Kitobni o'qish: «Выше тропопаузы», sahifa 2
– Они ругаются, – сказала девочка.
– Кто? – не поняла Майя.
– Папа с бабушкой. Бабушка говорила, что ты плохая, раз нас бросила. А папа злился. Сначала на нее, а потом на меня. Они на меня кричали. Я же не виновата, что Гулька – дура и обзывается.
Майя взяла палочки для еды из переработанной пластмассы.
– Так, Джами, по порядку. Девочку зачем ударила?
– Она глупая!
– Думаешь, если ее бить по голове, она умнее станет? Папа из-за этого ругался?
Джами заерзала на табуретке.
– Он сказал, что ты виновата, что я Гульку ударила. И мама Гульки сказала, что за мной не следит никто, вот я на детей и кидаюсь. Потому что мама в космосе, а до меня дела никому нет. А я сказала, что ты важную работу делаешь и вообще!
Майя какое-то время ковырялась палочками в смеси из грибов.
– Слушай, папа просто очень устает.
– Да он не делает ничего, – настаивала Джами. – Я его просила со мной в горы пойти, а он сказал, что занят, а сам просто в экран смотрел и ничего не делал.
– Ешь. Папу обсуждать не будем.
– Он же тебя с бабушкой обсуждает.
Майя выругалась на трёх известных ей языках: английском, русском и балкарском. Гений педагогической мысли, не иначе.
– Взрослые, бывает, сильно устают. А детей бить не надо, хорошо?
– Это не дети. Это дураки! – безапелляционно заявила Джами.
***
План был прост. На поверхности оставить только космодром, а поселения загнать вглубь Луны. Это обезопасило бы людей и от космических лучей, и от перепадов температур, упростило бы дальнейшее строительство.
Когда началась стройка , и автоматика нарушила миллиардно-летний покой лунной коры, в кабинет Майи Атаевой ворвался Николай Шехманов.
Майя так и не узнала, о чём и в каких выражениях психолог миссии Марс-3 разговаривал с «лунной» комиссией. Может быть, никогда бы и не узнала об этой встрече, если б Шехманов не пошел прямиком к ней, главному архитектору Лунного Города.
– Когда выйду на пенсию, – с порога заявил он, – то напишу исследование феномена, что руководящие должности на заре освоения ближнего космоса занимали люди абсолютно левые! И это я говорю не про политические взгляды. Менеджер с тридцатилетним стажем, подумать только, – мужчина сел за стол напротив Майи и протянул ей руку.
– Шехманов, – ни имени, ни должности, просто фамилия.
В конце концов, на красной планете бывало не так много людей – всего десять. И всех их знали в лицо.
– Вы про замкнутые пространства пришли поговорить? – Майя торопилась домой, и общение с психологом в ее планы не входило. – Слушайте, лучевая болезнь сильнее травмирует людей, чем простой дискомфорт от изоляции. Так что здесь ничего обсуждать.
– Ну, тогда посылайте на Луну и Марс роботов! Не вечно же им отнимать хлеб у креативного класса. А нам, вершине эволюции, доведшей себя до климатического и продовольственного кризисов, надо остаться на Земле! Сократить численность, умерить аппетиты и пользоваться тем, что нам милостиво дарует природа. Проблема не в изоляции, – продолжил психолог. – В конце концов, существует фактор компенсации. Негоже, знаете ли, жаловаться на пресную еду, когда летишь на Марс.
– Вы что-то хотели? – спросила Майя.
Шехманов облокотился о стол.
– Что вы представляете, когда говорят «освоение космоса»? Только быстро.
Майя на секунду задумалась.
– Люди в скафандрах. Города под прозрачными куполами. Как в старой фантастике, – ответила она.
– Вот именно! Когда людям говорят «освоение космоса», никто не воображает автоматику и роботов! Мы видим себя бравыми первопроходцами. Которые вот этими руками бурят поверхность астероидов и засаживают хлореллой бесплодные долины Марса. Если вся база построена под Луной, без возможности увидеть восход Земли – работа превращается в рутину гораздо быстрее, чем вы думаете. А труд в космосе – тяжелое бремя. Это на грани человеческих возможностей, если не за ней. И каждый фактор, который мог бы облегчить положение людей, аукнется сторицей.
– Все упирается в медицинскую сторону вопроса.
– Слушайте, я не первый год в коммерческой космонавтике! – вспылил он. – Здесь только одна сторона, экономия. Ваш проект с подземным городом – самый дешёвый. Но убыток в виде депрессивных и неспособных работать людей будет больше.
– А те, кто служит на подводных лодках? Или полярники? – напомнила Майя.
