Звездолёт «Серёга»

 
– Держи рецепт салата,
Как небо он простой:
Лимон, томат и мята,
Один желток большой,
 

– бормотал я в такт шагам.

Я бежал по пустому километровому коридору заброшенной космической станции, размещенной в огромной каменной глыбе, летящей где-то в космосе. И даже и не спрашивайте – понятия не имею, где именно. И да, да, знаю – стишок совершенно бредовый. Но никто и не собирался отдавать сие произведение на конкурс юных талантов, да и вообще он не предназначался ни для кого, кроме меня. Это дядька сочинил и заставил меня вызубрить еще несколько лет назад. Эх, дядька, дядька…

 
– Укроп, соль и редиска,
Две горсти огурцов,
Лей масло для изыска
И твой салат готов.
 

Ага, вот и конец коридора, заканчивающийся ангаром. Там сейчас скучает спасательная капсула, на которой четыре месяца назад я чудом добрался до этого явно милитаристического сооружения. Не, оружия тут не было. Не то что какой-нибудь мега-пушки, из которой здорово лупить по вражескому звездолёту, самоуверенно идущему на тебя в атаку, но я не нашёл даже захудалого бластера или импульсного пистолета. Но и без всякого оружия всё вокруг выдавало принадлежность станции к армии. Причем, к армии Союзного космофлота. Это такое официальное название военного флота содружества планет, населённых выходцами с Земли. Чистота, порядок, ни окурка, ни порванного ботинка, пылящегося под стеной, а сами стены еще и выкрашены где-то до середины в позитивный зеленый цвет, а выше, захватывая и потолок сверкает белая краска. Кто кроме военных может потратить столько краски на такой длиннющий коридор без особой нужды? Зато – порядок. Ну и надписи на дверях отсеков прямо указывают на бывших обитателей станции: «Казарма № 1», «Оружейный отсек», «Зав. складом прапорщик Сердюков» и ниже пояснение, нацарапанное чем-то острым: «Козёл». Не знаю я никаких Сердюковых, но с народом спорить не буду, поверю на слово.

Так, теперь обратно рысью марш! Последний забег и будут обязательные мои десять километров, как только доберусь до своего жилища. Потом – душ, спасибо заботливым интендантам, воды на станции с избытком, а потом можно будет браться и за завтрак.

Я загрохотал по металлическому полу берцами, экспроприированными с одного из складов и снова забормотал стишок сначала:

 
– Держи рецепт салата,
Как небо он простой:
Лимон, томат и мята,
Один желток большой.
 

Вызубрил я этот стишок так, что мог отарабанить его без запинки хоть спросонок, хоть в процессе приготовления сарсуэлы, хоть с сильнейшего перепоя. Не, я алкоголем не увлекаюсь, не волнуйтесь. Ну, так, в меру да в хорошей компании. Просто к слову пришлось. А стишок этот, он вовсе и не стишок, а спрятанное в нём сочетание цветов. Ну, лимон – жёлтый, томат – красный, мята – зелёная и так далее. Когда я доберусь до своей цели, вот тогда-то мне и пригодится эта цветовая комбинация.

Ага, цель и ага доберусь. Когда-нибудь. А пока я намертво застрял на этой станции и самое большое доступное мне путешествие сейчас – это прогуляться в скафандре по поверхности этой гигантской каменюки. Чего я тоже делать не собираюсь ни в коем случае, мне и внутри этого булыжника не скучно. Правда, не скучно. Компьютеры при уходе со станции оставили, а значит, я был обеспечен сотнями тысяч книг, фильмов, да и игрушки нашлись в засекреченном разделе местной сетки. Кроме того я развлекался приготовлением вполне приличных блюд из таких банальных продуктов как армейские пайки. Хорошо, гидропонный отсек не снесли под корень и теперь буйная растительность, пусть и не такая шикарная как когда-то, но всё же постоянно радовала меня овощами и зеленью. Можно было конечно навести там порядок, тем более для выходца из фермерского мира это никакой сложности не представляло. Но именно из-за этого фермерства, которое мне еще в раннем детстве опротивело так, что я был готов учиться в школе на одни «пятёрки» и ходить на дополнительные уроки лишь бы не приближаться к лопатам, мотыгам и даже робосеялке на антигравах, я сейчас наведывался в гидропонный отсек только за продуктами.

Ну и физические упражнения, конечно. Я не фанат спорта, но вернувшись из армии где-то через месяц я понял, что мне чего-то сильно не хватает. А когда, решив покрасоваться перед подружкой, вместо того чтобы лихо в прыжке одолеть свой флаер, я зацепился за антенну ногой и крепко приложился о бетонное покрытие стоянки, тогда и понял, что не хватает мне физических нагрузок, коими меня истязали в пехотно-космических войсках ежедневно в течение двух лет. Так что бег и стандартный комплекс упражнений тоже не давали мне скучать, к тому же успешно сжигали лишние калории, которыми я усиленно себя обеспечивал в ходе постоянных кулинарных экспериментов. И тут спасибо моему бывшему начальнику – шеф-повару мсье Дюпону, привившему мне любовь к готовке и научившего азам оной.

Когда я закончил с водными процедурами, план интересного завтрака уже созрел. Сегодня у меня будет омлет. Из яичного порошка, к сожалению, зато сдобренного колбасой и грибами из офицерских пайков. Ну, помидоры еще конечно, укроп, петрушка, зеленый лук, специи, порошковое же молоко, но это всё стандартно и особого внимания не заслуживает. А вот колбаса и грибы, несмотря на суровые консерванты, были просто отличными. Мсье Дюпон, конечно же, брезгливо поморщившись, велел бы выкинуть «эту отраву» в утилизатор, но на мой плебейский вкус местная еда была вполне подходящей.

Кухонный отсек находился в противоположном от ангара конце коридора и тут я и оборудовал своё постоянное местожительство. Ну, не на самой кухне конечно, а рядом.

Закинув в тостер пару кусков консервированного хлеба, я плюхнул на сковороду кусочек масла и, наблюдая за ним, снова машинально забормотал свой закодированный стишок-бормоталку. Привык уже. Да и время отсчитывать этим стишком удобно: две строфы у меня укладывались ровно в пятнадцать секунд. Три раза прокрутился стишок в голове – можно заливать омлет.

Запах, без ложной скромности скажу, вскоре пополз по кухне такой, что я в предвкушении уже подпрыгивал на месте, глотая слюнки. Всё! Хлебушек поджарился, омлет вот он, готовится соскользнуть со сковороды в тарелку, чай уже исходит ароматным паром, сейчас я ка-а-ак…

И тут в дверь кухни деликатно постучали.

* * *

Расценив моё испуганное «А-А-А!!!» как разрешение войти, дверь слегка отворилась и в щель робко протиснулась голова. Ну, я вам скажу, это та еще была голова! Во-первых, зелёная. Только не милая расцветка весёлой травки на лужку, а грязно-тёмная такая болотная зелень. Во-вторых, уши. Больше всего они мне показались похожими на ослиные (я знаю, я на картинках ослов видел), такие же большие, только находились они не сверху, а по бокам лысой головы, примерно там, где у порядочных и генетически правильных хомо сапиенс, вроде нас с вами, находятся уши. Нос меня не впечатлил – маленький, морщинистый, ничего особенного, а вот ротик в виде широкой пасти обильно снабжённой маленькими треугольными острыми зубками, выглядел очень эффектно.

И сейчас этот милый ротик раскрылся и нерешительно произнёс:

– Вань, дай омлетика, а?

– Мать! – заорал я, еще не отойдя от испуга и тут же еще раз продублировал, уронив сковородку на ногу: – Мать!

– Я уберу, Вань, – затараторил зелёный и ушастый, протискиваясь целиком на кухню. – А если ты с пола брезгуешь, то я сам всё съем.

– Ты кто?! Ты откуда тут взялся?! – завопил я уже чуть потише.

Незнакомец, представ предо мной во всей красе, вздохнул и повторил:

– Убрать?

Я машинально кивнул и опасливо отступив на несколько шагов, успокаиваясь, но не выпуская не пойми когда схваченного ножа из руки, стал рассматривать это чудо.

Чудо было невысоким, где-то мне до середины груди. Стандартный военный комбинезон явно был ему велик и обрезанные по локоть рукава и по колено штанины, радостно махали мне болтающимися ниточками, пока он сосредоточенно сгребал горстями с пола обратно в сковородку мой омлет. Ноги и руки… А может, правильно – лапы?.. А ладно, пусть будет как у людей. Так вот, ноги были трёхпалыми, но не как у курицы, например, а обычная такая ступня, но с тремя пальцами, заканчивающимися каждый большим когтем. Руки тоже впечатляли. Я вначале и не понял, а приглядевшись, рассмотрел еще один палец вроде большого, только с другой стороны ладони после мизинца. И, кстати, управлялся он шестью пальцами весьма ловко.

– Будешь? – он выпрямился, протягивая мне сковородку с рассыпавшимся на куски омлетом.

– Угощайся, – мотнул я головой и, обойдя стол с другой стороны, осторожно уселся на стул, придвинув к себе поближе чай и хлеб.

Зелёный проворно устроился напротив меня и, подхватив рукой кусок омлета, запихнул его в пасть и радостно зачавкал, в восторге закатив глазки.

– Ванька… вкусно-то как! Я тут брожу и только принюхиваюсь да мечтаю, а оно и правда, вкусно! Талант у тебя, Вань – из такого дерьма, такую вкуснотищу сделал!

Да вроде и ничего такой кадр, вежливый в меру возможностей и сразу суть подмечает. Я как-то успокоился и с уже удовольствием слушал моего неожиданного собеседника.

– Хлебушка дашь?

– Пополам, – решительно заявил я и, подвинув кусок зелёному, поспешно вгрызся в оставшийся тост.

Зелёный быстро расправился с омлетом, схватил хлеб и посмотрел на мой чай.

– А ты вообще кто такой? – поднялся я со стула и, отложив надкусанный тост, шагнул к полке с кружками. – Эй! Положь мой хлеб! Я сегодня, между прочим, еще не завтракал, потому что кое-кто весь завтрак уже сожрал!

– Ты же сам отказался, – справедливо заметил зеленый. – Спасибо, Вань!

– На здоровье, – проворчал я, поставив перед ним кружку кипятка и подвинув поближе коробку с пакетиками чая и банку с сахаром. – Джем будешь?

– А то!

– Так кто ты такой? – я вернулся за стол. – И меня откуда знаешь? Давай, колись.

– Гремсвуш я, – он насыпал пять ложек сахара в кружку и запихнул еще две прямо в рот. – А господин прапорщик Сердюков, гремлином называл.

– Это который – козёл? – вспомнил я табличку на складе.

– Ага. Сначала каким-то чёртом звал мол, чего только с нефильтрованного самогона не привидится, а потом уже гремлином, – он громко отхлебнул чай и похлопал глазками: – Вань, а Вань, а кто круче, чёрт или гремлин?

– Разные категории, – пожал я плечами, – да и сферы деятельности. Но оба хороши.

– А, тогда ладно.

– А этот самый… Грем… пардон, забыл…

– Гремсвуш.

– Ага, во-во. Это имя или фамилия?

– Не, у меня нет имени. Гремсвуш – это я, мы… Ну, как у вас – люди.

– Народ твой так называется что ли?

– Ага… Вань, а вон в той коробке, там же галеты, да? Ты же их не очень любишь?

– Держи, проглот, – я подвинул ему галеты. – А меня ты откуда знаешь? И что вообще на станции делаешь?

– Живу я тут, – захрустел он галетой. – А можно еще чаю? С сахаром. И джемом… Как с первым интендантским кораблём прилетел, так и живу.

– И не выгнали?

Он расплылся в жутковатой улыбке:

– А меня никто не видел! Ну, кроме господина прапорщика Сердюкова. Но и ему я сам показался по доброй воле. А так, Вань, меня фиг кто разглядит. Мы, гремсвуш, знаешь, как прятаться умеем? У-у-у!

– А чего ты этого коз… прапорщика так официально называешь? Ну, господин, по званию…

– А он сам так попросил называть, а мне что, жалко, что ли? Сначала он испугался, орал, что пить бросит, а потом мне налил, а как я выпил, так он сразу и успокоился. Говорит мол, раз докатился до белой горячки, то теперь вместе с чёртиками и буду дальше пить.

– Во вы алкаши, – заржал я. – Нашли друг друга два одиночества!

– Да он нормальный был, – пожал плечами зелёный и зубастый, – самогоном делился и рассказывал интересно так про свою жизнь армейскую.

– А меня ты откуда знаешь? Подсматривал?

– Конечно. Здесь же скучно одному, а тут ты появился.

– А имя моё?

– Так ты же сразу, как я тебя тяговым лучом на станцию затянул, только вылез из капсулы, сразу заорал мол, добро пожаловать дорогой Иван Васильевич! Да и потом, когда с сам с собой разговаривал, бормотал типа «Господин Зубов, извольте за стол проследовать – жрать пора», ну и всё такое.

– Хм…

Ну да, есть такое. Чтобы не свихнуться в одиночестве и не забыть, как разговаривать, я или пел или иногда болтал сам с собой, со станцией, с теми же помидорами, да и вообще, с чем придётся.

– Погоди, – я вдруг вспомнил его слова, – а что ты там про тяговый луч говорил? Так это ты меня на станцию затащил? А я думал, автоматика сработала.

– Я, – скромно потупил глазки зелёный. – Вань, а ты же не завтракал сегодня. Может, еще омлетика сделаешь? Или еще чего-нибудь… А то загнёшься же без еды.

– Заботливый какой, – хмыкнул я. Хотя подкрепиться бы точно не помешало. Я обвёл взглядом свои владения. – Быстрее всего – омлет. Только грибы закончились.

– А я сейчас сгоняю на склад! – вскочил чёртов гремлин.

– Стой! Тогда еще и в гидропонную загляни, пару помидоров сорви и зелени.

– Понял, Вань! Я быстро!

И он зашлёпал босыми трехпалыми ступнями по металлическому полу к выходу с кухни, а я пошёл к плите и принялся за готовку, пытаясь привести мысли в порядок.

Странное создание этот Гремш… блин, никак не запомню. Гремлин, короче. Но вроде и ничего такой кадр, в меру вредный, но дружелюбный. Но пожрать любит точно. Хорошо, военные тут запасов на дивизию оставили на столетие вперёд. Ну ладно, вдвоём все же веселее. Неизвестно, сколько мне тут еще проторчать придётся, а так хоть поговорить будет с кем. Да и только на себя готовить не так интересно.

– Во! – гремлин возник на кухне, держа в охапке продукты.

– Надо же, быстро ты как, – поразился я.

– Так я, Вань, через переборки сгонял. Ты же тут от голода чахнешь, я и решил побыстрее.

– Как это – через переборки? Давай сюда выкладывай припасы.

– Помидоры, зелень, грибы, – отчитался зелёный, выкладывая рядом с разделочной доской добытое. – Я еще колбасы на всякий случай захватил и банку плавленого сыра – вдруг тебе бутерброд потом захочется, а у тебя и джем даже закончился. Я клубничного и апельсинового взял.

– Проглот, – восхищенно помотал я головой. – Слушай, Гремс… Гремш… уф-ф-ф… Да что за имечко-то такое? Давай тебе имя нормальное придумаем?

– А можно? – зубастый удивленно и с какой-то надеждой поднял на меня глазки.

– Даже нужно. А то чего ты безымянный ходишь? А что у вас вообще-вообще имён нет? Даже порядковых номеров?

– Не-а, – вздохнул он. – Мы друг друга и так различаем… Различали.

– Ничего не понимаю… Ладно, разберемся. А пока, чудовище, – я взял большой половник и хлопнул зеленого по одному плечу, а потом по другому на манер посвящения в рыцари, – нарекаю тебя славным именем… ну-у-у… Ага! Гриша! Садись, славный Гриша и не лезь под руку, пока я готовлю.

– Гриша, – протянул зеленый, словно опробуя имя на слух. – Вань, спасибо… У меня имени никогда не было. А что оно означает?

– Гриша, Григорий, если официально. Древнее имя и гордое. Многие полководцы и мыслители его носили. Сам потом посмотри в энциклопедии… Помой помидоры, пожалуйста… Ага спасибо… Так я что спрашивал – через переборки ходить, это как? Тяговый луч запустил – а как сумел? Да и меня как в космосе заприметил? И вообще, что это за народ у тебя такой странный?

Гриша, моментально расправившись со своей порцией омлета, рассказал о своей странной цивилизации, сооружая себе к чаю сложные конструкции из галет, поджаренного хлеба, колбасы, сыра и джема.

Планета его, как оказалось, находилась где-то на другой стороне нашей галактики. Названия не имела, планета и планета. Чахлая растительность, никакой особой жизни, тем более разумной, но внезапно положил на неё глаз местный бог. Или – демиург, как его называл Гриша. Что это за существо было никто не знал, но создал этот бог-демиург пару миллионов эдаких вот Гриш прямо на этой планете. Обеспечил едой, а главное – работой. В своё творение заложил этот бог кроме откровенного уродства еще и тягу к технике. Даже не просто тягу, а знание, любопытство, умения и получились в итоге из зеленых уродцев самые гениальные технари во всей галактике. Мало того, уж и не знаю, что этот божок навертел там при создании этих вот помощников, но они не только с налёту схватывали любые технологии, хоть с родины, хоть инопланетные, но еще и обладали некоторыми почти волшебными способностями. Вот, как Гриша говорил, например – проходить через переборки. Через толстые бронированные стены ему хода не было, а сквозь обычные, технические или бытовые, он проскальзывал легко.

– Люблю я, Вань, всякие железячки с шестеренками и прочими штуковинами. Часами могу сидеть и смотреть, как они вращаются или любоваться, как мелкие такие паразитики разноцветные внутри кабелей бегают туда-сюда.

– Электроны, что ли? – оторопел я.

– Да фиг их знает, – отмахнулся бутербродом Гришка, – симпатичные такие, прикольные.

Подытожив потом несколько сумбурные рассказы моего нового приятеля, я для себя сделал вывод, что никаким богом, конечно, на его планете не пахло. Откуда-то там взялся некий, скорее всего двинутый ученый-энтузиаст и начал он резвиться, используя планету как полигон для своих экспериментов. В какой-то момент ему понадобились помощники и нате получите пару миллионов Адамов с сильной склонностью к технике. И кстати про Адамов. Уж и не знаю, может быть прикалывался этот демиург, а может каким извращенцем был, но соплеменников Гриши он сотворил исключительно мужского пола. Хорошо еще, что эти ребята были настолько озабочены своими механизмами, что никакой другой озабоченности в сексуальном смысле, у них не возникало. В общем, этот чокнутый ученый-демиург в один прекрасный момент взял и исчез. Может быть просто закончил свои опыты, а может, засосало его в какую-нибудь центрифугу, но в один прекрасный день все эти гении-механики остались одни. Производства, на которых они с удовольствием пахали, внезапно исчезли и остались бедолаги одни в своём, теперь уже таком скучном и довольно скудном мире. Ну что им оставалось делать? Вот и разбрелись они потихоньку по всей галактике, где попутными звездолетами, где – на собственных, кое-как собранных из подручных материалов. Общества как такового у них не возникло, необходимости в своих соплеменниках тоже не было, так и шатались они в одиночку по галактике, умело прячась ото всех, воруя еду и одежду и развлекаясь, копаясь в любых механизмах или приборах, какие только оказывались в их поле зрения.

– Чудны дела твои, Вселенная, – вздохнул я, успешно справившись с омлетом. – А как ты мою спасательную капсулу засёк?

– Радаром, – пожал плечами Гриша. – У меня аппаратура для слежения за ближним космосом всегда включена на всякий случай.

Конечно, радаром, что-то я туплю. А чем еще? Не в бинокль же наблюдать за пространством. И кстати, название это – «радар», не более чем отголосок прошлого. Ну как звездолёт – корабль, фазовый аннигилятор – пушка и так далее.

– Вань, а чего ты свой хлебушек не ешь? – обеспокоился вдруг Григорий. – Ты не заболел?

– И куда в тебя только влезает столько? – я подвинул к нему хлеб. – А давно ты тут на станции обитаешь?

– Да с самого начала, – зачавкал тостом Гриша, – если, по-вашему считать, то семьдесят три года уже.

– Ни фига себе… А сколько тебе лет тогда?

– Да чего я такие глупости считать буду? – отмахнулся Гришка. – Мы же вечные.

– Да ладно… Что, не умираете совсем?

– Еще как умираем, – хмыкнул он. – А когда у нас обед?

– Да погоди ты с едой. Ты толком про вечность твою расскажи, интересно же.

Оказалось, ничего такого странного и не было, просто организм этот двинутый ученый сделал своим подопечным самовосстанавливающийся. Не шарахнут в голову из бластера или там за борт в вакуум не выбросят, то живи сколько хочешь. Даже завидно. Хотя, расцветка у них… Ну, кому в чём повезло.

– Ладно, Гриш, всё понятно с тобой. А чего ты на обед хочешь?

* * *

Вот так и стали мы с Гришкой жить-поживать да казённое добро проедать.

Конечно, вдвоём на станции стало веселее. Гришка хоть рассказчик был и никакой, часто путался, сбивался, но всё равно много интересного поведал о своих приключениях по галактике. В технике он и правда, был бог. Моментально починил мой блендер и микроволновку, а когда я случайно пожаловался, что нашел в сетке запароленный раздел и наверняка с игрушками, то Гришка и с компом справился без проблем. Просто запустил лапы прямо в панель, пока я глазел на эти манипуляции с открытым ртом, пошевелил руками немного и получи Ванька полный доступ к файлам. Правда, там не игры были, а порнушка, но я при одном виде такого взлома, чуть не испытал оргазм и без всякого видео для взрослых.

К сожалению, в остальных областях, будь то навигация, медицина, пилотирование и даже самая элементарная кулинария, Гришка не разбирался совершенно. Так что наше местонахождение для меня так и осталось загадкой. Военные после убытия со станции, подчистили за собой всю документацию хоть бумажную, хоть компьютерную. Приборы, оборудование тут остались даже в избытке, только толку-то со всего этого, если даже тупо не знаешь название прибора, не говоря уже о том, для чего он нужен и как им пользоваться. И Гриша мне тут особо не помог. Да, говорит, обсерватория с продвинутым оборудованием, да, всё работает, видишь мол, лампочки мигают. Ага, навестись на любую звезду можно. А дальше что? Что за звезда, далеко ли, близко, ничего не понять. Ну и фиг с ними. Я всё равно рано или поздно отсюда улечу и тогда уже снова начну путь до своей заветной цели.

Дни у нас проходили более-менее стандартно. Утро я как обычно начинал с пробежки вдоль коридора и обратно, только теперь Гришка иногда присоединялся ко мне и звонко шлёпал лапами по металлическому полу, стараясь не вырываться вперёд. Бегать с ним наперегонки, как оказалось – не самая лучшая идея. Носился он по станции как его любимые электроны по проводам, фиг догонишь, да и просто глазом уследить сложно.

Потом я шел на тренажёры заканчивать обязательную нагрузку, а Гришка исчезал, как он говорил «станцию посмотреть». Приглядывал, наверное, за работоспособностью всей этой конструкции. И очень хорошо – мне такое точно было не по силам.

После завтрака у меня начиналось ничегонеделанье, а у Гришки – ожидание обеда. Вот тут мы и болтали, соскучившись за долгое время одиночества по собеседнику. Вначале я больше пытал Гришку о его жизни, приключениях, а потом, постепенно стал рассказывать и про себя.

– Моя родина – унылое фермерское местечко, – жаловался я ему. – Рассвет-IV, уж и не знаю, кому в голову пришло назвать так планету, но судя по порядковому номеру, этот гений с богатой фантазией был не одинок в своей оригинальности.

– А что это за фермерство, Вань? А пирожки ты вечером сделаешь?

– Это в земле ковыряться, растения всякие выращивать, а на пирожки тесто заводить надо, а мне лень.

– Растения выращивать? Гадость-то какая, – категорически заявлял этот технократ. – А пирожки, они вкусные.

– Во-во понимаешь. А меня с детства к этому приучали, прикинь. А я всегда на звёзды смотрел, хотел по галактике летать. Потому, наверное, как возраст подошел так сразу в армию записался в космопехоту. Правда всего два года в армии провёл и уволился.

– А чего? В армии прикольно, я тут на всякое насмотрелся.

– Да знаешь, – хмыкнул я, – я же о приключениях мечтал, а тут сидишь безвылазно в железной коробке и всё развлечение – физическая и теоретическая подготовка. Я не то что в бою за два года не побывал, но даже в баре самого захудалого космопорта дружеским мордобоем не отметился. Пару раз во время учений выкидывали нас на какие-то пустые планеты, но это совсем не то, чего мне хотелось.

– Зато сейчас у тебя настоящее приключение, Вань, – утешил меня Гриша. – Прямо в процессе, прямо сейчас прёт. А пирожки я с капустой больше всего люблю.

– Капусты мало осталось, на борщ прибережём или на голубцы. А приключение… Ну, с одной стороны да, а с другой так ну его в болото такое приключение. У меня, Гриш, другое приключеньеце на примете, только застряли мы тут с тобой.

– Вань, а Вань, а расскажи, что ты там затеваешь, может и мне понравится. А пока рассказываешь и тесто подготовишь.

– Паразит ты ненасытный, – вздохнул я. – С порошковой картошкой будешь пирожки?

С картошкой, кстати, на станции была просто беда. В гидропонном отсеке её не сажали, а в наличии имелась только порошковая на пюре и прочие радости в виде картофельных оладиков и тому подобного. А временами жутко хотелось простой жареной картошки, да и в тот же борщ порошковой не насыпать.

– Еще с джемом пирожки вкусные. После картофельных самое то будет, – согласился мой зеленый приятель. – Только, Вань, ты всё же расскажи про своё приключение. А вдруг и мне тоже надо? Я здесь уже всё облазил, пора куда-нибудь еще подаваться.

– Ну-у-у… – задумался я, вытаскивая из шкафчика большую миску для теста. – Даже не знаю с чего начать. Всё это тесно связанно с моим дядькой. Дядя Серёжа. Это такой родственник по отцу.

– Я знаю, Вань, я тут наслушался много про родственников, особенно по матери. А чего ты сахара так мало в тесто сыпешь? Это из жадности или экономии?

– Поучи меня, поучи, – фыркнул я. – Сейчас сам готовить будешь. И есть потом это приготовленное.

Гриша деланно испугался, захлопнул пасть шестипалой ладонью, хихикнул и потребовал:

– Давай, рассказывай.

Ага, рассказывай… История моя была хоть и простая, но касалась довольно грустных для меня моментов. Ну, вот, хоть дядька…

Дядь Серёжу в нашей семье все очень любили. Появлялся он у нас в гостях раз в году, и готовиться к его приезду мы начинали за месяц, а за пару дней до его прибытия я уже и спать не мог спокойно, сгорая от нетерпения снова увидеть его и послушать невероятные рассказы о чудесных, просто фантастических приключениях. Дядь Серёжа был археологом, что уже довольно интересно, но мало того, он был космическим археологом, а это уже не просто перекапывание земли маленьким скребком. Сколько я себя помню, то вначале сидя у дядьки на коленях, а потом когда подрос, то и просто рядышком, я с горящими глазами впитывал так маняще и таинственно звучащие названия планет, звёздных систем, туманностей, по которым довелось помотаться дядьке. Правительство скупилось на археологов, а вот различные корпорации быстро поняли выгоду исследований и щедро финансировали экспедиции, откуда время от времени им перепадали не только редкие артефакты, но и забытые технологии. Ну ладно, вы в конечно и так про такое наслышаны, подробно описывать не буду, вспомню только, к примеру, всем сейчас известный метод быстрого выращивания новых органов. Ну, знаете, допустим, откусит вам кисть какой-нибудь зубастый Гриша, а через неделю в стационаре и при надлежащем уходе, у вас уже новенькая рука. Так вот, это именно мой дядька откопал такой метод на Призме. Скучно звучит, но на самом деле дядьке с компанией коллег пришлось там и побегать по подземным лабиринтам и отстреливаться от когда-то жутко цивилизованных, а сейчас не менее жутко опустившихся до почти первобытного общества местных аборигенов. А то, как дядькину ассистентку на Саншае-II унёс огромный летающий ящер и дядьке пришлось двое суток скакать по горам, отыскивая его гнездо? А ловушки в древнем храме на Баркусе? А воздушный город на Жанежиглоба?

Понятно, что я не отлипал от дядьки весь его отпуск и слушал рассказы с горящими глазами, забывая даже запихнуть очередной удивительный инопланетный гостинец в широко открытый от восторга рот.

– Вань, а Вань, – зевнул Гришка, – ты давай уже про приключения, а?

– Да пошёл ты! – обиделся я. – Я ему тут по порядку со всеми подробностями… Вот не буду больше рассказывать! И пирожки не дам.

– Ну ты чего, Вань? – переполошился зелёный и зубастый. – Рассказывай, как хочешь, мне-то что.

– Иди ты…

– Ну, Вань… Рассказывай давай. А хочешь, я тебе тесто помогу месить?

– Сам справлюсь, – проворчал я, но уже успокоившись, продолжил рассказ.

* * *

Дядька у меня был крепкий, широкоплечий, но роста небольшого и в свои пятнадцать лет, я его уже обогнал на полголовы. Мы сидели возле ручья под большой яблоней, успешно прижившейся на Рассвете.

– Запоминай, Ванька, – строго сказал дядька, доставая из портсигара одну из своих любимых вонючих маленьких сигар, – слушай внимательно. Будет тебе наследство от меня.

– Чего это – наследство? – удивился я. – Ты же хоть и старый, но еще ого-го! Вон, сам же рассказывал, как на Пекине-IV на местных драконов охотой ходил!

Сорокалетний старик усмехнулся, но тут же посерьёзнел:

– Всё может случиться, поэтому – слушай. В тридцати световых годах от вас, за небольшой туманностью, есть звёздная система ни с чем не примечательным десятком планет. Я тебе потом и координаты и карту дам. Ничего там особо ценного нет, ни минералов, ни земель для заселения, но на одной планетке, мы её Пустышкой назвали, хранится нечто очень древнее и невероятно могучее.

– Ух, ты! А что там?

– Корабль.

– Корабль? А чего там такого в этом корабле? Золото? Драгоценности? Пиратский клад?

– Дурень ты, Ванька, – хмыкнул дядь Серёжа. – Сам корабль и есть настоящий клад. Слышал про такую древнюю расу – Зероны?

– Ну-у-у… – я почесал в затылке. Рас и ныне существующих было сейчас как бычков на ранчо у нашего соседа Джона Малоцки – видимо-невидимо, и это только в изведанных секторах галактики, а уж древних…

– Учишь тебя, учишь, – вздохнул дядь Серёжа. – Вспоминай, давай, я тебе про Зеронов не раз рассказывал. Про Лабиринт помнишь?

А да верно, Лабиринт. Я вспомнил, что Зероны эти если и не сами создали Лабиринт, то успешно и уверенно им пользовались, чего нам сейчас не дано в полной мере. «Лабиринт» – это общепринятое неофициальное название, а официальное, состоящее из полутора десятков физических терминов, знают человек двадцать особо одарённых профессоров и докторов этих самых физических наук. Не знаю, зачем это всё так усложнили, на деле-то всё просто – ныряешь в гиперпространство, а там уже по карте автопилот тебя и проводит до нужной точки. Нырнул, к примеру с моего Рассвета, а вынырнул около Альфы Центавра, откуда мне дядька очень вкусные конфеты привозил. Очень удобно и именно открытие Лабиринта позволило жителям старой Земли начать колонизацию галактики. Вот только тут нюансик один есть. От меня до этих обалденно вкусных конфет, лететь можно день, а можно и пару недель. У кого какой маршрут куплен. Бывают карты, которые проведут и за несколько часов, только они очень редкие, стоят жутко дорого и никто ими делиться с вами не будет. И если эти древние Зероны владели картами Лабиринта, то…

– Дядь Серёж! – завопил я. – Так это же!.. Это же!..

– Вот именно, – кивнул дядька. – Мало того, что перед тобой вся галактика открыта, а может и не только наша галактика, да ещё и богатеньким таким стать можно, что жить сразу скучно станет.