Kitobni o'qish: «Растяпа. Ни ума, ни совести, ни чести»
Если Вы имеете совесть,
то Вас имеют те, кто её не имеет
/жизненный опыт/
1
Облака на горизонте были очень похожи на горы. В розоватом свете восходящего солнца мнились опасные голые скалы, огромные валуны, снежные шапки на них. Красота-то, какая! Обязательно надо съездить в горы.
Я пришел на работу раньше других. Любуюсь восходом, жду новостей. Жду расспросов – как там, на Кубе?
Если Вы имеете совесть,
то Вас имеют те, кто её не имеет
/жизненный опыт/
В коридоре послышались чьи-то шаги. Я улыбнулся и подумал – ну, началось!
Любовь Ивановна вошла. Как обычно – строго и неброско одета.
– Ну что, отдохнул? А у нас новости. Пал Иваныч уехал учиться в Высшую Партийную Школу. Так что вакансия свободна. Хочешь стать нашим начальником? Иди к Деминой, попросись.
– Давно?
– Да уж две недели заведующего не назначают – тебя ждут.
Конечно, это был прикол.
Впрочем, почему бы меня ни назначить? Еще вчера об эту пору я был кандидатом в заведующие отделом Троицкого райкома партии.
– Как отдохнул-то? Жену не нашел?
– Холост пока и готов работать.
– Во вторник будет бюро – там тебя и назначат.
Язвительная ухмылка передернула лицо Люкшиной.
– А к Деминой не ходи – она Белоусова проталкивает.
А у вас заступников нет? – хотелось спросить, но понимал, как это расстроит Любовь Ивановну, поэтому говорить ничего не стал.
Пришел Белоусов, улыбнулся, руку пожал:
– Отпускникам привет! Вовремя ты явился.
– И я говорю – чуть не проездил кабинет, – это Люкшина сказала.
– Да нет, Любовь Ивановна, вы у нас первый кандидат в начальство: стаж работы, опыт, образование – все в вашу пользу, – это Владимир Викторович пикирнулся.
– Я у Деминой не в почете, а вот ты в самый раз….
– Пашков будет решать и бюро.
– Пашкову будет кто-то подсказывать.
– Ну, типа того. Давай лучше Анатолия Егоровича послушаем – как там Куба без нас поживает? Много красивых женщин?
– Да почти все!
– Вот повезло человеку! Есть что вспомнить?
– Небезгрешен.
Люкшина:
– Гадость какую-нибудь не подхватил? Газеты пишут: все западное полушарие СПИДом болеет – неизлечимая, кстати, штука, и только половым путем переходит.
Белоусов:
– И какой срок инкубации? Что об этом газеты пишут? Мы Анатолия посадим на карантин – не целуемся с ним целый месяц.
– Сходи руки помой, – обиделся я.
– Дельный совет, – Владимир встал и ушел.
– К Деминой пошел, – прокомментировала его уход Люкшина. – Он у нее каждое утро бывает. Все планы строят – как бы его в завотделы поставить.
– А вы бы хотели?
– Конечно. Сколько можно в инструкторах париться? Пятый год на одном месте. Тоска.
– И что-нибудь можно сделать? К Пашкову, например, сходить….
– Как самой-то? Вот если б Демина…. Но ее симпатии на стороне Белоусова.
– Однако сидеть, сложа руки, тоже негоже. Надо подумать…. надо придумать чрезвычайную ситуацию, чтобы на вас обратили внимание.
– О себе беспокойтесь. Вы-то не против повышения?
– Да нет, конечно, всегда – за.
– Вот видите, но у нас с вами нет протеже за спиной. Вот если бы не было Белоусова в соперниках, тогда шансы увеличились у меня и у вас.
– Вот для чего и нужна чрезвычайная ситуация.
– Вы хотите подстроить коллеге гадость?
– Нет, конечно, но пожелать – да. Все как в футболе – кто-то проигрывает, кто-то побеждает. Болеем за наших.
Люкшина улыбнулась:
– Стратег!
Пришли ребята из орготдела.
– Как там Куба? Подарки привез? Свалил без отвальной – теперь не отвертишься.
Я вручил им сигару кубинскую, предназначенную Пал Иванычу – одну на всех.
Итак, в голове засела мысль, которая не дает успокоиться – ни днем, ни ночью, ни на работе, ни дома….
На Кубе дал себе зарок – все силы на карьерный рост. Приезжаю, а тут как на блюдечке вакансию Судьба подносит. Теперь надо думать, как эту должность заполучить. Соперников много, соперники шустрые. Да еще неизвестно, что у Пашкова на уме. Две недели кабинет пустует. Любовь Ивановна шутит – меня поджидает. Ну, вот я и приехал: повышайте – давайте.
Демина вызвала:
– Хорошо отдохнули? Можно вас задействовать в полную силу?
– Да, конечно.
– На вечер сегодняшний планов нет? Тогда возьмете наш «бобик» отделовский и съездите в Дуванкуль на вечернюю дойку. Ее начало в 20-00. Ваша задача – записать проверяющих, которые будут. А должны быть….
Людмила Александровна взяла список в руки, зачитала фамилии:
– Из райисполкома, из сельхозупраления, из РОВД… Вы четвертый. Всех запишите, завтра доложите. Задача ясна?
– Не в первый раз.
– Вот и я о том же. Отнеситесь серьезно.
Пожал плечами – разве когда от дела отлынивал? Другое дело – будет ли польза от этой поездки? Вы представьте – одна тетя Мотя дергает сиськи коровам, а четыре верхнеобразованных начальника с хорошей зарплатой на служебных авто приедут ее контролировать. Это называется организация труда развитого социализма. Черте что в стране дураков.
Я машину из райкомовского гаража забрал сразу после работы и поехал домой отдохнуть и поужинать перед поездкой в Дуванкуль. В сотый раз за два дня рассказать маме с папой, как замечательно было на Кубе.
– Со всего света съезжаются люди, чтобы потратиться – повеселиться, напиться, загореть, накупаться, чудеса экзотические посмотреть. Мне подфартило сократить зиму на целый месяц. Не остров – сплошной карнавал! Новый куплет в старой песне «Куба – любовь моя». Двадцать дней пронеслись на одном дыхании. Рестораны, пещеры, пляжи – всякое там…. Стоит овчинка выделки. Так-то!
К рассказу присовокупил рекламный проспект с полуголыми красотками «Тропиканы».
Отец листал, головой качал:
– Ты только посмотри, какая галиматья! Вон и люди сидят, глазеют на них.
В ответ мама только улыбалась. Свое поведала:
– Твой начальник, пока тебя не было, привозил нам по пятницам пакеты с продуктами – мясо, колбасу, рыбу, сыр, консервы. А потом перестал. Ты, почему никогда не привозишь?
– Не в курсе, но разберусь. А Пал Иваныч уехал учиться.
– Он говорил, пайки райкомовские через буфет, – сказал отец, любуясь красотками.
– Может быть. Наши магазины по сравнению с московскими совсем пустые.
– Хорошо в Москве-то? Люся, когда ездила с Андрюшкой, говорила – в московских квартирах нет холодильников: хранить что-то незачем, все и всегда есть у них в магазинах.
– Действительно так.
Пришла соседка Любаша. Увидела машину знакомую у ворот и бегом к нам. Отлично выглядит и в глазах радость. Даже не хочется ее огорчать. Никто не заставляет поступать по-свински, но лучше сразу расставить все точки в наших теперешних отношениях. Чтобы мы ни делали, это всегда наш выбор. Она, конечно, мне нравилась, но это все в прошлом. Теперь я люблю совершенно другую, и все остальное уже не важно.
Люба тоже полистала журнал, поговорили о Кубе.
Я начал собираться в Дуванкуль. Люба вышла вместе со мной. Сели в «УАЗик», я включил двигатель и обогрев. А потом сказал, что на Кубе встретил другую женщину.
Какое-то время она просто молча смотрела на меня, размышляла. Я уж было решил, что слез не миновать.
– Ты вернешься на Кубу? – спросила она, наконец.
Я поморщился.
– Она туристкой была из Ульяновска.
Люба кивнула. Похоже, ей удастся сдержать слезы.
– Я смотрю, ты не очень счастлив.
– Надо ехать к ней, а у меня заморочки в райкоме.
– Начальство жучит?
– Вакансия освободилась – не хочется упустить портфель.
Люба сдержала слезы, надрывно вздохнула и собралась уходить.
– Хочешь, скажу, что я думаю?
– По поводу работы или невесты?
Она кивнула.
– Ну и?
– Я думаю, что тебе не светит ни то и ни это.
Любаша фыркнула и покинула машину.
Ох, и не понравился мне такой ответ.
На ходу долго шарил рукой по карманам, пока нашел носовой платок. Не сбавляя скорости, вытер пот со лба, высморкался, развернул платок, чтобы оценить результаты, и только потом спрятал его обратно в карман.
Странно, к Любаше ни злости, ни жалости не испытывал – скорее благодарен был за проведенное вместе время. Раздражала совсем другая женщина. Глиста в обмороке! Должно быть, ни разу в жизни удовольствия не получала от секса.
Накручивая баранку по дороге в Дуванкуль, попытался сосредоточиться. Надо было придумать, как подобраться к Деминой. Чем умаслить, чтобы потеснить в ее выборе на должность заведующего отделом Белоусова? Одно можно сказать точно – как мужчина я ей не интересен: проверено временем.
Не исключено, правда, что сработает запасной вариант – бюро меня рекомендовало резервом на должность редактора газеты «Ленинское знамя». Однако, если есть вакансия, почему бы не попытаться ее занять? Я почему-то уверен в своих способностях.
Вытер пот со лба рукавом куртки. Что же я так потею? От волнения, должно быть.
Тут в голове промелькнула интересная мысль – через газету конкурс объявить на замещение вакантной должности, как это делается в цивильном обществе. В открытом состязании, какие у меня есть преимущества перед коллегами? Да по всем статьям пропаганды и агитации! Проще назвать, в чем я проигрываю. Не знаю школьного дела, как Люкшина. А что там особенного? Не знаком лично с большинством руководителей производственных предприятий района, как Белоусов. Зато знаком со всеми секретарями, которые уже почувствовали на своей шкуре твердую руку моего контроля. В голове завертелись сотни звонков по телефону – а что вы сделали по вопросу…? И глазом моргнуть на местах не успели, как это стало моим основным занятием, на котором я сколотил определенный имидж.
Заниматься всем этим я стал не случайно. Цель была: контроль – как инструмент власти. И я ее достиг. Правда, власть эта была неформальной. Можно сказать, заработанный авторитет. Как теперь этот дивиденд превратить в реальное кресло заведующего отделом? И все по-деловому, все по-тихому – без лишних эмоций. Я и Троицкий район планировал таким же сапом под себя подмять. Почему же я раньше не подумал о том, что придется бороться за кресло заведующего отделом? От того, наверное, что очень уютно было работать с Пал Иванычем.
На этой мысли мой путь закончился – я приехал на молочный комплекс села Дуванкуль совхоза «Рождественский». Судорожно сглотнул, покачал головой, увидев три легковые машины – в одной даже водитель сидел.
«Красный уголок» молочного комплекса показался уютным местом, несмотря на специфический запах и стервозных гостей.
– Вот и райком подъехал – пора забивать «козла».
И что самое интересное, больше и делать-то здесь было ничего – ну, не ходить же за тетей Мотей по коровнику. Может, есть смысл развернуться и сразу обратно – все на месте проверяющие, все присутствуют согласно списку. Фамилии я запомнил, какого рожна еще здесь торчать?
Для этого надо просто выйти за дверь. Но я сажусь и стучу костяшками. Черте что!
Впрочем, стоит послушать увельские сплетни – чем район дышит? Чем черт не шутит, может, мыслишку какую подкинут, как стать заведующим пропагандой.
– Как отдохнули, Анатолий Егорович?
– Что у вас нового, Александр Николаевич?
Главный агроном райсельхозуправления посмотрел на меня в упор.
– Стало быть, расклад такой, – сказал он, улыбаясь, – фермерство нам партия насаждает. Мол, землю берите и обрабатывайте, налоги платите – остальное ваше.
– Это как?
– А вот так – семейный подряд на селе.
– В чем отличие от колхоза?
Бочарова передернуло.
– Воровство это все.
– Но кто-то же должен выполнять Продовольственную программу партии, раз совхозы не в состоянии.
Вошла доярка – румяная, полная – как с картинки, в белом халате.
– Молочка не хотите, товарищи приезжие? Парного, процеженного. Ну, как хотите, только нам переодеться надо. Дойка закончилась.
Мы на выход. На дворе темная ночь. Мы попрощались душевными голосами. Четыре машины одна за другой выехали на дорогу.
На утро докладывал лучезарно улыбающейся Деминой результаты своей проверки.
– И это все?
– Если позволите, личное впечатление.
– Ну, давай, – стало заметно, как она нервничает.
– Смеются над нами – говорят, райком на большее не способен.
Людмила Александровна плавно перешла от улыбки к выражению на лице крайней озабоченности. Актрисой, надо сказать, была она классной.
– Не нами придумано.
– Если думать не будем, ждет нас трагедия хуже гамлетовской.
– Вы какой-то не такой приехали с Кубы.
– Хотите, расскажу, как они по два яйца в день умудряются получать от несушек?
С лица Деминой медленно сползло похоронное выражение – его место заняла всегдашняя масляная улыбочка.
– Может организовать вам творческий отчет о поездке перед аппаратом? Никто из нас на Кубе не был.
– Я бы с удовольствием – впечатлений масса.
– Я подумаю.
Потом покосилась на меня, явно давая понять, что пора отчаливать. Но я продолжал сидеть.
– Что-то еще?
– Я вот подумал, раз без проверок не обойтись, может к этому делу подключить коммунистов на местах? Проверят – доложат по телефону. На негативную информацию реагируем. А так – сколько бензину спалим и времени…. Опять же авторитет в глазах районных специалистов теряем.
Руки Деминой на столе начали непроизвольно подергиваться, и она убрала их на колени.
Ага, – подумал, – лицо-то мы можем контролировать, а руки никак!
Задачей этого демарша было показать Деминой, что я по-прежнему полон идей, которые раньше выплескивал на Кожевникова, а теперь готов пойти к первому, если с ней не договорюсь.
Кажется, она поняла, начала осторожно:
– Есть постановление бюро, где ясно сказано, кто проверяет, а кто контролирует. Ваше предложение притянуто за уши и может наделать ненужного шума.
– А вот шума как раз и не хватает. Журналисты у нас, чем занимаются?
– У вас отличный загар, – вдруг очень мягко сказала Демина.
Пожал плечами:
– Так я же с субтропиков приехал.
– Приехали, не разобрались и уже предлагаете сломать то, что отлажено.
Руки Деминой вернулись на стол. Похоже, она успокоилась.
– Одну поездку отмените, другую, и пошло-поехало – как снежный ком. А мы год начали с сильным отставанием от госплана по поставкам молока. Просто кошмар!
– А вы уверены, что эти поездки повышают надои?
– А как же! В Новый Год убийство в Рождественке произошло. Неделю в селе работала выездная следственная бригада. Суточные надои подскочили на сорок процентов.
– Коровы прониклись уважением к моменту?
– Да полно те! Просто люди боятся воровать на глазах у милиции. Корабельников вчера в форме был?
– Да, конечно, и на служебной машине с мигалками.
– Ну, что, все вопросы обсудили? – почти по-приятельски спросила Демина.
У дверей окликнула:
– Анатолий Егорович, знаю, как вам не хватает Кожевникова. Он всегда нахваливал вас – мол, не инструктор, а настоящий генератор идей. Вы ко мне заходите – я всегда вас выслушаю, подскажу, направлю. И уверена – не всегда буду против ваших идей.
– Да это так, просто мысли вслух. Настоящую тему надо разрабатывать – все извилины напрягать и не один час.
Она улыбнулась мне на прощанье.
Вроде прошло удачно. Я ведь хотел Деминой показать, что по-прежнему полон идей. И, раз нет Кожевникова, готов изливать их ей. Если она не готова к такому сотрудничеству, пойду дальше – ко второму секретарю, первому. Со вторым-то быстро общий язык найду – как-никак родственник.
И Демина дала понять, что будет меня принимать со всеми моими новациями. А если почувствует с них прибыток, задумается – стоит ли меня Белоусову отдавать? То есть, того ли она инструктора в завотделы толкает?
Хотя Пал Иваныч тропку проложил к Пашкову, минуя ее. Кто мне помешает в должности заведующего отделом повторить его опыт?
Только две вещи:
– если мы станем единомышленниками;
– мы вообще можем стать любовниками, ведь оба холосты.
В отделе.
– Расскажите мне, Любовь Ивановна, какие пайки Пал Иваныч по пятницам возил моим родителям.
– С Нового Года аппарат поставили на довольствие с базы райпотребсоюза. В магазинах дефицит продуктов и все по талонам.
– Две недели шефа нет и пайков нет – где они?
– А это у буфетчицы спросите.
Я в буфет.
Буфетчица Алла:
– Простите, товарищ инструктор, но рассуждаете вы очень наивно – паек для вас, а не вашим родителям. Вы на курорте – какие вопросы? А что Кожевников? Он расписывался за вас. А росписи нет – продукты списываются.
– Как это? Кому достанется?
– Можно и так сказать. Назад не увозим.
– Ну, хорошо, если вы брали или другие технические работники, не напрягает. А может, кто из портфеленосцев себе подписывал? – вы расскажите, мне весьма интересно.
– Раз Алексей Степаныч (водитель первого) взял ваш пакет, другой – Чудаков….
Этот крещеный татарин еще в редакции меня обкрадывал – да воздастся по заслугам его!
В отделе шла перепалка.
Белоусов:
– Простите, Любовь Ивановна, но вы рассуждаете очень наивно. В аппарате нельзя существовать, не думая о карьере. Инструкторский корпус – это вообще кузница кадров. К нам приглядываются – кто на что способен. Вон про Анатолия Егоровича решили, что он готовый редактор районной газеты. У Семисынова пятки горят – не будет расти, вернется в гараж машиной командовать.
– Расти или угождать?
– Одно другому не помеха.
– А классики говорят – служить бы рад, прислуживаться тошно.
– Вы литературу оставьте школе. Здесь жизнь, здесь работая, думать надо. Не пойму, чего вам неймется – сидите в тепле с зарплатой горного инженера. А сунетесь в должность да напортачите – дорого обойдется вам ваша ошибка.
– Белоусов, ну, чем ты умней меня? Я уже пятый год здесь, мне по выслуге лет положено повышение. А ты…?
– А я не виноват, что меня Демина выбрала. Я и не рвусь совсем.
– Ну, так откажись!
– А партийная дисциплина? Сказали, значит, надо – за бортом не хочется оказаться.
– Все равно решать будет Пашков, а не Демина.
– Вот видите! Стало быть, у вас еще не все потеряно – целая жизнь впереди и большая карьера. Вам нельзя совершать опрометчивые поступки. Надо вести себя потише, чтобы стукачам на вас не было чего доносить.
– А ты не стукач, Владимир Викторович?
Белоусов сверкнул неотразимой улыбкой:
– Обижаете, Любовь Ивановна.
Она не удержалась и улыбнулась ему в ответ – обаятельный черт!
– Вон Анатолий Егорович, – Владимир переключил на меня свое внимание, – безмятежен, так как уверен: с его карьерой все будет в полном порядке. Трудно устоять на его пути.
– А ты знаешь, Владимир Викторович, парадокс – руководителем нашей группы туристов на Кубе был второй секретарь Троицкого райкома партии Назаров Николай Иванович. И поскольку первый уже ходит под себя, по его словам, он мне сходу предложил кресло заведующего отделом пропаганды и агитации в своем райкоме.
– И что? – коллеги в изумлении повернулись ко мне.
– Пока купались и загорали, первый Троицкого райкома в отставку подал – на его место обком прислал другого. Пролетел Николай Иванович….
Снова вызвала Демина.
– Комсомол прислал приглашение – у них сегодня мероприятие в ДК. Сможете принять участие от лица райкома?
– Да, конечно.
Вечером я в ДК. Пристроился скромно у буфета. Мимо проходили десятки людей – гуляли, радовались общению и лившейся музыке. Я посидел на торжественной части в президиуме и остался на дискотеку. Выбора, в общем-то, не было – либо домой к телевизору, либо здесь.
Выбрал девушку помилей, поскромней – пригласил пару раз на танец. Познакомился – Галей зовут, ученица выпускного класса. Напросился в провожатые.
Серьезная такая – сразу спросила:
– О чем будем разговаривать?
Ну, ясное дело, мне хотелось очаровать ее рассказами о Кубе. Но вдруг ляпнул:
– А давайте, посплетничаем.
Она даже приостановилась, повернулась, взглянула серьезно и спросила:
– Разве мужчины сплетничают?
Действительно. О чем это я?
Возвращаясь домой, вспомнил свою Галину, и будто жаром обдало.
– Любовь не простая штука, – буркнул себе под нос.
Все ждали вторника, ждали бюро. Огласит ли Пашков публично нового заведующего отделом райкома партии или еще подождет? Чьи надежды он оправдает, а чьи закатает?
Эту неделю я думал думу – как же мне выйти на Пашкова? Знал бы заранее, что так случится, купил бы в подарок Александру Максимовичу кубинский сувенир – был бы предлог приватной беседе. Наглость – второе счастье. Свой самый главный вопрос к нему давно уже приготовил – сейчас, похоже, время его задать. А то, как бы поздно не стало!
Желваки так и ходили ходуном в день бюро. Вот сейчас за тремя стенами от нашего кабинета все и решится. Если действительно Пашков метит меня, то пригласили бы. Значит, пролет!
Ни Белоусова не пригласили, ни Люкшину – сидим втроем в одном кабинете, как на иголках.
Стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Напрашивались два варианта:
– сегодня Пашков не озвучит имя нового хозяина кабинета Пал Иваныча;
– либо это не кто-то из нас.
С надеждой на первое – за Белоусова Демина, у Люкшиной большой стаж. В инструкторах ходят обычно два года, а потом куда-нибудь переводят – либо на повышение в аппарате, либо на хозяйственную работу. Любовь Ивановна пятый год в инструкторах, так что самое время.
Только я сижу с голой задницей – ни протеже, ни стажа в активе. Славненько-славно. Самое время импровизировать.
А душе хотелось вернуться в Варадеро, в кровать рядом с Галкой в «Гран Карибе». Вернуться в курортную жизнь. Сейчас же чувствовал себя бойцом в окопе на передовой – откуда, неведомо, прилетит снаряд – да еще надо в атаку бросаться. Мрак!
Люди входили и выходили из приемной – один вопрос сменялся другим.
Время к вечеру – можно домой слинять, как это сделали инструкторы орготдела, отстрелявшись по своему вопросу. Но мы продолжаем выжидать, как кролики в норе, которую сторожит волк.
На моем столе зазвонил телефон.
Все разом вздрогнули и напряглись.
Вот сейчас сниму трубку и голос секретарши в приемной – Анатолий Егорович, вас просят зайти на бюро…. И там все решится!
Беру трубку, с трудом удержавшись, чтобы не подмигнуть коллегам – пусть переживают.
Бодрый мужской голос:
– Анатолий Егорович? Вас беспокоят из районного комиссариата. Неделю назад вам была выдана под роспись повестка на сборы…
– Неделю назад меня не было дома.
– Значит, за вас расписались родные. Мы с понедельника занятия начали – вы рискуете сильно отстать. Завтра чтоб были в девять часов.
Телефон отключился.
Я набрал домашний номер:
– Пап, повестка мне из военкомата была?
– Была, я за нее расписался. Забыл сказать.
– Не потерялась?
– Да не должна. Сейчас найду.
Белоусов:
– Призывают на сборы? Вот повезло!
– Да, просто вовремя. Любовь Ивановна, не могли бы вы мне помочь? – я завтра с утречка заскочу и вот здесь на столе оставлю повестку. Вы занесете ее секретарю в приемную, чтоб меня не теряли и приказ оформили.
В глазах Люкшиной блеснул огонек:
– Конечно-конечно…
– Значит, покидаете нас, – сказал Белоусов. – В самый разгар предвыборной борьбы.
– Никаких выборов не намечается – назначение будет, и командировка делу не помеха.
Я изо всех сил старался выглядеть этаким лихим инструктором, не потерявшим еще надежды. Хотя в моем состоянии было это нелегко.
Ждать окончания бюро нет больше смысла.
Одетым в дверях обернулся:
– Ариведерче!
Люкшина просияла:
– Надо же, как везет человеку!
Я устало улыбнулся.
– Да, Анатолий, отслужив, вернешься, а у тебя новая начальница, – сказал Белоусов.
– Было бы здорово.
– Или начальник, – поправила его Люкшина. – Вот удивишься.
– Вы даже не представляете себе как….
С паспортом и военным билетом прибыл утром в военкомат. Там меня еще с одним товарищем в штатском посадили в «уазик» и повезли на Пласт. Мне совершенно необходимо было знать – чему посвящены эти сборы и долго ли они продлятся?
Сопровождающий нас майор рассказал. На этих сборах, если все пройдет удачно мне поменяют ВУС – военно-учетную специальность. Был командиром ракетно-технического взвода, стану заместителем начальника первого отдела облвоенкомата. Правда, в режиме «дубль». То есть, есть основной областной комиссариат, который в случае войны ведет мобилизацию сил и средств, находясь в бункере под землей где-то в Копейске. И есть дублирующий, который в случае гибели основного, принимает на себя, его функции в бункере на Пласту.
Должность новая – майорская. Но это звание офицеру запаса не дают без специальных курсов «Выстрел». А капитана очень даже запросто. И уже сегодня у меня забрали военный билет, чтобы вписать в него новое звание – старший лейтенант.
На Пласту собралось десятка два «партизан» со всей области – так называют в простонародье призванных на сборы. Нас учили секретным кодам, работе на электронных пультах связи и управления. Вобщем две недели, десять рабочих дней, два из которых я пропустил, но по ходу нагнал – умри, но дай…. Утром на Пласт, вечером домой. И так каждый день. Выматывает.
Однажды едва добрался до дома, плюхнулся на спину в кровать, и тут зазвонил телефон.
– Привет, Анатолий, это я. Узнаешь? Назаров Николай Иванович.
Я поздоровался и поудобней устроился в кресле, нацеливаясь на долгий разговор.
– Угадай, откуда я звоню.
– С обкома.
– Почти. Я сейчас директором Троицкого учхоза, собираю команду – ко мне поедешь?
– Очень рад за вас, если это не понижение.
– Ни какого понижения – собственный обдуманный шаг. В обкоме мне объяснили, почему не поставили первым – нет стажа руководящей хозяйственной деятельности. Я им тут же заявление на стол – прошу направить меня из райкома директором в учхоз. Слушай, я вообще-то по делу. Ты инженер? Пойдешь ко мне главным инженером?
– Как вы себе это представляете? Я выпускник ДПА. В ракетных двигателях ориентируюсь, но в тракторах и комбайнах полный профан.
– Погоди-ка. Тут один человек хочет с тобой поздороваться.
Голос Столбова:
– Привет, Анатолий, это Коля Столбов. Я могу быть инженером, если ты приедешь на мое место.
Мне не хотелось с ним говорить.
– Передай трубку Назарову.
Слышу голос Николая Ивановича:
– В Ульяновск ездил? Отправлю туда в командировку. Невесту привезешь, квартиру дам.
– Как-то все неожиданно.
– Может, нам встретиться и все обсудить?
Мне не хотелось парторгом в учхоз.
– Понимаете, Николай Иванович, шеф мой уехал учиться, освободилась вакансия, я на нее первый кандидат. Так что, поймите правильно. Лучше довольствоваться тем, что есть, чем начинать с нуля в другом месте.
– А жаль. Мы бы неплохо сработались – стаж заработали и вверх побежали. Ну и когда рулишь, средствами ворочаешь, бедным не будешь. Ты меня понял?
– Я в этом деле не из-за денег.
Назаров выдохнул в трубку, а может, вдохнул.
– Не будь наивным. В этом мире все, о чем умеют думать люди – это деньги. Возьми кого хочешь, галстук надень, обучи партийной риторике – снаружи будет парторгом, а внутри гниль и только деньги на уме. Уж поверь мне – я в этом деле собаку съел. Или ваш аппарат не такой, как наш?
Что правда, то правда. Я Чудакова вспомнил – заносчивость барина, а культура холопа.
– По голосу слышу – неделя из отпуска, а уже умотанный вдрызг.
– Да на сборы призвали – мотаюсь на Пласт каждый день.
– Похоже говенная у тебя жизнь в Увелке. Перебирайся к нам – натворим делов!
Мне приятна была его настойчивость.
– Хорошего в жизни и правда мало, но ведь бывает же….
Вобщем, не договорились.
Раздумывая над звонком Назарова, я пожалел, что, вернувшись с Кубы, отказался от правила непротивления Случаю. Сейчас бы как могло получиться: хлоп заявление на стол – ухожу, мол, парторгом в Троицкий учхоз. Пашков встречным движением – хлоп приказ о назначении меня заведующим отделом.
Теперь во всей этой мясорубке придется изрядно попотеть и крепко подумать, чтобы добиться того, чего хочешь. Ясно одно – суетиться не буду, ничего не добьюсь.
Еще одна мыслишка засвербела – нельзя ли из дублеров перейти в главные герои, то есть сделать военную карьеру. Я уже старший лейтенант, пройду сборы – кандидат в капитаны. На «Выстрел» смотаюсь – уже майор. Чем черт не шутит – может, это мое.
Военные всегда казались мне туповатыми. Умному человеку среди них раздолье.
Почувствовав прилив глубокой нежности к людям в погонах, вспомнил свою любовь в десятом классе. Как она мечтала стать женой офицера! Если бы, исполняя ее желание, я поступил в военное училище, мы бы создали дружную семью и мотались по городам и гарнизонам Союза, пока не осели в Москве – я генералом, она генеральшей.
Короче, не жизнь у меня, а вечное движение вперед по дороге в никуда.
А когда начинаю погонять себя, ситуация развивается от плохого к худшему.
В этой жизни я себя чувствую страшно одиноким.
Что же в этом хорошего?
Битый час сидел в кресле у телефона, размышляя о Судьбе и себе. Коленный сустав хрустнул, когда я встал. Блин, всегда лучше думается на ногах. А подумать хотелось сильно. Зашел в свою комнату, притиснул к стеклу окна лоб – как там погода? даст погулять? Когда с Пласта ехали, немного вьюжило. Сейчас не видно – темно за окном.
Совсем уж решился сходить прогуляться, опять телефон звонит.
– Анатолий, привет! Яковенко Валерий. Узнал?
– Ты Галку нашел?!
– И не искал. Такие дела мужчина сам должен делать. У меня к тебе предложение. Хочешь на Кубу снова вернуться? Я серьезно. Группа специалистов на днях уезжает монтировать аэронавигационную аппаратуру на станцию слежения. Ты же ДПА кончал – должен мекитить в этих приборах.
– Я двигатели реактивные изучал.
– А я знаю, что в группе есть специалист с ДПА.
– Может быть, он с кафедры наземного оборудования?
– Да какая разница! Давай соглашайся. Контракт на два года. После года работы отпуск на Родину с оплачиваемым проездом.
– Слушай, мне надо Галку найти.
– Сейчас в Челябинске соберемся, потом в Москве что-то там…. Время выкроем, я отпущу тебя смотаться в Ульяновск на денек.
– Не знаю я. Все так неожиданно. Надо подумать.
– Мне тебя уговаривать некогда. Давай так – запиши телефон; ночь на раздумья, а утром позвонишь. И чтоб завтра уже был в Челябинске. Не позвонишь – будем считать, тема закрыта.
– Ладно, – сказал я, а Валера положил трубку.
