Kitobni o'qish: «Ведьма для опального генерала»

Глава 1

Дёрнуло же меня поддаться ностальгии! Решила вспомнить наши с бабушкой походы в лес и в один из заслуженных выходных поехала за город. Девственная природа, свежий воздух, пение птиц. А ещё ароматы трав и шелест листвы.

Ну и поностальгировала на свою голову! Кто бы мог подумать – заблудилась.

Вот так просто, шла точно по тропинке, никуда не сворачивала, а потом р-р-раз – и со всех сторон непроглядная чаща!

Сначала я упорно пробиралась вперёд, потом повернула назад. Потом взялась осматривать деревья на наличие мха. Вспоминала, где было солнышко, когда я заходила в лес. Но ни один ориентир не вернул меня на тропинку. И тут, как назло, налетели тучи, и закапал сначала мелкий дождь, неумолимо превращаясь в ливень.

Вот так вот, Дарина, решила в свой выходной вспомнить былое. Осчастливила, да только не себя, а местных хищников, если таковые здесь имелись. Будет им пир горой, когда моё бренное тело останется без сил!

В чащу и так с трудом пробивался солнечный свет, а как дождь начался, так и вовсе стало темно. Неестественно так. Меня прям оторопь взяла.

Я ускорилась. И чем быстрее шла, тем сложнее мне становилось пробираться сквозь густые кусты и поваленные деревья. Появилась одышка, которой у меня отродясь не было с моим тщедушным телосложением. От дождевой воды земля размокла, превратившись в кашу. Ноги скользили и застревали. Отчаяние накрывало удушливой волной, и я не выдержала, крикнула, что было сил:

– Ау! Спасите! – ответом мне был разъярённый грохот грома. А следом за ним вспыхнула молния и в её свете я разглядела какой-то покосившийся домик.

Значит деревня близко?

Стала перебирать ногами активнее. Дойдя до дома, осмотрелась – из-за сплошной стены дождя других строений не было видно. Ничего, и здесь можно переждать.

Постучала. Один раз, другой, но никто не отозвался. Тогда я толкнула дверь и она поддалась. В домике пахло сыростью и плесенью. Было темно, но всяко лучше, чем посреди леса под проливным дождём. Даже покосившиеся стены придавали какую-то уверенность, что у меня есть призрачная защита.

Я достала телефон, намереваясь включить фонарик, но, о, невезение в квадрате, он разрядился. Давно было пора поменять эту рухлядь на что-то новое, но руки всё не доходили. Теперь вот, скорее всего, и не дойдут.

Вообще, я была оптимисткой высшего разряда, как любили говорить девчонки на работе. В нашем маленьком коллективе я была самой болтливой и вечно счастливой. Ну а что? Разве же можно слезами делу помочь? Нет! Вот я их и не лила.

И сейчас ни к чему придумывать всякие страсти. Надо только дождаться утра, а там найду дорогу к станции. Сяду на электричку и приеду в город, и окажусь в своей родной двушке, где меня ждут очередная книга, тёплый плед и ароматный травяной чай.

Я нашла скрипучую лавку, сначала села на неё, потом легла, пытаясь согреться в сырой одежде, и, кажется, провалилась в беспокойный сон.

Чтобы проснуться от незнакомого голоса:

– Давай, потыкай её, чего это она у нас тут разлеглась-то?

Я нахмурилась. Сон пока не желал оставлять меня.

– И чего ты боишься? Не сломает же она тебя! – вновь в мир грёз ворвался тот же голос.

На какое-то время стало тихо, и я уже подумала, что неизвестные болтуны мне приснились, но не тут-то было.

– Вот ты, метла, а! В кого такая трусиха? – опять буркнул голос и сверху на меня кто-то упал.

Я закричала. Рядом завопили. Свалившись на пол, больно ударилась, и только потом осмотрелась – на меня светящимися глазами взирал здоровенный белый кот. Уже открыла рот, чтобы вновь заголосить, но меня опередили:

– Не ори, я сейчас оглохну, – орать я и не стала, банально хлопнувшись в обморок.

Где это видано, чтобы коты разговаривали?! Тут любой здравомыслящий человек чувств лишится!

Пришла в себя от того же недовольного причитания:

– Откуда они только берутся, деревенщины эти. Чуть что – сразу орать! А у меня, между прочим, слух острый, я, в самом деле, оглохнуть могу от таких звуков! Никто-то меня не жалеет. Вот как Фиона померла, так никому теперь Мяус и не нужен…

Я лежала с закрытыми глазами, боясь пошевелиться. Может я того, померла? Осторожно ущипнула себя за ногу и… Открыла глаза, да села к тому же. Потому что как-то сразу перестал интересовать говорящий кот. Моя нога, та самая, которую ущипнула, была не моей…

Вот как это объяснить? Тело, оно и есть тело, и понятия моё или чужое попросту не существует, но тут… Будто одежда с чужого плеча – не моё оно, и всё тут.

Я сидела на полу, вытянув ноги. Вчера, совершенно точно, на мне были обычные джинсы, сейчас же длинная юбка с подъюбником, кружевной край которого кокетливо выглядывал из-под вороха льняной ткани. И ладно бы было дело только в одежде! Нет! Ноги эти были толще моих собственных раз в пять, а может и во все десять!

На ступнях вместо удобных кроссовок были плетёные лодочки, что-то между лаптями и калошами. Писк моды, словом.

Застонала в голос и схватилась за виски, несильно сдавливая их. Что же это происходит?

– Ты только не кричи, – вновь откуда-то сверху произнёс кот, и я задрала голову.

Белый красавец, гораздо крупнее представителей домашних кошек, восседал на полке, что была косо прикреплена к стене. И, кажется, его вовсе не волновал тот факт, что полка жалобно поскрипывала, готовясь с минуты на минуту рухнуть на пол.

– И не собиралась, – буркнула в ответ, чем удивила пушистого наглеца.

– Брешешь? – кот поставил лапки на край полки и свесил широкую морду вниз, пытаясь рассмотреть меня внимательнее. Доски натужно заскрипели, я только и успела, что рот открыть:

– А-а-а…

Но предупредить гиганта уже не смогла. Полка рухнула, утягивая кота вслед за собой. Раздался душераздирающий крик, потом грохот и всё затихло.

Похоже, это нервное, потому что как ещё объяснить, что вместо того, чтобы помочь животинке, я принялась хохотать, как ненормальная? А вместе со мной, стал ходить ходуном и весь дом – лавки зашатались, столы затряслись, и откуда-то из-за угла, подрагивая, выскочила метла. Смех мой оборвался так же резко, как и появился. И всё вокруг затихло – лавки замерли, столы больше не подавали признаков жизни, единственная, кто не успела скрыться, это метла. Она покрутилась вокруг своей оси, да и брякнулась на пол.

– Ты обещала, что кричать не будешь, – совсем рядом вкрадчиво пробормотал кот, и я захлопнула открытый рот. Машинально кивнула.

– А ты, случаем, не внучка Фионы? – делая ещё шажочек в мою сторону, осторожно уточнил усатый.

Я не нашла в себе сил ответить что-то вразумительное, а потому просто кивнула. И тут мягкий и пушистый зверь превратился в злобного гада:

– И где ж ты шлялась, хозяйка нерадивая, целых пять лет?! – кошачьи глаза блеснули фиолетовым, шерсть встала дыбом, а хвост задёргался из стороны в сторону.

– Я? – проблеяла растерянно.

– Ты, а кто же? – продолжил наступать кот. – Пять лет мы тут прозябаем, никому ненужные, а ты прохлаждалась где-то?! А о нас ты подумала?! А?!

Пожалуй, шерстяной продолжил бы и дальше щерится на меня, но я подорвалась с пола и, сложив руки на груди, принялась защищаться:

– Что ты на меня кричишь? Почему это я хозяйка? И зачем я, вообще, думать о вас должна, если даже не подозревала о вашем существовании?

– А кто ж ещё хозяйка?! – взревел мохнатый, а потом, по всей видимости, до него стал доходить смысл сказанных мною слов. Он резко замолчал, шерсть перестала топорщиться, а глаза – сиять. – То есть, как это – ты не знала о нашем существовании? Тебе что же, Фиона не рассказала ничего?

– Да что она мне рассказать-то должна была? – не выдержала и всплеснула руками. Краем глаза заметила какое-то движение и резко обернулась. На стене, висел осколок, некогда бывший зеркалом. И в нём отражалась рыжая копна волос и веснушчатое лицо какой-то незнакомой девушки. Румяные пухлые щёки, полные алые губы, сияющие сочной зеленью глаза.

Я обернулась, желая познакомиться с гостьей, но позади меня никого не было. А вот когда вновь обратилась к зеркалу, то и незнакомка дёрнулась. Не веря собственной догадке, дрожащей рукой коснулась щеки – девушка в отражении повторила мой жест.

Мамочки… Это что же? Помимо чужих ног, мне и лицо чужое сбагрили?!

– А-а-а, – открыла рот, мечтая закричать во всю силу лёгких, но меня вновь прервали жалобным:

– Ты же обещала не кричать!

Рот я снова закрыла, превратив крик в жалобный скулёж.

– Кто это? – спросила севшим голосом, и ткнула дрожащей рукой в сторону кривого зеркала.

– Ты, кто ж ещё? – не понял моего вопроса кот.

– Но это не я! – в голосе прорезались истеричные нотки. И тут понеслось. Из угла, громыхая кривыми ножками, выполз стул, подошёл ко мне и настойчиво ткнулся под колени, метла перестала изображать бездушную деревяшку и подлетела к столу, с которого взяла кружку. К кружке подлетел чайник, наклонился, наполняя тару чистой водой.

На стул я опустилась, потому что ноги внезапно перестали держать. Взяла кружку у метлы, и даже сделала глоток свежей колодезной воды.

– Лицо не моё, и тело не моё, и никакая я не хозяйка, просто решила в лесу погулять, где мы раньше с бабушкой частенько бывали. Заблудилась и вот… – я говорила тихо, ни к кому конкретно не обращаясь. Просто перечисляла всё, что произошло, и никак не могла взять в толк – что вообще за бред мне мерещится? Нет, книжки я люблю всякие читать, и о фантастических приключениях в том числе, но…

Мои причитания прервал ворчливый голос кота:

– Фиона – бабка твоя?

– Моя, – была вынуждена согласиться.

– Ну, всё, – опустила взгляд и увидела, как белобрысый махнул лапой. – Значит ты – ведьма.

– Почему сразу ведьма-то? – как бы растеряна я не была, а стало обидно.

– Да потому что, – вспылил белый комок. – Ведьма ты, потомственная! Я не сразу тебя признал, а рухлядь, вон, – он обвёл лапой пространство. – Сразу твою силу почувствовала.

Дом недовольно загудел, и я оскорбилась пуще прежнего:

– И ничего это не рухлядь!

Ну да, старенький сруб выглядел не лучшим образом, краска на мебели облупилась, пошла кряжистыми трещинами, и паутина по углам раскинулась пуховой вязью. Но домик уж точно не разваливался на части, и называть его рухлядью – вопиющая невоспитанность.

Кажется, коту моё замечание совсем не понравилось. Глаза блеснули фиолетовым, да и слова сказанные, пропитались недовольством до такой степени, что даже глупец догадался бы о степени раздражённости этого мохнатого комка:

– Пф! Тоже мне защитница нашлась.

А я что? Я ничего!

– Так ты не нападай, чтоб защищаться мне не приходилось, – отмахнулась беззлобно и вернулась к своей проблеме: – Что мне делать-то? Может, вы меня выведете к деревне, и вот это, – я обвела рукой свою неожиданно-новую фигуру, – Пропадёт? А я домой поеду…

Чем больше я говорила, тем сильнее поднималась шерсть на спине у кота. В итоге к концу речи мой голос скатился к шёпоту.

– То есть ты нас ещё и бросить собралась?! Неу-бла-гоу-дар-наяу! – взревел белый гигант и бросился на меня, явно намереваясь вцепиться в лицо длиннющими когтями.

Я почему-то не закричала. Лишь зажмурилась, прикрылась руками в защитном жесте, и замерла, в ожидании боли. Но её не последовало.

Сначала с опаской приоткрыла один глаз, потом от удивления распахнула оба. Передо мной, пыльной стеной, возвышался выцветший ковёр. А аккурат напротив моего лица, вонзённые в грубую ткань, виднелись загнутые когти.

Это что же? Ковёр меня спас?

– Бунт? – не желая сдаваться, просипел кот.

Я же вдруг отчётливо поняла, что спорить и ругаться бессмысленно. Можно же всё миром решить. Я человек не конфликтный, оптимистичный (да-да, об этом особенно нужно себе напомнить), и вообще готовая на любой компромисс.

– Уважаемый, Мяус, – надеюсь, я правильно запомнила его кличку. – Давайте поговорим спокойно? – и осторожно выглянула из-за ковра.

Картина была столь живописной, что я с трудом удержалась от смеха. Пришлось маскировать его под кашель. А всё почему? Да потому что толстая кошачья попа болталась на вытянутых передних лапах. Хвост, подобно маятнику, раскачивался из стороны в сторону, острые уши подрагивали от недовольства. А на некогда злобной морде застыло растерянное выражение.

– Давай, – милостиво согласился пушистый, ворчливым голосом.

Я с облегчением выдохнула и вернулась на стул, лишь бы больше не смотреть на забавную позу, в которой замер кот.

Прошла одна минута, за ней вторая, но ничего не происходило. В комнатке царила тишина, было только слышно недовольное сопение. А когда я уже собралась с духом, чтобы поинтересоваться, не нужна ли моя помощь, Мяус наступил на глотку своей гордости, и обречённо признался:

– Я застрял.

Наверное, я бы могла что-нибудь сыронизировать по этому поводу, но усугублять и без того натянутые отношения с котом, не стала.

Поднялась со стула, обошла замерший ковёр, и осторожно взяла животинку за пушистую попу. Белобрысый не только на вид был полненьким, вес его тоже оставлял желать лучшего. Чтобы отцепить вонзившиеся когти, пришлось поднапрячься.

Наконец, бедняга был освобождён. Я опустила его на пол и замерла в ожидании хотя бы элементарного «спасибо», но прохвост до благодарности не снизошёл.

– Что ты там упоминала про спокойный разговор? – принимаясь, как ни в чём не бывало, умываться, поинтересовался кошак.

Какой же он вредный, всё-таки!

– Для начала расскажите, почему считаете меня ведьмой, и что такого необычного мне забыла рассказать бабуля?

Бабушка Фина, как её привыкла называть я и многочисленные соседи нашей многоэтажке, была, в общем-то, обычной старушкой. Ни тебе тайн и секретов, ни мистических рассказов. После того, как не стало мамы, она взяла на себя заботу обо мне, и отличалась от болтливых соседок разве тем, что любила природу, занималась цветниками у подъезда и частенько выбиралась за город, прихватывая меня с собой.

Она учила меня, как вести себя в лесу, чтобы не потеряться (удивительно, что ни одно из полученных знаний не помогло мне), рассказывала о лекарственных и ядовитых растениях. Заставляла учить все разновидности грибов, чтобы точно знать – что есть можно, а чего в рот тянуть не стоит, та же история с ягодами да побегами всякими. Читала лекции на тему «Что делать, если всё же заблудился в лесу». Я была осведомлена, как выживать в глухой тайге, если у тебя закончились съестные припасы.

Честно, заучивая и зазубривая всё это, я частенько смеялась и попрекала бабушку, мол, для чего мне это вообще нужно? В лес я ходила с ней, так что потеряться точно не могла, а одна я за город не выезжала, до этого дня.

Как оказалось, знания вполне могут мне пригодиться…

Услышав мой вопрос, кот недовольно фыркнул и с подозрением сощурился:

– Что, Фиона совсем-совсем ничего не рассказывала?

Я закатила глаза к потолку:

– Если её наставления о том, что нужно беречь живую природу можно прировнять к учению о ведьмах, то да, рассказывала. А если нет… – многозначительно промолчала.

– О-о-о, – вторив мне, Мяус закатил сияющие глаза к потолку. – Какая же ты зануда.

– А вот не надо, – недовольно подбоченилась. – Я, между прочим, поговорить нормально пытаюсь, и не кидаюсь на всех чуть что!

Да-да, я оптимистичная, жизнерадостная, не конфликтная, но этот вредный кот заставляет забыть о столь прекрасных качествах моего характера.

Впервые с начала нашего неудачного знакомства Мяус не нашёлся, что мне ответить. Окрылённая маленькой победой, хитро улыбнулась и плюхнулась на стул, который в ответ жалобно скрипнул.

– Ой, – подскочила на ноги. – Простите, пожалуйста.

Разговаривать с бездушными предметами было глупо, ну так и у меня тут ситуация не сильно умная сложилась. Если уж я с пушистым засранцем общаюсь, то чем стул хуже?

Удивительно, но одна ножка вышеупомянутой мебели отъехала в сторону и стеснительно поковыряла пыльную тканую дорожку, что лежала на полу. И выглядело это настолько умильно, что я подалась вперёд и погладила спинку стула. Конечно же, не могла я увидеть румянец на деревянной поверхности, но меня окатило волной чужого смущения.

Недовольное «пф» напомнило о том, что помимо приятных собеседников тут имеются ещё и вот такие – невозможные.

– Ну, так расскажешь? – больше не решаясь калечить стул, переступила с ноги на ногу, и осталась стоять. Хмуро посмотрела на кота, и руки на груди скрестила.

– Расскажу, – ворчливо отозвался тот, и запрыгнул на лавку, оттуда снова на полку, уже на другую, но которая тоже не внушала доверия. Кого-то жизнь ничему не учит. Но делать замечание не стала, пусть себе падает, раз ему так нравится.

– Садись давай, – Мяус повелительно махнул лапой. – Ничего с этой деревяшкой не станется.

Вот ведь… Ворчун!

Я уже хотела отмахнуться от его нелицеприятного предложения, но стул сделал крохотный шажок в мою сторону и, словно преданная собачка, ткнулся в ногу. Тяжело вздохнув, осторожно присела, боясь ненароком сломать.

На этом всеобщие приготовления к разговору закончились, и толстопопый кот принялся ораторствовать:

– Место это – Агатовым лесом зовётся. И не просто так. Испокон веков, тут ведьмы селились. Первой была Агата, сильная ведьма, да справедливая. Всю нечисть в страхе держала, порядок в чащах да на полянках наводила, природу берегла, – тут он скосил фиолетовые глаза на меня, явно намекая, что заветы бабушки Фины всё же имели ведовские корни. – Да какой бы силой она не обладала, а всё одно – померла. Место её заняла дочь, Лилана. И так домик этот, вместе с лесом, передавались по наследству. Времена менялись, мало, кто из ведьм хотел жить на отшибе, всё их к людям тянуло. Любви хотелось, – последнее утверждение кот произнёс с явным пренебрежением и толикой злости.

Я слушала. И так спокойно мне становилось. Будто вернулась в те времена, когда бабуля мне сказки перед сном читала, да колыбельные пела. Умиротворение пришло и стало клонить в сон, но я стоически держала глаза открытыми.

– А потом и вовсе новый договор заключили с лесом, обещались долг отдавать ему в двадцать годков, самого расцвета молодости. И всё своим чередом шло, пока опять беда не приключилась… Мамка твоя сгинула, а ты слишком мала была, вот Фиона и тянула всё на себе – делилась с лесом силой, чтоб тот совсем не зачах, да нас наведывала. Думал я, что она тебе все свои знания передаст, а ты явилась и знать ничего не знаешь. Ещё тело чьё-то чужое прихватила, и вообще, сбежать пытаешься. Нет уж, не отпущу. Наша ты теперь, – чем больше распалялся кот, тем сильнее становилась моя сонливость. Будто кто сверху одеяло накинул – душное и тяжёлое, что ни встать, ни вздохнуть нормально.

Кажется, я попыталась промычать что-то, да только буквы в слова не складывались. А потом и вовсе последовал приказ, которому противиться я не смогла.

– Спи, ночью нам к источнику идти…

Последнее, что я заметила, как всё тот же ковёр, ласково поддержал меня, не позволяя упасть.

Вот и поговорили по-хорошему…

Глава 2

Открывать глаза не хотелось, но в сладком сне что-то было не так. Я повернулась сначала на один бок, потом на другой, после вовсе открыла глаза. И уткнулась в темноту, к которой глаза не сразу привыкли. А когда привыкли…

Сердце подскочило к горлу, и я села. Оказывается, я лежала на кровати, старой такой, деревянной, в изголовье имелось плетёное крупное кружево, похожее не то на искусное макраме, не то на ковёр, поеденный молью. Определиться я так и не смогла. Да и некогда было.

Я прислушалась. В старом доме было тихо. Огляделась – рядом никого не было. А что если мне всё привиделось? И я просто уснула на старой кровати, после того, как промокла под дождём? Прекрасное предположение, а главное – самое логичное. Но вопреки всколыхнувшейся уверенности, я вставала с кровати, стараясь почти не дышать, и так же на цыпочках пошла в сторону двери.

У самого выхода половица жалобно скрипнула, и я замерла, даже зажмурилась, будто это могло чем-то помочь. Но опять ничего не произошло. Лишь причудливые тени от сухих веников каких-то растений, что висели на стене, качнулись, словно их потревожил ветер.

Больше осторожничать не стала, схватила свой рюкзак, который валялся у самой двери, и выскочила на улицу, чтобы тут же замереть от открывшейся картины.

Передо мной раскинулась поляна, знакомая и незнакомая одновременно. Среди кривых деревьев, оплетённых порослью диких лиан, забитая разнотравьем лужайка выглядела поистине волшебно – поблёскивающие в свете луны сочные растения, поднимающие высоко голову крупные бутоны тёмно-фиолетовых цветов, и светящиеся жёлтые тельца светлячков, которых было очень много.

Как же красиво… Будто в сказку попала…

Я сделала первый шажок, спускаясь с покосившихся ступеней, потом второй, и так дошла до самого центра поляны. Светлячки тут же облепили меня со всех сторон, настойчиво жужжа над ухом. И в жужжании этом мне почему-то почудилось тихое:

– На-ша, на-ша…

Подняла руку, чтобы отогнать неугомонных насекомых, и недовольно скривилась – надежда, что мне всё-всё привиделось, разбилась вдребезги. Рука была не моя, с полноватыми пальцами, больше похожими на пухлые бочонки и с коротко остриженными ногтями.

– Вот ведь засада, – пробубнила себе под нос и рванула… Куда? Да прямо, главное подальше уйти от этого странного места, вдруг по дороге обратно своё тело верну?

Я пошла всё быстрее, потому что светлячки тучей ринулись за мной, уже громче попискивая:

– На-ша!

Потом вовсе побежала, не обращая внимания ни на коряги, что то тут, то там появлялись под ногами, ни на хлещущие по лицу ветки. Я бежала и бежала, пока правый бок не закололо, а перед глазами не заплясали яркие круги. Всё же это тело явно не было создано для интенсивных нагрузок. Пытаясь отдышаться, прислонилась к дереву.

Светлячки отстали, а свет луны не мог пробраться сквозь переплетённые ветви. В лесу стало темно. И жутко. Я передёрнула плечами и подбодрила себя:

– Давай, Дарина, топай вперёд и ни о чём не думай!

Я и потопала. А спустя минут пять заметила, как вдалеке, будто свет мелькнул. Тусклый такой, но свет же!

И силы откуда-то взялись, я рванула, цепляясь слишком длинной юбкой за настырные колючие кусты. То и дело отвоёвывала своё одеяние, ругаясь и бурча, но всё же вышла… На знакомую поляну. Ту же самую, с тем же самым домом, к которому теперь ещё и дорожка появилась из поросших мхом камней.

– Да вы издеваетесь?! – прошептала потрясённо и рванула обратно в лес, теперь уже взяв чуть левее и… Результат оказался тем же. Так я бегала три раза, на четвёртый не выдержала и поплелась к дому. Уселась на косые ступеньки и прислонилась взмокшим лбом к таким же кривым перилам.

– Нагулялась? – флегматично поинтересовался Мяус, а у меня сил даже на возмущение не осталось.

Я только буркнула в ответ:

– Чего не предупредил?

– Зачем? – притворно удивился прохвост. – Нам было весело!

Кому это нам, стало понятно, когда я повернулась и посмотрела на распахнутую дверь. Оттуда на меня смотрел и край ковра-спасителя, и косенький стул, и стеснительная метла.

– Ха-ха, – обронила и вновь отвернулась.

Весело им, как же… А мне вот не очень. Что же выходит, белобрысый засранец не врал и мне придётся остаться здесь? А как моя прежняя жизнь? Где была любимая работа в библиотеке, хорошие подруги и уютная квартирка. Томики любимых писателей, мягкие тапочки и удобные пижамы? Как в одном ряду оказались книги и тапочки с пижамой – понять уже была не в состоянии.

– Ты чего там, реветь собралась? – без особо участия в голосе, поинтересовался кошак.

Я печально шмыгнула носом, но упрямо мотнула головой:

– Вот ещё, – фыркнула с наигранным весельем. – Не дождёшься!

И вопреки сказанному, позорно разревелась. Потому что вдруг осознала – ничего изменить нельзя.

– Ну-ну, – проворчал пушистый засранец, и неловко похлопал меня по плечу. Я только дёрнулась, не желая принимать его утешения. Не у него же жизнь рухнула, словно карточный домик!

Тут на спину неожиданно опустилась старая, пахнущая плесенью шаль, а перед носом появилась кружка ароматного чая. Я подняла заплаканный взгляд и увидела рядом с собой метлу, она склонила древко в одну сторону и легонько подтолкнула зависшую в воздухе чашку к моему лицу.

Я в последний раз хлюпнула носом и приняла чай со словами:

– Спасибо! – а когда вдохнула облачко пара, улыбнулась: – Мали-и-ина.

Метла согласно затряслась и замерла рядом. Благо, кот перестал успокаивать, потому что это у него выходило ужасно плохо. Когда закончился чай, белобрысый так и вовсе деловито уточнил:

– Ну, так чего, к источнику пойдём? – как я ему по лбу не дала, сама диву даюсь. Бесчувственное бревно, вот кто он!

Хотелось сказать много, и в основном, непечатных слов, но усилием воли, подавила в себе этот некультурный порыв. Нахмурилась и искоса посмотрела на кота:

– Что ещё за источник?

Как бы я не была зла на животинку, любопытство взяло верх. Да и смысл горевать, если я ничего не в силах изменить? Ну, поживу тут, отработаю какой-то там долг, о котором вещал мохнатый, и отправлюсь спокойно восвояси. Буду дальше пыльные книжки перебирать и в плед кутаться.

– Тот самый, который ты напитать своей силой должна, – ворчливо отозвался засранец, словно уже объяснял мне это сто раз, а я вновь забыла. Может и говорил он чего про него, да только совместил этот с какими-то сонными чарами, так что я, в самом деле, плохо запомнила кошачьи наставления.

– Раз должна-а-а, – протянула саркастично. – Тогда пошли!

Мохнатый явно не ожидал от меня такой прыти и покладистости. Наверное, думал, что я начну возмущаться и всячески отказываться, да не угадал. Впрочем, мне почему-то почудилось, что такой исход его вовсе не обрадовал, будто я испортила уже заготовленную нравоучительную речь, где меня непременно назовут безответственной и вообще ужасной… ведьмой! А вот и нет, не доставлю я ему такого удовольствия.

Оставив кружку на ступеньке, спешно поднялась на ноги и, не обращая внимания на то, что они уже гудели от усталости, бодро встряхнулась:

– Куда идти?

Рядом со мной затряслась метла, да и оставшиеся на крылечке ковёр и стул тоже подозрительно зашатались. Весело им.

– Куда идти, – передразнил меня Мяус. Поднял хвост трубой и двинулся прямо по дорожке, именно туда, куда я уходила в первый раз. – Пошли, чего встала? – на ходу бросил кот, а я не сдержалась, высказала сомнения:

– Ты уверен, что мы…

Договорить мне не дали:

– Уверен, – я не видела морду ворчуна, но была убеждена, что он возвёл глаза к небу. – Со мной тебе все пути открыты, – а вот последняя фраза прозвучала с явным превосходством.

Тоже мне, проводник всея леса! Подумаешь!

Вслух же возражать не стала и послушно пошла за ним. Спустя пару шагов остановилась и обернулась – метла следовала за мной по пятам. Улыбнувшись ей, продолжила путь.

Кот дошёл до сросшихся кустов, нервно дёрнул хвостом и, о чудо, кусты со скрипом расступились, освободив нам проход. Так было и с другой преградой и со всеми последующими. А гордец похоже не врал, что с ним для нас все пути открыты.

Мы шли по лесу, и в ночной темноте особо нечего было рассматривать. Я и не рассматривала, у меня было дело поважнее – постоянно приходилось отвоёвывать у раскорячившихся веток и колючих репейников свою длинную юбку. С этой неудобной одеждой нужно что-то делать! Желательно, конечно, укоротить длину, но этим я займусь уже в домике.

– Долго ещё? – смахнув со лба прилипший локон, уточнила раздражённо.

Белобрысый посмотрел на меня вполоборота и приторно-ласково обрадовал:

– Почти пришли. Если б не устроила бессмысленный забег по лесу, сейчас бы не пыхтела, как кобыла загнанная, – вот вроде и замечание логичное, а всё одно – сказано таким тоном, что впору обламывай веточку и… Эх, дождётся ведь, отхожу его хворостинкой за все пролитые слёзы, пусть потом не жалуется.

Но пушистый не обманул, спустя каких-то пять минут мы и в само деле пришли. Кусты с деревьями расступились, и мы оказались на небольшой лужайке. На невысоком пьедестале, окружённом четырьмя старинными колоннами, стоял каменный фонтан, от которого тонкими ручейками в разные стороны растекалась вода, светящаяся бледно голубым светом.

Место завораживало… Внутри поднялась волна непонятного мне трепета, будто я нашла то, что давно искала, и к чему всегда стремилась. Странное чувство узнавания и неизвестности в одном флаконе.

– Иди, – отступая в сторону, произнёс кот, но я на него даже не посмотрела. Ноги сами понесли меня. И если какая-то часть рационального мышления верещала от необъяснимой тревоги, то сердце грохотало в такт шагам, подталкивая вперёд.

Я поднялась по ступеням, выложенным из грубых, неподходящих друг к другу камней и застыла возле фонтана. На нём лежала плита с выгравированными письменами и отпечатком ладони посередине. Мне не нужно было спрашивать, что делать – я это точно знала.

Подняла руку и приложила к отпечатку. В первое мгновение ничего не произошло, а потом пальцы кольнуло болью, и голубоватый свет воды сменился на кроваво-красный. В голове зашумело, и на меня обрушился поток чужих эмоций – обида и злость перемежались трепетом и радостью. Но громче всего неистовствовал голод. Его было так много, и мне показалось, что источник выпьет меня досуха. Я даже попыталась отдёрнуть ладонь, но её словно кто-то удерживал невидимыми нитями.

Тело пробивало волнами судорог. Перед глазами всё плыло, а вместе с этим приходили образы, как бабушка точно так же подходила к этому источнику, приказывая мне ждать на краю лужайки. Как она ласково проводила рукой по склонившимся ветвям деревьев, как они шелестели ей в ответ, будто приветствуя. Как она подносила ладонь и прикладывала её к этому камню, как делилась силой… Мне тоже доставалось – пока я скучала в ожидании, кусты с сочными ягодами земляники сами поднимали головы, позволяя мне полакомиться ими. Или ветви дикой малины сгибались к земле, чтобы я могла достать до ягод.

Почему я это забыла? Почему, выходя из леса, в моей памяти не оставалось ничего, что я видела здесь?

Последнее «почему» не успело сформироваться в мыслях. Путы ослабли, рука безвольно соскользнула с камня, и я рухнула на пьедестал, больно ударившись коленями. Кажется, даже на мгновение сознание потеряла, а очнулась от того, что надо мной маячила обеспокоенная кошачья морда.

– Что, перехватили у тебя первенство? – уточнила слабым голосом.

– Чего? – глаза мохнатого едва ли не лоб полезли. Забавная картина.

– Доводить меня? – попыталась подняться, но мне не позволили.

– Лежи уж, – кот упёрся лапами в мою грудь, заставляя остаться на месте. – Сейчас метла за ковром слетает, и домой тебя переправим.

– Домой, – прошептала в полубреду и погрузилась в темноту.

Проснулась я от невнятного бормотания, словно кто-то тихо ругался. Открыла глаза, осмотрелась. Та же кровать, откуда я тихонько пыталась сбежать. Та же комнатушка, хотя скорее уж закуток за печкой. По углам, словно гирлянда, висела та же паутина, на стенах и потолке серый налёт пыли. Запущена избушка-то, надо в порядок приводить.