Kitobni o'qish: «Лишь вера последней погаснет…»

Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за смятенье всех.

Верь сам в себя наперекор вселенной,

И маловерным отпусти их грех.

Пусть час не пробил, жди, не уставая,

Пусть лгут лжецы, не снисходи до них.

Умей прощать и не кажись, прощая,

Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,

И мыслить, мысли не обожествив.

Равно встречай успех и поруганье,

He забывая, что их голос лжив.

Останься тих, когда твое же слово

Калечит плут, чтоб уловить глупцов,

Когда вся жизнь разрушена и снова

Ты должен все воссоздавать c основ.

Умей поставить в радостной надежде,

Ha карту все, что накопил c трудом,

Bce проиграть и нищим стать как прежде

И никогда не пожалеть o том.

Умей принудить сердце, нервы, тело

Тебе служить, когда в твоей груди

Уже давно все пусто, все сгорело

И только Воля говорит: «ИДИ!»

Останься прост, беседуя c царями,

Будь честен, говоря c толпой.

Будь прям и тверд c врагами и друзьями.

Пусть все в свой час считаются c тобой!

Наполни смыслом каждое мгновенье

Часов и дней неуловимый бег -

Тогда весь мир ты примешь как владенье

Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Р. Киплинг

Глава 1

«О одиночество, как твой характер крут!

Посверкивая циркулем железным,

как холодно ты замыкаешь круг,

не внемля увереньям бесполезным».

Белла Ахатовна Ахмадулина

Кармина

За окном – сплошная, тягучая, как мёд, темнота. Бледный диск всегда немного унылой серебристой луны сегодня ночью спрятался за облаками, будто устав наблюдать за однообразием бытия смертных. Таким же образом пропали и все до последней звёздочки, а по стеклу окна, у которого я удобно устроилась, выбивали аритмичную дробь льдинки и снег. Огромное чёрное небо, угрюмо взирающее на меня с неизмеримой высоты своей вечности, сегодня растеряло красоту и казалось бездонной пропастью, наводя ещё большую тоску.

Зима… Сквозь темноту и разрисованные причудливыми морозными узорами стёкла, будто стремясь заменить собой спрятавшееся сегодня ночное солнце, миллиардами маленьких лун холодно поблёскивал снег. Он тяжёлым одеялом укрыл землю и ветви растущего у самого окна вечно зелёного дерева, чем-то похожего на ель. Этот знакомый с детства контраст зелени и снега порождал в душе смесь несочетаемых чувств: неясной, непонятной болезненной тоски и столь же необъяснимой детской радости с примесью лёгкого предвкушения чуда…

Довольно уютную комнату, в которой я прожила уже почти месяц, освещали магические светильники и неровный свет танцующего в камине пламени. Обстановка комнаты за это время стала уже почти привычной: четыре довольно мягкие кровати, всегда аккуратно заправленные с помощью магии, вместительная тумбочка рядом с каждой, мягкий зелёный ковёр на полу в тон стенам, огромный шкаф в противоположном от моей кровати конце комнаты, рядом с камином, и примостившийся в уголочке маленький письменный стол, который приходилось делить на четверых. Да, я уже ко всему этому почти привыкла. И всё же маленькая квартирка вспоминалась с теплотой.

В принципе, в этой Академии не так уж и плохо.

Имена, под которыми мы будем обучаться, были обговорены заранее. Меня зачислили под именем Аврора Уинтер из Аранхора (большая страна на севере), а жрицу, которая приехала со мной – Эдже Армаан из Кайнура. Имена наши, кстати, вполне в духе тех стран, откуда мы якобы прибыли.

Зачисление прошло безо всяких экзаменов и осложнений, видимо, те, кто нас сопровождал, заранее всё подготовили. Вообще в эту Академию дети поступали в десять лет, заканчивали в шестнадцать, но были и особые курсы для тех, кто по каким-то причинам начал учиться позже. Деление на факультеты элементарное: стихийники, универсалы (среди которых метаморфы, эмпаты и некроманты) и низшие жрицы (не связанные с богами люди на побегушках у высших жрецов, что-то типа личной охраны и прислуги, но получающие за это нормальные деньги). К последним присоединилась Астарта, а со мной бы точно растерялись, если бы не было всё оговорено заранее. Официально я поступила как слабенькая стихийница-водник, но вместе с остальными посещала только историю магии, зелья и физподготовку. Один-два раза в неделю – встреча с тем магом, который меня во всё это втянул, Даном. Он обеспечивал меня всей доступной ныне информацией о прежних обладателях дара поглотителей, ну и пытался методом тыка выведать мои возможности. Пока получается средне, но дело явно сдвинулось с мёртвой точки: поглощать простейшее плетение бытового заклинания я уже научилась. И всё-таки становится до жути грустно, когда вижу, на что способны даже подростки, обучающиеся здесь. Это же… настоящие чудеса! Хотя я в них и никогда не верила. М-да, нашла себе, рохля, повод пострадать.

Меня поселили в комнату к трём двенадцатилетним, довольно спокойным девочкам-ровесницам, которые ничего не имели против моего присутствия. В остальном коллективе я осталась незамеченной, лишь парочка удивилась, почему это я на особой программе, но вдаваться никто не стал. Идеально.

Единственный человек, с которым я относительно сблизилась за это время – Астарта. Нет, подругами мы нее стали – упаси меня Боже от такой глупости. Не верю в дружбу, тем более женскую. Но общались мы довольно много, когда пересекались: делились впечатлениями об Академии, о прошедшем дне, об учителях и других людях. Но, будто негласно договорившись, никогда не разговаривали о прошлом, ибо, подозреваю, она не хочет им делиться в той же степени, что и я. Рядом с ней постоянно крутилась какая-то милая маленькая девочка, наверное, сестрёнка. Эванджелина, вроде бы. Порой и от этого становилось немного завидно: у Эдже хотя бы есть кто-то, кто всегда будет рядом и не предаст, кто-то, кого можно назвать семьёй.

Обычно у попаданок в два счёта появляются суперсилы, друзья, свита, любофф и внимание. Я, видать, какая-то неправильная. Оно и к лучшему: больше внимания – больше недоброжелателей и проблем. Аксиома. Да, это я так себя успокаиваю. Помогает не очень.

Что же касается уроков, с этим я справлялась вполне нормально. На истории магии требовалось лишь тупо вести конспекты и иногда отвечать на вопросы, на зельях я первое время всё портила и ничего не понимала, однако со временем разобралась. Всего-то и требовалось, что следовать инструкциям в учебнике и советам учителя, ну и хоть немного разбираться в названии и свойствах хотя бы простейших ингредиентов. На уроках с Даном у нас не было никакой чёткой системы, так что с этим вообще редко когда заморачивалась. Самым трудоёмким для меня предметом, как ни странно, оказалась физподготовка.

Да, я никогда не была спортсменкой, от слова совсем. Но по физре всегда стояла твёрдая пятёрка, просто потому, что так надо. Я исправно выполняла все упражнения, гимнастику, нормально пробегала дистанции. Но, видимо, километр был моим пределом, а здесь нас явно заставляли бегать куда больше. Примерно так я себе представляла занятия лёгкой атлетикой, хотя никогда на оных не бывала. В целом терпимо, но невероятно бесило то, что в обязательном порядке надо научиться фехтовать, метать ножи и стрелять из лука, хотя бы немного. К слову, за этот месяц я только и научилась, что вставать в правильную стойку. Чувствую себя полнейшим дилетантом. Где же ты, «мерисьюшность», когда ты так нужна?.. И всё же стараюсь. Мало ли, что может пригодиться в этом чёртовом мирке?

И, вроде бы, всё идёт нормально, но я стала всё больше скучать по Земле. Нет, не по детдому, конечно, а по своему колледжу, комнатке, родному городу. Всё больше хотелось послать всё к чёрту, из-под земли достать какого-нибудь сильного мага и по-тихому свалить. Мечты, мечты…

Вот даже сейчас, пока мелкие, то есть мои сожительницы, повторяют перед сном уроки, я как дебил сижу у окна с грустным расфокусированным взглядом, ибо опять неожиданно напала совершенно не свойственная мне меланхолия.

По моим расчётам, близится Новый год – пожалуй, почти единственный действительно любимый мною праздник. В детстве на этот праздник нам, приютским, выдавали много конфет и какие-никакие подарки, проводили утренник, а так же разрешали сколько угодно кататься на горке и строить снежных баб. Здесь, в этом мире, подобие нашего Нового года празднуется осенью. Сейчас же был конец декабря – месяца здесь называются по-другому, но мой уникальный переводчик обрабатывал информацию и доносил её до моего сознания в привычном виде, если имеется подходящий аналог. Те же единицы измерения, например. Это, как не трудно догадаться, значительно облегчило мне пребывание здесь.