Kitobni o'qish: «За гранью возможного»
– Привет, Пал Палыч.
– Здравствуй, коль не шутишь…
Ответил на бравое приветствие своего младшего сотрудника Мишки Круглова зав. лабораторией Павел Павлович Костин.
– Михась, а чё это ты такой вежливый нынеча с утреца? Уж не просьбу ли имеешь высказать? Что-то мне кажется, что такая твоя вежливость не спроста.Я тебя подлизу давно знаю. Цельных полгода тут под ногами у меня ошиваешься.
– Палыч, имею я просьбу, ну, имею. Ведь организм не может существовать без неких потребностей, которые, даже имея в виду глобальные нужды коллектива коллег, не стоит прятать за парадными фасадами мелких, по сравнению с моими, нужд предприятия.
– Вот, сопляк оголтелый. Сам-то понял что сказал?
– Захочешь смыться с работы пораньше и не такое придумаешь. Палыч, отпусти с обеда?
– А чё так – с обеда. Почему не с утра-то? Ведь ты и так ничего не делаешь, и эдак ничего. Ты вообще, звони с утра и справляйся – стоит ли тебе тратить твоё драгоценное время на поездку в лабораторию или не стоит. Так я тебе сразу отвечу: не стоит даже мечтать. Вот твоё свободное время за той лабораторной стойкой. Запустил ты важные дела до такой степени, что работать будешь месяц круглосуточно и без подмены. Я тебе даже ведро специальное куплю – «саниттайзер», называется или «саниттазик» по-русски. Тебе даже по нужде отходить не придётся. Прямо тут всё тебе и устрою. Так что впрягайся по-настоящему. Журнал писать не забывай, иначе ответишь за всё и сразу. Заспиртую тебя в той вон колбе и буду потомкам показывать, как самого большого лодыря в мире.
Мишка расстроился, как нельзя более. Он сегодня записался на семинар с мудреной темой: «Методы и оборудование утилизации АСПО* и прочих отходов нефтеперерабатывающих предприятий».
(* –асфальтосмолопарафиновые отложения) Ещё со времени молодой школьной учёбы, в нём засела тема, как избавить мир от огромных полей разлитой нефти. Он как-то смотрел эти картины в телевизионной программе и ужаснулся увиденным. Там звучали некие цифры, указывающие на миллиарды тон и тысячи квадратных километров занимаемые этим мировым бедствием. Молодой ум мальчишки так проникся самой проблемой, что не видел своей жизни без победы над этим злом с названием «нефтешламы». Ему тогда было не понять: как можно добывать какую-то там нефть, безжалостно загрязняя всё вокруг. В этом фильме на экране телевизора он ещё увидел птиц, упавших в гигантскую лужу с нефтегрязью. Птицы, обессилив, бились о липкую поверхность под ними, но взлететь никак не могли, а напротив, медленно увязали в этой слизи всё глубже и основательнее. Оператор хладнокровно снимал эти жуткие кадры и не собирался отводить объектив кинокамеры в сторону. Мишка смотрел, как птицы беспомощно тонут в чёрной жиже и сердце его сжималось от жалости к ним. А главное, объяснял дикторский голос, что оказать помочь птицам в этой беде невозможно, поскольку добраться до них нет возможности. Мишка тогда дал себе слово, что поможет этим несчастным птахам. Именно тогда он решил, что выучится и покончит с этим земным злом под названием – отходы нефтедобычи.
Вот и сегодня он мечтал попасть на этот самый семинар. Ему было очень интересно, как сегодня борется мир с подобным бедствием. Но на пути стоял Пал Палыч. Мишке ничего не оставалось, как приступить к работе, ведь он и в действительности сильно отстал от графика испытаний, а сие может задержать выход продукции, что в свою очередь, подведёт всё предприятие перед партнёрами. Хотя и работал он здесь всего-то ничего, но успел проникнуться дружеской атмосферой, царившей в коллективе. И, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Ровно в одиннадцать часов в лабораторию позвонил начальник службы безопасности Ржаной с предупреждением, что бы через пять минут все компьютеры были выключены, поскольку ожидается отключение электричества всего района, а конец этой вакханалии энергетиков может настать только к вечеру. Так что отбой всем работам и по домам. Когда Пал Палыч сказал об этом Мишке, тот даже запрыгал от восхищения.
– Ну, что, небось пообещался к девкам с визитом? Празднуй, повеса, сегодня твой день.
– Палыч, какие девки. Я в библиотеку иду на семинар.
– Ещё чего. Это теперь библиотекой называется. Давай трепись дальше. В общем, по домам и всё тут. Но завтра тазик я тебе точно принесу. Умрёшь тут, у этого стола, но с места не сойдёшь. Пока график не нагонишь, я с тебя живого не слезу. Ты меня знаешь.
– Знаю, Палыч, знаю. Не сомневайся вот тут у стола я и умру, а если хочешь, прямо завтра и скончаюсь.
Хохотнул Мишка и полетел к метро, чтобы не опоздать на слушания. Палычу было не понять, чем занят мозг этого обычного парня. А ведь он мечтал спасти мир от зла, но ему на этом пути мешалась какая-то там лаборатория в каком-то там «ГФАК-техно». Хотя покрытия, которые Мишка сегодня испытывает и важны народному хозяйству, поскольку они помогут сэкономить гигантские количества металла, не позволяя океанической воде превратить корпус судна в труху из ржавчины, но та идея, которой болел сам Мишка, была не менее важна для того же человечества. А главным для молодого парня было спасение птиц, так неосторожно присевших в вязкую смолу нефтяного озера, созданного злой необходимостью людей.
Вот зал библиотеки, вот лектор на трибуне, вот слайды на экране. Всё это Михаил теперь видел воочию, всё что говорилось, он так же слышал, но было это как-то не то и не так.
– Разве можно сжечь в тепловой трубе вместе с бензином гигантское количество нефтегрязи. В ней ведь каких только примесей нет. И песок, и трава, и почва, и доски. Мамочка родная… чего там только нет. А главное, что истребляя шламы, мы будем с таким же усердием коптить небо. Это какое же количество сажи и разного рода вонючих испарений мы выбросим в наше воздушное пространство? Мишка сидел, слушал докладчика, смотрел на все его диаграммы, а сам думал, как всё же избавить человечество от этой напасти и не загрязнять при этом всего вокруг. Как спасти птиц на суше не отравляя их в полёте после спасения.
На следующий день он пришёл в лабораторию совершенно расстроенным. Это заметил его начальник Палыч и тут же поинтересовался:
– Что, Михась, девки прогнали? Так и не повеселился вчера. Гляжу, лица на тебе нет. Поведай братишка, в чём печаль, авось и помогу по доброте душевной.
Пытался зубоскалить Палыч, но это у него плохо получалось, потому что и в самом деле человек он был добрейший. Мишка хоть и расстроенный, но тоже не злобный малый, сразу выдал ему все свои печали.
– Пал Палыч, вот ты всё про девок каких-то мне говоришь, а я ведь и в самом деле был в библиотеке.
Палыч громко заржал.
– Вот те на. А я думал, что по библиотекам только в наше время мотались. Я ведь и сам не один день по читальным залам просиживал. Помню, как сейчас – очередную библиотечную выставку разглядываю, там, в перечнях, расписано какие новые иностранные журналы привезли, так я первый в очереди за ними оказывался. Помню, всё их опыты по флюидам перечитал. Только вот что тебе скажу, друг мой ситный, ничего там у них серьёзного нет. Всё что важного тогда я узнавал о собственных догадках, было родом из нашей учёной среды, появлялось в нашем родном «сэ-сэ-ере».
– Пал Палыч. Вот здесь мы занимаемся этими самыми флюидами, а что в них ты сам придумал? Или ты только чужие мысли используешь?
– Так уж вышло всё, что я делаю здесь, не мной придумано. Но и я, однако, кое-что тоже смыслю. Когда-то я специализировался в нефти и других вязких средах. И здесь, видишь ли, ко двору пришёлся. Могу тебе похвастаться – не лишний я человек в этой конторе. За что меня и ценят. А ты, Михась, будешь сачковать, станешь лишним. Какой от тебя прок, если ты в опытах отстал от графика больше недели. Где ты и в каких облаках витаешь, леший тебя разберёт.
