Kitobni o'qish: «Лисса. Дикие земли»

Глава 1

– Стой, кому говорят! – шипела я, проваливаясь ногами в хрустящий снег. Сверкающий на солнце белый хвост вильнул где-то за пушистой елью и пропал. – Беляш! Беляш!

Зверёк словно не слышал. Матушка говорит, звери всегда на хозяев похожи, вот и Беляш мой шустрый да любопытный. А отыскать его надо, мало ли какие звери ходят по лесу, не чета крохотной ласке. Я вздохнула. Попробуй-ка найти белого зверька на свежем снегу. Послали же духи фамильяра!

То ли дело у сестрицы, Лаоры, ворон черный, как уголь. Степенный, высокомерный, как, впрочем и сама Лаора. Будто и не ведьма вовсе, а особа королевских кровей, не меньше. В ушах так и звенит её голос:

– Ох, матушка, от Лиссы толку – что от козла молока. Хоть и есть в ней сила, да такая же бестолковая!

Тьфу! И никакая не бестолковая! Да я бы скорее умерла, чем стала такой же, как она! А сила Лаоры хоть и огромная, да больно природа у неё страшная. Правду говорят, черпают ведьмы свою силу от всего живого, у всякого ведь создания душа есть. Разница лишь в том, что я прошу, а сестрица так берёт, сколько ей нужно. Вот и выходит, что хоть могуществом она наделена немалым, да оставляет за собой иссушенные деревья, бездыханных зверей. Отдают они ей всё, до последней капли, сами того не желая. А я так не могу. И не хочу.

Ласка моя и вовсе вызывает смех у всего племени. Всякой ведьме положено фамильяра иметь: он и силу сохранит, и восстановить поможет, коли потребуется. Издавна это были вороны, чёрные коты с блестящими, точно золотая монета глазищами, редко – крысы. Но чтоб к лесной ведьме прибилась белая ласка, не меняющая цвета даже весной, такого еще не случалось.

Кроме того, Беляш оказался шебутным. Везде свою острую мордочку засунет, во все щелочки влезет. Только и поспевай за ним. И теперь убежал. И что делать? Буду его искать – матушка хворостиной отходит, мне велено было ледяных ягод набрать да воротиться. А не найду, сгинет. Вот и пришлось мне брести за ним по лесу, по пути набирая покрытые морозной корочкой алые ягоды, что росли прямо под снегом лишь в Диких Землях.

Прямо за нашим лесом начинались земли наших лютых врагов. Иногда я видела, как загоняя коней до кровавой пены, скакали они куда-то вдаль, мимо леса. Возвращались не все, но слыхали мы, что несладко приходится тем племенам, до которых добрались чужаки. У них были острые мечи, горячие ружья, а у некоторых – даже колдовские силы и магические артефакты. Я лишь издали глядела, стараясь, чтобы меня не заметили.

Как-то раз я рассказала о чужаках матушке. Она сначала долго хмурилась, а потом поведала, что Дикие Земли богаты чудодейственными травами, магическими источниками и чем-то ещё, что так привлекает чужаков. И коли повстречаю я их ещё хоть раз, бежать надо без оглядки. Немало ведьм от их рук погибло, а значит, нечего к ним приближаться.

– Беляш! – звала я, стараясь, чтобы меня услышал только фамильяр. – Где же ты?

Наконец зверёк нашёлся. Он притаился за широкими еловыми ветками и тихо шипел. Я замерла от страха. Они! Четыре воина Вольноземья. Я охнула, но, к счастью, они не услышали. Тёмное небо озарила огненная вспышка, потом ещё одна. Чужаки любовались, а я, затаив дыхание, прижимала к себе фамильяра. Ноги будто к земле приросли, хоть сердце и кричало, что надо бежать, предупредить старейшин о чужаках. Мало им своих земель, на наш древний лес позарились!

Под ногой хрустнула ветка, и я поспешила укрыться за елью. Не хватало ещё, чтоб меня увидали! Но воины слишком увлеклись огненными вспышками, лишь один, самый молодой из них, повернулся на шум. Высокий, широкоплечий, в военном мундире. Он взглянул в мою сторону ясными синими глазами и отвернулся.

– Что там, Иллар? – спросил его другой чужак. Мужчина был старше, а тонкий шрам, проходящий наискось по лицу, говорил о том, что за плечами его немало сражений.

– Показалось, – отозвался синеглазый.

Я осторожно выбралась из еловых веток, поблагодарила скрывшее меня от чужих глаз дерево, и бросилась в деревушку, где ждали зимних ягод лесные ведьмы. Жаль, что вместе с ягодами я принесу им тревожные вести.

Деревушка встретила меня тишиной. Лишь в большой избе, что нашла свое пристанище в самой чаще, виднелся едва уловимый огонек лучины. Он то вспыхивал, то гас, погружая собравшихся в избе ведьм во тьму. Никак уже прознали про гостей незваных? Стараясь не скрипеть рассохшейся дверью, я проскользнула в просторную комнату, вместившую все племя.

– Где ты ходишь? – прошипела Лаора, неодобрительно косясь на белого зверя, выглядывающего у меня из-за пазухи.

Знаю, фамильяров принято за порогом оставлять, но если за Беляшом не присматривать, будет хуже. Вот и таскаю с собой, чтоб снова не убежал.

– За ягодами, – прошептала я в ответ. – Матушка для пирога просила.

– Тс-сс, – раздалось откуда-то, и мы замолчали.

Хоть и забились мы с Лаорой в дальний угол, как и полагалось младшим ведьмам, а видно и слышно нам было все, что в избе происходило. Лавки здесь стояли вдоль трех стен, а подле четвертой устроилась кривая палка, на которую уместили две черных свечи. Они загорались лишь тогда, когда к ним подходила старшая ведьма, в остальное время обходились лучинками. Теперь же, едва Шосса сделала шаг вперед, свечи вспыхнули таким ярким пламенем, какого мы отродясь не видели. По избе прокатился взволнованный шепот.

– Чужаки! – проревела Шосса, поднимая руки к полотку. Мы замерли. – Маги Вольноземья, убивающие все на своем пути. Они снова вернулись! Я взываю к вам, ведьмы, к вашим силам и могуществу! Сохраним Дикие Земли нетронутыми, защитим от гибели!

– Клятву! – пискнул кто-то, и ведьмы одобрительно загудели.

Я вздрогнула. Клятва – высшее подтверждение верности племени. Стоит ее нарушить, ведьму ждет неминуемая кара, какой она будет, решает Шосса, как верховная. А великодушием она не страдает, легко догадаться, что кара будет смертельной, вопрос лишь в том, насколько мучительной.

– Клятва, – легко перекричала собравшихся Шосса. – Клянитесь убить чужаков, едва попытаются они захватить наши земли. Под страхом смерти не раскрывайте наших секретов, пусть сохранится колдовство лесных ведьм для потомков или исчезнет вовсе! Клянитесь!

В руках Шоссы возникла ритуальная чаша, по-очереди ведьмы подходили к ней. Кривым кинжалом выпускала Шосса каплю ведьминой крови из ладони, а та шептала слова заветные. С гордо поднятой головой подошла к верховной Лаора, она не шептала, говорила в слух, призывая на головы чужаков страшные проклятия. Я лишь поморщилась. Мне вдруг вспомнился синеглазый маг, я представила, как этим самым кривым кинжалом перерезаю ему горло. От ужасной мысли из глаз брызнули слезы.

Тем временем Шосса подслеповато прищурилась, обвела взглядом комнату и, не заметив меня, притаившуюся в углу, удовлетворенно кивнула:

– Все.

Бережно удерживая в руках чашу с ведьминой кровью, она скрылась за неприметной дверью. Ко мне уже спешила Лаора, и я не совневалась, что в отличие от верховной она точно заметила, что моей крови в чаше нет. Дрожащими руками я достала свой кинжал и уколола ладонь. И пусть клятву я не принесла, но никто теперь Лаору слушать не станет, всем известно, что сестринской любви между нами отродясь не было. На то мы и темные лесные ведьмы.

Жизнь в деревне потекла своим чередом. Старшие ведьмы, как и прежде, по вечерам отправлялись в общую избу к Верховной, запирали ее на засов и колдовали. Что они там делают, нам с Лаорой было неведомо – слишком юны, до таинств не допущены. Кроме нас юных ведьм в деревне не было, вот и коротали мы вечера за колкой беседой, ибо дружбы меж нами не водилось, а идти в метель было некуда.

– Так значит, ты и правда их видела? – спросила Лаора, лениво постукивая пестиком по ступке с травами. – Жаль, что они тебя не заметили, глядишь, прибили бы.

– Тебе-то что с того? – хмуро отозвалась я. – После и тебя бы отыскали.

– Дурная ты ведьма, Лисса, – фыркнула Лаора. – Думаешь, я не знаю, кто кроля давеча утащил да сухими яблоками в сарае кормил? Верховная в ярости была.

– Чего ж не сказала? – удивилась я.

– Не время, – загадочно отозвалась сестра. – Кроль – песчинка, поорет Верховная да перестанет. А вот коли покрепче что узнает…

Лаора замолчала, а я аж дыхание затаила. А ну как про клятву вспомнит. Хитра, гадюка, хитра. Даром, что ведьма, злобы в ней больше, чем в самом Дьяволе. Про мелкое пригрешение не сказала, чтоб власть надо мной иметь. Да только я не боюсь. Уж точно не ее.

– И какие они? – вдруг спросила Лаора.

– Кто? – удивилась я. – Кроли?

– Маги, которых ты видела. Жуткие? – она уставилась на меня блестящими черными глазами, в которых отражалось дрожащее пламя свечи.

– Куда им до тебя, – засмеялась я. Лаора гневно стукнула по ступке и отвернулась.

Могла бы и не спрашивать, будто не догадываюсь я, какими глазами она на мужиков глядит. Сколько их из-за нее в лесу заплутало, да только до конца она так и не дошла. Уж больно у матушки нрав крутой, коли узнает, что до девятнадцати зим к силе истинной прикоснулась, так и отходит хворостиной до кровавых полос. У Лаоры теперь как раз та самая зима была, заветная. Вот только никто в лес заглядывать не спешил, будто чуяли чего. Сестрица злилась, ждала, да все без толку.

– Погляжу я на тебя следующей зимой, – фыркнула Лаора. – Когда сила близка, да без мужика не распечатать.

– Уж лучше не распечатывать, – тихо прошептала я.

Тяжела доля темной ведьмы, а сила еще тяжелее. Изгнанные из мирных племен, обретались мы в лесу, изредка лишь выбираясь к людям. Да и то по делу – корешки да травки на молоко и творог выменять. Не прижились в нашем лесу коровы. И менялись не со всякими, а только с теми, кто не страшился. Вот как бабка Гретта, к примеру, что жила в приграничной к Диким Землям деревушке. Самая, что ни на есть, простая Вольноземская ведьма, что не гнушалась брать нужные ей травки. Оттого и люди шли к ней охотно, больше-то такие зелья никто приготовить не мог.

А мужики… Чтоб ведьма вступила в полную, истинную силу, и вправду мужик нужен был. Тот, кого она подпустит к себе так близко, чтоб будто паучиха силу его жизненную до последней капли вытянуть, да себе забрать. Отчего звалась она истинной – одному Дьяволу ведомо, его придумка, не иначе. Да только я уж лучше без нее обойдусь, чем смотреть, как вместо наслаждения хрипит умирающий воин.

Вдруг вспомнился мне синеглазый маг, которого я видела. Красив, вправду красив. И дюже силен, даже издалека видно. А ну как Лаора его силу к рукам прибрать? От мысли этой стало вдруг тяжело на душе, будто и не враг он смертельный. Я тотчас тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Негоже мне вообще о нем думать, смерть и опасность несет он и воины его в Дикие Земли. А значит, пусть хоть Лаора его высушит, хоть старшие ведьмы силу отберут. Чтоб неповадно было в лес наш соваться.

Глава 2

Поутру я взяла корзину с травами, поверх которых постелила белую салфетку да положила румяных пирогов. Чтоб невзначай не увидел кто, с чем я к бабке Гретте пожаловала. Так-то все ясно: навестить, пирогами угостить. Покрепче укутавшись в плащ и сунув за пазуху сонного Беляша, я отправилась в то единственное место Вольноземья, куда темным ведьмам дорога была открыта – в Нивию, крохотную приграничную деревушку в которой едва ли набралась и сотня жителей.

Меня бабка Гретта представляла всем племянницей из Остроя. Чудаковатой племянницей, если уж говорить по правде. На голове в любую погоду цветастый платок, в руках – корзина с пирогами. А то бабка своих пирогов не напечет, что аж из из соседнего городишки их везти понадобилось. То ли обитатели Нивии умом не отличались, то ли Гретта приколдовывала, да только ей верили и вопросов лишних не задавали.

С трудом добравшись по хрустящему, расступающемуся под моими ногами снегу, я вышла на главную площадь деревушки. По воскресной традиции здесь было оживленно – лучшее время, чтоб незаметно пройти. Радостно бегали дети, в руках которых я увидела расписные пряники. Женщины сбились в стайки и о чем-то сплетничали, а мужики, по обыкновению, столпились у лавки Ройса, где подавали крепкую медовуху. Судя по разрумянившимся лицам, сегодня я припозднилась. То и дело раздавался громкий мужской хохот, какой бывает только в хмельном угаре. Надо поспешить.

Я шла по площади, а чуткий ведьмин слух то и дело выхватывал обрывки разговоров. Казалось, будто и юных девиц, и женщин постарше занимает лишь одна новость, от которой у меня перехватило дух. На единственном имеющемся в Нивии постоялом дворе остановились неожиданные гости. было их всего четверо, зато такие, что шороху на всю деревню навели. Королевская гвардия магов во главе с "величайшим", "невероятно могущественным"… И еще такие слова звучали, какие приличная девушка вслух не произнесет. В общем, с самим Илларом Неерийским. И вот тут я снова едва не потеряла землю под ногами.

Иллар? Уж не тот ли молодой маг, которого я повстречала в лесу? Не уехал, сталбыть. Не оставили маги Дикие Земли, ходят вокруг, приглядываются. Не на тех напали! Никогда еще маг перед темной ведьмой не устоял, пусть мы и слабее по-одиночке, да разве ж ходят ведьмы по одной? Всегда за спиной пара-тройка сестер окажется… Ох… За любой спиной ведьмы, кроме моей.

Уж не знаю, отчего так повелось, но я и вправду будто держалась от них особняком. Даже Лаора все время смеялась над моим белоснежным фамильяром, желанием оставить жизненные силы в каждом деревце, каждой зверушке… Остальные же ведьмы и вовсе делали вид, что меня не замечают. Единственную, чья жизнь не имела высокой ценности, а силы были столь малы, что не принесли бы много пользы племени, меня посылали одну к бабке Гретте. Пропадет Лисса – пускай, да только все ж лучше, чем толпой ходить, привлекать ненужное внимание.

Я ускорила шаг. До избы местной ведьмы оставалось несколько шагов, когда от лавки Ройса, покачиваясь, в мою сторону двинулся огромный бородатый мужик. Дьявол! Угораздило же снова попасться Касару! Мерзкий, похотливый фермер, который не давал мне проходу по осени. Я едва дождалась холодов, чтобы наконец надеть теплый, скрывающий тело плащ.

– Глядите-ка, кто пожаловал, – сально ухмыляясь он шел в мою сторону, а его голос грохотал на всю площадь. – Очаровательная племянница нашей Гретты! А я уж было соскучился.

Мужики за его спиной разразились громким смехом. Женщины неодобрительно косились на Касара, но молчали. А юные девушки и вовсе завистливо поглядывали на меня и взволнованно – на бородача. Неужели он тут в завидных женихах ходит? Вот уж не надо мне такого счастья, забирайте, девицы, себе! Да только разве ж кто вступится за чужачку?

– Да не брыкайся ты, – источая хмельную вонь выдохнул мне в лицо Касар. – Я ж не обижу, от чистого сердца же!

– Отпусти, – жалобно попросила я, пытаясь вытащить руку из его огромных лап. Тщетно, крепко ухватился. И колдовать нельзя, мигом себя выдам.

– Да как же я тебя отпущу? – ухмыльнулся бородач. – Неужто ты мне при всех откажешь? Нехорошо.

И так это грозно прозвучало, что мне вдруг стало страшно. Нет, он и раньше подходил, да только за руки не хватал и уж тем более не рычал сквозь зубы.

– Пожалуйста, – прошептала я. – Ты ж сам сказал, не обидишь. А против воли-то – разве правильно?

– Может и неправильно, – дернул патлатой головой Касар. – Но ты сегодня от меня не убежишь. Дюже долго я тебя караулил, чтоб отпускать.

Он подхватил меня на плечо и под довольное улюлюканье хмельных собратьев куда-то потащил. Я кричала и стучала по его могучей спине кулаками, да только ему все было нипочем. Разбуженный Беляш вился под ногами Касара, пытаясь укусить его за колено, но тщетно.

– Отпусти-и! – взвыла я, понимая, что помощи ждать неоткуда.

– Ишь чего удумала, – фыркнул бородач, покрепче хватая меня за бедра.

– Она же сказала, отпустить, – послышался вдруг незнакомый ледяной голос. И я даже догадывалась, кому он принадлежал.

Бородач замер, напрягся, будто кол проглотил. Я исхитрилась повернуться так, чтобы увидеть смельчака, бросившего вызов местному силачу. Не ошиблась. Перед Касаром стоял тот самый столичный маг с ясными синими глазами. Теперь они были недобро прищурены, и я вдруг испугалась. Матушка иногда говорит, что из двух зол надо выбирать меньшее. Вот и со мной теперь эти два зла приключились, так какое же из них меньше?

С одной стороны, Касар, который не давал мне прохода уже не в первый раз. Многое о нем говорили, и до выпивки горазд, и сквернословит, и девок щиплет по углам. Но чтоб насильничать – такого за ним не водилось. Вот только дюже силен, от такого не убежишь, коли вздумается ему что.

С другой – статный, благородный маг. Смертельный враг любого жителя Диких Земель. Что у него на уме, одному Дьяволу ведомо. Зачем он пришел на выручку, пусть и волос моих черных не видит и, что я ведьма, не знает? Всякий знает, сеют маги Вольноземья лишь смерть да разруху, так отчего он стоит теперь перед Касаром, полный решимости меня спасти?

Беляш, ощутив мои метания, замер в боевой стойке, будто прикидывая, кого кусать. решившись, я тихо прошептала:

– Не пускай меня, Касар, скажи, игра у нас такая.

– Э нет, девка, – неожиданно возразил бородач. – Ты, конечно, девица ладная, давно я на тебя глаз положил. Да только с магами ссориться не след.

С этими словами он перехватил меня за талию и сбросил прямо в споро подставленные руки чужака. Он удивления я охнула, судорожно стараясь спрятать волосы под непослушно спадающей косынкой. Прознает, кто я, и дня не проживу. Матушка говорит, в Вольноземье ведьм из Диких Земель прямо на площадях на кострах жгут в угоду публике. Мне так развлекать народ жуть как не хотелось.

Сильные руки осторожно опустили меня на землю. Теперь синие глаза смотрели иначе, с сочувствием и заботой.

– Как тебя звать? – поинтересовался спаситель. Я подумала, что ничего дурного не будет, если он узнает мое имя. Да и странно было бы его не сказать в такой-то ситуации.

– Лисса, – я слабо улыбнулась. Пробурчав подобающее случаю "спасибо", я повернулась и бросилась бежать к дому бабки Гретты.

Дыхание сбивалось от волнения, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди и устремится туда, где остался белокурый маг из Вольноземья. Тот, кто не побоялся вступиться за незнакомую девицу. Тот, чьи руки бережно прижимали меня к себе, пока я вдыхала аромат купальных масел, исходящий от его тела. Наверное, прямиком из постоялого двора выскочил, кажется, даже по его шее стекала капля воды. Ох, слишком уж хорошо я его разглядела, теперь скорее бы образ мага из памяти вытравить. Как его назвал его спутник? Иллар. Мой смертельный враг, спасший мне жизнь.

Немного я до дома бабки не добежала, у калитки остановилась, уж слишком сильно было волнение. Я подхватила на руки Беляша, который отчего-то и возражать не стал, послушно шмыгнул за пазуху и притаился. Ладно хоть не потерялся, и на том спасибо.

– Бывает же так, – вздохнула я, а мокрый нос уткнулся в мою ладонь. – И зачем он меня спасать взялся? Как вот ненавидеть его теперь? А ведь враг, как есть враг. Знаешь что, Беляш? Я ему отплачу за спасение. Пока не знаю, как, но обязательно отплачу. Чтоб потом, коли придется…

О том, что могло произойти потом, мне думать не хотелось. От одних только воспоминаний о клятве, которой мне чудом удалось избежать, будто крепкая рука хватала все внутренности, сворачивая в тугой узел. И пусть ведьмы, пусть сила наша от живого, да разве ж правильно так, до капли… Из человека, мага…

– Ты чегой-то тут? – раздался бодрый голос. Из калитки показалась вольноземская ведунья. На ней был яркий шерстяной платок с цветочными узорами да нарядная жилетка, отороченная мехом. Из-под темлой длинной юбки выглядывали белые валенки.

Бабка Гретта, хоть и была старуха старухой, да молодилась как могла. Поговаривали, что когда она овдовела, год цельный слезы горькие лила, пока сила ее не покинула. Тогда-то и задумалась она о том, что горе-горем, а силу вернуть надобно. Оживала по-маленьку, сперва в лес ходить снова начала, осторожно, по краешку. Там она и с Верховной повстречалась. Достала книги свои колдовские, что забросила под комод, когда супругу заклятья не помогли. Так потихоньку возвращалась Гретта к жизни, а колдовская сила к самой Гретте. А потом и ухажер появился, дед Саврас. Крепкий мужик, тоже вдовый, да бодрый и хозяйственный.

– Эй, Лисса? – позвала бабка Гретта. – А ну заходь! Да не боись, ушел Саврасушка, нет никому дела до твоих кудрей.

Я прошмыгнула в открытую калитку и отправилась за бойко шагающей колдуньей. Изба у Гретты была крепкая и теплая, на зависть соседским бабам. Уютно потрескивали поленья в печи, на столе румянились едва испеченные пироги с капустой. Беляш, выпущенный из плаща, тотчас убежал в комнату, где через пару мгновений жалобно мяукнул Пафнутий, до ужаса ленивый фамильяр Гретты. Бабка налила мне стакан теплого молока, пододвинула блюдо с пирогами и участливо спросила:

– Случилось чего?

– Да вроде и не случилось, – я пожала плечами. – Дело тут такое… Говорят, на постоялом дворе у вас маги вольноземские остановились?

– Вон оно чего, – колдунья закусила нижнюю губу. Так она делала всегда, когда волновалась. – Никак обидел кто? – я качнула головой, мол, не обижали. – А ну, рассказывай!

Я и рассказала. Разомлев от сытной еды и тепла, рассказывала я о ненавистном Касаре, который меньшее из двух зол, о синеглазом маге, который враг, но я обязательно ему отплачу. И о том, что боязно мне, никогда раньше такого не было, чтоб так близко к нашему лесу вольноземские маги обретались, они все больше к землям оборотней стремились. Бабка Гретта слушала внимательно, а когда я закончила рассказ, хитро улыбнулась.

– Ты, Лисса, голову не морочь. Кто враг, а кто друг, не по рождению суди, а по делам. Сколько здесь маги те?