Kitobni o'qish: «Тишина в эфире»
Глава первая. Китти
3 ноября 1989 года, четверг, вечер
Треверберг
– Дорогая, я еще пятнадцать минут назад включила радио и дожидаюсь начала передачи! Это вечер твоего триумфа! Интервью сделает тебя знаменитой!
Китти Свонсон сидела за столом в комнате отдыха персонала и, держа карандаш для глаз, пыталась провести ровную линию над верхним веком. Вторая рука была занята телефонной трубкой. Миссис Дженна Свонсон на другом конце провода, казалось, уже целую вечность изливала восторги и комплименты на голову единственной и любимой дочери, и в ближайшее время успокаиваться не планировала. Ритуал «позвонить матери за час до эфира» был для Китти священен. Она повторяла его дважды в неделю на протяжении последних трех лет и в глубине души верила, что он приносит ей удачу. Вкупе с готовностью тяжело работать, искренностью, тщательным подбором собеседников для интервью и умением задавать блестящие вопросы, конечно же.
***
Три года назад восемнадцатилетняя Китти Свонсон, родившаяся в маленькой деревеньке в швейцарских Альпах, приехала в Треверберг. В город, дневной шум которого оглушал, а ночные огни могли ослепить кого угодно. В город, полный жестокости, разочарований, жизненных уроков и возможностей. Именно здесь Китти планировала начать путешествие к своей мечте: головокружительной карьере журналиста. Она будет писать статьи для самых популярных городских газет. Будет снимать захватывающие сюжеты для самых популярных городских каналов. Опубликует много книг по мотивам собственных журналистских расследований. Сомнений в том, что эти планы рано или поздно реализуются, у Китти не было. В том возрасте, когда другие дети хотели стать космонавтами или врачами, она брала у друзей первые интервью, а вечерами погружалась в мир журналов или, уединившись в спальне, крохотной комнатке под потолком их с матерью дома, писала свои первые статьи. Некоторые из них она принесла главному редактору школьной газеты. Полное имя этой женщины – Женевьева Луазье – не смог бы произнести даже чемпион мира по скоростному чтению скороговорок, а поэтому ученики наградили ее прозвищем «ведьма Жужу». Фрау Луазье и вправду походила на ведьму. Ей шел шестой десяток, а выглядела она максимум на тридцать пять. У нее были пышные ярко-рыже волосы, зеленые глаза и тело, которое могло принадлежать супермодели.
Тот день Китти помнила так хорошо, будто судьбоносная беседа с ведьмой Жужу состоялась вчера. Фрау Луазье внимательно просмотрела принесенные девочкой статьи, а потом подняла на нее глаза и улыбнулась. «Значит, ты хочешь стать журналистом», – обратилась она к Китти. «Больше всего на свете!», – ответила та, вытягиваясь на неудобном стуле. «И ты хочешь, чтобы я взяла тебя на работу», – добавила ведьма Жужу. «Очень хочу, – энергично кивнула Китти. – Я мечтаю об этом!». «Хочешь услышать правду? – продолжила фразу Луазье и, не дождавшись ответа собеседницы, продолжила: – Ты растратишь свой талант попусту, если будешь делать глупые репортажи о криминальных разборках и миллиардах, которые украли у бедняков денежные мешки. Ты должна писать о книгах». Китти показалось, будто на ее горле сомкнулись ледяные пальцы. «О книгах?», – переспросила она внезапно ослабевшим голосом. Фрау Луазье подперла голову рукой. «Среди принесенных тобой статей есть несколько литературных рецензий, – сказала она. – Даже тот, кто ничего не понимает в публицистике, заметил бы, что о книгах ты пишешь с особой страстью. Умение писать со страстью – это то, что нужно автору, который хочет добиться успеха на своем поприще». «Я очень люблю читать, – сказала Китти. – Но… кому интересны книги?.. Это же скучно…».
Ведьма Жужу расхохоталась и, достав из вышитого вручную кисета щепотку табака, начала скручивать папиросу. «Ты молода и ничего не знаешь об этом мире, дитя мое, – произнесла она с нотками материнского тепла в голосе. – Поверь мне, женщине, которая топчет эту землю уже больше трех веков. Интерес к убийствам, кражам, супружеским изменам и крупным денежным махинациям быстро угасает. Память людей коротка. Книги же вечны, потому что существуют в обоих мирах одновременно – и в пространстве между ними. Прямо как ты, девочка, которую Великая Тьма при рождении наградила особым знаком, называемым печатью Лилит. У каждого из нас есть дар. Твой заключается в том, чтобы соединять все миры в одной точке и помогать другим путешествовать из одного в другой». Китти слушала фрау Луазье, приоткрыв рот. «О чем вы говорите? – наконец заговорила она. – Какие миры? Какой знак?..».
***
– Не преувеличивай, мама. Это всего лишь очередное интервью.
– Но ты так много рассказывала мне об этой писательнице и о ее книге. И так вдохновенно… ладно, не буду отвлекать тебя, дорогая. Ты, конечно же, хочешь собраться с мыслями перед важной беседой. Целую в обе щечки!
Трубка замолчала, и Китти вернула ее на место. Медленно, будто все происходило во сне. Она оглядела столешницу со следами пролитого кофе, тут и там усыпанную пеплом от сигарет, а потом посмотрела в висевшее на стене круглое зеркало. Светлые волосы собраны в строгую прическу, деловой костюм из алого шелка сидит идеально, на шее – цепочка с крохотным камнем в оправе из белого золота, поблескивающем так скромно, что лишь опытный глаз различит в нем бриллиант с уникальной огранкой. Этот кулон Китти купила себе в магазине с неприметным названием «Мастерская Бара». Дорон Бар, еврей-ювелир, по приезду в Треверберг открыл маленькую лавку драгоценностей и дал ей свое имя. Позже лавка превратилась в элитный салон, торгующий драгоценностями. Суеверный мистер Бар перенес старую вывеску на новое место: она красовалась над стеклянными дверьми двухэтажного помещения в деловом квартале.
Модницы и жены богачей, проходя мимо витрин, тихонько ахали, а порой и останавливались, изучая украшения. Люди со средним достатком к этим витринам даже не приближались, не теша себя пустыми мечтами – на кулон с бриллиантом они не заработали бы и в том случае, если бы трудились двадцать четыре часа в сутки целых два года. «Настоящий талант похож на правильно ограненный бриллиант, мэм, – говорил Китти мистер Бар, застегивая на ее шее цепочку с драгоценной покупкой. – И настоящий талант, и правильно ограненный бриллиант не сверкают для всех и каждого и не ослепляют толпы восторженных почитателей. Они раскрывают себя полностью лишь для истинных ценителей. Если бриллиант нравится всем, то это никакой не бриллиант, а пустое стекло. Так говорил мой покойный отец – и я знаю, что он прав».
Китти выписала мистеру Бару чек на астрономическую сумму, вышла из дверей мастерской и, полной грудью вдохнув прохладный воздух ранней весны, широко улыбнулась. Она имела полное право гордиться собой. За неполных три года деревенская девушка превратилась в успешную женщину, покорившую не одну вершину – и стремящуюся покорить с десяток других. Комнатка в спальном районе сменилась просторной трехкомнатной квартирой в самом новом небоскребе, купленная в сэконд-хэнде одежда – платьями и деловыми костюмами от Франчески Уинстон и Гвендолен Астер, еда в забегаловках – обедами и ужинами в изысканных ресторанах, столики в которых заказывались за два, а то и за три месяца до нужной даты. Китти сменила ободранную «тойоту», кашлявшую каждое утро, как старый курильщик, на новехонький вишневый «мерседес», делала укладки в лучших городских салонах и не знала, что делать с многочисленными приглашениями на приемы в домах политиков, деятелей искусства и бизнесменов. Мужчины, один другого достойнее, чуть ли не дрались за право пригласить ее на свидание. Газета «Треверберг Таймс» и телевизионный канал «Треверберг-33» называли Китти не иначе как «швейцарским чудом». Безымянная простушка получила должность главного редактора литературного альманаха для молодых авторов «Музыка души», выпускаемого издательством «Сандерс Пресс». Ее перу принадлежали рецензии на главные бестселлеры. Она вела собственную литературную колонку в «Треверберг Таймс», регулярно появлялась на телевидении, произносила речи на церемониях открытия книжных ярмарок.
Бриллиант от мистера Бара Китти преподнесла себе в подарок после того, как в эфир вышел первый выпуск ее авторской радиопередачи. «Чтение – это сексуально, – так звучал заголовок на передовице «Треверберг Таймс» в вышедшем за неделю до этого знаменательного события номере. – Мисс Китти Свонсон, журналистка, пишущая о книгах так, что их невозможно не полюбить, сделала очередной шаг по карьерной лестнице. Чтение ее рецензий и интервью с писателями доставляет удовольствие всем тревербергским интеллектуалам. Совсем скоро мы сможем наслаждаться ими и на городской радиоволне. Через неделю в эфир выйдет первый – из очень и очень многих – выпуск авторской программы «Читаем с Китти». Мисс Свонсон порадует своих поклонников откровенными беседами с писателями, чьи книги занимают первые строчки в списках бестселлеров издательства «Сандерс Пресс». И, если вы до сих пор не разделяете ее убеждения в том, что чтение – это сексуально, через неделю ровно в восемь вечера радио лучше не включать. В противном случае вы превратитесь в страстного читателя, который тратит половину своей зарплаты на книжные новинки». Под заголовком красовалась большая фотография Китти в студии «Радио Треверберг». Она держала в руках наушники и улыбалась так, как и должен улыбаться победитель.
В дверь постучали.
– Мисс Свонсон, эфир через двадцать минут, – напомнил приглушенный голос помощника.
– Спасибо, Билл, уже иду. Мисс Пэйдж приехала?
– Ждет в комнате для гостей. Сейчас принесу туда папку с вопросами, положу возле вашего кресла.
– Ты душка.
Китти достала из лежавшей на столе сумочки карманное зеркало и придирчиво оглядела свое лицо. Билл молодец. Исполнительный, усердный. Жаль, что он растрачивает себя попусту на месте помощника. Незавидная судьба для темного эльфа, что ни говори. Фрау Луазье рассказывала ей, что в древности и Средневековье эти существа были воинами и целителями, а в современности чаще всего выбирают медицину, науку или силовые структуры. Тот, кто впервые назвал главного редактора школьной газеты ведьмой, смотрел в корень. Она действительно была ведьмой. Точнее, обращенной. Вампиршей. Бессмертной женщиной, чья красота покоряла мужчин задолго до того, как мать Китти появилась на свет, а острый ум лишь добавлял ей привлекательности. На самом деле фрау Луазье звали Герой. Она объяснила Китти, что такие создания, как она – темные существа, испокон веков живущие бок о бок с людьми, похожие на людей, но людьми не являющиеся и незаметные для большинства смертных – обычно носят два имени. Светлое – для обычного, нормального мира. И темное – настоящее, то, которое дали им при рождении или обращении. Темные существа, говорила фрау Луазье, делятся на обращенных и необращенных. Первых чаще всего называют вампирами. Необращенные, коих большинство, делятся на множество видов. Есть среди них и оборотни, и ундины, и темные и светлые феи, и эльфы, так же светлые и темные.
Когда-то, давным-давно, рассказывала ведьма Жужу, существовал лишь один мир – светлый, человеческий. А потом появился темный. Он родился из человеческих страхов, которые обрели плоть. Говорила фрау Луазье и об Ордене, который управляет Темным Миром, и о Великой Реформе, эре больших перемен, произошедшей незадолго до начала новой человеческой эры. Но лучше всего Китти запомнились две истории. О Треверберге, городе, в котором смешиваются светлое и темное времена. И о людях с печатью Лилит, таких, как она, от рождения видящих происходящее в обоих мирах и стоящих на границе между этими мирами. Печать Лилит, маленькая татуировка в виде «дурного глаза» между лопаток, видимая лишь избранным, делает чувства своего обладателя острее, усиливает его таланты. «Главное, – повторяла фрау Луазье, – смотреть как можно шире и не бояться того, что тебе откроется. Страх – самый опасный враг. Страх мешает вампирам научиться жить под солнцем и не дает всем нам расправлять крылья».
Стрелка больших часов на стене отсчитывала секунды до начала эфира. Китти убрала зеркало, сложила руки перед собой и посмотрела на пустую кофейную чашку. По белоснежному фарфору змеилась тонкая, как волосок, трещина. Сегодняшнего вечера она ждала с замиранием сердца. Ее гостьей станет не кто-нибудь, а Альберта Пэйдж, автор романа «Рождение Юноны». На первый взгляд, в книге не было ничего необычного. История о пойманной вампиром девушке, долгое время подвергавшейся издевательствам, а потом обращенной и брошенной на произвол судьбы. Но в литературных кругах роман произвел эффект разорвавшейся бомбы.
До «Рождения Юноны» Альберта опубликовала пять книг, которые успешно затерялись на книжных полках. «Добротная работа, но слабый сюжет и полное отсутствие эмоций», – писали критики. Мисс Пэйдж замолчала на целых семь лет, а потом прислала в издательство готовую рукопись нового романа. «Это невероятно, – сказала Оливия Сандерс, прочитав первые три главы. – В печать. Немедленно». «Но мисс Сандерс, – возразила ее помощница, – очередь… списки… сроки… график!». «Какую часть слова «немедленно» вы не поняли? – вздернула бровь Оливия. – Мое «немедленно» означает «немедленно». Не ищите в нем тайных смыслов». Позже сотрудники «Сандерс Пресс» повторяли эту историю на разные лады, и она вполне могла сойти за легенду, если бы Китти не присутствовала при разговоре лично.
«Рождение Юноны» отличалось от предыдущих книг Альберты как жаркое лето отличается от студеной зимы. Яркий, образный язык, ни одного проходного персонажа, сюжет захватывает с первых строк и не отпускает до тех пор, пока вы не дочитаете последнюю страницу. Первый тираж был распродан мгновенно, на днях издательство планировало завершить печать следующего, втрое больше предыдущего. Альберту донимали звонками и просьбами об интервью, но писательница отказывала всем. Почему она согласилась, когда ей позвонила Китти? Боги ведают. Но теперь мисс Пэйдж, новоиспеченная обитательница книжного Олимпа и без пяти минут миллионерша, ждала свою собеседницу в комнате для гостей. А мисс Свонсон, которая, казалось бы, должна влететь в ту самую комнату и вцепиться в Альберту мертвой хваткой, выспросив все ее секреты, медлила. От всей этой истории так и веяло жутью и потусторонним холодом. Именно такое ощущение у Китти оставило «Рождение Юноны» – и его же она испытывала при мысли о предстоящем интервью. Слишком много загадок. Но не тех, которые хочется во что бы то ни стало разгадать, а тех, от которых хочется держаться подальше. Как говорит мама, не буди лихо, пока оно тихо.
Телефонный аппарат на столе ожил, и тишину комнаты нарушил противный дребезжащий звонок. Китти повела плечами, снимая напряжение, и рассмеялась. Она слишком долго не отдыхала, вот и все. После эфира она вернется домой, выключит домашний телефон и забудет о работе до понедельника. Выспится хорошенько, почитает глупый любовный роман, прогуляется по старой половине, сходит на какую-нибудь выставку картин. А, может, стоит поехать в Прагу? Или слетать в одну из европейских столиц моды, устроив безумный шопинг? Или лучше навестить маму? Она давным-давно не была у мамы… да. Так она и сделает. Накупит сладостей, выпечки, хорошего вина, красивых платьев – и полетит домой. Возьмет билет на завтрашний рейс.
Поднимая трубку, Китти была почти уверена, что звонит мать – наверное, хочет в очередной раз напомнить, что включила радио и ждет передачи (она переехала в Цюрих, и это не затерянная в горах деревенька, но все же интересно, как там ловится «Радио Треверберг»?..) – но ошиблась. Вместо знакомого голоса она услышала далекие помехи, металлическое шуршание и потрескивание.
– Алло, – повторила Китти. – Мам, это ты? Не молчи, пожалуйста. Мне не нравится это молчание.
Трубка ответила очередной порцией зловещей тишины. Внезапно шелк костюма показался Китти влажным и холодным, и по коже поползли мурашки. Что за дура? Нет, ей и вправду нужно отдохнуть. Пусть бы и пропустить пару стаканчиков в хорошем клубе Ночного квартала, потанцевать и оторваться как следует. И в тот момент, когда рука девушки уже была готова отпустить трубку на рычаг, тихий голос на том конце провода произнес:
– Добрый вечер, мисс Свонсон. Я знаю, что вы вот-вот должны выйти в эфир, так что задерживать не буду. Я хотел пожелать вам удачи. Говорят, что сегодняшнее интервью может оказаться судьбоносным для вашей карьеры.
Китти облегченно выдохнула. Всего лишь поклонник, один из тысяч. Они иногда звонили сюда, хотя она строго-настрого запрещала операторам переводить звонки в комнату отдыха персонала. Но некоторые фанаты отличаются решительностью, а некоторые операторы не могут устоять, когда им предлагают крупные суммы денег.
– Благодарю, сэр. Удача лишней никогда не будет.
– Передавайте привет Альберте. Мы с ней давно не разговаривали.
– Вы можете позвонить в прямой эфир лично, сэр. Включите радио прямо сейчас и послушайте передачу. Я объявлю о начале приема звонков с вопросами.
– О нет, мисс Свонсон. Боюсь, что такое общение – не для меня. Кроме того, я хочу пообщаться с вами, а не с Альбертой. У меня есть просьба.
Свой смех Китти услышала будто со стороны. Нервный, напряженный. Смех до смерти напуганной маленькой девочки.
– Ко мне? Вы уверены? Сегодня все просьбы и вопросы будут обращены к Альберте. Держу пари, она раздаст обещания об автографах на экземплярах «Рождения Юноны» на десять лет вперед.
– Повторите, пожалуйста.
– Что именно? Вы плохо меня слышите? Проблемы со связью?
– Имя.
– Альберта…
– Нет, другое имя.
Китти на мгновение отняла от уха телефонную трубку и посмотрела на нее так, словно та была готовящейся к броску ядовитой змеей.
– Юнона, – сказала она, помедлив.
– Спасибо, – поблагодарил незнакомец прежним шелестящим шепотом. – Оно вам нравится?
– Очень красивое. Оригинальное. Даже для Треверберга.
– Вы смогли бы найти женщину с таким именем?
– Простите? – опешила Китти.
– Я хочу, чтобы вы нашли мою Юнону, – терпеливо повторил мужчина. – Это будет достаточной платой за эксклюзивное интервью, которое вам даст Альберта. А я, в свою очередь, окажу посильную помощь. Я дам вам несколько подсказок, которые невозможно не заметить.
Поднявшись, Китти оглянулась на закрытую дверь.
– Простите, но я не понимаю, сэр.
– Вы поймете. Юнона ближе, чем вы думаете.
– Сэр, я…
– И лучше бы вы поняли это побыстрее. В противном случае мне придется дать слишком много подсказок. Чем больше подсказок, тем скучнее игра. Еще раз удачи, мисс Свонсон. С нетерпением жду интервью.
На том конце провода послышался легкий щелчок. Китти стояла, сжимая в руке трубку, и смотрела на пластиковый диск с отверстиями для набора цифр. Нужно узнать, кто из операторов перевел сюда звонок. Вот она им устроит. Для полного счастья не хватало только психопатов, звонящих в день эфира. В горле пересохло, и Китти подумала о том, что ей жизненно необходима чашка крепко заваренного зеленого чая. Как сказала бы мисс Сандерс, немедленно.
Глава вторая. Рэй
Ночь с четверга на пятницу, 3-4 ноября 1989 года
Треверберг
Рэй проглотил текилу и со стуком вернул пустую рюмку на стойку.
– Седьмая, Вагнер. Теперь твоя очередь.
Кит внимательно разглядывал содержимое своей рюмки, сомневаясь, стоит ли продолжать соревнование.
– Давай, – подзадорила его Виттория, сидевшая на высоком табурете рядом с Рэем. – У тебя это шестая, ты проигрываешь.
– Извините, ребята, но мне, похоже, хватит.
– Сварганить что-нибудь безалкогольное? – улыбнулся рыжеволосый бармен, протягивая официанту два мохито.
– Лучше кофе, – попросил Кит. Он устало потер лоб. – Черт, ну я и надрался. Опять придется оставлять машину здесь и ехать домой на такси.
– А деньги у тебя останутся? – забеспокоился Рэй. – Ты должен мне двадцать долларов, и отдашь их прямо сейчас.
Тяжело вздохнув, друг полез в карман джинсов за бумажником. Давно перевалило за полночь, и бар заполнился посетителями. Кто-то расположился за столиками, кто-то танцевал, кто-то пихал монеты в музыкальный автомат (смена мелодий танцующим не мешала, потому что большинство уже дошло до кондиции). Под потолком висело облако сигаретного дыма, в полумраке походившее на чудовище из другого мира. Вдохновенного творца коктейлей и по совместительству хозяина заведения звали Уинстон. Бар под названием «Небесный дракон» он открыл пару лет назад, и Рэй был одним из его постоянных клиентов практически с первого дня. Ему нравилась здешняя атмосфера: уютно, никакой суеты, ни намека на кричащий шик дорогих клубов Ночного квартала. Уинстон не отговаривал его от лишней порции алкоголя и не напоминал, что пьяным за руль садиться не стоит. Лучшим развлечением для офицера Рэймонда Лока – после основательной попойки в любимом баре, конечно же – была следующая за этой попойкой поездка по ночному Тревербергу. Если вы не собрали пять-шесть красных светофоров, когда стрелка на спидометре подползает к отметке «сто», вечер не удался.
– Угости сигаретой, – попросила Виттория. – Мои закончились, а в здешнем автомате не продают «Camel».
– А как насчет пачки «Winston»? – поинтересовался Рэй, выкладывая на стойку свои сигареты и дешевую пластиковую зажигалку. – Тут есть одна бесплатная, и она, кажется, не прочь, чтобы ты разок-другой затянулась.
Вампир и светлая эльфийка, расположившиеся по правую руку от Кита, оценили шутку и захохотали.
– Я же женат, Лок, – с притворной серьезностью упрекнул посетителя Уинстон. – Давай-ка поцелуй свою даму. А то я решу, что тебе больше наливать не стоит.
– Ему и вправду больше наливать не стоит, – вмешался Кит.
– Чушь, я трезв как стекло. – Язык у Рэя заплетался, но зрение не подводило. Увидев протянутые ему двадцать долларов, он сгреб их и сунул в карман. – Вики, иди сюда. Я должен тебя поцеловать. А ты, – он указал на Уинстона, – налей мне белого «Jim Beam». И пусть Вагнер пожалеет, что свалил. У нас начинается настоящая вечеринка.
– Может, и нас пригласишь? – поинтересовался вампир, не так давно смеявшийся над его шуткой.
– Да не вопрос. Уинстон, и ребятам налей. Офицер Лок сегодня угощает.
– Обалдеть, еще никогда не пила с копами, – захихикала соседка вампира, светлая эльфийка в ультра-коротком золотистом платье. – Как тебя зовут, красавчик?
Рэй встал с табурета, на мгновение положив руку на стойку, чтобы восстановить равновесие, подошел к эльфийке и отвесил церемонный поклон.
– Рэймонд Уильям Лок, прекрасная госпожа.
– А я – Люси. – Она посмотрела на вампира. – Ой, Лаймэн, ведь правда он милый? И подружка у тебя тоже милая! Говорят, что вампирши злобные, но это не так.
– Я Вики, – представилась Виттория. – И ты узнаешь, насколько я злобная, если сейчас же не отлипнешь от моего мужика.
Кит, потягивавший свой кофе, наблюдал за происходящим со слабым интересом. Рэй всерьез испугался, что он уснет прямо за стойкой. Стареет Вагнер, что ни говори. А ведь еще полгода назад они могли соревноваться в количестве выпитого до утра. Такими темпами он и жениться надумает, не к ночи будет упомянуто, и заведет деток.
– Она не шутит, – сказал эльфийке Рэй. – Прикует тебя наручниками в камере и будет пытать. А мы с твоим Лаймэном придем посмотреть.
– Ты тоже коп? – распахнула глаза Люси. – Здорово!
– И он тоже коп, – указала Виттория на Кита. – Только он стесняется.
– Темный эльф, какой миленький! – защебетала эльфийка. – Я всегда была неравнодушна к темным эльфам. У тебя есть подружка? Если что, мы с Лаймэном не встречаемся. Просто решили выпить вместе.
– В смысле – не встречаемся? – не понял вампир.
– Но ты же сам говорил, что у нас свободные отношения!
– Я не имел в виду, что они настолько свободные.
– Ой, ты скучный, – надулась Люси. – Почему я не могу пофлиртовать с милым темным эльфом?
Рэй вернулся на свой табурет, достал из пачки сигарету и потянулся за зажигалкой, но Виттория в последний момент убрала ее со стойки, зажав в кулаке.
– Ты обещал меня поцеловать, – сказала она.
– Ну закурить-то можно?
– Нет. Не люблю курящих мужчин. Я – образчик здорового образа жизни, разве не видишь?
– Высаживаешь две пачки «Camel» и пьешь пятый шот за вечер. Да, пожалуй.
Виттория рассмеялась, схватила его за ткань рубашки на груди, привлекла к себе и поцеловала. На ее губах остался вкус мятного ликера. Рэй обнял вампиршу за талию, положив ладонь на обнаженную спину – в кои-то веки она выбрала для вечера платье, а не брюки – почувствовал, как теплеет ее кожа, и задумался о том, что нужно последовать примеру Вагнера и рвать когти. Сегодня у него нет настроения кататься по городу, и у Виттории, судя по всему, тоже.
– Давай свалим пораньше, – отозвалась она на мысли Рэя, наклонившись к его уху. Ему нравился ее низкий голос, но еще больше он любил ее шепот. Этот шепот вполне подошел бы для озвучивания особо пошлых моментов в порнографических сценах запрещенного фильма с рейтингом «21+». – Я всосала достаточно шотов, и теперь мне хочется чего-нибудь более живого и теплого.
– Только допью свой «Jim Beam».
Ладонь Виттории легла ему на бедро.
– Уинстон пока что его не налил. Никто не скажет и слова против, если мы уединимся на несколько минут. Здешние уборные так и манят. Хочется использовать их для чего-нибудь непристойного. Когда ты вернешься, виски будет тебя ждать.
Пока Рэй обдумывал это предложение – или, если говорить точнее, выстраивал в уме очень непристойный план с участием Виттории в декорациях настраивающей на очень непристойный лад уборной – на стене возле кассы зазвонил телефон. Уинстон поднял трубку, не отвлекаясь от приготовления очередного коктейля.
– Бар «Небесный дракон». Привет. Да, он здесь. Минутку. – Он посмотрел на Рэя. – Это тебя. Дежурный офицер из участка.
Кит, почти задремавший над своим кофе, встрепенулся и бросил на Рэя непонимающий взгляд. Тот ответил ему тем же и взял у Уинстона телефонную трубку.
– Офицер Лок слушает.
Наверное, это прозвучало бы более достойно, если бы не шесть порций текилы и два «Jim Beam», которые он опрокинул до начала соревнования с Вагнером.
– Привет, это Барни, – заговорил дежурный офицер. – Тут такое дело… в общем, заварушка в лав-отеле «Фиолетовое солнце». Два трупа. Пытался вызвонить кого-то из криминалистов, но никто не отвечает. Даже детектив Уайт куда-то запропастился. Вы последний. Детектив из отдела по борьбе с наркотиками уже там, ждут только вас. Не могли бы глянуть? Ехать недалеко, это в паре домов от «Небесного дракона», да и вряд ли вы там надолго задержитесь. Судя по описанию, типичные разборки. Глянете, что да как, а потом пусть отдел по борьбе с наркотиками разгребает.
– Чего? – озадаченно протянул Рэй. Он упорно отгонял образ обнаженной Виттории, оседлавшей его в темной спальне, но на замену этой картине приходила сцена из уборной бара. Поза вампирши менялась, а суть оставалась прежней. – Ты вообще о чем, приятель?
– Я звонил детективу Мэю, – пояснил Барни. – Он сказал, что я могу позвонить вам. О сверхурочных не переживайте, заплатят до последнего цента.
– Да вы совсем чокнулись, вашу мать. Ладно. Сейчас приеду.
Рэй вернул трубку Уинстону и посмотрел на Витторию.
– Что? – подняла брови она.
– Трупы в лав-отеле. Мэй сказал, чтобы я поехал смотреть. Две трети отдела в отпуске, а остальные не отвечают на телефон. И правильно делают. В такое время нужно либо спать, либо трахаться. Черт.
– Да ты же с трудом на ногах стоишь, – сказал Кит. – Давай съезжу вместо тебя. Это малолетние проститутки и наркота, к гадалке не ходи. Отдадут либо нам, в отдел нравов, либо в отдел по борьбе с наркотиками.
– Ишь как заговорил. Помалкивайте, стажер Вагнер, и закажите себе такси.
– Офицер, а не стажер.
Это было правдой. Кит учился на последнем курсе полицейской академии, но уже начал стажировку. А стажерам присваивали звание офицера.
Виттория зевнула.
– Мне ждать тебя в постели мокрой и горячей – или выпить еще пару шотов, пофлиртовав с мистером Лаймэном В Свободных Отношениях?
Судя по взгляду, который бросил на нее вампир, он предпочел бы последний вариант.
– Купленной за мой счет выпивки с него хватит, – отрезал Рэй.
– Ой, зря ты так, – расстроилась Люси. – Они бы не делали ничего дурного… я бы за ними присмотрела!
– Активно и вовлеченно? – уточнила Виттория.
– Что? – удивилась эльфийка.
– Ничего, забудь, детка. – Вампирша повернулась к Рэю. – Я буду тебя ждать, но, если усну, а ты примешься меня расталкивать – пеняй на себя.
