на все усилия Скотти, скатились по склону и налетели на дерево. Скотти выбросило из нарт, и он потерял сознание. Очнулся весь разбитый, в ушибах, без сил. Дубби подтащил каюра к нартам. Единственное, что смог сделать Скотти, – это освободить собак и залезть в спальный мешок. Проснулся он от тёплого дыхания и прикосновения языка: Дубби вернулся с остальными собаками и принёс хозяину ещё тёплого зайца-беляка!

Интересно было и взаимоотношение этой умной собаки с другими псами: Дубби командовал всей упряжкой, наказывал провинившихся, а потом сам зализывал им раны.

Все аляскинские старожилы и индейцы знали Дубби, и когда эта лайка умерла, известие об этом появилось в самых крупных американских газетах под заголовком «Кончина величайшей аляскинской собаки»³.

Напомним ещё два интересных факта: 6 апреля 1909 г. эскимосская собака-вожак упряжки Пири первой достигла Северного полюса, а 14 декабря 1911 г Амундсен с помощью гренландских и ненецких лаек стал первооткрывателем полюса Южного. И добавим: учёные помещают собак в пятёрку самых умных животных планеты – рядом с приматами, слонами, дельфинами и китами.

Незаменимы собаки и в охотничьем деле. Более того, с известной долей упрощения можно утверждать, что собаку «вывели в люди» два её природных дара: дар охотника и дар сторожа. Умение добывать белковую пищу и умение предупреждать о приближении врага и сражаться с ним сделали это животное незаменимым помощником человека, а может быть, и гарантом выживания человека как вида.

Яркой иллюстрацией выдающихся охотничьих способностей собак является рассказ Юрия Казакова «Арктур – гончий пёс»⁴. (То, что эта история правдива – сомневаться не приходится: писатель сам был участником описываемых событий.)

…Один из щенков породистой гончей родился слепым: у него были бельма на обоих глазах. Люди, конечно же, калеку выбросили. Но он, несмотря ни на что, – выжил! Выжил благодаря обострённым обонянию и слуху и необыкновенной воле к жизни. Началась его полная опасностей и бедствий жизнь изгоя. Слепого бродяжку везде подстерегали смертельные угрозы: он мог попасть под колёса автомобиля, его могли убить лихие люди или загрызть сородичи в жестокой драке, он мог просто умереть с голоду… Но однажды псу повезло: его подобрал одинокий старый доктор и дал ему красивое звёздное имя – Арктур.

Как-то Арктур оказался в лесу (дело происходило на русском Севере), и в нём проснулся инстинкт гончего пса. Совершенно ничего не видя, полагаясь только на слух и нюх, он стал выискивать и преследовать зверя! И с тех пор каждый день в лесу раздавался его звонкий лай. Но напрасны были его старания – не знал бедный пёс, что без меткого выстрела охотника зверя не добыть. Не знал этого пёс и, подчиняясь зову природы, каждое утро убегал в лес.

«Слава о необыкновенном гончем псе скоро разнеслась по городу и по всей округе. Его видели на далёкой реке Лосьве, в полях за лесными холмами, на самых глухих лесных дорогах. О нём говорили в деревнях, на пристанях и перевозе, о нём спорили за кружкой пива сплавщики и рабочие лесозавода».

Многие местные охотники просили доктора продать им чудесного пса, но тот всем категорически отказывал. Так и охотился Арктур в одиночестве, оглашая лес задорным, громким лаем.

Но однажды пёс домой не вернулся. «Весть о пропаже Арктура мгновенно облетела весь город. Оказалось, что многие знают его и любят и что все готовы помочь доктору в поисках. Все были заняты самыми разноречивыми толками и слухами. Кто-то видел собаку, похожую на Арктура, другой слыхал в лесу его лай…

Ребята, те, которых доктор лечил, и те, которых он совсем не знал, ходили по лесу, кричали, обследовали все лесные сторожки, стреляли и по десять раз в день наведывались к доктору узнать, не пришёл ли, не нашёлся ли чудесный гончий пёс».

Однако все поиски оказались напрасными. Стало ясно: Арктур погиб.

Через два года открылась тайна его гибели.

«У нестарой ещё, но сухой ёлки был отдельный нижний сук. Он, как и всё дерево, высыхал, осыпался и обламывался, пока, наконец, не превратился в голую острую палку. На эту палку и наткнулся Арктур, когда мчался по горячему пахучему следу, и не помнил уже, не знал ничего, кроме этого зовущего всё вперёд, всё вперёд следа»…

Тайну смерти необыкновенного пса приоткрыл Юрий Казаков, который был не только писателем, но и заядлым охотником. Весной в лесу он случайно набрёл на собачьи кости и знакомый ошейник с позеленевшей медной пряжкой…

Неоспоримы заслуги собачьего племени и в деле освоения Космоса.

Всего было совершено 39 полётов с собаками – 37 в Советском Союзе и 2 – в Китае. Из 37 советских запусков 29 осуществлялись на ракетах, достигавших высот 80 – 450 км, остальные 8 – на космических кораблях, выводившихся на околоземную орбиту. Интересная деталь: все хвостатые космонавты были обычными беспородными псами.

Первый полёт с собаками в верхние слои атмосферы произошёл 22 июля 1951 г. Он был успешным – дворняги-испытатели Дезик и Цыган благополучно вернулись на Землю. Через неделю, 29 июля, состоялся второй запуск. К сожалению, во время приземления парашют с собаками не раскрылся, и Дезик уже с другим напарником, Лисой, разбились насмерть. Это были первые жертвы космической программы. Затем скорбный список пополнился другими именами: Мишка и Чижик (1951 г), Мишка II и Рыжик II (1954 г.), Лиса, Бульба, Рита и Линда (1955 г.), Рыжая и Джойна (1957 г.), Пальма, Пушок, Жулька и Кнопка II (1958 г.).

А 3 ноября 1957 г. уже на околоземную орбиту был выведен «Спутник-2», на борту которого находилось первое живое существо, покинувшее пределы Земли. Это была простая дворняжка, чьё имя теперь знает весь мир – Лайка! Но, увы, в то время возвращать на Землю космические аппараты ещё не умели – и Лайка умерла мучительной смертью от стресса и перегрева примерно через 6 часов после старта. Это был первый погибший на орбите космонавт. Следующий полёт оказался тоже трагическим: 28 июля 1960 г. при запуске «Востока-1» с двумя космонавтами на борту – Лисичкой и Чайкой – на 19-й секунде произошёл взрыв ракеты-носителя… Зато космическая одиссея 19 августа того же года оказалась успешной: два обитателя Земли из семейства псовых – Белка II и Стрелка – впервые в мире совершили суточный орбитальный полёт и благополучно вернулись на родную планету!

1 декабря 1960 г. случилась новая беда: во время приземления погибли Пчёлка и Мушка. Это были последние хвостатые жертвы на пути освоения Космоса. Всего погибло 20 собак – почти половина собачьего отряда испытателей-космонавтов.

22 февраля 1966 г. на «Космосе-110» стартовали Ветерок и Уголёк. Летали они дольше всех – 23 суток, вернулись крайне измученными, но живыми.

Это был последний полёт собак в Космос.

Велика роль псовых и в духовной жизни человека, в частности, в литературе и искусстве.

Кто не знает о самоотверженном поступке простого пса Соколко из пушкинской «Сказки о спящей красавице и о семи богатырях»? Или о несчастной судьбе Муму из одноимённого рассказа И. Тургенева? А кто не читал знаменитые есенинские строки:

 
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду…
 

Они посвящены любимой собаке великого актёра В. И. Качалова – доберман-пинчеру Джиму.

В детстве мы с замиранием сердца внимали приключениям чеховской Каштанки, улыбались при виде важного пуделя Артемона из сказки А. Толстого «Приключения Буратино», переживали за судьбу старого волка Акелы и его друзей, о которых рассказал Киплинг в своей «Книге джунглей». Позже зачитывались книгами Джека Лондона, особенно теми, в которых главными героями были собаки: «Белый Клык», «Джерри-островитянин», «Майкл – брат Джерри». Хохотали над хулиганскими проделками фокстерьера Монморанси («Трое в лодке, не считая собаки» Дж. Джерома), со слезами на глазах следили за горькой судьбой Белого Бима Чёрное ухо – героя одноимённой повести Г. Н. Троепольского…

Литературные хвостатые герои в каждом новом поколении обретают миллионы верных почитателей, прививают им любовь к братьям нашим меньшим, формируют у них лучшие человеческие качества.

Впрочем, наряду с привлекательными образами собак, хоть и редко, встречаются образы малосимпатичные и даже отталкивающие. Такие как, например, киплинговские рыжие собаки-убийцы доли или шакал Табаки.

К отрицательным литературным персонажам относится и главный герой книги Капитана Ф. Марриета «Приключения собаки Снарлейгоу».

«Это была самая скверная, самая безобразная собака, какая когда-либо существовала: грязно-жёлтой масти, с бельмом на одном глазу, с далеко выдвинутой вперёд нижней челюстью, свидетельствовавшей о том, что несомненное участие в её происхождении принимал бульдог. Хотя по величине пёс этот был несколько больше пойнтера и крепко сложён, однако вид у него был тощий и тщедушный.

Ни хвост, ни уши у него не были обрублены, но зато уши его были разорваны на клочки в многочисленных схватках с другими собаками на берегу, чем он был обязан всецело своему сварливому и трусливому нраву. Хвост, совершенно лишённый благодаря какой-то накожной болезни даже признаков шерсти, скорее походил на хвост крысы, чем собаки. Многие места на теле были также лишены шерсти и покрыты струпьями и болячками»⁵.

Под стать собаке был и её хозяин – лейтенант Ванслиперкен. Он командовал английским военным судном «Юнгфрау». «Это был очень высокий и тощий человек с чрезвычайно узкими плечами и маленькой головой на длинной тонкой шее. Он походил на палку с большим набалдашником – широкополой треугольной шляпой. Длинное, худое жёлтое лицо с впалыми щеками и носом, загнутым к острому подбородку, придавало Ванслиперкену сходство с попугаем»⁶.

Ванслиперкен подобрал Снарлейгоу на улице, и они прожили вместе четыре года – до самой их смерти, прожили душа в душу, храня взаимную верность и любовь. Они обожали друг друга и ненавидели весь мир. Последнее не должно удивлять, потому что характер лейтенанта, как и пса, можно описать тремя словами: трусость, жадность и жестокость. У себя на корабле лейтенант-садист особенно часто издевался над своим слугой, которого из-за худобы прозвали Костлявым. Доставалось Костлявому и от пса: тот при каждом удобном случае пускал в ход свои острые клыки. Слуга люто ненавидел своих мучителей, ненавидел и боялся. И хотя в минуты отчаяния он не раз подумывал о самоубийстве, в нём никогда не угасало страстное желание им отомстить. И однажды это желание сбылось.

Соблазнённый звоном золотых монет, Ванслиперкен ступил на скользкий и опасный путь предательства: он стал продавать якобитам – заклятым врагам короля – важные государственные сведения. Но этого ему показалось мало, и он повёл смертельно-опасную двойную игру – за соответствующую мзду сообщал королевским чиновникам содержание тайной переписки якобитов. Это его и погубило.

После ряда жарких, кровавых событий, в которых были и погоня, и бунт на корабле, и ожесточённые схватки, и даже переодевание, якобиты во главе с Робертом Барклаем захватили «Юнгфрау». Далее последовала сцена, аналог которой трудно найти во всей мировой литературе – эта сцена не оставит равнодушным никого: ни тех, кто любит собак, ни тех, кто к ним относится плохо. Приведём её полностью.

«Двое из людей сэра Роберта Барклая вытащили Ванслиперкена наверх. Все из экипажа «Юнгфрау», кто только мог держаться на ногах, поспешили наверх, чтобы видеть, что будет.

Когда лейтенанта привели и поставили перед сэром Робертом, ноги под несчастным подкашивались, губы дрожали, и сам он был бледен, как мертвец.

– Вы были одним из нас, вы получали от нас деньги и обманывали ради них ваше правительство, – начал сэр Барклай, обращаясь к Ванслиперкену. – Но этого предательства и измены вам показалось мало, и вы позволили себе сделать то же самое и по отношению к нам. Между тем мы предупреждали вас, что за всякую подобную попытку вас ожидает смерть. Невзирая на это, вы предали нас. За это вас ожидает обещанное вам наказание. Вы должны умереть.

– Я – умереть? Нет! Я не хочу умирать! – взмолился Ванслиперкен, кидаясь на колени. – Пощадите, бога ради, пощадите! Мистер Рамзай, скажите вы хоть одно слово за меня!

– Я могу сказать в утешение только то, – отвечал Рамзай, – что если мы не повесим вас теперь, то вам всё равно не миновать виселицы в Портсмуте, так как я передал вашему правительству все выдержки и копии королевских депеш, которые вы передавали мне, и вы осуждены на повешение и ими, как и нами. А так как вы теперь в наших руках, то мы и оставим за собой первенство в этом деле.

– О, боже мой! – воскликнул Ванслиперкен, упав лицом на палубу.

– Ребята, – сказал Рамзай, – подите, отыщите верёвку и приготовьте что надо.

Пока несколько человек возились с приготовлением для повешения Ванслиперкена, как раз против той мачты, на которой для него готовили виселицу, какая-то долговязая женщина готовила другую виселицу.

Сэр Роберт стоял всё время с часами в руках и следил за движением стрелки.

– Вам остаётся ещё пять минут времени, сэр, – проговорил он наконец.

– Пять минут! – воскликнул Ванслиперкен, вскочив на ноги. – Пять минут! Всего только пять минут! Нет! Погодите! У меня много золота, очень много, я могу купить себе жизнь… Возьмите его и пощадите меня!

– Целые горы золота не могли бы спасти вас, – мрачно ответил Барклай.

– О-о… Кому же я оставлю всё своё золото? Надо расстаться с ним! Как это ужасно!..

– Надеть ему петлю на шею! – приказал Барклай. – Вам остаётся две минуты, сэр.

Капрал ван Спиттер был любитель всякого рода казней. Он собственноручно накинул петлю на шею «своего друга» Ванслиперкена.

В этот момент долговязая женщина… появилась на верхней ступени лестницы, волоча за собой на верёвке Снарлейгоу, упиравшегося изо всех сил. С помощью Джемми Декса виселица для собаки была теперь тоже готова, и на шею ненавистному всем псу накинули петлю.

При виде Снарлейгоу Ванслиперкен, казалось, забыл обо всём.

– Моя собака! – воскликнул он пронзительным голосом. – Женщина, оставь мою собаку! Как ты смеешь дотрагиваться до неё!

Вдруг женщина быстрым движением сорвала с себя чепец и платок, окутывавший её стан и плечи, и повернулась лицом к лейтенанту.

– Костлявый! – воскликнул в один голос весь наличный экипаж «Юнгфрау».

– Вы теперь узнали меня, сэр? – насмешливо произнёс Костлявый.

– Неужели море отдаёт назад свои жертвы? Разве мертвецы воскресают? – лепетал совершенно обезумевший Ванслиперкен.

– Нет, я никогда не умирал и никогда не утопал благодаря той диете, на которой вы всегда держали меня. А так как вас теперь, как вижу, сейчас повесят, то я, как добрый христианин, прощаю вас, но только при том условии, чтобы вас действительно повесили, не иначе.

Ванслиперкен, понявший теперь, что Костлявый каким-то образом спасся, несколько ободрился и пришёл в себя.

– Если ты меня прощаешь, прошу тебя, не истязай и не мучь моей собаки, – сказал он.

– Вас-то я готов простить, – отвечал юноша, – но собаке этой я не могу простить. У нас с ней длинные счёты, и надо их наконец свести раз навсегда, а потому, когда вас вздёрнут тут, я её вздёрну там. Это так же верно, как и то, что я стою здесь.

– Пощадите! Сжальтесь над бедной собакой! Сжальтесь! – молил Ванслиперкен, совершенно забывая о своей судьбе и тревожась об участи своей возлюбленной собаки.

Между тем время, назначенное сэром Робертом, давно уже прошло, но он не хотел ещё прерывать этой любопытной сцены.

– Довольно! – промолвил он наконец. – Пора!

– Ну, Джемми, не зевай! – скомандовал почти одновременно Костлявый, держа обеими руками собаку на весу.

– Одну минуту! Прошу у вас всего только ещё одну минуту, сэр! – воскликнул Ванслиперкен с рыданьем в голосе.

– На что? – угрюмо спросил сэр Роберт.

– Чтобы поцеловать в последний раз мою собаку! – ответил рыдающий Ванслиперкен.

Как ни забавно было это желание, но в словах Ванслиперкена было столько потрясающего трагизма, что никто из присутствовавших не рассмеялся, и на всех этот сердечный порыв такого человека, как Ванслиперкен, произвёл ошеломляющее впечатление.

Сэр Роберт утвердительно кивнул головой, и Ванслиперкен с петлёй на шее направился к тому месту, где Костлявый держал на руках его собаку. Склонившись над ней, несчастный стал порывисто и горячо целовать её в голову, в морду, в её окривевший глаз.

– Довольно! – сказал сэр Роберт.

Но Ванслиперкен как будто забыл о себе. Он думал только о своей собаке, и собака тоже смотрела на него. С минуту их оставили в этом положении, затем сэр Роберт Барклай подал знак, и двое приговорённых были разом вздёрнуты на мачтах куттера.

Так окончили свою жизнь один из величайших негодяев и одна из сквернейших собак, когда-либо существовавших»⁷.

Безусловно, подобные персонажи вряд ли могут вызвать у кого-нибудь симпатию. Однако верно и то, что из всех живых существ, окружавших лейтенанта Ванслиперкена в его никчёмной жизни, одна лишь собака смогла разбудить в нём хоть какие-то добрые человеческие чувства.