Эвкалипт

Премудрость

Большое или малое. Деятельность великая постоянной величиной толковости-знания в животах распальцовкой шарит, кубит и курит лимфатические трубки. Голос шуршит, мажет трава по коленкам, птичка становится мальчиком.

Шепот остатка тела Оно делает Млеко преисполненной радости освобождения. Кому трещать теперь, кому записывать железистые звуки звезд? Юркий глазок проникает внутрь ушей Эвкалипто-Горы. Поднимается ее зелено-красная спесь – как это красиво и мелкорыбечно выглядит на фоне окружающей феерии. Океаны морей скажут большое спасибо!

Тут же хочется провести параллель между основанием и воображением, ибо их сыпучая пыль восприятие натурой берет.

Основание – дело глубокое, тяжелое, часто сугубо материальное и обладает ароматом амбры. Воображение же – летучая субстанция, зеленая и парящая, как легчайшие ткани птичьего платья.

Люди важны для нас, важны для продолжения дела Эвкалипто-Горы, которая заключается в помещении изумрудной канифоли во рты усопших тварей, чтобы те, как оживут, смогли сделаться духом премудрой же славности.

Параллель для диких основ: делаешь хорошо – получаешь приятный подарок

Параллель для умопомрачительных основ: делаешь хорошо – напоминаешь скрученного разноцветного осла.

Наверно, посыл понятен? А если нет, то не беда, различия в существующих животворных организмах не настолько равно удалены от источника всего мыслящего знания, как некоторым бы хотелось. Эти сочные пироги находятся на вершинах корней, тихо поблескивая на многомерной листве Вселенной, что на фоне фиолетовых небес и белого солнца выглядит волшебной спутницей.

Сочинение равное творчеству напоминает о войне бывших гармоник (как бы это разлаписто не звучало), где добро и сумрачность силами бессчетного количества ос и гнезд наполняли полы океанические толщами воды и стремительностью ветра.

Волосяной покров для диких сердцем, для синих умов и сильных ногами: здесь заканчивается помешательство на формах и начинается реальность неизмеримой фантастики.

Видимой становится эта нега, карамелью она плывет для ленивых и прочего осторожного сброда. Звуки внешнего мира мудрят сверх меры, а мера в этой реальности потерялась уже давно. И если бы не осыпалась внешняя земля, тогда бы она больше не смогла мешать взваривать серую вулканическую пыль.

Вы так же как и мы похожи на своих предков, вышедших из Эвкалипто-Горы: такие же высокие корни, напомаженные воротнички из мягкой гладкой кожи, глаза, сулящие восторг и мгновенное отрезвление и далее, спускаясь все глубже и выше, тела с внутренностями подвергаются различным отклонениям… Нету здесь постоянства, зато есть творческое с идейным воображение!

Эвкалипто-Гора профессионально воссоздает в кручах небесного очарования строчки из книги о Человеке и Красоте. Те литературные пеньки с поэтическими строчками стоят много ниже самостоятельных иллюстраций, выполненных темно-красными чернилами.

Есть ли правда в ногах? А если спросить немного иначе: стократное увеличение эвкалиптовых иголочек сможет ли помочь унять внутреннюю дрожь, когда глаза внимают строчкам из художественного обрезания? Они опьяняются образованием и ложью, а иллюзии – дело исключительно синего ума.

Просто запомнить и все. Просто рассвирепеть от деятельного застоя и зачать новых детей, да так, чтобы не одна капля молока не простилась со своим существованием внезапным падением на грубый пол.

У птиц и середины может начаться премудрость прямо посреди производства низкого поклона: старикам нужно оказывать пример для подражания, чтобы те не забывали откуда вышли. Это можно сказать проще, несколько перефразируя набор слов: настольные игры – для детей младше трех лет, а все остальное – 0для всех остальных.

Очаг домашний привлекает своим уютом и добрым здравием, а еще мучнистой травой, где находится многоликая доля помещений, чье название «Белые палаты». Они впервые появляются в прошлом литературном опусе Красная Мнига, где ведется еще более абсурдный рассказ и фигурирует Стеклянный Смех, а где-то неподалеку и циферки болтаются от Двух до Двенадцати.

С тихими завываниями мышей и птичьего шороха книга та сделалась достоянием общественности еще раньше, чем пришла солнечная пора для Эвкалипто-Горы. Мудростью называется красочное умение распознавать грубые материи и претворять их сущность в напоминание собственной теории грехопадения.

У вас она есть? Да – отлично, если Нет – замечательно! Космос для таких сущностей наполнен самыми прекрасными островками, на которые не то, что посмотреть страшно, на которые и дышать даже запрещается в обычном состоянии сознания. Проносясь во снах, эта переливчатая песнь перемещается быстрее всеобщей музыкальной гармоники, а потом и света!

Чудесное появляется в сгущенных материях явно, по-утреннему солнечно, а душа продолжает свой звукозаписывающий шаг все дальше в пустоту, продвигаясь короткими, осторожными шажками.

Помещение для занятия созерцательным практикам похоже на свежевспаханное зеленое поле. Самостоятельные упражнения помогут святым разобраться в своих вращениях, что происходят вокруг планетарных гениев.

Эвкалипто-Гора и Премудрость: вот два настоящих творца мира полуявного, невидимого с зеленых полей, где хлопотно мерцают раскрывшиеся цветы будущей победы.

Мягкое и нежное присутствие любимых человекоподобных спутников делает чашу из фетра мягкой напарницей всех оставшихся дней и ночей. Всякое настоящее бесподобно в сравнении с прошлым с его привлекательными и желеобразными наполнителями.

Эвкалипто-Гора выпивает в звездных кабаках три литра отборного хрустального напитка. И радостно сё. А сколько сможет излить из себя пластичный эластомер равных столетий за два коротких мгновения?

Мимо протекает река жизни, а рядом намагничивается электрическое зарево из обеленных облачных структур. Смотришь на небеса и помрачение сразу улетучивается! Премудрость дана была для того, чтобы следовать за исключительностью искрящегося сна, который ледяными брусками общественной молвы застегивает непромокаемые куртки на телах чем-то прельщенных, чем-то густо окрашенных.

Цвета создаются из пластики и бумаги, из световых волн и просторной намагниченности. Читаете книги о любви и видите семицветную премудрость? Значит то умеет привлекать внимание собранными в жгутик хвостиками смыслов.

Эвкалипто-Гора – это эластичная полость из зелено-красных корней. Помнит ли она свое рождение, выстрелившее из алтарного постамента и принесенных в жертву гостей на приеме у Оно?

Деятельность премудрости здесь заканчивается и начинается глагол сильный, глагол сказочный. Из чего бы еще помахать перед палками и красными кругами? Чем бы напомнить присутствию небесному о своем хождении петлями, своим музыкальным звучанием гармоники и улыбками счастливого Млека? На что бы обратить взор среди освежеванных мощей, мумий или розовых тюльпанов?

– Ваша сладость только от того, что вы изготовлены по регламенту о высших инопланетных сущностях!

– А ваша льдистость от того, что вы живете близ земных полюсов! Зачались бы ближе от кремовой доски, что славится солнечными ваннами, то прослыли бы помешанными на тропических коктейлях!

Это суть поэтическая строчка слуховой тоски, где принято помогать ближнему. Литературные недра раздвигаются там, где принято озвучивать помутневшие слова, ведь в такие моменты кажется, что истина близко и вот-вот разродится!

А слова все льются и меры им нет. Не видно ничего из того, из чего могло бы родиться лучшее из перченных кофейных напитков. Красота не в том, чтобы конфету нарядить в безумства яркого цвета, а в том, чтобы разделить сладкое пиршество с близким другом!

Просмотреть бы два десятка тысяч страниц да испечь бы три миллиона новых галактик, ибо Млечный Путь не вечен в своих созидательных размерностях.

Книги о другом, поэты о пятом, художники о втором, а седьмое вылетает из ротовой полости как искусный ювелир – через тире прямо на драгоценные пальцы истинно живучей премудрости!

Здесь нет больших или заглавных букв, только деятельность, направленная на исключительное господство человеческих ящеров.

Родительские токи не прекратят в нас биться никогда и только до тех пор будут продолжаться вечные скитания в поисках музыкальной гармонии, пока не отыщется лучший способ извлечения созерцания из небесной же доски.

Что это за доска? Вы на ней сейчас сидите и на нее же сейчас смотрите! На сем можно поздравить наполненную премудростью Эвкалипто-Гору.

– А что это за дырочка на экране и зачем она показывает неприличные знаки? – Спросите вы только от того, что любите себя и хотите внимания к собственной хрустальной персоне.

Красивое не только для избранных, оно для всех. Найдите в себе смелость посмотреть внутрь своих красных вращений, и вы удивитесь, как долго мог спать конфетный дворец и как долго могла нежиться в темнотах творческая извилина.

На прибудет со всеми нами Эвкалипт!