Kitobni o'qish: «Ожидание Рассказы»

Shrift:

«По ком глаза заплаканы»

Вика устроила девичник – послезавтра, в субботу была назначена её свадьба. Грустно ей было, очень грустно. Сердце ныло, сердце кричало: Не ходи! Сама себя насильно замуж выдавала. А подруги веселились, пили шампанское, смеялись, болтали о пустяках. Грустно было только двум сёстрам – Виктории и Веронике.

– О чём грустишь, сестрёнка? – Вика обняла Нику.

Виктория старше сестры на полтора года. Сёстры в чём-то похожи, а в чём-то разные: Вика жгучая брюнетка, а у Ники волосы русые.

– Так, – Ника пожала плечами, – ты уходишь из дома. У Паши будешь жить.

Вика кивнула.

– Ты сама не своя, Викуся, как будто не рада. Счастливая, за такого парня выходишь!

– Да, он хороший, – безразличным тоном сказала Вика.

– Ты Юрку, что ли, забыть не можешь? Ты с ума сошла, сестра. Зачем тебе этот уголовник?

– Он не уголовник. Каждый человек может оступиться. Всё, Ника, мне неприятен этот разговор. Давай веселиться.

А у самой Вики слёзы на глазах, она их зло вытерла кулачком, шагнула от сестры, захлопала в ладоши, привлекая внимание.

– Девочки, давайте что-нибудь споём.

– Пусть папка твой споёт. У дяди Вити так хорошо на гитаре играть получается.

– У него репертуар дворовый, – возразила Вика.

– А мы другого и не знаем. Зови.

Вика вышла в другую комнату.

– Пап, бери гитару. Сыграй что-нибудь.

– Дочка, у вас там такой женский тусняк, и тут я со своим блатняком.

– Пап, бери гитару, – настаивала дочь, – нехорошо девчонкам отказывать. И выражения свои при себе…

– Ладно.

Виктор взял гитару, пошёл за дочерью.

– Ну, девочки, что-нибудь весёленькое?

– Да. «Семнадцать с половиною».

– Ты думаешь, Юленька, что это весёлая песня?

Девчонки разом загалдели, что это самая лучшая песня в его репертуаре. Виктору ничего не оставалось делать, как согласиться.

В Москве ночные улицы

В неоновых распятиях.

У ресторана блудницы

Целуются в объятиях.

Гитара звенела в умелых руках. Девчонки дружно подхватили две последних строчки. Очень даже неплохо получилось.

Средь них и ты влюбляешься

С глазами неба синего

В чужих ногах валяешься

В семнадцать с половиною.

Пели бодро, сёстры только почему-то грустили, чем очень удивляли их отца.

Кого так жадно ищешь ты,

Бредёшь дорогой длинною,

По ком глаза заплаканы

В семнадцать с половиною?

В глазах Вики и Ники чуть ли не слёзы стояли, но они делали вид, что им весело.

Всей гурьбой вышли из подъезда в тёплый августовский вечер. Темнело. Провожала подруг Вика, Ника осталась дома мыть посуду.

Вика возвращалась, почти подошла к подъезду, и вдруг из-за большой берёзы вышел мужчина.

– Привет.

Вика вздрогнула.

– Юрка?

И девушка бросилась парню на шею.

– Бежал?

– Ты чего? Отпустили с полсрока, условно-досрочно.

– Как хорошо!

Они прижались друг к другу в порыве нежности и стали жадно целоваться, парень полез девушке за пазуху.

– Ой, Юрка, ты что?

– А что? Соскучился. А ты?

Он вынул руку и не дал ей ответить, стал целовать в губы.

– И я, я очень тебя люблю, – тяжело дыша ответила Вика, когда Юра оторвался от её, – только я замуж выхожу. Послезавтра свадьба.

Юра отстранился от девушки.

– Не дождалась.

– Я же тебе писала. Ты согласился.

– Я тебе написал, чтобы ты повременила, меня дождалась. Если бы я тебе не разрешил, ты бы согласилась?

– Нет! Да! Не знаю.

– Не знаешь? У тебя свадьба!

– Родаки давили.

– Родаки давили, – передразнил он. – А письма какие ты мне писала! Я их наизусть помню. На длительные свидания ко мне ездила.

Юра из кармана достал письмо, развернул, стал читать:

«Юрочка мой любимый. Я приехала от тебя и мне так было очень грустно и одиноко. Я прям с ума сходила от скучашек по тебе, единственное, что меня греет – это мечты и планы на будущее с тобой, как у нас будет с тобой счастливая семья».

Юрий внимательно посмотрел на Вику.

– И что? Планы поменялись?

Вика опустила голову, потом подняла её, посмотрела ему в глаза:

– Нет, Юра, я по-прежнему люблю тебя. Пойдём на наше место.

Они пошли к соседнему дому, там в тени акации маленькая скамеечка, они сели, обнявшись, как когда-то сидели здесь.

– Зачем ты влез в драку? Ну, били тогда Серёгу, прошёл бы мимо. Зачем вы избили тогда того армянина? Серёге дали пять лет, тебе – четыре. Четыре года – целая вечность! Зачем ты влез в эту драку?

– Ты опять с этим вопросом? Друга били, а я мимо проходил. Помочь другу – святое дело.

– За святое дело два года просидел, – упрекнула Вика.

– И отмечаться ещё два года ходить.

– Вот. И что нам теперь делать?

Вика положила голову на плечо парня, он погладил её по волосам.

– Что делать? Бежать, если ты меня и правда любишь.

– Куда бежать? – подняла голову Вика.

Карие глаза Вики смотрели на парня тревожно-вопросительно.

– На край света. Если ты согласна идти со мной на край света, у тебя есть такая возможность.

– Ты шутишь?

– Нет, я серьёзно.

Юра взял её лицо в свои ладони, посмотрел ей в глаза.

– Я очень тебя люблю, все два года только о тебе и думал. Бежим.

– А жить на что?

– Не думай о мелочах, Викуся, найдём на что.

– А свадьба?

Он встал со скамейки.

– Хорошо, – сказал холодным тоном, – будь счастлива.

Вика кинулась к нему, обняла.

– Я согласна, любимый мой. Когда?

– Послезавтра в пять утра я жду тебя у гаражей. Вещи собери. И чтобы никому ни слова. А свадьба у тебя будет, я обещаю.

***

Следующий день у Вики был как в тумане. В доме предсвадебные хлопоты, а она ждёт завтрашнего утра, чтобы сбежать с Юрой и быть с ним всю жизнь. Вика украдкой собрала вещи в рюкзак, вроде никто ничего не заметил. Хотя Ника что-то заподозрила, но вида не подала. Ну и ладно.

Утром Вика выскочила из подъезда и, ежась от утренней прохлады, понеслась к гаражам за домом. У Юры в руках небольшая лопата. Поцеловались.

– А лопата тебе зачем?

– Как зачем? Тебя убить и закопать, – улыбался Юра.

Вика приняла игру.

– Маленькая лопатка, долго провозишься.

– Какая есть, не привередничай. Пойдём.

Юра взял Вику за руку, и они полезли сквозь узкий проём между двумя гаражами. За противоположным торцом Юра сел на корточки и стал лопаткой раскапывать землю. Вскоре в его руках оказался продолговатый предмет, завёрнутый в непромокаемый мешок и в целлофан.

– Юр, что это?

– Узнаешь.

Юра закопал яму, и они полезли обратно. Открыл гараж.

– Заходи.

В гараже стояла тёмно-красная «семёрка».

– Моя машина, вчера купил, на ней поедем.

– Куда поедем?

– В Крым.

– Как же ты поедешь, если тебе отмечаться надо? До меня только сейчас дошло.

– Всё схвачено. Сказал, что мне там работу предлагают. Какая разница, где отмечаться?

Юрий вскрыл перочинным ножиком целлофан, мешок. Внутри оказался «дипломат». Юра открыл его. Там аккуратными стопками лежали пачки долларов.

– Ничего себе! – воскликнула Вика. – И сколько здесь?

– По курсу чуть больше десяти миллионов.

– И откуда они у тебя?

– Теперь уже у нас. Скажем так: один нехороший человек своровал их у очень плохих людей. А я, в свою очередь, украл их у него.

– Ты его убил? – У Вики округлились глаза.

– Нет. Но дальнейшую судьбу его я не знаю, мог и пострадать. Тебе какая разница… Обещаю тебе – такое больше не повторится. Всё, садись, смс родакам напиши.

Юра завёл машину, выехал, закрыл ворота, ключ положил под кирпич, как было условлено с хозяином гаража.

– Юр, а может ты и в тюрьму сел из-за этих денег, чтобы тебя не нашли? – спросила Вика.

– Если бы искали, – усмехнулся Юрий, – нашли бы и в тюрьме. Нет, сел, чтобы не было соблазна их тратить. И из родного города бегу, потому что невесту со свадьбы украл. Логично? Никаких подозрений. А в Крым сейчас, как говорят, многие переселяются и, надо думать, с деньгами. И тоже никаких подозрений. Там нас никто не знает.

– Какой же ты…

– Какой? Зато мы теперь при деньгах, и всё шито-крыто. Надо в ближайшем Сбербанке на дорогу часть долларов поменять.

– А почему бы их все не поменять и положить на карту?

– В Крыму Сбербанка нет.

Виктория задумалась. Если так разобраться, сегодня самый счастливый день в её жизни: она едет с любимым человеком, а там будь что будет.

***

Дома у Виктории творился кошмар. Виктор Витальевич, отец Вики хватался за голову.

– Сбежала в день свадьбы! И с кем? С этим уголовником!

– Пап, он за драку сидел, – как можно спокойнее сказала Ника.

– За драку? Но сидел! Какой позор!

– Она любит его, – Ника заступилась за сестру.

– Любит! Сбежать в день свадьбы. И что нам теперь делать?

– Отменить всё, – озвучила очевидное Ника.

– Отменить?

– А что такого, Вить? – сказала Нина Сергеевна, мать девочек и жена Виктора Витальевича. – Другого больше ничего не придумаешь.

– Это позор, Нин. Банкетный зал заказан, гости подарки купили и скоро подъедут. А мы что им скажем? Извините, но свадьба отменяется? А Павел? Бедный парень! Какой позор.

– Ничего не поделаешь, – мягко сказала Нина Сергеевна.

– Дочка, – Виктор Витальевич резко повернулся к Нике, – а почему бы тебе не заменить сестру?

– В каком смысле, пап?

– Пойти в ЗАГС вместо неё. И всё, всё, не больше.

– Отец, ты с ума сошёл, – сказала Нина Сергеевна.

– А почему нет? А через месяц скажем, что развелись, не сошлись характерами. С кем не бывает? Разница всего в одном имени. Не Виктория, а Вероника. Скажем – перепутали.

– Папа, там паспортные данные другие, и фамилию менять.

Виктор Витальевич задумался.

– Думаю, что были бы деньги, а вопрос решаемый. Фамилию можно и не менять. Ты, дочка, согласна?

Ника покраснела и еле слышно произнесла:

– Да.

– Ну и чудненько. Звоните Павлу и подругам Вики.

– Вить, ты серьёзно? – удивилась Нина Сергеевна.

– Да. Сейчас поеду в ЗАГС, договорюсь.

– Тогда Павлу лучше ничего не говорить пока, до ЗАГСа.

– Правильно, дочка, в ЗАГСе уже будет поздняк метаться.

– Фи, папа́, – сказала Ника, – какой у тебя дурной скус. Что за выражения?

– Извини, дочь, вырвалось.

– Платье свадебное надо ещё под меня подогнать.

– Действуйте, девочки. Я поехал.

***

Павел поначалу не понял, кто перед ним: лицо невесты скрывала фата. Когда они спускались по лестнице вниз среди гостей и слегка растерянных подруг Вики, невеста взяла жениха под руку, и он почувствовал что-то не то.

– Тише, Паша, тише. Это я – Ника. Не подавай виду, новости ужасные: Вика сбежала сегодня утром со своим бывшим парнем. Папа решил не срамить ни тебя, ни нас. Свадьбу отгуляем – разведёмся.

На лице Павла выразилось недоумение, но он справился с собой. В машине пришло понимание: его предали, и предали коварно. Хотелось рвать и метать. Но как это сделать в машине? Волей-неволей успокоился и подумал, что несостоявшийся тесть прав. Это какой позор – прийти в ЗАГС забирать документы. Женщины на него там смотрели бы с лёгким презрением. Правильно – расписаться, отгулять свадьбу, а потом развестись.

– Не расстраивайся, Паш, – сказал Вовка, свидетель со стороны жениха, – выпьем, погуляем спокойно.

– Погуляем… Но ситуация, согласись, идиотская.

– Соглашусь, реально жесть.

Процесс бракосочетания прошёл для Павла как в тумане. Он принимал поздравления с вымученной улыбкой.

Поехали кататься по городу, пока гости собирались в кафе. На смотровой площадке фотографировались, пили шампанское, Ника захотела мороженого. Напряжение спало, молодёжь развеселилась.

Подошла свидетельница Юлия.

– Вика прислала сообщение. Просит её извинить.

– Скажи пожалуйста – прощения просит! И где она?

– Не знаю, – пожала плечами Юля, – где-то едет. Не злись, Паш, всё бывает в жизни.

Павел махнул рукой, подошёл к невесте. Ника ела эскимо, стараясь не накапать на платье.

– Думаешь, что ещё пригодится?

– Всё может быть, вещь чужая. Обычно я за ней донашивала, пусть хоть что-то она за мной доносит.

– Прислала СMС. Извиняется.

– Не злись, побелел весь от злости.

– Как его зовут?

– Тебе не всё равно? Юрий.

– Откуда он взялся?

– Из тюрьмы вышел.

– Уголовник! Она, что, давно его знала?

– Давно, Паша, давно. На длительные свиданки к нему ездила, а ты не замечал.

– Вот!… Не замечал, да. Надолго она и не пропадала.

– Пропасть на три дня можно и не заметить. Но неужели ты не замечал, что она тебя не любит?

– Нет.

– Слепец. Что теперь ругаться? Ты много чего не замечал.

– Что, например?

– Меня, например.

Ника пошла выкидывать обёртку от мороженого и палочку, Павел удивлённо смотрел ей вслед. А на самом деле?

Подошёл Вовка.

– Какая девушка! Я согласен стать её любовником, пока она числится твоей женой. Не против?

– Против.

– Это как-то не по-братски. Зачем она тебе?

– А тебе зачем? Я разберусь. Лучше к Юльке подкати.

Ника махала рукой им от урны.

– Поехали! Что встали, как два истукана?

***

Свадьба шла своим чередом, а Павел думал: когда она закончится? В душе копилась злость на Вику. Ника же вела себя так, как будто это её настоящая свадьба.

Павел схватил Юльку за рукав.

– Слушай, Юль, а что за Юра такой? Что в нём Вика …

– Паш, ты дурак?

– Не понял.

– Ника все глаза проплакала, что ты на Вике женишься. Ника влюбилась в тебя с первого взгляда. Глаза разуй. Смотри, какая она счастливая. Хоть день, а её. А Вике ты сразу не нужен был.

– Почему же она тогда замуж за меня собралась, если я ей безразличен?

– Не знаю. Юрку устала ждать, тоска заела. Всё равно она бы от тебя ушла.

– О женщины! Коварство ваше имя.

– Да-да, конечно, – улыбнулась Юлия.

В конце застолья отец Павла сказал сыну:

– Неплохая замена твоей Вике. Приглядись к девочке. Может быть, не надо разводиться?

– Пап, откуда ты знаешь?

– Так все знают, просто виду не показывают, – удивился полупьяный папа. – Подруги же невесты знали. Скажи курице, а она всей улице. Ты полгода про Вику говорил, а женишься на Нике. По-твоему, мы с матерью полные идиоты? Но замена полноценная. Вместо одной дочки дали другу́ дочку. Точка!

– Что? – не понял Паша.

– Неважно. Приглядись к девочке. Она нам с матерью понравилась.

Ночевать в гостиницу, как и планировали ещё с Викой, поехали в сопровождении Виктора Витальевича.

Вытащили две сумки из такси, вошли в гостиницу. Девушка на ресепшене с удивлением посмотрела на невесту с женихом и выдала два ключа.

– Четвёртый этаж, – сказала она.

На четвёртом этаже оказалось два одноместных номера друг напротив друга.

– Почему два? – удивился Павел. – Должен быть один.

– Я перезаказал, – сказал Виктор Витальевич, – вы же всё-таки не совсем муж и жена.

– А ты, Паша, на что-то надеялся? – язвительно спросила Ника, насмешливо глядя на него своими синими глазками.

Этот вопрос поставил Павла в тупик.

– По документам ты моя жена.

– Это по документам. Спокойной ночи, муж.

Ника взяла у отца сумку со своими вещами, развернулась и ушла к себе в номер.

– А как ты хотел? – сказал Виктор Витальевич. – У меня приличные дочки.

– Вы думаете?

– С Викой потом разберёмся. Если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло, парень. Вместо Ульянки даю другу́ дочку. Точка.

– Что? – не понял Паша.

– Это из мультфильма. Не обращай внимания. Утро вечера мудренее. До свидания. На́ тебе снотворное.

С этими словами Виктор Витальевич достал из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка, Павел машинально её взял.

В номере Паша сел на кровать. Запить предательство Вики коньяком? Интересная ситуация: первая брачная ночь и без невесты, но со спиртным. Вроде как женат, а вроде, как и нет. А девочка ему понравилась. И как он её раньше не замечал? Но Вика как заноза в сердце. А что сидеть? В соседнем номере его законная жена, в конце концов. Лучший способ забыть Вику.

Павел решительно взял коньяк и постучался в номер Ники. Она открыла, как будто ждала его, глаза заплаканы, на ресницах слезинки. Стоит перед ним в ночной рубашке и халате.

– Ты знаешь, – отвечая на вопросительный взгляд девушки, сказал Павел, – я решил не откладывать на завтра конфетно-букетный период.

– А это что? – Ника показала взглядом на бутылку коньяка. – В номере зеркала нет, выпить не с кем?

– Я один не пью и с зеркалом не пью, а это Букет Армении. У нас как-то всё по-идиотски получилось – свадьба должна в конце быть. Сначала конфеты-букеты, потом постель…

– Постели пока не будет, – с раздражением в голосе прервала его Ника. – Спокойной ночи, Паша.

Ответ Ники почему-то развеселил парня, он улыбнулся первый раз за этот день и сказал:

– Как я понимаю: ключевое слово здесь «пока». Спокойной ночи, жена.

Павел развернулся и вышел из номера.

13.02.2024 г.

Да кому я нужна?

В кафе молодёжь праздновала день рождения – днюху, как они сейчас выражаются.

Стас, старший брат именинницы Маши, немного припозднился, задержался на работе. Он преподнёс ей подарок, цветы, поцеловал в щёку.

– Съешь чего-нибудь?

– Маш, я что, из голодного края? Я сыт. Я пришёл тебя поздравить, повеселиться.

Стас оглядел скучающим взором толпу молодёжи. Его внимание привлекла симпатичная девушка, которую он раньше в окружении сестры не видел. Она была в джинсах и голубой блузке с распущенными русыми волосами о чём-то оживлённо беседовала с двумя парнями.

– Куда ты смотришь, Стас? – спросила Маша.

– Да вон девушка, что-то раньше я её не замечал.

– А, Баронесса.

– Кто?

– Ирка Бараненко, она перевелась к нам в этом году.

– Красивая. А Баронесса, потому что гордая и неприступная?

– В какой-то мере – да. А ещё фамилия.

– С твоим, между прочим, кокетничает. Или уже не твой?

– Мой, мой. Ну и пусть. К Баронессе я не ревную.

– Что, так?

– Ну так, – пожала плечами Маша.

– Пойду познакомлюсь поближе.

– Братик, не заморачивайся. Если обидишь её, ребята тебя могут и по стенке размазать.

– Что, сразу пугать? Не собираюсь я её обижать.

– Вот и хорошо, посмотрел и забудь.

– Заинтриговала, сестра. Пойду приглашу её на танец, пока музыка подходящая.

Стас, пока шёл, пока пригласил, успел потанцевать с девушкой совсем ничего, только познакомился, и решил продолжить беседу после танца. Но тут подошли к нему ребята и отвели в сторону.

– Стас, без обид. Если Баронессу обидишь, мы за неё всем курсом впишемся.

– Это уже становится забавным. Я трусом никогда не был. Что меня пугать? То Машка, теперь вы. Ваша Баронесса что – хрустальная ваза или писаная торба?

– Стас, просто предупредили. Не обижайся, братан.

Сказать, что Стас был озадачен – ничего не сказать. Он вернулся к Ирине, решив спросить напрямую.

– Слушай, я что-то тему не секу, у тебя, может быть, парень есть?

– Ой, да кому я нужна. А что ты спрашиваешь?

– Да мне все угрожают. Мол, если Иришку обидишь, то мы за неё впишемся.

– А, ну это они могут. А ты испугался?

– С чего это?

– Как с чего? Потому что спрашиваешь.

– Выясняю: что в тебе такого особенного?

– Поверь – есть.

– И что?

– Какая разница?

– Интересно. То, что ты красивая, вынесем за скобки. Это и так ясно, это, так сказать, медицинский факт.

Девушка засмеялась.

– Спасибо за комплимент. Грубо, но приятно.

– Всегда пожалуйста. Так что же ещё в тебе такого?

– Не парься. Я из Донецка, натерпелась, вот ребята меня и жалеют. Немного напрягает ненужная забота. Что меня жалеть?

– Тогда я не буду.

Ира улыбнулась.

– Договорились.

Они пообщались весь вечер, а когда всё закончилось, Стас пошёл её провожать.

***

Начало февраля, они шли по ночной Москве, снег скрипел под их ногами.

– Ты чуть прихрамываешь на правую ногу. Ранение?

– Заметно?

– Почти нет. Город обстреливают? Там страшно?

– Ко всему привыкаешь.

– К этому можно привыкнуть?

– Как ни странно – да. Сначала было страшно, но постепенно привыкли. Ты знаешь, когда обстрел застаёт людей в магазине, очередь к кассе замирает. Кассу закрывают, так положено, а люди в бомбоубежище не бегут, ждут. А что туда-сюда бегать? Обстрел заканчивается, жизнь продолжается. Привыкли. Ты знаешь, Стас, мне неприятно об этом говорить…

– Понял. Ты одна живёшь?

– Можно сказать, что да, одна. Отец – хирург, мама – анестезиолог. Они там.

– Ага. Вот почему ты на медицинском учишься, династия.

– Династия, – согласилась девушка.

– Назад, в Донецк, хочешь вернуться, – сказал Стас и продекламировал:

Когда белый свет оккупируют бесы,

Когда повсеместно бесчинствует зло –

Безропотно бальный наряд баронессы

Меняется на сапоги и седло.

Ирина улыбнулась печально:

– Тебе тоже Фролов нравится?

– Автора я, честно говоря не знаю, а стихи понравились.

– Стравили нас, как два индейских племени, – сказала она грустно, – зачем воюем – не понятно. Мне эти тоже стихи нравятся, но они не про меня. А ты чем занимаешься, Стас?

– У меня микробизнес, торгую.

– Один живёшь?

– Один. Есть однокомнатная квартира.

Они шли, болтали, и им было хорошо вдвоём. У подъезда её дома Стас спросил:

– Я позвоню?

– Зачем?

– Глупый вопрос. Потому что ты мне понравилась. Встретиться хочу.

– Звони, главное, чтобы потом не пожалеть.

– Ну, опять начинается.

– Я пошутила.

Ира послала ему воздушный поцелуй и упорхнула в подъезд.

***

И они стали встречаться. Ира поначалу с неохотой принимала ухаживания Стаса, но потом сдалась под напором молодого человека. Стас был восхищён этой милой жизнерадостной девушкой. Дружба переросла в любовь, хотя они об этом не говорили. С интимом как-то не заладилось; девушка мягко отклоняла поползновения Стаса.

В начале мая они сидели на диване у Стаса дома, смотрели фильм. И так, про между прочем, Стас спросил:

– Ир, а почему ты юбки не носишь?

Ира улыбнулась как-то неловко и настороженно.

– Почему ты спрашиваешь?

– Хочется залезть тебе под юбку.

– И что ты там будешь делать?

– Найду чего делать.

– Вынуждена тебя огорчить: юбок не ношу. В моём гардеробе ни одного платья, ни одной юбки нет.

– Жаль, – искренне сказал Стас.

И вдруг резко притянул девушку к себе, стал целовать её, шарить по её телу руками. Ира не сопротивлялась, а наоборот, обнимала парня, страстно лаская его. Стас осмелел: повалил девушку на диван и стащил джинсы вместе с трусиками. И почувствовал что-то неживое под левой рукой.

Ира посмотрела на Стаса.

– Бионический протез, – сказала она насмешливо, – дорогой, импортный. Осколки раздробили кость, началась гангрена, ногу спасти не удалось, пришлось ампутировать. Хорошо, что ниже колена. Почему ты так изменился в лице, Стасик? Прошла любовь, завяли помидоры? Ну, извини. Этого следовало ожидать.

Девушка натянула на себя трусы и джинсы, встала с дивана и направилась в коридор. Оглянулась и добавила:

– Мне было хорошо с тобой. Прощай.

Стас посидел несколько секунд под впечатлением, а потом в два прыжка оказался в коридоре. Ира уже надела туфли. Он схватил её за плечи, развернул к себе.

– Значит, вот как ты обо мне думаешь? Ожидала, значит? А я почему-то думал, что, как минимум, тебе нравлюсь.

– Да кому я нужна без ноги? И тебе не нужна, – сказала Ира грустно.

– Откуда такая уверенность?

– А что? Не так? – Ира говорила уже гордо, с вызовом. – Ты не знаешь, Стасик, как я любила платья. В платье женщина выглядит более изящно, более женственно, на каблучках если… Я год плакала, прыгая на костылях. А протез… Учиться ходить на нём, это же больно, трудно. Я уже свыклась с мыслью, что никому я не нужна и семьи у меня не будет. Кому нужна калека? Ты же тоже не захочешь всю жизнь мучиться с безногой? Что родители по этому поводу скажут?

– Они сказали: «Это твоё дело, сынок».

– Сказали? Так ты знал?

Ира удивлённо посмотрела на Стаса.

– Какая ты наивная! Конечно. Ты общаешься с моей сестрой, а она же знает, что у тебя правой ноги нет.

– Что же ты тогда так изменился в лице, когда увидел?

– Одно дело знать, другое дело увидеть.

– И давно ты знаешь?

– С третьего свидания. Машка и мне, а заодно и родителям всё выложила. Честно говоря, я думал, что всё гораздо хуже.

– А сейчас что думаешь?

– Что люблю тебя, и что это лишний повод таскать тебя на руках всю жизнь.

Ира рассмеялась.

– Стас, может, лучше всё-таки не таскать, а носить?