Kitobni o'qish: «Комплекс крови»

Пролог. Терри

3 июля 2009 года, поздний вечер

Треверберг

Терри ударила по тормозам. Шины завизжали, тощая пестрая кошка, оказавшаяся в пятне света фар, бросилась в ближайшую подворотню. Проклятье. Тут так темно, что даже кошки ничего не видят. Кому нужны эти газовые фонари, если их зажигают раз в месяц, да и то после того, как кто-нибудь разобьет себе голову? Впрочем, она отлично видела ночью, как и отец. Ночь – это их время. Время совершенных охотников, высших хищников. Терри не нуждалась в пище, которую вампиры привыкли добывать для себя веками, но инстинкты и умения обращенных достались ей вместе с кровью отца.

С кровью отца она получила много хорошего. Как же так случилось, что Тристану досталось столько плохого?..

Терри выскочила из машины, взбежала по ступеням дома и забарабанила кулаками в дверь, проигнорировав и кнопку звонка, и висевший тут же медный молоточек. В прихожей раздались быстрые шаги, и обеспокоенный голос спросил:

– Кто там?

– Это я, Бэзил. Открывай поскорее.

Замок щелкнул, и Терри увидела насмерть перепуганное лицо дворецкого.

– Госпожа, что стряслось? Вы могли бы позвонить…

– Я звонила! Раз десять! Отец не снимает трубку!

– Вы могли бы позвонить в дверь, – прохладно уточнил Бэзил.

У отца он работал не первый век, успел повидать много странного и на ее памяти редко проявлял сильные эмоции. А даже если проявлял, то успокаивался мгновенно. Мать Бэзила была смертной, отец – темным эльфом, но он причислял себя к последним и считал, что одна из его главных благодетелей – олимпийское спокойствие. Как известно, в темных эльфах течет кровь воинов. Воин должен владеть собой.

– Извини, – бросила девушка. – Мне нужно увидеть отца. Это важно. Это вопрос жизни и смерти!

– Вы совсем не изменились, госпожа, – с недовольным видом покачал головой Бэзил. – Я не видел вас больше семи лет, а вы так и остались молодой вампиршей. И кровь у вас для обращенной слишком горяча.

– Прекрати, – отмахнулась Терри, переступая порог. – Где он? У себя в кабинете? Он один?

– И задаете слишком много вопросов.

– Ты тоже не изменился. Как всегда, зануден.

– Хозяин у себя в спальне, госпожа. И он один. Но я не думаю, что он хочет кого-то видеть.

Терри положила руку на перила лестницы, готовясь взлететь по ступеням наверх.

– У себя в спальне? Обычно в это время он работает.

Бэзил смущенно покашлял.

– Я думаю, вы слышали о случившемся, госпожа.

– Э-э-э? – подняла брови Терри.

– Доктор Родман, госпожа…

Она воздела руки в немой мольбе.

– Поэтому я и пришла! Сегодня ты зануден как тысяча самых занудных в двух мирах эльфов, Бэзил. Эту историю знает каждый, кто открывал свежий номер «Треверберг Таймс», смотрел или слушал новости!

– Я думаю, мне стоит доложить о вашем приходе, госпожа.

– Я его дочь! Я имею право приходить тогда, когда мне вздумается!

Бэзил скрестил руки на груди.

– Полагаю, вы понимаете, что это не совсем удачный момент для визита, госпожа. Ваш отец всегда рад, когда вы его навещаете, но…

Терри наставила на него указательный палец.

– Нет. Кажется, ты не понял. Он не просто мой отец. Он мой создатель. Ты знаешь, что означает это слово – «создатель»? Ах нет, конечно, нет. Ты ведь необращенный. Да еще и полукровка. Удивляюсь, что ты сумел прожить так долго – ведь по нашим меркам ты почти что человек. Кстати. На улице темно как в глубокой пещере.

Бэзил встрепенулся. Порядок – важнее всего. Если что-то было не в порядке, дворецкий отца откладывал все и принимал срочные меры.

– Снова?! Я вчера звонил в управление и жаловался! Не могу поверить… – Он засеменил к стоявшему на невысоком изящном столике телефону. – Безобразие! Не понимаю, зачем мы платим налоги?!

***

Отец сидел за письменным столом возле окна. Он не читал, не говорил по телефону и даже не разгадывал кроссворд. Он смотрел в одну точку перед собой, сцепив пальцы в замок. Под чашкой с нетронутым кофе лежала свежая газета. Терри приблизилась и положила руку ему на плечо.

– Папа, – мягко позвала она.

– Милая. Какой сюрприз.

– Вообще-то я звонила… много раз.

– Я не слышал.

– А еще я стучала в дверь, как сумасшедшая.

Отец вздохнул.

– Я не слышал, – повторил он. – Что-нибудь случилось?

Терри подтащила к столу маленький пуфик, обитый бордовым бархатом, и уселась на него.

– Думаю, тебе стало известно об этом задолго до того, как фотография доктора Родмана появилась на передовице.

– Ты пришла для того, чтобы поговорить со мной об Альберте?

Существо, сидевшее за столом в спальне отца, так отличалось от того, к кому она обращалась «создатель», что впору было протереть глаза и убедиться в реальности происходящего. Нет, это не ее отец. Ее отец в такой час был гладко выбрит, аккуратно причесан и сидел в своем кабинете, одетый в идеально отглаженный деловой костюм. Он читал письма, говорил по телефону или принимал посетителей. Его жесты были властными, тон голоса – уверенным и твердым, как у любого, кто владеет крупным бизнесом и несет ответственность за жизни сотен людей. А теперь он сидит здесь, в своей спальне. На нем халат и домашние тапочки на босу ногу. И… он ничем не занят.

Сколько Терри себя помнила, отец никогда не сидел без дела. Он много работал в те дни, когда бизнес приносил только убытки – а после того, как стал одним из самых богатых мужчин города, трудился в десять раз больше. Он жил своим делом, дышал им. В переносном смысле, конечно. Вампирам не нужно дышать. Они делают вдохи и выдохи только потому, что раньше были людьми, и от этой привычки непросто избавиться.

– Папа, мне тоже очень жаль, поверь, я чувствую твою боль так же остро, как свою, но…

Отец поднял руку, заставляя ее замолчать.

– Я понял, зачем ты пришла, Терпсихора. И тебе лучше уйти.

– Ты же знаешь, что я не люблю это имя.

– Так тебя нарек твой создатель. Дай-ка вспомнить, кто он? О… кажется, это я?

Терри хлопнула ладонью по газете, и кофе из чашки выплеснулся на отпечатанные страницы.

– Папа, неужели ты ничего не понимаешь? Это он убил его! Он убьет и тебя! Он же сумасшедший, мы оба это знаем! Он…

– Чушь, – резко перебил отец. – Твой брат, конечно, не совсем здоров, но даже он не способен убить существо, которое находится на другом конце света.

– Не совсем здоров?! – ахнула Терри. – Да он же полный псих! Таких в древности резали в Темном Храме в Отделе Науки, проводя над ними опыты!

– Полагаю, у тебя все?

Она встала и отшвырнула пуфик ногой.

– Ты не можешь просто сидеть и смотреть в одну точку! Ты должен что-нибудь сделать!

Отец бросил на нее проницательный взгляд поверх очков с маленькими стеклами в тонкой серебристой оправе.

– Обратиться в полицию, где служит моя дочь?

Терри покраснела, но на попятную идти не собиралась.

– Папа, я…

– И что же я скажу полиции? Мой деловой партнер-американец умер от внезапной остановки сердца. Моя дочь полагает, что его убил мой сын, который редко выходит из своей лаборатории, а при мысли о том, что нужно полететь в Штаты, ему становится дурно. Ты, случайно, не пишешь детективы, Терпсихора? Получится отличный сюжет.

– Он темный эльф! – крикнула Терри. – Темные эльфы не умирают от внезапной остановки сердца! А даже если умирают, то уж точно не в возрасте доктора Родмана!

Отец взял чашку с кофе, критически оглядел остатки напитка и сделал глоток.

– Совсем остыл, – прокомментировал он и поднял трубку стоявшего на столе телефона. – Бэзил, приготовь мне еще кофе, будь любезен.

– Твое последнее слово? – уперев руки в бока, угрожающе поинтересовалась Терри.

Создатель вернул чашку на стол и медленно подвинул к себе свежий номер «Треверберг Таймс».

– Ты не была в этом доме почти восемь лет, – начал он. – Ты спишь с человеком. Сама вот-вот превратишься в человека. Ты являешься в мой дом и говоришь, что твой брат убил моего делового партнера. Ты говоришь со мной так, будто я твой смертный приятель или пустоголовый светлый эльф. И что же я должен тебе сказать?

– Пообещать, что ты будешь благоразумен, – тихо ответила Терри.

Отец покачал головой и перевернул несколько страниц газеты.

– Это не то, что хочет услышать создатель от существа, которому подарил бессмертие.

– Значит, мне нужно сделать вид, что все в порядке? Закрыть глаза и не вмешиваться?!

Телефон в кармане джинсов Терри напомнил о себе негромкой трелью. Посмотрев на определитель, она поморщилась, как от внезапной зубной боли.

– Детектив Нур слушает.

– Привет, Терри, – услышала она жизнерадостный голос дежурной. – Шеф просил приехать. У нас тут чрезвычайное происшествие. В Ночном квартале.

– Иногда мне кажется, что весь Треверберг состоит из Ночного квартала. Спасибо, Шелли. Буду минут через сорок.

Бэзил принес хозяину чашку кофе, забрал предыдущую и вытер стол извлеченной из кармана фартука салфеткой.

– Пожелаете кофе, госпожа? – обратился он к Терри.

– Нет, я уже ухожу, мне надо на работу.

– Ужасно, – покачал головой дворецкий и удалился.

Когда вы трудитесь в отделе по расследованию убийств, то привыкаете к словам вроде «ужасно», «полный кошмар» или «как такая красивая девушка может работать в таком жутком месте». Привыкала Терри долго, не отнять. Но рано или поздно мы привыкаем ко всему.

– Милая, – позвал отец, когда она уже была в дверях.

– Да? – обернулась Терри.

– Я хочу, чтобы ты знала – я люблю тебя. Чем бы ни занималась, какую бы жизнь ни выбирала. Я всегда буду любить тебя, потому что ты моя дочь, и в тебе течет моя кровь.

– Я знаю, папа.

– Что касается доктора Родмана… – Он запнулся. – Что касается Альберта – этим обязательно займутся, и мы выясним все досконально. Мое мнение остается прежним: его никто не убивал. Но ты права, выглядит это странно.

Терри вернула сотовый телефон в карман джинсов.

– У него же есть дети, да?

– Да. Двое, брат и сестра. Лариэль и Лаурелия.

Она улыбнулась.

– Они что, близнецы?

Отец откинулся на спинку кресла и вернул ей улыбку. У Терри отлегло от сердца. Ночь ей предстоит длинная и паршивая, но этот разговор закончился не так уж и плохо.

– Нет. Ларри – первенец, он старше сестры на пять лет. Они темные эльфы из… – Он сделал неопределенный жест рукой. – Из этих.

Фраза «из этих» в отношении темных эльфов означала, что Лариэль и Лаурелия воспитывались в классических традициях. Им дали классические имена, позаботились о том, чтобы они получили великолепное воспитание и прекрасное образование. Они хорошо одеваются, всегда вежливы и очень озабочены тем, чтобы найти подходящую пару и дать жизнь следующему поколению темных эльфят «из этих».

Терри знала многих, кто отдал бы все за такое детство, но завидовать тут нечему. У темных эльфов «из этих» редко бывает нормальное детство. Сплошь факультативы, уроки танцев, музыки, риторики, философии, рисования и темного языка. И не забудем про спорт: теннис, плавание, легкая атлетика. Темные эльфы «из этих» должны быть гордостью родителей. Лучшими во всем. Мало кто думает о том, что для детей это тяжкое бремя. Неудивительно, что иногда темным эльфам «из этих» срывает крышу, и они начинают творить непотребства.

– О. Ясно, – кивнула Терри.

Отец поднялся из кресла.

– Приведу себя в порядок, – сказал он. – У меня встреча через час.

Он подошел к дочери, приобнял ее за плечи и поцеловал в лоб.

– Береги себя, душа моя. Если я узнаю что-то интересное, обязательно позвоню.

Глава первая. Выписка из дневника доктора Филиппа Хобарта

17 апреля 1925 года

Психология отношений между создателем и его детьми на протяжении всей истории Темного мира была одной из ключевых тем исследований. Почему вампиры считают богом того, кто подарил им бессмертие? Стоит создателю сказать хотя бы слово – и они будут безропотно терпеть унижения, страдание и боль. Случаи ненависти обращенных детей к матери или отцу чрезвычайно редки, но эти исключения только подтверждают правило…

<…>

Ритуал получения новой, темной жизни в основе своей прост: он подразумевает магическое, или, если говорить более понятным языком, ментальное усилие. Многие вампиры верят в то, что глоток крови будущего создателя, выпиваемый новообращенным, играют ключевую роль, но это не так. История знает примеры обращений без крови, а также примеры так называемых инстинктивных обращений. Самый известный случай – создание Незнакомцев. Матери и отцы диких вампиров не задумываются о том, что их кровь может подарить кому-то бессмертие. Ими движет инстинкт создателя, который люди назвали бы «основным инстинктом», потому что он непреодолим.

Итак, вампир – это бессмертное создание, которое когда-то было либо человеком, либо (в исключительных случаях) необращенным существом. Магическое усилие создателя запускает в его организме процесс, кардинально меняющий природу. Изменения эти касаются и физиологии, и психологии (подробнее см. «История темной медицины», том первый, раздел десятый, «Физиология обращенных», раздел одиннадцатый, «Психология обращенных»). Сотрудники Отдела Науки Темного Храма отмечают, что вампиры становятся «более совершенной копией существа, которым они были раньше». Но так ли это? Да, если думать о том, что они сильны и быстры. Да, если думать о том, что они здоровы, красивы и привлекательны и для представителей своего вида, и для необращенных, и для людей. История подтверждает, что многие вампиры обладают уникальным интеллектом и способны совершать гениальные открытия.

Вершиной эволюционной цепочки обращенных, безусловно, являются каратели, служители Равновесия. Как мы знаем (см. «История Великой Реформы», том третий, раздел двадцатый, «Вампиры, которые обрели солнце»), это бессмертные создания, лишенные большинства слабостей обычных вампиров. Изначально каратели, обращенные после Великой Реформы, были людьми с печатью Прародительницы, то есть, смертными, которые с рождения живут как бы в двух мирах, светлом и темном. Создатель дарит им бессмертие, воспитывает до пятнадцати лет, и до шести лет кормит исключительно собственной кровью. После пятнадцатых именин молодых вампиров отпускают. Мать или отец с помощью особого магического усилия заставляет их себя забыть. Тем не менее, каратели всю жизнь тоскуют по создателю, более того – временами эта тоска буквально сводит их с ума…

<…>

Все существование вампиров завязано на их взаимоотношениях с кровью, получаемой извне – это актуально и для тех созданий, которые питаются отрицательными эмоциями (Незнакомцы, каратели) или удовольствием (инкубы, суккубы). Им практически невозможно нанести серьезные раны, но если такое случается, то без срочной «подпитки» обращенный может умереть. Вампир, долгое время лишенный пищи, не выживет без крови. Более того – он не способен принимать такую сытную пищу, как эмоции, первые несколько дней ему требуется особая питательная диета (кровь). Но самый тяжелый урон кровопотеря наносит карателям.

На первый взгляд, в этом нет логики, ведь они принадлежат к самому совершенному виду. Пожалуй, именно природа служителей Равновесия, которая на поверку оказывается такой хрупкой, и скрывает в себе секрет раскрытия феномена комплекса крови. Каратели до шести лет пьют кровь создателя. За это время в их психике происходят глубокие изменения. Иными словами, создатель сам «вскармливает» в детях комплекс крови. Будучи взрослыми, в критических ситуациях они мысленно переносятся в молодые годы. Срабатывает естественная реакция: «Кровь – это спасение. Мне срочно необходима кровь» …

Глава вторая. Филипп

Около месяца назад

Треверберг

– Доктор Хобарт, доктор Родман, рад, что вы заглянули, мы давно вас не видели. – Распорядитель отвесил гостям почти старомодный в своей вежливости поклон. – Хотите посмотреть меню – или заказываете как обычно?

– Как обычно, – кивнул Филипп. – Да, Альберт?

– Да.

Друг достал пачку сигарет, и в руках распорядителя тут же появился коробок спичек.

– Мраморная говядина прожарки rare с овощным салатом, доктор Хобарт, мидии в сливочном соусе и хлеб из цельнозерной муки, доктор Родман, я прав?

Альберт сделал первую затяжку, прикурив от зажженной распорядителем спички, и подвинул к себе хрустальную пепельницу.

– Совершенно правы, Уильям. Думаю, пора нашептать на ушко вашему руководителю, что вы заслуживаете повышения.

Распорядитель смущенно улыбнулся.

– Не стоит, доктор Родман. Меня устраивает мое место.

– Меня тоже, Уильям. Не могу представить, что когда-нибудь приду в этот ресторан, а на вашем месте будет другой.

– Что насчет вин? – осведомился юноша.

Филипп вопросительно посмотрел на друга.

– Сегодня я не пью, – ответил тот. – Буду рад, если вы принесете мне воды с лимоном, Уильям.

– Найдите кувшин побольше. Если Альберт не пьет, то и у меня сухой закон.

Распорядитель направился в сторону кухни. Филипп помахал рукой перед лицом, отгоняя сигаретный дым.

– Не припомню, чтобы ты отказывался от вина за ужином.

– Сердце в последнее время шалит. Возможно, причина в том, что я слишком много работаю, но я решил быть поосторожнее со спиртным.

– Лучше бы ты был поосторожнее с табаком.

– Прекрати, Фил. Не знаю ни одного человека, который бы умер, выкуривая по сигарете в неделю. А я – не человек.

Наручные часы показывали начало седьмого вечера, и пустых столиков становилось все меньше. Женщины в элегантных вечерних платьях и туфлях на высоком каблуке носили со вкусом подобранные украшения. Мужчины в смокингах выглядели так, будто собрались на кастинг фильма о Джеймсе Бонде. Высокая рыжеволосая вампирша в строгом брючном костюме привела смертного спутника, юношу с затравленным взглядом и всклокоченной шевелюрой. Компания светлых эльфиек в сверкающих платьях восторженно щебетала, распивая шампанское и поглощая черную икру из маленьких вазочек.

Четверо темных эльфов в деловых костюмах склонились над столом, изучая документы в папках из черной кожи. Один из них поднял голову, заметил Альберта и приветственно помахал ему рукой. Вакханка, наряд которой походил на длинную полупрозрачную тогу, со скучающим видом пила вино и поглядывала на миниатюрные наручные часики. Похоже, проголодавшиеся смертные сегодня выбрали другое заведение… ах нет, здесь есть и люди. Молодая пара, юноша и девушка, стояли в обнимку в двух шагах от заграждения, и любовались видом. Ресторан находился на крыше одного из самых высоких небоскребов Треверберга, и отсюда город открывался как на ладони.

Официант принес воду с лимоном, и Альберт взял один из стаканов.

– Твое здоровье, старина, – сказал он.

– Старина? – усмехнулся Филипп.

– Это все мои внуки. От них еще не такое услышишь.

Продавец цветов подошел к столику, за которым сидела вампирша в брючном костюме, и предложил юноше купить для дамы розы. Тот шарахнулся от букетов как от чумы. Светлые феи при виде роз защебетали еще громче, но приобрели белоснежные хризантемы. Вакханка одарила продавца холодным взглядом, и тот с поклоном предложил перед ней нежно-розовые пионы.

– Кто бы мог подумать, что здесь построят такое, Альберт, – заговорил Филипп. – Я помню, как по улицам этого города ездили кареты, а дома в два этажа считались диковинкой. И вот … небоскребы.

– Да, – кивнул друг. – Говорят, нам повезло, и мы живем не только в лучшем из миров, но и в лучшее время.

Под лучшим из миров Альберт, конечно же, подразумевал Темный мир, хотя оба они волей судеб жили больше в светлом, чем в темном.

Время летит стрелой. А ведь они встретились целую вечность назад. Бок о бок прошли огонь, воду и медные трубы. Потратили столько времени, денег и сил на исследования. Много лет хранили свою тайну. Были преданы своему делу даже в те дни, когда, как казалось, весь мир ополчался против них. Работа так увлекла их, что они не подумали об очевидном: венец победителя может оказаться слишком тяжелым.

– Когда собираем конференцию?

Вопрос застал Филиппа врасплох. Альберт потушил остаток сигареты в пепельнице, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Его глаза блестели, на щеках появился румянец. Наверное, именно так выглядели его давние предки, темные эльфы, работавшие в Отделе Науки в Темном Храме. Если эти существа не становятся воинами, то выбирают путь исследователей. И из них получаются ученые, которые не останавливаются не перед чем, будь то мораль, чужая боль или отсутствие средств.

Альберт был взрослым образованным существом, жившим в большом современном городе. Он носил современную одежду, имел прекрасные манеры, рассуждал здраво, обладал живым умом, но тот ученый всегда находился где-то у поверхности. Казалось, стоит доктору Родману зазеваться – и сумасшедший уже смотрит на Филиппа из знакомых черных глаз друга.

– Конференцию?

– Мы это обсуждали тысячу раз, Фил. Миллион раз! Мы сидим на мешке с сокровищами, вцепившись в него, и боимся, что кто-то все у нас отберет!

– Это очень сложно, Альберт.

– Ничего сложного. – Он наклонился над столом и вгляделся в лицо Филиппа. – Подумай о том, какой фурор это произведет в мире темной медицины. Синтетическая кровь. Мы принесем эру благоденствия, о которой мечтал…

– Ваш заказ, господа.

Официантка поставила перед Филиппом мясо, а перед Альбертом – мидии.

– Приятного аппетита, – улыбнулась девушка. – Если вам что-то понадобится, пожалуйста, позовите меня. Я Гвен.

– Большое спасибо, Гвен, – поблагодарил друг.

Филипп посмотрел на стейк из мраморной говядины. Выглядел он восхитительно – а другой еды в этом ресторане не подавали – но у него пропал аппетит.

– Иногда мне кажется, что ты слеп, – обратился он к Альберту.

Доктор Родман принялся за мидии.

– Напротив, друг мой. Мы с тобой видим намного дальше, чем остальные.

– Оставь свои разговоры про эру благоденствия. Во времена Великой Реформы это закончилось кровавым хаосом.

– Тогда все было иначе. Мы не учим вампиров ходить под солнцем вопреки их желанию. Мы даем им лекарство.

– Не называй это лекарством.

– Хорошо, – смилостивился Альберт. – Назовем наш препарат… эликсиром абсолютного бессмертия.

Филипп отрезал небольшой кусок стейка. По тарелке медленно расплывалась лужица крови.

– Кроме того, – продолжил друг, – мы не заставляем вампиров его принимать.

– А что будет потом?

Альберт вытер губы салфеткой и сделал глоток воды с лимоном.

– Мидии сегодня вкуснее, чем обычно, даже не думал, что такое возможно. Ладно, пусть первые боги возьмут этот ужин. Ты еще спрашиваешь, что будет потом!.. Вампиры смогут вкладывать больше в науку. В медицину, в химию. В образование. Они станут расой, о которой складывают легенды!

– А если вампиры будут мыслить так же, как мой сын?

Альберт со вздохом отставил тарелку.

– Он был первым существом, которого ты кормил синтетической кровью. Вероятно, ты что-то упустил…

– Ты говоришь о моем сыне, а не о результате эксперимента, – напомнил Филипп.

– Одно другому не мешает, тем более что эксперимент был в высшей степени гуманным, – дипломатично заметил друг.

– Что скажет Орден?

– Орден хочет, чтобы вампиры перестали воевать. Раньше они воевали за территорию. Сегодня они воюют за еду. Мы принесем мир. Будь на нашем месте смертные, им бы вручили Нобелевскую премию.

Филипп хмыкнул.

– Ты и правда в это веришь? В то, что Орден хочет, чтобы вампиры перестали воевать? Но, предположим, ты прав. А как же Незнакомцы?

Альберт победоносно поднял указательный палец.

– А разве не Незнакомцы в свое время вдохновили тебя на работу над «Комплексом крови»?

Филипп кивнул, признавая правоту друга. Впервые он задумался о том, почему природа многих вампиров кажется нестабильной, после нескольких встреч с Незнакомцами, дикими вампирами, брошенными создателем. Немногие из них выживали, но те, кому повезло, питались не кровью, а отрицательными эмоциями. Зачастую они были злыми, дикими и жестокими. Возможно, подумал Филипп, причина вовсе не в том, что их бросил создатель, а в том, что они не получали его крови, будучи еще молодыми вампирами?

Кровь создателя имеет важное значение, равно как и кровь, которую юные обращенные выпивают у первых жертв, потому что охоте, опять же, их обучает создатель. Незнакомцы не могут тосковать по создателю, но кто сказал, что они не тоскуют по его крови? По той крови, которую никогда не пробовали (если не считать момента обращения, конечно) – но, как говорит им их темная природа, должны были попробовать хотя бы раз?

«Я бы сказал, что это комплекс крови», – сказал Филипп. Шел 1918 год, до капитуляции Германии и Ноябрьской революции оставались считанные месяцы, и оба они думали о том, что нужно выбираться из Европы. «Звучит интересно», – признал Альберт.

– Да, – произнес Филипп. – Но есть теории – а есть результаты. Незнакомцы – теория. Тристан – результат.

– Повторюсь – первый результат. Ты кормил его своей кровью три месяца. А Терри вообще не знает, какова она на вкус. Она попробовала ее только однажды: когда ты подарил ей бессмертие.

Если не думать о том, что словосочетание «результат эксперимента» в адрес собственных детей звучит чудовищно, то Терри был самым удачным результатом. Она заключала в себе все, чем, с точки зрения Альберта и Филиппа, должно обладать идеальное обращенное существо. Если не принимать во внимание ее слишком строптивый нрав. Тристан… Он был первенцем Филиппа. Первый обращенный ребенок всегда самый любимый, пусть вампиры этого и не признают.

Терри была любопытным сорванцом, задавала тысячи вопросов, а если ей не отвечали, то ответы она искала сама. Тристан был тихим, замкнутым, в первые месяцы после обращения Филипп почти не слышал его голоса. Он проводил в библиотеке особняка долгие часы, изучая трактаты по темной медицине и истории. И ему, и Терри досталась хорошая память, но дочери не хватало усидчивости. Сын же углублялся в тему и изучал мельчайшие детали. Этот ум мог бы служить науке. О, сколько бы открытий он совершил, сколько жизней бы спас!.. Но интересовало Тристана только одно. Избранная раса вампиров и способы оградить ее от «недостойных». Под «недостойными» понимались необращенные темные существа и люди. Особенно люди. Ведь «больные» комплексом крови вампиры питались именно ими.

Терри избрала другой путь. Она дружила со всеми, будь то люди или необращенные, и искренне верила в то, что в каждом из них есть огромный потенциал. И ее миссия как создания, находящегося на высшей ступени пирамиды эволюции – делать все возможное для того, чтобы этот потенциал раскрыть. Терри была энергична, весела, ее окружала толпа восторженных почитателей, она могла сподвигнуть кого угодно на что угодно. Она не выбрала науку, но Филипп ее за это не упрекал, хотя в глубине души надеялся на то, что когда-нибудь она изменит свое решение. Она была прекрасна, его Терри, его любимая девочка. Вместе со своим упорством, короткой стрижкой, татуировками и стремлением спасти мир.

– Но какова вероятность того, что мой следующий ребенок не захочет помочь Тристану?

Альберт закатил глаза.

– К тому времени о нашем изобретении узнает весь мир, и это не будет иметь значения. Наше участие прекратится. Начнется естественный отбор.

– Естественный отбор, – эхом повторил Филипп. Он отрезал следующий кусок стейка и принялся жевать.

– Если хочешь добавить немного философии и эзотерики, – закончил Альберт, – скажу, что наша работа угодна темной природе. В противном случае у нас бы ничего не получилось. Люди веками пытались раскрыть секрет бессмертия, но их природа берет свое. А мы победили.

– И, похоже, победа эта обойдется нам слишком дорого.

Друг тяжело вздохнул и запустил руку в нагрудный карман пиджака, где лежала пачка сигарет, но передумал.

– Ты еще упрямее своей дочери, Фил!

– Мне нужно время. Еще немного времени. Я не уверен, что мы принимаем правильное решение.

– Все время в двух мирах. – Альберт поднял руку, подзывая официантку. – Надеюсь, у них есть тот горячий шоколадный пирог, который мы ели в прошлый раз. Я готов продать за него душу.