Kitobni o'qish: «Хозяйка магического экспресса»

Пролог

– Именем равновесия Доминиона, приказываю остановить этот поезд для досмотра! – громогласный крик обрывает мой сон не хуже грохота от резко затормозившего состава.

В панике вскакиваю, пытаясь собрать мысли в голове, что скачут бешеными тушканчиками. Жандармы из службы равновесия никак не могли тут появиться: у меня с документами всё в порядке – комар носа не подточит!

Оглядываю купе в поисках халата: не выходить же к службистам в одной шёлковой сорочке? Шум в коридоре нарастает, а я замираю перед дверью, поправляя трясущимися руками одежду и волосы.

– Всё в порядке, Агата, – говорю себе и чувствую, как дрожит голос. – Это просто рядовая проверка, ничего больше.

Сумбур в голове такой, что я даже не додумываюсь зажечь мало-мальски слабую искорку. Потому, когда открываю дверь в коридор, меня ослепляет свет, и какое-то время я ничего не вижу.

Зато чувствую: в купе мимо ног прошмыгивает кто-то очень маленький. Захлопнув дверь, резко разворачиваюсь. В коридоре уже стоит возмущённый гвалт недовольных пассажиров, и громче всех звучит голос Миранды, моей помощницы-экономки. И раз уж она вступила в дело, у меня есть пара минут, чтобы разобраться с «зайцем».

Моя спальня – самый большой отсек в вагоне. Здесь нашлось место и для широкой кровати, и громоздкого шкафа, и даже рабочий стол умудрились впихнуть. Я уж не говорю про отдельную ванную. Вот как раз туда только что и хлопнула едва приметная дверка.

Зажигаю неяркий магический огонёк и двигаюсь в сторону временного убежища нелегального пассажира. Тот, в свою очередь, затихарился так, что я даже начинаю думать: а не почудилось ли мне его появление тут?

Резко дёргаю дверь чуть ли не с криком «Ага!» и натыкаюсь на испуганный взгляд невообразимо голубых глаз. Передо мной, забившись в зазор между раковиной и ванной, сидит совсем маленькая девчушка. Тёплое пальто, но явно с чужого плеча, добротные ботиночки, небольшая сумочка через плечо – всё это говорит о том, что беглянка не беспризорница. Только почему тогда девочка вся измазана грязью и растрёпана? И жмётся в угол, как загнанный зверёк?

– И кто это тут у нас? – Я присаживаюсь перед ней на корточки и протягиваю руку, выказывая тем самым дружелюбие.

Вокруг девчушки в этот момент вспыхивают зелёные всполохи и искры, отчего я моментально отдёргиваю ладонь. Девочка-то Скользящая! Да к тому же необученная, раз не может контролировать силу!

И это сулит мне очень большие проблемы! Теперь ясно, по чью душу явились жандармы. Скользящие вне закона, и их преследуют с особой жестокостью.

Я поднимаюсь, раздумывая, как поступить дальше. Сдать малышку и как можно скорее продолжить путешествие, чтобы пассажиры перестали возмущаться и не потребовали компенсацию за простой, либо спрятать девчушку, как в своё время сделал дядя Руперт – прежний владелец поезда?

Видимо, что-то такое мелькает в моём взгляде, отчего девчонка хватает за руку и с мольбой вглядывается в мои глаза.

– Помогите, пожалуйста! – Её тонкий голосок дрожит от страха и еле скрываемых слёз. – Спрячьте меня!

Я смотрю на её чумазую мордочку, на худенькие ручки и во мне начинают сражаться доводы разума и совести. Я не люблю жандармов, не люблю Доминион, да и в целом законопослушной меня сложно назвать, но жертвовать шатким благополучием ради какой-то странной малышки – это, по меньшей мере, глупость.

Всё решает резкий хлопок двери купе и гневный возглас Миранды:

– Командор Ремер, это вопиюще неприлично! Вламываться в спальню юной гратти, да ещё и посреди ночи!

– Не преувеличивайте, – доносится до меня бесстрастный голос, от которого у меня холодеют руки.

Сам глава местного сектора службы равновесия почтил мой поезд обыском.

– Насколько мне известно, Агата Хардисс далеко не гратти*, а уже давно гратта*. Да ещё и не особо чистая на руку.

– Как вы смеете!

А вот этот театральный возглас помощницы, несмотря на сложность ситуации, вызывает у меня лёгкую улыбку.

Решаю закончить этот фарс, а потому выхожу, предварительно запахнув халат и потуже завязав поясок. Но прежде чем закрыть за собой дверь, бросаю взгляд на малышку и прикладываю палец к губам, призывая сидеть тихо и не выдавать себя.

– Грат Ремер, какая честь! – Изображаю привычную для себя маску холодной вежливости и смотрю прямо в серые, такие безжалостные, глаза командора. – Чем обязана?

Краем глаза отмечаю общую растрёпанность Миранды: милая пухляшка до последнего отбивала попытки проникнуть в моё купе, – и возвращаюсь взглядом к нашему гостю.

Говорят, Рикард Ремер когда-то был приближен к самому императору Доминиона, но какая-то оплошность сослала его на самые задворки империи. Теперь он ищет любую возможность выслужиться и триумфально вернуться в Аркадос, столицу Доминиона. И поимка всё новых и новых Скользящих приближают его к исполнению мечты. Неудивительно, что за беглянкой этот подонок явился собственной персоной.

– Есть информация, что в вашего «Торопыгу», – произнося название моего поезда, командор позволяет себе еле заметную презрительную улыбку (ну да, наш малыш уже давно не так быстр, каким был на момент сборки, но это не даёт Ремеру право издеваться над ним), – проник особо опасный преступник.

– И поэтому вы вламываетесь в моё купе, ни во что не ставя мою репутацию? – Я складываю руки на груди и скептически приподнимаю бровь. – Вам не кажется, что спальня хозяйки поезда не лучшее место для пряток? Будь я на месте наглеца, скрывалась бы в багажном отделении.

– О, там мы тоже посмотрим, не стоит беспокоиться.

Командор неспешно прохаживается по отсеку, заглядывая то за кровать, то под шкаф. Распахивает створки и недолго рассматривает мой скудный гардероб.

Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не запустить в его коротко стриженную, с лёгкой проседью, шевелюру огненный шар – добавить этому сухому безжалостному человеку хоть немного огонька.

Лёгкое покашливание сбоку отрывает меня от представления сцен мести, и я с тревогой смотрю на Миранду. Она отвечает мне похожим взглядом, но при этом машет головой, показывая, что в остальном вагоне жандармы ничего не нашли. Значит, и впрямь за девочкой охотятся.

– И всё же я настаиваю: покиньте поезд и позвольте мне продолжить путь. Мои пассажиры не виноваты в том, что вы кого-то упустили. – Я стараюсь говорить ровно, чтобы никоим образом не выдать того волнения, что сейчас оседает в руках, заставляя пальцы мелко подрагивать.

– Конечно, гратта, сразу после окончания обыска. Вы позволите? – Ремер приближается ко мне вплотную, возвышаясь надо мной на целую голову, и тянется к двери за моей спиной.

– Там ванная комната, – цежу я сквозь зубы.

– Полная ваших грязных тайн? – усмехается в ответ командор. – Что ж, тогда придётся мне немного испачкаться.

Не обращая внимания на мои возмущённые окрики, Рикард отодвигает меня со своего пути и заходит в комнатку.

Что ж, малышка, я пыталась…

– Хм, действительно, просто ванная. – Впервые в голосе Ремера проскальзывает хоть какая-то человеческая эмоция.

Стойте, как «просто ванная»? Где девчушка?

Я заглядываю в комнату и вижу, что она действительно пуста. Но спрятаться в ней негде. Разве что в корзине с бельём, но ведь она совсем маленькая! Впрочем, эта же мысль, видимо, посещает и командора. Он наклоняется над корзиной ровно в тот момент, когда подошедшая Миранда начинает причитать:

– Да где ж это видано, чтобы грат копался в нижнем белье незамужней гратти?! Командор, это уже ни в какие рамки приличия не лезет!

Я вижу, как Рикард морщится, но от корзинки всё-таки отворачивается, смотрит на Миранду с возрастающим раздражением.

– Гратта Лидос, ещё одно слово – и я арестую вас за препятствие следствию.

Экономка тут же замолкает, испуганно поглядывая то на меня, то на командора. Но этой заминки хватает – в купе вваливаются ещё два жандарма, отвлекая на себя внимание своего начальника.

– Командор, Редмор и Афинер только что видели, как кто-то спрыгнул с поезда!

– Так чего вы всё ещё тут?! – Лицо Ремера моментально искажается гримасой гнева. – Быстро в погоню!

Его подчинённые бледнеют и стремительно выбегают из купе, а их глава лишь раздражённо одёргивает манжеты форменного кителя. Молча выходит из ванной и уже на пороге купе бросает на нас с Мирандой предостерегающий взгляд:

– Всего хорошего, милые гратты. Однако смею предупредить, – глаза Рикарда режут стальным холодом, – будьте осторожны и внимательны на своём пути. Так же, как и мы, будем присматривать за вами. До встречи!

– Да чтоб тебе рельсы попутать, вобла ты сушёная! – разражается ругательствами Миранда, как только дверь за командором захлопывается.

– Тише, Мири, не ровён час, вернётся! – Я успокаивающе похлопываю подругу по руке. – Иди, проверь пассажиров, я скоро к вам выйду.

Я вижу, что она хочет что-то у меня спросить, но лишь машу головой. Пока я сама ничего не выясню, нечего говорить. Помощница споро покидает купе и тут же принимается за дело: загоняет наших клиентов обратно по своим комнаткам.

А я прохожу в ванную и, присев у корзинки, откидываю верхние сорочки. Малышка, свернувшись клубком, испуганно вскидывает голову и смотрит на меня, но, когда узнаёт, робко улыбается мне и как-то совсем умилительно вытирает нос длинным рукавом пальто.

– И что же мне с тобой делать? А? – спрашиваю я, невольно улыбаясь в ответ.

*Грат, гратта, гратти – вежливое обращение к мужчине, женщине и юной девушке.

Глава 1. Маленькие обжоры и старые счеты

В вагоне-столовой в этот час никого нет, кроме меня, малышки Розмари и щебечущей над нами Миранды. Девочка сидит напротив и жадно ест уже вторую тарелку фирменной похлёбки моей помощницы.

– Крошка, да откуда же ты? – тем временем спрашивает Миранда, ставя на стол корзинку с ароматными булочками и чашку имбирного капучино для меня.

– Папа сказал мне спрятаться, а сам убежал. Жер-р-рдей увёл! – она приподнимает ложку вверх, будто бы говоря: вот какой у меня храбрый папа!

Миранда хватается за сердце, я же удивлённо вскидываю брови. Жердями жандармов называют лишь в определённых кругах. Преступных, если уж быть точной. И всё из-за специфического оружия законников – телескопических жезлов, проводящих магию носителя.

– Доченька, где же ты таких слов нахваталась? – вновь заквохтала Мири, присаживаясь рядом с малышкой.

– Так и папа говорит, и друзья его. – Розмари невинно округляет кукольные глазки.

– И кто же твой папа? – мягко улыбаюсь я, поднося чашку ко рту.

А сама превращаюсь в слух, внешне стараясь сохранять видимость спокойствия, лишь лёгкая дрожь в пальцах выдаёт напряжение.

Скользящие рождаются только в тех мирах, где добывают армелит – минерал, что позволяет поездам путешествовать сквозь грани миров. Учитывая, что я и сама родом из такого шахтёрского мирка, узнать, кто же отец малышки, для меня жизненно необходимо.

– Пир-р-рат! – довольно улыбнувшись, отвечает малышка и вновь опускает нос в чашку с похлёбкой.

Мы переглядываемся с Мирандой, и в её глазах я чётко вижу тревогу. Пираты, мародёры и прочая шушера нам вовсе не нужна. Лишнее внимание к «Торопыге» означает и повышенный интерес к моей персоне, а я столько лет потратила на то, чтобы стать как можно незаметнее.

– Все мужчины в чём-то пираты: одни похищают твои сбережения, другие – сердца, – отвечаю я, деликатно ставя чашку на блюдце. – Твой из каких будет?

– Мой папа из благородных! – насупившись, отвечает Розмари.

– Значит, сердцеед, – делаю вывод я и поворачиваюсь к Миранде. – С таким справимся.

Помощница осуждающе смотрит на меня, будто бы говоря, что такие темы с маленькими девочками не обсуждают. Я и не спорю: никогда не умела находить общий язык с детьми.

– А ещё что-нибудь тебе папа сказал? Кроме того, чтобы спрятаться? – продолжаю расспрашивать малышку, отводя взгляд в окно.

За стеклом проносятся привычные виды Межмирья – удивительного по своей красоте пространства между мирами. Яркие всполохи невидимых звёзд и разноцветное сияние неизвестной пыльцы, что вьётся лентами, заполняют это странное место. Ничто, сквозь которое проложены призрачные пути наших поездов. И только Скользящие могут сходить с этих троп, прыгая, куда им заблагорассудится.

– Папа сказал, что гратта Агата поможет мне и спасёт от жердей. – Девочка вытягивает руку прямо на столе и устраивает голову на сгиб локтя, при этом отчаянно зевает, но старается держать глаза открытыми.

Я перевожу взгляд на неё и тут же напрягаюсь. Вокруг малышки вновь проявляются всполохи зелёного цвета. Миранда рядом замирает, судорожно сжимая в руках поднос, а я глубоко вздыхаю. Призываю собственную силу, чтобы успеть перехватить нашу гостью. Чтобы она не прыгнула прямо в поезде, иначе жандармы вернутся. Пройдут по нашему следу – и тогда мне конец.

– Розмари, – зову девочку и касаюсь её тёплой ладошки пальцами.

Малышка вскидывает голову, и в её глазках я вижу переливы изумрудного цвета. Но магия не её! В тот момент, когда догадка вспыхивает в моей голове, столовую заливает яркая вспышка, на миг ослепляя нас. Я слышу испуганный вскрик девочки и удерживаю её за руку, чтобы и она на эмоциях не сорвалась.

Спустя секунду зрение возвращается, и увиденное заставляет меня вскочить с гневным криком:

– Ах ты зараза!

– Агата! – тут же одёргивает меня Миранда. – Не ругайся!

– Нет, ну ты посмотри! – еле сдерживая негодование, я показываю на фуршуньчика, который сидит рядом с Розмари и с интересом обнюхивает нового для себя человека. – Он же опять где-то армелита натрескался!

Фуршунь, этот маленький зверёк, больше похожий на смесь землеройки и котёнка, обиженно пищит на меня и одновременно ластится к девочке. Та умилительно смеётся и совсем без страха берёт малыша на руки, почёсывает ему между ушками.

– Агата, а когда это Кропалёк так спокойно шёл на руки к чужим? – Миранда с удивлением рассматривает эту картину.

– Никогда, – бросаю я, не отводя взгляда от довольно урчащего зверька. – Он и мне-то не сразу дался.

Кропалька мне подарил дядя Руперт, бывший владелец «Торопыги» и мой приёмный отец. Подарил, чтобы фуршунь скрывал следы моей нестабильной магии. Эти малыши живут в армелитовых шахтах и помогают найти рудоносные жилы, поскольку минерал для них – самая большая сладость. А объевшись им, начинают скакать в пространстве и даже между мирами, как попрыгунчики, что в моём случае очень помогало скрыться от жандармов. Любую вспышку скользящей магии списывали на Кропалька.

– Может, у него ностальгия? – предполагает Мири. – Вспомнил, как ты в детстве его своей энергией подкармливала.

– На самом деле, это последнее, что тревожит меня. – Я выхожу из-за стола и подхожу к Розмари. – Ну-ка, дай-ка мне нашего обжорку.

– Он не хочет, – заглядывая малышу в глаза, отвечает девочка и прижимает фуршуня к себе.

– Я не сделаю ему ничего плохого, просто спрошу, – говорю я и протягиваю руку, в который раз за вечер стараясь не выказывать удивления и волнения.

Розмари за секунду установила связь с моим фуршунем! У меня на это не один год ушёл. Девочка очень сильна, просто невообразимо, и это сулит большие проблемы. Я вновь задумываюсь о целесообразности своего решения, но тут же стыжу себя за эти мысли. Дядя Руперт принял меня без лишних раздумий.

Малышка осторожно передаёт мне притихшего Кропалька, я провожу рукой по его спинке, делясь магией, показывая, что не злюсь и жду ответа. Фуршунь жалобно вздыхает и, наконец, посылает мне мыслеобраз: длинный коридор вагона-склада погружён в красноватые сумерки, все двери рудохранилища распахнуты настежь. Все, кроме одной.

Я медленно закрываю и открываю глаза, точно так же вдыхаю и выдыхаю. Делаю всё, чтобы успокоиться. Чтобы не пугать Миранду и Розмари той злостью, что сейчас разгорается у меня внутри.

– Малышка, пускай Кропалёк пока побудет с тобой.

Я передаю совсем притихшего и даже сжавшегося в размерах фуршуня обратно девочке. Разворачиваюсь к Миранде и тихо проговариваю:

– У нас на борту ещё один лазутчик. Свяжись с Освальдом, возможно, мне понадобится его помощь на складе.

Миранда бледнеет так, что веснушки на её лице проступают яркой бронзовой россыпью. Молча кивает и отходит за буфет, где располагается инфофон для связи между вагонами. Я же бросаюсь в нужном мне направлении. Если Освальд, наш машинист и по совместительству муж Мири, не успел лечь спать, то на склад мы попадём одновременно.

Два пассажирских вагона промелькнули перед глазами мирной тишиной и сонным храпом. Как же я сейчас завидовала своим клиентам! Они спят в тёплых постелях, а мне приходится отлавливать очередного «зайца».

«Боги всех миров, что за ночь?» – мысленно восклицаю я, наконец перебираясь на склад.

Тихонечко крадусь по проходу и заглядываю в каждый отсек. И чем дальше продвигаюсь, тем больше злюсь. Кропалёк, попа он шерстяная, сожрал все запасы армелита! Кто бы сейчас ни прятался за последней дверью, ему конец. Из-за любопытства этого шпиона мы остались без топлива, а это означало лишнюю остановку, лишние траты денег и лишнее появление на людях.

В итоге к нужному мне рудохранилищу я подхожу, уже изрядно себя накрутив. Хватаю лоток для переноски армелита и резко распахиваю дверь. Меня встречают тишина и еле слышное гудение охлаждающих панелей. Крадучись, двигаюсь вперёд, прижимая к груди импровизированное оружие и до рези в глазах всматриваясь в тёмные углы. И всё-таки, когда на меня кидается массивная тень, я успеваю лишь взвизгнуть и неловко взмахнуть лотком в надежде попасть противнику в голову.

Мою руку с лёгкостью перехватывают, скручивают, и спустя несколько минут борьбы, больше похожей на мышиную возню, я оказываюсь прижатой спиной к широкой груди. Однако сдаваться я не намерена, а потому предпринимаю попытку ударить противника ногой в самое драгоценное, но мой манёвр предугадывают и уходят с траектории.

В следующее мгновение я и вовсе прекращаю сопротивление, потому что знакомый голос с бархатной хрипотцой произносит просто обезоруживающую фразу:

– Ну, привет, милая! Хорошо же ты встречаешь старого друга!

Глава 2. Поступи по совести

– Вон из моего поезда! – я широкими шагами продвигаюсь по коридору склада, не оборачиваясь на проходимца за моей спиной.

– Агата, милая, но ты ведь ещё не слышала моего предложения! – обманчиво вкрадчивым голосом говорит этот стервец.

Окончательно выйдя из себя, я резко оборачиваюсь, чтобы тут же уткнуться носом в налетевшего на меня Маркуса. Он охает и пытается меня придержать, одновременно потирая ушибленную во время нашей небольшой драки челюсть.

В глухом возмущении отпихиваю его от себя и, для надёжности выставив указательный палец вперёд, говорю:

– Последний раз, когда я доверилась тебе, ты оставил меня без всех моих сбережений!

«И с разбитым сердцем», – добавляю мысленно, но ему этого знать не надобно. Между нами разве что искры не разлетаются, и чтоб снова не отвесить ему тумаков, я продолжаю путь в вагон-столовую.

– Агата, – он хватает меня под локоть и разворачивает к себе, – так в том-то и дело! Я пришёл вернуть твои деньги и предложить ещё!

На его лице вновь играет бесшабашная улыбка, но я вижу: Маркус серьёзен как никогда. И это настораживает. Сколько его знаю, этот шалопай всегда жил под девизом: «Сгорел вагон – гори и поезд!» А тут явно что-то не то.

– Маркус Риглер Фаст, – надменно вскинув подбородок, начинаю я, – или ты сейчас же объяснишь, какого межмирья ты тут забыл, или я высаживаю тебя на каком-нибудь богами забытом островке!

Фаст закатывает глаза и уже собирается выдать что-то очень остроумное, как из-за моей спины доносится громогласное:

– Маркус, дружище, ты ли это?

Я оборачиваюсь и вижу, как к нам по коридору шагает Освальд.

Из-за высокого роста и мощной мускулатуры муж Миранды и вне поезда выглядит угрожающе, а в тесном проходе склада так и вовсе пугает до жути. Но сейчас я ему рада: чем дольше я нахожусь с Маркусом наедине, тем тяжелее мне становится. Давно забытые воспоминания и похороненные чувства слишком резво решили напомнить о себе.

– Ос, брат, как я рад тебя видеть! – Фаст проскальзывает мимо меня, направляясь к машинисту, а по совместительству инженеру, охраннику и мастеру на все руки.

– Вальд! – На хищном лице Освальда вспыхивает предупреждающая улыбка. – Совсем забыл, что за «Оса» тебе не раз влетало?

Они пожимают руки, а потом, рассмеявшись, сжимают друг друга в дружеских объятиях. А мне остаётся лишь нервно закусить губу. Не такого приёма для Фаста я ожидала. Рассчитывала, что Вальд, помня, в каком я была состоянии после исчезновения этого жулика, как минимум отвесит ему знатных затрещин.

– Как же не помнить! – похлопывая Вальда по плечу, произносит Маркус и отступает. – Дружище, да ты стал ещё больше! Чем тебя таким убойным Миранда кормит?

– А ты бы не шлялся где-то на задворках миров, может, и знал бы! – усмехается машинист и смотрит на меня. – А где наш лазутчик, хозяйка? Миранда мне в трубку так шипела, что я чуть не оглох спросонья.

Я молча киваю в сторону Фаста и с удовольствием наблюдаю за резко приподнявшимися бровями Вальда.

– Это наш Маркус-то лазутчик? Да не поверю. Он, конечно, тот ещё прохвост, но точно не вредитель!

– Ой, да ну вас! – наконец не выдерживаю я. – Меня там Розмари и Мири ждут.

Краем глаза замечаю, как моментально меняется выражение лица Фаста. Голубые глаза темнеют, на лбу залегает глубокая морщина.

– Как Рози? – он придвигается ко мне и испытывающе смотрит в глаза.

– В порядке.

Я несколько ошарашенно отстраняюсь от него, всё время пытаясь придерживаться хоть какой-то дистанции между нами. А потом догадка вспыхивает в голове.

– Ты что? Тот самый папа-пират?!

– Он самый! – тут же ориентируется Маркус и вновь растягивает губы в нахальной улыбке.

А я ему не верю. Да быть такого не может!

– Мне-то не ври! Какой из тебя папаша? Ты же только о себе и способен заботиться! – Я неосознанно наступаю на него, чеканя каждое слово выговором, пока очередная пугающая мысль не мелькает в голове. – Ты что, украл девочку?!

Недоумение в глазах Маркуса сменяется злостью, которой я раньше не видела в его взгляде. Никогда Фаст не смотрел на меня с такой неприкрытой агрессией.

– Ерунды не говори, – цедит плут и принимается приводить в порядок свою одежду, явно пытаясь успокоиться. – Рози… Да, она мне не родная, но она моя подопечная, и я отвечаю за неё.

– Так отвечаешь, что бедняжке пришлось прятаться в моей ванной от жердей? – я складываю руки на груди и скептически поглядываю на Маркуса.

Знаю, как его бесит, когда я начинаю его отчитывать.

– Ой, вот не надо мне тут выговаривать! – Фаст не обманывает моих ожиданий, взрываясь, как и раньше. – Мы так и так планировали попроситься к тебе пассажирами. Кто ж знал, что за нами увяжется патруль!

– Ребята, ребята! – прерывает нашу перепалку Освальд, сгребая нас обоих в охапку. – Пойдемте-ка лучше чаю попьём? Мири там, наверное, уже вся извелась!

Здоровяк не выпускает нас из примирительных объятий и в таком виде ведёт в столовую. А я вспоминаю детство, когда точно так же Освальд разнимал нас с Маркусом, когда тот в очередной раз устраивал мне розыгрыш.

Мне было десять лет, когда я попала на «Торопыгу»: точно так же, как и малышка Розмари, залезла в первый попавшийся состав, лишь бы скрыться от преследователей. Только, в отличие от девчушки, я была совсем одна. Мой мир был разрушен, а семья погибла…

Долгое время я скиталась по мирам, где-то проезжая «зайцем», а куда-то попадая в неконтролируемом прыжке меж граней. Вот как раз после одного из таких скачков, когда я была обессилена и с трудом понимала, что происходит, на меня вышел патруль жандармов. Дядя Руперт не просто спас меня. Он принял меня в свою семью, в которой, помимо наёмных рабочих, уже были беспризорники Мири и Освальд. И Маркус. Обаятельный, бесстрашный и с напрочь отсутствующим инстинктом самосохранения. Для той меня он казался идеальным! Ключевое слово – казался…

– Папа! – Розмари бросается к Фасту, как только мы входим в столовую.

Девочка виснет на Фасте, ловко изображая маленькую обезьянку, цепляется за его бежевое пальто. Только сейчас я замечаю, как плохо выглядит Маркус. Потрёпанная одежда, невидимые в полутьме склада тени под его глазами, явно не небрежная щетина на щеках – всё это говорит мне, что старый «друг» долгое время скитался. И путь его был не лёгок.

– Малышка! – Маркус сжимает девочку в крепких объятиях и от души целует в макушку. – Как ты тут? Не обижали?

– Нет. – Розмари широко улыбается и бросает на меня хитрый взгляд. – Гратти Агата меня спрятала, как ты и говорил!

– Гратта, – машинально поправляю я и отвожу глаза, почему-то не в силах смотреть на эту милую картину.

Маркус не признался в отцовстве, но мне достаточно видеть реакцию Розмари: не всякого мужчину ребёнок назовёт папой.

– Я и не сомневался. Агата никогда твоего папу не подводила! – Наглец подмигивает мне, перехватывает поудобнее малышку и шагает в глубину вагона. – Миранда, душа моя, накормишь доброго странника?

Моя помощница, всё это время с интересом вглядывавшаяся в нашу компашку, выходит из-за стойки и, уперев руки в бока, выдаёт:

– Маркус Риглер Фаст, да чтоб у тебя все рельсы под ногами спутались, где тебя межмирье носило?

А я в который раз за вечер удивляюсь: это что же, я одна не рада его появлению тут?

Пока ощущение несправедливости от такого радушного приёма Фаста заставляет меня пребывать в растерянности, Освальд снимает Рози с названного отца, усаживает рядом с собой и принимается что-то ей рассказывать, полностью переключив внимание малышки на себя.

С лёгким хлопком на моём плече появляется Кропалёк, и я на автомате поглаживаю его, подкармливаю и так переевшего за сегодня фуршуня магией. Завтра наверняка придётся объяснять патрулю жандармов, отчего у меня весь поезд фонит скользящей магией. А всё из-за ненасытного малыша. Кстати, о завтра.

– Вы с малышкой должны покинуть поезд, – холодно произношу я, присаживаясь на высокий стул за стойкой и не глядя на Маркуса.

Как и на Мири. Знаю, с каким осуждением она сейчас на меня смотрит. Но я не могу поступить иначе. Если беглецов поймают на моём экспрессе – прощай, свобода. Я уж не говорю о моих работниках, за которых несу ответственность.

– Ты уверена? – в голосе Фаста звучит непривычное безразличие, и я украдкой бросаю взгляд вперёд, на зеркальную стену бара.

Маркус развернулся ко мне полубоком и, выставив локоть на столешницу, наблюдает за мной. Это нервирует, и я хватаюсь за очередную чашку капучино, заботливо подвинутую мне Мирандой.

– Да, – твёрдо говорю я, но сил посмотреть ему в глаза так и не нахожу. – Как я и говорила, твоё появление здесь нежелательно, а учитывая дар малышки, ставит под угрозу весь мой бизнес. Не говоря уже обо мне самой.

– Агата! – судорожно вздохнув, помощница прижимает руки к груди. – Как ты можешь? Она же совсем малышка! Ей нужна наша помощь!

– У малышки есть надёжный защитник. – На этих словах губы искривляются в саркастической улыбке, а в зеркале напротив я сталкиваюсь взглядом с Фастом.

Он наблюдает за мной так же, как и я за ним. Изучает мои эмоции, ища, где можно продавить. Но не в этот раз, грат Фаст!

– Как хочешь, но у меня дельное предложение. – Маркус со вздохом отворачивается от меня и принимает из рук Мири тарелку с похлёбкой. – Ты доставляешь нас в Аркадос…

Тут я не выдерживаю и смотрю на него округлившимися глазами.

– А я щедро тебе за это заплачу!

– Щедро? – Я вновь позволяю себе скептическую улыбку, смерив собеседника оценивающим взглядом. – Не особо ты похож на богатого мецената.

На мои издёвки Маркус лезет во внутренний карман пальто, я вижу искры защитной магии, и на столешницу передо мной падает толстая пачка империтов. Счетовод в моей голове уже быстренько посчитал сумму и прикинул, что этих денег хватит, чтобы хотя бы немного поправить наши пошатнувшиеся запасы армелита.

– Этого не хватит даже на то, чтобы устранить ущерб, нанесённый твоим визитом. – Сглатывая ком в горле и задирая нос, я отодвигаю пачку от себя.

– Какой ущерб? Я ничего не сделал! – В глазах Маркуса я вижу искреннее недоумение.

– Ты забыл, как закрывать двери в рудохранилища?! – Я всё же выхожу из себя и поворачиваюсь к нему, гневно сверля его глазами. – Пока ты искал, куда спрятаться, малыш Кропалёк уничтожил всё наше топливо!

Какое-то время Фаст смотрит на меня ошарашенно, будто не понимает сути претензии, а потом разражается громким смехом.

– Прости, я успел забыть, какой он у тебя прожорливый.

Наглец тянет руку к фуршуню, но тот цапает его за палец. Хоть кто-то из всей моей команды солидарен со мной.

– И колючий, весь в хозяйку. Хорошо, Агата. Это, – Маркус кивает на империты на столе, – лишь треть от общей платы. Плюс три вагона очищенного армелита. Это моё предложение.

Я смотрю на мужчину передо мной. Он, как всегда, уверен в себе и наверняка не ждёт отказа. Конечно, предложение более чем щедрое. Но я знаю: где высокая плата, там и риск соразмерный.

– Нет, – вновь говорю я, отворачиваясь от него и поднимая чашку. – Завтра мы прибываем в Лодброк – на том наши пути расходятся.

Я сижу ровно, спина напряжена, как струна, и когда Маркус внезапно склоняется надо мной, я непроизвольно вздрагиваю.

– Не торопись, подумай, – говорит он и легко кивает в сторону пачки. – Это компенсация за моё вторжение.

В горле застревает возмущение, хочется оттолкнуть его и уже сейчас выгнать из поезда, но я лишь передёргиваю плечами и делаю глоток остывшего напитка. Маркус хмыкает и, подхватив тарелку с похлёбкой, отходит за столик, где Освальд вовсю развлекает Розмари.

– Агата, нельзя же так… – начинает Миранда.

– Знаю, – обрываю я её, с тоской возвращая чашечку на блюдце. – Но по-другому не могу.

– Можешь. – На мои плечи ложатся крупные руки Освальда.

Он совсем по-отечески сжимает их.

Между нами разница в пятнадцать лет, а потому и Мири, и Освальд с самого первого дня нашего знакомства воспринимали меня как младшую сестричку. Как ту, о ком всегда нужно заботиться. А я выросла в твёрдой уверенности, что должна отплатить им тем же. Постараться обезопасить их жизнь.

– Нет, Вальд, дела Маркуса никогда до добра не доводили. – Я запрокидываю голову и смотрю в лучащиеся добротой глаза машиниста. – Даже ради малышки я не могу подвергать опасности ни вас с Мири, ни остальной экипаж.

– А я и не настаиваю. – Освальд присаживается рядом и просит жену налить ему чай. – Посмотри на них, на Розмари.

Я поворачиваю голову и искоса наблюдаю за странной парочкой. Розмари забралась на колени к Маркусу, и тот показывает ей фокусы. Что-что, а магия иллюзий – это конёк Фаста, а потому малышка заливисто хохочет, когда вокруг неё по спирали скачет маленький огненный единорог.