«Вечный зов» kitobidan iqtiboslar

Люди – они как церковные колокола. Иной вроде и отлит чисто, на солнышке янтарем горит, по виду так и красивше нету. А ударь – с дребезгом звон, со ржавчиной, вроде в чугунку ударили. А бывает – и на вид неказистый, зеленью изъеден. А тронь – и запоет, вроде бы заря по чистому небу расплывается. Это и есть звень-колокол.

как бы ни горька была порой жизнь, прощаться навсегда с солнцем, землей и людьми человеку грустно и тяжело, и это какая-то чудовищная дикость, что каждому с этим приходится рано или поздно прощаться…

бывшего михайловского лавочника и первого на всю округу богатея, объявившегося в деревне со своей бандой одновременно с белогвардейцами, безжалостно выгоняли всех из домов, теснили на место казни. Верстах в пяти от Михайловки в просторном голубовато-белесом небе ослепительно горели под солнцем могучие гранитные утесы Звенигоры. За один из утесов зацепилось небольшое, первозданной чистоты, облако, долго стояло там, чуть покачиваясь, будто наблюдая, что происходит в деревне. Потом, оставив

ты думаешь? – спросила она. – Только

стула. Нащупал рукой его спинку, оперся на нее. Лахновский, стоявший рядом, давил

возмущенный, поднялся было, чтобы возразить ему. Но тут же напоролся на острые, неподвижные зрачки Лахновского, мысли, беспорядочно толкущиеся в мозгу, сразу исчезли. И он, вскочив, нелепо стоял, безмолвный, одной рукой опираясь о стол,

– И здесь вы превратились в пьянчужку, – сказал Полипов. – Нет, тут со мной случилось еще большее несчастье. Меня вдруг стали мучить вопросы – простые вопросы, которые вчера еще были мне абсолютно ясны: а что, собственно, происходит на земле, что случилось в жизни, куда она идет? И я, грамотный, культурный человек, интеллигент, – я когда-то преподавал в гимназии, я учил детей добру, человечности, справедливости, – кто же я, что я, зачем я на земле?

проведем бюро райкома… первое военное бюро. Сами понимаете, что с этого часа, с этой минуты каждого

– Трудненько? – Кошмар какой-то, – откровенно сказал Кружилин. – Да вроде кончается, слава богу. – Да, да… – монотонно и вроде безучастно откликнулся на другом конце провода секретарь обкома. – Но… боюсь, что кошмар для тебя только начинается. – Да вы что?! Мы больше не можем принять ни одного человека! Нет ни жилья, ни работы… У нас же не город. – Вот с работой теперь у тебя легко будет. В Шантару направляется машиностроительный завод. – Завод? При чем тут

Прости… – пробормотал он и тоже сел. Минуты полторы или две они сидели так молча, даже не шевелясь. – Ну что же, Петр Петрович… – проговорил наконец Субботин тяжело. – Теперь мне совсем ясен