Kitobni o'qish: «Роковая грань»

Пролог. Детектив Лант из отдела по расследованию убийств

Лето 1986 года

Рим, Италия

– Он пролежал там от силы пару дней, но мыши сожрали ему лицо.

– Не завирай, Фабрицио.

Патологоанатом, хмурая рыжеволосая женщина с плоским и бледным, как недожаренный блин, лицом заполняла документы. Детектив Томас Лант терпеливо дожидался предназначавшихся ему копий и пытался вспомнить ее фамилию. За семь лет жизни в Риме он так и не успел привыкнуть к итальянским фамилиям. Тасси? Пацци? Да какая разница. Не на ужин же он ее приглашает, в конце-то концов.

Стажер и криминалист – с последним Томасу предстояло работать весь последующий месяц – в свою очередь, дожидались детектива и болтали без остановки.

– Останься и посмотри, коли не веришь, – предложил криминалист.

– Вот уж нет, – присмирел стажер. – Я хочу переварить обед и с аппетитом съесть ужин. Эвелина обещала приготовить жаркое по семейному рецепту.

– А что она готовила на обед? – осведомился криминалист таким тоном, словно они находились в уютном кафе, а не рядом с кучей замороженных трупов.

Рыжеволосая доктор Тасси-Пацци закрыла папку и протянула ее Томасу.

– Предварительное заключение, детектив Лант. – Взгляд серо-голубых глаз женщины был отсутствующим. Как у рыбы, подумал Томас. – Не понимаю, почему вы так торопитесь, но я решила пойти вам навстречу.

– К сожалению, подробности разглашать пока не могу, доктор… – детектив Лант вопросительно поднял брови.

– Доктор Магни, – помогла ему женщина. Она попыталась улыбнуться, и от этого сходство с рыбой стало еще заметнее. – Начальство село на голову, да?

Если бы, с тоской подумал Томас, но вслух сказал другое:

– Что вам удалось выяснить, доктор Магни?

Патологоанатом пожала пухлыми плечами, плотно обтянутыми белым халатом.

– Его задушили. Работа профессионала. След на шее практически незаметный. Вероятно, удавка была шелковая.

– Вроде как гаррота? – поиграл бровями стоявший за спиной детектива стажер.

– Ага, точно, – поддакнул криминалист. – Вот только съели его мыши, а не рыбы. Иначе было бы классическое сицилийское убийство.

Стажер рассмеялся, патологоанатом улыбнулась. Детективу Ланту было не до смеха.

– Спасибо, доктор Магни.

– Вы нашли его родственников?

– Пока что нет. В машине он оставил сумку, там есть паспорт и бумажник. Поищем ключи от квартиры, узнаем адрес.

Женщина понимающе кивнула.

– Сообщите, если что-то выясните.

***

Фабрицио заговорил после того, как Томас сделал двадцатый круг по кабинету.

– Ты до вечера собираешься мельтешить – или примемся за работу?

– С чего начнем? Откроем его записную книжку и обзвоним всех баб, чьи номера там присутствуют?

– Чего ты так взъелся?

Детектив Лант подошел к криминалисту и швырнул на стол паспорт.

– Ты просто корчишь из себя дурака – или действительно ничего не понимаешь? Ты знаешь, чей труп мы нашли в этой проклятой подворотне?!

До сегодняшнего дня Томасу не выпадало шанса работать с Фабрицио де Марко, но общались они часто. Главным положительным качеством криминалиста было нехарактерное для итальянца хладнокровие. Он взял паспорт и открыл страницу с именем и фотографией.

– Сантино Моргани, – пропел Фабрицио, подражая исполнителю оперной арии. – Один из названных сыночков Джулиано Бертони.

– Для полного счастья мне не хватало только криминальных разборок. – Томас взъерошил волосы и опустился в кресло. – Они всегда вели себя спокойно, и вот – нате.

Фабрицио отложил паспорт и взял чашку с кофе.

– Ты нервничаешь так, словно у тебя под носом убили главу одной из семей сицилийской мафии. Джулиано приторговывает чужими секретами, а не шлюхами и не наркотой. Ситуация неприятная, не спорю. Но если ты будешь рвать на себе волосы, это делу не поможет.

Детектив Лант от души выругался по-английски. Криминалист, владевший только родным итальянским, не повел и бровью.

– Я не умею с ними разговаривать, – признался Томас. – Этим всегда занимался Стефано. У него там свои люди.

– У Стефано всюду свои люди, – хохотнул Фабрицио, делая глоток кофе и похлопывая по карманам джинсов в поисках пачки сигарет. – Черт, в бардачке оставил. Потом гляну, нет ли заначки в ящиках стола. Хочу тебе напомнить, что в ближайшем будущем его будет интересовать исключительно его молодая жена. Прекрасные ручки его молодой жены, очаровательные губки его молодой жены, восхитительные глазки его молодой жены, нежные ножки его молодой жены и то, что находится под платьем его молодой жены.

Томас откинулся на спинку кресла.

– Они улетают послезавтра. Я знаю, в каком отеле он снял номер. Я ему позвоню.

– Кстати, как его жена? Я хотел приехать на свадьбу, но не вышло. Мария ни под каким предлогом не соглашалась ехать к врачу в одиночестве. Думает, что мне доставляет удовольствие сидеть в приемной в окружении будущих мамочек с огромными животами.

– У вас будет ребенок? – вырвалось у детектива Ланта. – Опять?!

– Двойня, – с довольной улыбкой поправил Фабрицио.

Томас прижал ладонь ко лбу.

– Но у вас уже трое детей.

– Тебе бы тоже не помешало.

– Спасибо за предложение, я должен его обдумать. Мои люди позвонят твоим, и мы подпишем бумаги.

– Так что там жена?

– Хороша. Даже жаль, что придется его отвлечь.

***

Девушка за регистрационной стойкой в миланском отеле, где поселились Стефано и его жена, долго спорила с Томасом, объясняя, что гости запретили их беспокоить, но в конце концов уступила и попросила подождать.

– Детектив Гальярди.

Томас сглотнул и набрал в легкие побольше воздуха перед тем, как заговорить. Голос у Стефано был бодрым. Значит, он его не разбудил. Уже хорошо.

– Привет, Стив. Это Том. – Он с первых дней совместной работы называл напарника на американский манер, и тот не имел ничего против. – Прости, что мешаю, но случилась большая и жирная задница.

– Звучит невесело, – резюмировал Стефано. – Что стряслось?

– Мы нашли труп Сантино Моргани.

В трубке замолчали, и Томас на мгновение испугался, что связь прервалась. Второго тура переговоров «синьор и синьора Гальярди просили, чтобы им не мешали» он не вынесет.

– Излагай.

– Какой-то пьяница нашел его в подворотне возле мусорных баков. Позвонил в полицию. Крысы здорово обглодали ему лицо, но в машине были документы…

– Черт, – перебил детектив Гальярди. – Твою мать, Лант. Вот так подарочек.

– Собственно… что мне делать? Не звонить же самому Джулиано, да? Что я скажу? Здравствуйте, это из полиции, мы нашли труп Сантино Моргани, не хотите ли развернуть вендетту, дон?

– Позвони Марио Верроне, одному из его приближенных. Номер найдешь в записной книжке у меня в столе. Верхний ящик справа. Кажется, ты как-то с ним уже общался, да?

– Только по телефону, – буркнул Томас. – И не сказал бы, что соскучился.

– И не сочиняй ерунду по поводу вендетты, ты себя накручиваешь.

Детектив Лант задумчиво водил пальцем по ободку стоявшего перед ним стакана.

– Том? – позвал Стефано. – Если Марио не ответит, позвони домой к Бертони, в отсутствие хозяина он часто там работает.

– Проклятье, – ругнулся Томас и, прежде чем положить трубку, добавил: – Приятного медового месяца, черт побери.

***

Детектив Лант трижды набирал домашний номер Марио Верроне, взятый из записной книжки напарника, но успехов не добился. Полистав пожелтевшие страницы, он нашел пометку «Джулиано Бертони», сделал пару глубоких вдохов и принялся крутить телефонный диск. После трех гудков звонкий женский голос ответил:

– Слушаю.

Судя по всему, женщина была молода, и Томас решил, что это Пьетра, дочь хозяина дома.

– Синьорина Бертони?

– Да. С кем имею честь?

– Детектив Лант из отдела по расследованию убийств. – Томас почти физически почувствовал, как собеседница напряглась. Кажется, даже затаила дыхание. – Я ищу синьора Верроне. Мой напарник сказал, что он частенько засиживается за работой допоздна, и его можно найти у вас. По его домашнему номеру никто не отвечает.

– О… – Пьетра откашлялась. – Отдел по расследованию убийств? Что случилось?

– Я не имею права отвечать на такие вопросы, синьорина Бертони. – Детектив Лант решил, что пора взять себя в руки. – Мне нужно поговорить с синьором Верроне, и поскорее.

– Конечно, детектив. Марио! – крикнула она. – Это тебя. Из полиции. Пожалуйста, ответь.

Тихий щелчок – поднятие трубки второго телефона на линии.

– Да, – услышал Томас.

– Добрый вечер, синьор Верроне. Прошу прощения за поздний звонок. Меня зовут…

– … вы детектив из отдела по расследованию убийств. Я вас помню. – Голос Марио Верроне был таким, каким его запомнил Томас. Вежливые интонации человека, который часто ведет переговоры, и флорентийский акцент. Как и в прошлый раз, он мгновенно перешел на английский: – Чем могу помочь?

– Надеюсь, вы не заняты, потому что мне необходимо с вами поговорить.

– Мы уже говорим.

– Не по телефону, синьор Верроне. Я хочу, чтобы вы приехали в управление. Это касается Сантино Моргани.

– Санни? – искренне удивился Марио. – Он успел набедокурить, и теперь мне звонят из квестуры? Да я видел его каких-то два дня…

Он осекся и замолчал, видимо, осмысливая услышанное, а потом продолжил – неуверенно, как человек, пытающийся переварить шокирующую новость:

– Простите, детектив, мне кажется… Из отдела по расследованию убийств? По поводу Сантино?..

– Да. Чем быстрее вы приедете, тем лучше. Это очень важно.

– Буду через полчаса.

***

На Марио Верроне были нежно-голубые джинсы, которые мать Томаса называла «ох уж эта мода на вещи из помойки» и тонкий свитер из белой шерсти. Он выглядел достаточно юным для высокопоставленного прихвостня криминального авторитета, хотя, скорее всего, готовился разменять третий десяток. Клара, подруга детектива Ланта, сказала бы, что он вполне себе ничего, если прибавить сантиметров пять роста, обрезать к чертям длинные волосы и откормить.

Путь от дверей участка до кабинета Томаса спутники проделали в молчании. На часах было начало одиннадцатого вечера, и тишину, царившую в коридорах, нарушал только стук каблуков ботинок флорентийца. Дорогих ботинок из хорошей кожи, не сочетавшихся с остальной одеждой. Высоковатых, по мнению детектива Ланта, каблуков, дюйма два, если не больше, но даже в такой обуви синьор Верроне был ощутимо ниже почти двухметрового американца.

– Шея, – произнес Марио, усаживаясь в кресло напротив стола Томаса. – Вы делали снимки его шеи?

– Да. Вот они.

Флорентиец несколько секунд рассматривал фотографии, а потом положил их на колени и прикрыл глаза.

– У него татуировка. Здесь. – Синьор Верроне провел указательным пальцем по своей шее. – Видите?

– Мы заметили. «Фелиция». Это имя его матери? Подруги?

Марио усмехнулся и бросил фотографии на стол.

– Имя его сводной сестры. Они жили вместе чуть больше года. Она была наркоманкой, а он работал на двух работах для того, чтобы содержать всех, включая ее двухлетнего сына, рожденного неизвестно от кого. Приходил домой, находил сестру спящей или ничего не соображающей. Кормил ребенка и укладывал спать. Но иногда она была трезвой. Если мальчик крепко спал, а у Санни оставались силы, они кувыркались почти всю ночь без отдыха, представьте себе.

Томас поднял брови.

– В каком смысле… кувыркались?

– Занимались сексом. Трахались. – Синьор Верроне привел еще пару синонимов, менее цензурных, чем предыдущие, и для того, чтобы убедиться, что собеседник его понял, выдал несколько непристойностей по-английски, да таких грязных, что у детектива Ланта покраснели уши. – Он и наркотики ей сам покупал.

– А что с ней случилось потом?

– Потом Санни не повезло, и он оказался в полицейском участке. Джулиано помог ему выбраться, долгая история. И дал возможность начать новую жизнь, но с одним условием – к старой он больше не вернется. Месяцев через шесть Санни узнал, что его сестра мертва. Ребенка нашли и отдали родственникам Сальватора Конте, адвоката семьи Бертони. Смышленый мальчуган. Говорит на трех языках.

– Печальная история, – вздохнул Томас.

Заметив на столе пачку сигарет, Марио поднял глаза на хозяина кабинета.

– Можно?

– Это не мои, напарника. Но берите, конечно.

– Не курите, да? Я тоже не курю.

С этими словами синьор Верроне достал сигарету из пачки Фабрицио, чиркнул спичкой, сделал глубокую затяжку и закашлялся.

– А знаете, как она умерла? – обратился он к хозяину кабинета, и с его губ сорвался нервный смешок. Томас подумал, не предложить ли ему воды. Или кофе. Или чего-нибудь покрепче. Или успокоительных капель на травах, которые он всегда держал в кабинете специально для таких случаев. – Замерзла в подворотне. Интересно, далеко ли эта подворотня от того переулка, где нашли Санни.

– Примите мои соболезнования, синьор Верроне. Как я понимаю, вы были близкими друзьями. Мне очень жаль.

– Мне тоже жаль. Чертовски, чертовски жаль.

Марио сделал очередную затяжку и уставился в окно. Он не походил на человека, близкого к истерике. Он выглядел так, словно из него достали все чувства, и теперь он изо всех сил старается сохранять момент эмоционального отупения. Одно неловкое движение – и придется впустить в себя боль, осознать, что от реальности не убежать.

– У вас есть… предположения? – заговорил Томас, присаживаясь на край стола.

Синьор Верроне выпустил дым через ноздри и прищурился.

– Никаких.

– Может, кто-нибудь из приближенных к синьору Бертони людей…

Марио ударил кулаком по столу, и Томас вздрогнул от неожиданности.

– Я – один приближенных к синьору Бертони людей, детектив Лант. Моя работа – узнавать чужие секреты. Вы понимаете, что это значит?

Томас неопределенно пожал плечами.

– Это значит, – терпеливо пояснил синьор Верроне, – что я всегда знаю все, что нужно. И поверьте – если бы Санни угрожала опасность, я бы поставил в известность и его, и Джулиано, и всех, кого это касается.

– Мы предполагаем, что Сантино убили два дня назад, Марио. – Услышав свое имя, флорентиец поднял брови. – Вы сказали, что видели его… – Он откашлялся. – Вы помните, чем занимались в тот день?

Синьор Верроне не разозлился и даже не запустил в Томаса большой стеклянной пепельницей. Он только потушил в ней остаток сигареты, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

– Помню, детектив Лант. Я вошел в кабинет Джулиано в пять часов утра. И до семи часов вечера оттуда не выходил. Просидел бы до поздней ночи, но Санни пришел и сказал: либо я выхожу оттуда сам, либо он уведет меня силой.

– Так вы…

– Я не договорил, детектив Лант. Разве вы не хотите выслушать показания?

– Я не допрашиваю вас. Иначе я зачитал бы вам ваши права, и вы могли бы позвонить адвокату.

– Нахрен адвоката.

– Простите, что перебил.

Марио вытянул руку и принялся изучать свои ногти.

– Мы пошли в бар. Выпили. У нас обоих был напряженный день, и мы хотели расслабиться. За столиком напротив сидели две восхитительные американки, и мы пригласили их на бокал вина. А потом поехали ко мне вчетвером. Утром я отвез девушек по домам, а Санни остался в кровати, потому что проснулся с жутким похмельем. В протоколе вы можете написать, что ночью мы смотрели целомудренные передачи по телевизору.

– А потом вы вернулись домой?

– Да. Вечером. Но Санни не было. Когда он остается у меня по причине похмелья, то чувствует себя виноватым, а поэтому моет посуду и делает уборку и уходит так тихо, будто что-то своровал.

Томас наблюдал за Марио. Он положил ногу на ногу и сцепил руки в замок.

– У него есть ключи от вашей квартиры?

– Да. У меня тоже есть ключи от его квартиры. Могу дать, если вы не нашли связку в бардачке машины.

– Буду рад.

На стол легла связка ключей с брелоком-каплей из зеленого пластика.

– С тех пор Сантино вы не видели?

– Нет. Вечером я позвонил ему, но трубку не подняли.

– Это вас не насторожило?

– Нисколько. Санни часто пропадает. Я не ревнивая женушка, чтобы устраивать концерты.

Томас взял связку ключей и повертел ее в пальцах.

– У него есть родственники? Отец? Мать? Жена?

– Нет. Отцом он считал Джулиано, а родным домом – его дом. – Марио посмотрел на детектива Ланта. – А где Стефано? Обычно я беседую с ним.

– Он уехал. Медовый месяц.

Впервые за время их разговора Томасу удалось поймать взгляд синьора Верроне, и он заметил, что глаза у него серо-голубые, внимательные и не холодные, а прямо-таки ледяные. Детективу Ланту стало не по себе. Захотелось побыстрее закончить разговор. Или он делает из мухи слона? Этот мужчина потерял близкого друга. Какие бы грубости он ни говорил, его можно понять. Ему нужно посочувствовать. Но что-то во внешности Марио Верроне – то ли в лице, то ли в глазах – приводило Томаса Ланта в ужас. Они беседовали от силы четверть часа, но детективу казалось, что этот неприметный человек знает о нем все. Больше, чем нужно. Больше, чем хотелось бы.

– Аллегра.

Брови Томаса поползли вверх, и он запоздало понял, что удивляться нечему. Марио говорил о напарнике как о добром знакомом. Естественно, он знает, как зовут его жену.

– Вы ее видели? Величественна, как королева.

– Верно, – опомнившись, кивнул детектив Лант. – Стив отхватил лакомый кусочек.

Синьор Верроне встал.

– Было приятно побеседовать, детектив Лант. Возьмите. – Он достал визитную карточку. – Можете звонить в любое время.

Детектив Лант прикоснулся к кусочку картона, но синьор Верроне не торопился отдавать визитку. Он в очередной раз посмотрел хозяину кабинета в глаза, и тот почувствовал себя полным идиотом. Впервые превосходство в росте не придавало ему уверенности.

– Как зовут вашу подругу, Том?

Обращение, которое он привык слышать только от близких друзей, подействовало на детектива Ланта как выплеснутый в лицо кипяток.

– Кларисса… Клара.

– Ее фото стоит на вашем столе. Для матери слишком молода, а на сестру не похожа. Я решил, что это ваша подруга. Попросите у нее прощения от моего имени. Вместо того, чтобы ужинать с ней в такой замечательный вечер или предаваться более приятному занятию, вы целых двадцать минут разговаривали с подчиненным торговца чужими секретами.

– Х-х-хорошо, – выдавил из себя Томас.

Марио взглянул на часы.

– Для ужина еще не поздно, – заметил он. – А для более приятного занятия – тем более. Не заставляйте Клару ждать.

За два месяца до описанных событий

Глава первая. Вы даете мне шанс?

Примерно за месяц до событий, описанных в прологе

25 мая

Рим, Италия

– Еда тут – пальчики оближешь, вино восхитительное. А эти смуглокожие красавчики… Ты не оставишь меня им на растерзание? Как-нибудь обязательно приедем сюда на выходные.

– Не знаю, что и сказать, Туни. Дел по горло.

– Ты успела обзавестись работой или стайкой надоедливых ребятишек?

Пьетра рассеянно теребила витой телефонный провод.

– Отец не готов отпустить меня в Штаты.

– Твой отец деспот! Сегодня тебе исполнилось двадцать, и ты можешь самостоятельно решать, куда ехать и что делать. Так и передай ему, и пусть уже прочистит голову.

– Ты говоришь о моем отце, Фортуна.

– Ах, прости. С единственной дочерью дона Бертони так не разговаривают.

– Ты права во всем, – смягчилась Пьетра. – Но это ничего не изменит. Он продолжит думать и поступать так, как раньше. Ты знаешь папу. Ему всюду мерещатся враги. Наверное, я тебя заболтала.

– Я была обязана позвонить и поздравить тебя, уж коли этот проклятый полет свалился на мою голову в последний момент! Целую в обе щечки. Я не попала на твой день рождения, но подарок привезу. Ты примешься визжать от восторга, когда его увидишь, а потом упадешь в обморок от счастья!

В трубке послышались короткие гудки, и Пьетра вернула ее на рычаг. Она подошла к окну и с тоской посмотрела на толпу гостей, веселившихся в саду виллы отца. Разодеты так, словно явились на самый важный на свете прием… хотя для некоторых из них сегодняшний вечер и вправду был поводом для праздника. Как-никак, двадцатилетие дочери Джулиано Бертони.

Свои дни рождения Пьетра ненавидела. Каждый год ей приходилось терпеть эту муку: принимать поздравления, знакомиться с десятками новых людей и делать вид, что тот или иной подарок пришелся по сердцу. Но обижать отца она не хотела. В его жизни так мало счастливых минут. Особенно после того, как умерла мама.

Официанты вернулись на кухню для того, чтобы пополнить подносы едой и взять очередную порцию вина, шампанского и пунша. Пьетра решила, что пробыла в одиночестве слишком долго, скоро ее хватятся, и придется объясняться с отцом. Сделав глубокий вдох, она подхватила полы длинного платья из лавандового шифона и вышла в сад через настежь распахнутые по случаю торжества и жаркой погоды створки венецианского окна.

Подруги, которых она пригласила из вежливости – и которые ее подругами не являлись, но всем было удобно верить в обратное – пили вино и смеялись в компании молодых людей. Пьетра знала только одного из них. Фабио. Не так давно отметил восемнадцатилетие, скромный и наивный, с добрыми доверчивыми глазами. Вот-вот поступит на медицинский факультет. Один из восьми детей сицилийца, давнего друга отца. Девушкам внимание Фабио нравилось, и он отвечал им взаимностью. Природная застенчивость довела его до дурной привычки пить больше, чем следовало. Кажется, сегодня трезвым Пьетра юношу не видела.

– Я тебя всюду ищу, – раздался из-за спины недовольный голос отца. – Уж не прячешься ли ты от гостей?

– Извини, папа. Звонила Фортуна, пришлось удалиться.

– Хочу тебя познакомить кое с кем. Этот синьор после долгих скитаний наконец-то осел в Риме. Марио Верроне, мой помощник.

Первым делом Пьетра обратила внимание на волосы синьора Верроне. Иссиня-черные кудри. Слишком длинные, до плеч, насмешка над современной модой. И распущенные – насмешка над негласными правилами: длинноволосые мужчины, появляясь в доме отца, такого себе не позволяли. «Хам», – прозвучал в голове Пьетры голос женщины, которая разменяла не только двадцатый, но уже тридцатый десяток и была достаточно мудра и цинична для того, чтобы позволять себе категоричные суждения подобного толка. Ростом ниже отца, синьор Верроне был хорошо сложен и держался нагловато, как свойственно невысоким людям. Девушка поймала взгляд его глаз – светлых, серо-голубых – и увидела в их глубине что-то, что заставило ее замереть, затаив дыхание.

Синьор Верроне улыбался, перебирая в пальцах бокал с вином. И Пьетра позволила себе то, чего добропорядочным христианкам делать не стоит: посмотрела на его губы. Аккуратные, почти женственные. Она мучительно покраснела.

– Кажется, я смутил вашу дочь.

Пьетра отметила, что он не называет отца доном, но и имени тоже не употребляет. Еще одна наглость в копилку нового знакомого.

– Я знаю, как твое появление действует на дам. Знакомься, это Пьетра.

– Мое почтение, синьорина. Вы намного красивее, чем мне представлялось.

Синьор Верроне легко пожал Пьетре руку, а потом приложил свои пальцы к губам и поцеловал.

– Поздравляю вас, – продолжил он. – К сожалению, я приехал в Рим в спешке и не успел купить подарок. Но завтра я решу этот вопрос.

– Мое почтение, синьор Верроне. – Девушка посмотрела на отца. – Папа, у тебя новый… консильери?

Дон Бертони улыбнулся и положил руку Марио на плечо.

– Синьор Тото устраивает меня в качестве консильери, замену я ему не ищу – да и вряд ли у меня получится найти кого-то подходящего.

– У меня недостаточно знаний для такого важного поста, – заговорил синьор Верроне. – Я – скромный помощник.

– Скромный помощник, без которого я как без рук, – уточнил отец.

Пьетра переводила взгляд с одного мужчины на другого и чувствовала, что от нее ускользает важная истина. На ее памяти отец еще ни разу не говорил о ком бы то ни было в таком тоне. И уж точно не знакомил ее со своими помощниками лично. Синьора Тото, адвоката Сальватора Конте, она знала, он был юристом семьи. Но остальные?.. Нет. Отец слишком хорошо понимал, как она относится к его работе.

И работа не заставила себя ждать.

– Синьор Бертони, прошу прощения. – Высокий мужчина во фраке подошел к отцу, кивнул Марио и улыбнулся Пьетре. – Синьор Капито ждет.

Отец поморщился, как от зубной боли.

– Что на этот раз?

– На телефоне. Просит вас подойти.

– Я займусь, – подал голос Марио. – Вчера он весь день надоедал мне своими глупостями, и я не позволю, чтобы он испортил вам праздник.

Мужчина во фраке покачал головой.

– Прости, но он хочет говорить только с доном.

– Небеса и святая Мария, – простонал отец. – Марио, развлеки даму.

Синьор Верроне проводил взглядом уходящих мужчин и посмотрел на Пьетру.

– Что вам принести? Шампанское, вино или пунш?

– Вино.

– Вино сегодня превосходное. Юноша, – подозвал он официанта, – вина синьорине.

Пьетра взяла бокал и сделала глоток.

– Я могу называть вас по имени? – вкрадчиво осведомился новый знакомый.

– Конечно, синьор Верроне.

– Марио.

– Марио, – повторила. – Вы родились во Флоренции?

Он поднял бокал.

– Ваше здоровье. Да, во Флоренции. Как вы узнали?

– Акцент, – улыбнулась Пьетра. Обычно общество незнакомых мужчин ее настораживало, но рядом с этим человеком она чувствовала себя спокойно. – И давно вы оттуда уехали?

– Относительно. Я вдоволь поездил по Италии. Но в итоге выбрал Рим. Я люблю этот город. В нем есть что-то… – Марио пощелкал пальцами, подбирая нужное слово. – Первобытное. Мне нравится эта атмосфера. Страх, кровь, секс.

Сделав вид, что не услышала последнего слова, Пьетра снова пригубила вино.

– Как давно вы работаете на отца?

– Относительно, – повторил синьор Верроне. – Сегодня я опоздал, и мне нет прощения… – Он оглядел гостей. – А где же ваш супруг?

Щеки девушки горели огнем.

– У меня нет супруга.

– Я хотел сказать, ваш нареченный.

Рука Пьетры непроизвольно потянулась к висевшему на шее крестику.

– У меня нет нареченного.

– Я вам не верю.

– Марио, дьявол тебя побери! Это ты – или мои глаза меня обманывают?!

Внезапно появившийся из-за спины Пьетры Сантино, один из помощников отца, избавил девушку от необходимости продолжать разговор. Он приблизился к Марио, и мужчины крепко обнялись.

– Ты не был здесь с прошлой Пасхи, мерзавец!

– Пару месяцев назад я задержался в Риме на несколько дней. Между прочим, ради тебя. Но в тот вечер, который мы провели в компании синьорины Оланди, ты выпил чересчур много. Тебе отказала память.

Сантино с довольным видом потер руки. Пьетра нахмурилась, пытаясь вспомнить, кому принадлежит эта фамилия. Юная дочь двоюродного брата синьора Тото, свежая и прекрасная, как первые весенние цветы в тосканских полях.

– Беатриче, – назвал ее имя Марио. Глупое, на взгляд Пьетры, и чересчур старомодное, из его уст оно прозвучало как часть языческого заклинания. – Ты мог бы позвонить и рассказать, как у вас дела, Санни. Или хотя бы из вежливости отписаться коротким письмом.

– Ты скачешь по миру в таком темпе, что до тебя ни дописаться, ни дозвониться.

– Я стою перед тобой. Выкладывай.

Бросив смущенный взгляд на Пьетру, Сантино наклонился к уху Марио и тихо заговорил, умудряясь еще и жестикулировать. Девушку при виде этой сцены разбирал смех. Уже готовая расхохотаться, она перевела взгляд с рук Сантино, говоривших красноречивее слов, на лицо Марио. И смех застрял у нее в горле.

Что изменилось в лице синьора Верроне? Точного ответа на этот вопрос она бы не дала. Или не хотела давать, потому что в противном случае следовало бы опуститься слишком глубоко в себя и признать существование тех сторон души, о которых не следует думать даже в постели с законным супругом. На одно жуткое мгновение Марио превратился в другого человека. Его глаза вспыхнули, губы тронула обольстительная улыбка – он выглядел так, словно наконец-то добился взаимности желанной женщины. Или как тонкий знаток вин, отведавший что-то особенное. Или как любитель хорошо и со вкусом поесть, размышляющий о сытном ужине.

– Так и было, клянусь, – закончил рассказ Сантино. – А ведь она недавно была девственницей!

Марио расхохотался. Смеялся он так заразительно и громко, что пара-тройка стоявших рядом с ними девушек и молодых людей заулыбались, а почтенные пары с недовольным видом воззрились на возмутителя спокойствия. Правила приличия предписывали синьору Верроне замолчать или хотя бы смеяться тише, но он продолжал хохотать как довольный ребенок.

– Прекрати, разольешь вино, – предупредил Сантино.

Марио подошел к столу и хотел поставить бокал, но рука вздрогнула, и напиток выплеснулся на белоснежную скатерть.

– Это ты виноват, – упрекнул собеседника синьор Верроне. – Неси новый.

– Ты невыносим, – сообщил другу Сантино. – Эй! Вина синьору Верроне! Вечер только начался!

Пьетра не могла поверить своим ушам. До появления этого мужчины вечер был таким размеренным и спокойным. А теперь он пьет как моряк, только что вернувшийся из долгого плавания, хохочет во все горло, не задумываясь о том, как выглядит со стороны, смеет разговаривать с отцом так, как позволено разве что ей. Да еще и спрашивает у нее о муже. Откуда папа притащил этого недотепу? И о чем он думал, подпуская его к гостям?!

– Ваш бокал пуст, – обратился к девушке Марио. – Возьмите новый и выпейте с нами. Поднимем тост за Сантино, который обзавелся женщиной.

Глаза синьора Верроне блестели, щеки заливал румянец, несколько прядей упали на влажный лоб.

– Вы пьяны! – возмутилась Пьетра.

К своему стыду, она осознала, что сейчас он кажется ей особенно красивым.

– Простите, – с покаянным видом потупился Марио.

– Вы не студент на разгульной вечеринке, – продолжила девушка суровым тоном. – Вас пустили в приличное общество, а вы ведете себя так, словно родились на улице под Понте Веккьо!

Растерянный Сантино, успевший принести вино, не торопился вмешиваться.

– Соберите волосы и повяжите галстук нормально! Вы пришли в дом моего отца, на мой день рождения! Я не хочу видеть тут дикаря!

– Я всего лишь заставил синьорину задуматься о том, что и в ней живет дикарка. Нет ничего плохого в том, чтобы пить вино, громко смеяться и носить длинные волосы. Творец наделил нас не только душой, но и телом. Есть духовные удовольствия, а есть чувственные. Посмотрите, как осуждающе некоторые гости смотрят на ваши ноги и на ваше декольте. Бог наделил вас длинными ногами и красивой грудью для того, чтобы вы прятались под одеждой? Я любуюсь вами – и получаю удовольствие. Я вдыхаю запах ваших волос – и он мне нравится. Мне нравится звучание вашего голоса. Мне было приятно прикоснуться к вашей руке. И я не стесняюсь говорить об этом вслух. У вас тоже есть чувства. Получать удовольствие от того, что вы видите, слышите или ощущаете, не стыдно. Бросьте вызов этому обществу напыщенных святош. Посмотрите. Они завидуют мне. – Марио переложил бокал в другую руку. – Я делаю то, что хочу. А они скованы придуманными ими же приличиями.

Сантино ткнул друга локтем в бок, заставляя замолчать, но Пьетра уже повернулась к мужчинам спиной и направилась к беседке, затерянной в тихой части сада. Она была в бешенстве. Посидеть несколько минут вдали от всех и успокоиться. А потом отправиться в постель. Завтра нужно поехать к парикмахеру, купить туфли и платье. Открытие оперного сезона они с отцом не пропускали никогда.