Kitobni o'qish: «Куриный бульон для души. Внутренняя опора. 101 светлая история о том, что делает нас сильнее»

Amy Newmark

Chicken Soup for the Soul: Tough Times Won’t Last But Tough People Will: 101 Stories about Overcoming Life’s Challenges

Copyright © 2021 by Chicken Soup for the Soul Publishing, llc. This edition is published by arrangement with The Van Lear Agency LLC

© Кваша Е.А., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1. Новая норма

Andrà Tutto Bene¹

Пусть у вас всегда будет смелость, чтобы рискнуть.

Ирландская поговорка

Я так хорошо умею волноваться, что подумываю добавить это в раздел навыков в своем резюме. Я лучше всех умею переживать по мелочам – например, о том, как я буду поворачивать налево на светофоре, где нет стрелки. Еще я волнуюсь по разным глупым поводам – допустим, грозит ли мне смерть от испуга, если я столкнусь с крупным насекомым на кухне.

Разумеется, я беспокоюсь также и о серьезных вещах. Последние десять лет я работала графическим дизайнером в компании, которая постоянно испытывала финансовые трудности. Увольнения происходили часто, и я сбилась со счета, скольких талантливых сотрудников выставили за дверь. На самом деле это было довольно унылое место. Никакого простора для творчества, и к тому же оставшимся сотрудникам приходилось брать на себя работу тех, кто ушел. Одним словом, очень скоро я разочаровалась в графическом дизайне.

К счастью, одно вовремя принятое решение позволило мне снова полюбить творчество. В качестве хобби я начала делать украшения ручной работы и продавать их на сайте Etsy. Сначала у меня приобретали всего по паре изделий в месяц. Но мне было приятно слышать звон уведомлений на iPhone, когда кто-то совершал покупку. Радостно было вкладывать энергию в проект, где основной мотивацией не был страх.

Когда у меня было время, я мастерила новые товары, и мой маленький магазинчик рос. Через восемь месяцев я стала зарабатывать достаточно денег, чтобы время от времени выезжать за город на выходные или ужинать в хорошем ресторане. Уровень стресса на моей основной работе рос, а мой магазин на Etsy был прекрасной отдушиной, лучиком света в темноте.

Когда разразилась пандемия COVID, я занялась тем, что умею делать лучше всего: беспокоиться. Я была уверена, что продажи на Etsy теперь прекратятся. Однако, к моему огромному удивлению, произошло обратное – покупать стали в два раза больше. Заказов было так много, что я еле поспевала за ними. На миг я даже подумала уволиться с основной работы и заняться своим магазином Etsy в полную силу. Но это было бы слишком сложно: ни соцпакета, ни медицинской страховки. Мне всю жизнь говорили, как это важно. Лучше было оставить все как есть.

И тут мне позвонили из компании. В связи с очередными финансовыми трудностями, вызванными пандемией, они сократили количество моих рабочих часов вдвое. При этом мои льготы остались прежними. Для кого-то это, может, и было плохой новостью, но для меня стало настоящим подарком судьбы. Теперь у меня появилось время, чтобы работать над своим магазином.

Не теряя ни минуты, я принялась за создание новых изделий на продажу. Особенно мне нравился браслет, на котором было написано: «Andrà Tutto Bene». Эту итальянскую фразу я увидела на фотографиях из Венеции. Жители города во время карантина вывешивали из окон такие плакаты. В переводе фраза означает «Все будет хорошо». Прекрасное послание не только для мира, страдающего от пандемии, но и для такой вечной паникерши, как я.

Браслеты никто не покупал, но они мне так нравились, что я не убирала их с сайта – а ведь другие товары продавались хорошо. Мои еженедельные продажи снова удвоились. Я снова испугалась, что не справлюсь с нагрузкой, и тут Вселенная опять сделала мне подарок. К которому я была не готова.

В один прекрасный день раздался очередной звонок с работы. На этот раз директор по персоналу сообщил мне, что моя должность ликвидирована. Пришла моя очередь. «Не принимайте близко к сердцу, в нашем решении нет ничего личного».

Что и говорить, неприятно получать такой звонок, пусть даже и с нелюбимой работы. Я чувствовала себя виноватой – мы как раз недавно сыграли свадьбу, и мой прекрасный муж уже и так пожертвовал ради меня примерно миллиардом вещей. Мне не хотелось взваливать на него еще одну обязанность – оплачивать наши счета. Пока директор по персоналу зачитывал свою подготовленную речь, с сайта пришло уведомление об очередной продаже. Может быть, не стоило отвлекаться в такой ответственный момент, но тут я увидела, что клиент купил два браслета Andrà Tutto Bene.

Многие скажут, что это знак свыше. Однако у меня были другие переживания. Сколько стоит медицинская страховка? А вдруг я не найду другую работу? Что, если зеленая стрелка налево никогда больше не загорится?

На другом конце провода наступила тишина. Я еще немного посидела за столом, размышляя. Через пятнадцать минут пришло еще одно уведомление.

Это была все та же покупательница. Она купила еще три браслета. Вселенная решила повторить для тех, кто в танке.

На следующий день я сделала пять браслетов. Я подумывала рассказать клиентке об этих необычных обстоятельствах, но не хотела загружать ее своими проблемами. Отправив заказ, я принялась перебирать в голове все, что нужно сделать, когда тебя увольняют.

Известно, что тревожные люди нуждаются в постоянной поддержке. Окружающие не всегда это понимают, зато Вселенная знает. Клиентка возвращалась ко мне снова и снова. Пока я вела переговоры о компенсации за увольнение, она заказала еще три браслета. Затем – еще три, пока мы с мужем разбирались с планом медицинского страхования. С каждой новой волной беспокойства она подбрасывала мне заказ, за который я хваталась, как за спасательный круг.

Когда я, наконец, разобралась со своими проблемами, ее заказы прекратились. Зато появились другие, причем в таком количестве, о котором я и мечтать не могла. Большая часть моих клиентов – женщины, и я подумала, сколько из них испытывают трудности и нуждаются в поддержке, как и я? Сколько из них застряли на нелюбимой работе, или испытывают стресс из-за пандемии, или переживают из-за напряженной политической обстановки? Поводы для беспокойства были абсолютно у всех.

Я старалась проявить благодарность, как могла. Каждый заказ я делала уникальным. Писала послания от руки и вкладывала в конверт небольшие подарки. Желала людям замечательного дня. От всего сердца говорила им, какие они невероятные.

Реакция была потрясающей. Я начала получать милые сообщения по электронной почте и даже несколько благодарственных писем от руки. «Я так обрадовалась, когда открыла вашу посылку… У меня был ужасный день, и вы сделали его гораздо лучше… Так приятно видеть, что вам не все равно». Здорово, когда после стольких лет мрака и обреченности работа может приносить столько позитива.

На сегодняшний день мой магазинчик имеет более 10 000 продаж, а еженедельный доход превышает тот, что был на прежней работе. Я бы никогда не подумала, что такое возможно. Но самое приятное – это радость, которую я испытываю, проявляя заботу о своих покупателях и получая от них обратную связь. Все действительно сложилось хорошо, и даже лучше.

Дженин Циммерс

Разбитый сосуд

Освободить себя – это одно, а заявить о праве собственности на это освобожденное «я» – совсем другое.

Тони Моррисон, «Возлюбленная»

Я снова проснулась с чувством одиночества. Моя четырехлетняя дочка забралась ко мне в постель, чтобы поспать еще двадцать минут. Я с нежностью погладила ее головку, покрытую кудряшками. Она дышала так тихо и спокойно. Мое сердце сжалось от боли, когда я подумала: всего через несколько дней ее привычный мир будет разрушен.

Но ведь это я сама взбунтовалась против брака, омраченного страхом, неуважением и изоляцией. Это был мой выбор. И теперь я столкнулась с последствиями и необходимостью защитить своих детей.

Два года разлуки с супругом прошли быстро. За это время я осталась без машины и работы. Мне приходилось ночевать в доме бывшего свекра. Я ушла от мужа, не требуя ни алиментов, ни пособий, – не хотелось его злить. Я лишь просила, чтобы он согласился на развод, но после того, как он несколько раз не явился в суд, мои мечты о свободе и безопасности практически перешли в разряд несбыточных.

Пока я ждала окончательного решения о разводе, меня одолевали негативные мысли. Не помогал и свекор, утверждавший, что я разрушила семью. Меня переполняло отчаяние, сомнения и чувство вины. Почему никто не любил меня? Неужели я недостаточно хороша?

Мне казалось, что я сломлена и ничего уже нельзя исправить.

В японском искусстве есть техника кинцуги, когда разбитые керамические изделия склеивают и покрывают трещины золотом. Сегодня утром в моей жизни тоже начался такой процесс. Я решила снова пойти в церковь. Пастор Элвуд Мэтьюс помог мне встать на путь исцеления. Теперь я поняла, как можно принять свои недостатки, чтобы впоследствии создать из них произведение искусства. Новая версия меня была скреплена чистым золотом любви, терпения, самоконтроля и понимания.

И это было только начало.

Я решила, что нужно восстановить полноценную жизнь на новом месте. Через несколько недель я переехала из Мэриленда в Калифорнию. Впервые за тринадцать лет я оказалась вдали от своих детей, но этот путь я должна была пройти одна.

В Калифорнии я оказалась в июне 2018 года. Сначала спала на надувном матрасе у подруги по колледжу, которая жила в Северном Голливуде. Потом приехала моя старшая дочь, и мы еще два месяца прожили в мотеле.

Временами мой ангел-хранитель по имени Эммануэль приносил нам еду. Я познакомилась с ним через друзей бывшего мужа. Нам с дочерью приходилось изнурительно долго добираться до школы и работы, но мы не сдавались.

Когда я уже не могла позволить себе мотель, Эммануэль настоял, чтобы мы переехали к нему. Прошло еще два месяца, и мы нашли двухкомнатную квартиру в Темпл-Сити. Наконец-то у нас появился дом! Двое младших детей тоже прилетели к нам – еще два кусочка моего сосуда, который я ремонтировала с помощью золотых швов.

В течение нескольких месяцев я ездила на автобусе в худших погодных условиях в истории Калифорнии. Но потом все же купила машину. Постепенно я снова встала на ноги.

Я знала, что если мне удастся пережить эту боль и восстановиться, то все будет хорошо. Чувствовала, как капля за каплей мой склеенный сосуд снова наполняется. Находила поддержку на работе и во всей своей новой жизни.

В 2020 году мы все вместе пережили год дистанционного обучения. К 2021 году мне одобрили ипотеку на первый дом. Я смогла подарить дочери первую купленную машину и купить себе новую. Я получила новую работу регионального менеджера, нанимающего тренеров для школ округа Лос-Анджелес.

Ничего из этого я не могла предвидеть, пока была разбита на тысячу осколков. Каждый день я просыпалась от боли и засыпала с мучениями. И все же что-то заставляло меня бороться. Я нашла свой внутренний стержень и упорно шла вперед, день за днем.

Я все еще продолжаю работать над собой, сверкая золотыми трещинками. Теперь я знаю, что всегда была достойна лучшего. Я всегда была любимой. Я всегда была достаточно хороша.

Голд Медоуз

Пустая комната

Не нужно много сил, чтобы что-то делать, но нужно много сил, чтобы решить что-то делать.

Эльберт Хаббард

В нашем доме оставалась незавершенной только одна комната. Прошло уже три года с тех пор, как мы переехали сюда из города, где прожили десять лет, а пустая спальня все еще не была покрашена. В ней лежал только коврик для йоги и сломанное кресло-качалка.

– Тут будет детская, – говорили мы, показывая дом родным и друзьям.

Ведь именно для этого, в конце концов, и был затеян переезд.

Однажды я отвела маму в сторону и торжественно сообщила ей, что перестала принимать противозачаточные средства. То же самое я сделала со своими невестками и, признаться, была разочарована их равнодушием. Неужели они не понимали, насколько это серьезное событие?

Для меня это было очень важно. В колледже, когда объект моей симпатии не обращал на меня должного внимания, я заявляла, что никогда не выйду замуж и не буду заводить детей. Я думала, что буду жить за границей и ни за что не вернусь к привычной среде, в которой выросла.

Я сама смеялась над собой, когда вышла замуж раньше того парня, который мне нравился в колледже. Помню, он говорил мне, что я «слишком независимая и слишком большая феминистка». Теперь мне не терпелось узнать, что скажут те, кто предрекал, что я никогда не стану матерью.

Я быстро перестала чувствовать стыд, отправляя маме сообщения о наших успехах, и переживала, если муж уезжал в командировку в период моей овуляции. Я писала близким подругам о вагинальной слизи и находила смысл в каждом незначительном изменении в своем теле.

Однако проходили месяцы, и ничего не происходило. Что не мешало мне представлять, как в нужный момент сообщу о своей беременности в соцсетях. Я размышляла, какой из нейтральных оттенков выбрать для стен в нашей пустой комнате, и подбирала цитату, которую мы напишем на стене. Я нашла доулу². Я читала книги о планировании родов. Но все это казалось таким далеким – мы просто топтались на месте.

– Еще один месяц, – говорили мы себе.

Наши друзья заводили вторых детей, третьих, делали вазектомию. Я перерыла весь интернет в поисках ответов. Я принимала витамины, пробовала иглоукалывание, разговаривала со всеми знакомыми. Они говорили: «Расслабься, подожди». Каждый день я впадала в очередную крайность – усыновление, полный отказ от родительства, продажа дома и переезд в другой штат, а то и на другой край света. Я просто хотела найти выход. Может быть, с нами что-то не так?

Люди заводят детей по разным причинам. Иногда для того, чтобы убежать от самих себя. Я рассматривала рождение детей или, по крайней мере, беременность как способ побудить себя делать то, что казалось мне правильным, – отказаться от алкоголя, правильно питаться, больше писать.

Я разговаривала с другими парами, которые испытывали проблемы с зачатием. Одна женщина сказала, что хочет детей больше всего на свете. Я, конечно, хотела детей, но настолько ли? Я призналась мужу, что не готова делать ЭКО – пичкать свой организм химикатами, не зная о долгосрочных последствиях. Одновременно мне попадалось слишком много страшных историй о неудачных родах. Одна наша знакомая даже умерла от осложнений после родов.

Казалось, что интуиция пытается дать мне подсказку: я действительно этого хочу или просто считаю это своей обязанностью?

Наконец мы записались к врачу. Я сдала анализы крови и прошла первое УЗИ. Я чувствовала себя спокойно, глядя на пустой экран. Мы шутили, что мой муж выкладывается по полной. Мы сказали семьям, что наконец-то решили выяснить, почему все так затянулось. Затем стали ждать.

Первый врач сказал нам, что единственным вариантом является ЭКО. Я плакала. Мы с мужем старались не винить друг друга, но, конечно, без этого не обошлось. Я переживала, когда мне названивали из клиники и предлагали записаться на процедуру, хотя звонившая не знала ни моего имени, ни того, какие анализы мы уже сдали. Настолько ли я хочу привести в мир новую жизнь? Не подсадят ли мне чужой эмбрион? Внутренний голос твердил, что это не наш вариант.

И однажды мы перестали пытаться.

– Нам и так хорошо, – сказал мой муж.

Мы шутили, что не ссоримся как женатая пара, потому что у нас нет детей. Мы занялись другими делами. Я начала писать и подрабатывать фитнес-тренером. Я отказалась от алкоголя. Мне не нужен был ребенок как повод для перемен. Я отмахивалась от вопросов коллег и друзей о том, как идут дела. «Все по-прежнему», – отвечала я.

Потом мы услышали от друзей, что необязательно идти на такие радикальные меры, поэтому записались на еще один прием. Нам предложили более подходящие, менее экстремальные варианты. Мы отпраздновали эту новость и сразу же взялись за дело.

Я принимала гормоны, сделала четыре внутриматочные инсеминации, перенесла операцию. С каждым шагом обстановка накалялась. У меня начались приступы паники – один раз прямо в гинекологическом кресле. Врач рекомендовал сделать перерыв. Мы поняли, что «менее радикальное» решение больше не работает и следующим шагом будет ЭКО. Пора было делать выбор. Но сначала мы дали себе год перерыва, чтобы оценить свои ощущения.

Год оказался 2020-й. «Может, просто… не будем?» – осторожно предложила я. Мы почувствовали облегчение и тут же – чувство вины. Мы спросили себя, не кажется ли нам, что чего-то не хватает. Мы подумали, что будем чувствовать через пять, десять и двадцать лет. Мы были благодарны за тишину и чистоту в нашем доме, ведь во время пандемии мы целый год работали дистанционно. И чувствовали странное спокойствие. Решения всегда даются легче, когда их принимают за тебя. Возможность выбирать – это наша великая свобода и одновременно проклятие. И все же меня мучает вопрос: а что, если выбор окажется неправильным?

Как правило, в конце таких историй пара достигает счастливого финала, заводит ребенка и говорит, что все это того стоило. И никто никогда не рассказывает об оборотной стороне: ожиданиях и сомнениях. О противоположном решении. Именно поэтому я и пишу все это. Вдруг есть человек, который сейчас так же, как и я, плачет по ночам, сам не понимая почему.

Аманда РеКупидо

Нет слов

Я буду любить свет, потому что он показывает мне путь; и я буду любить тьму, потому что она показывает мне звезды.

Огюстин «Ог» Мэндино

В пятнадцать лет я была самопровозглашенным экспертом по завязыванию шнурков на папиных ботинках. Вот и теперь я нагнулась и сложила из шнурков «кроличьи уши». Губы отца разочарованно дернулись, а затем сжались в тонкую линию. Он приоткрыл рот, пытаясь вымолвить хоть слово. Но слова не выходили.

Я ободряюще кивнула ему и до крови прикусила язык. В тишине, наступившей между нами, не было слышно ни звука, кроме редких сдавленных стонов. В конце концов отец решил использовать жесты: похлопал себя по груди и взмахнул рукой в мою сторону. Я выдавила улыбку – одну из тех, при которых большая часть лица остается неподвижной.

– Я тоже тебя люблю, папа, – прошептала я, пытаясь сдержать застрявший в горле крик. Повисла пауза, наполненная невысказанными чувствами и нарастающим горем.

Еще совсем недавно мой отец был корпоративным тренером по продажам и преподавал навыки проведения презентаций. Он путешествовал по всему миру, а по выходным участвовал в теннисных турнирах. «Жизнь хороша», – говорил он, и его глаза блестели.

Все изменилось, когда я училась в седьмом классе. Внезапный инсульт, вызванный редким аутоиммунным заболеванием, оставил моего отца с тяжелыми физическими и неврологическими нарушениями. У него была повреждена лобная доля, он не мог двигать правой стороной тела. Но из всех поражений самым тяжелым стала потеря речи. Инсульт привел к расстройству, называемому афазией, при котором нарушается способность к общению и пониманию речи.

– Полное выздоровление очень маловероятно, – заявил нам врач.

И все же я быстро сообразила, что афазия не влияет на интеллект. Мой отец был словно пленником в собственном теле, который не имел возможности делать и говорить то, что хотел. Я даже представить себе не могу, насколько это выматывало и расстраивало его.

Афазия также заставляла отца говорить то, чего он не хотел. Он мог заплакать в середине смешного фильма и рассмеяться, когда происходило что-то грустное. Из-за него мне часто бывало неловко. Отец размахивал тростью, как оружием, и выкрикивал бессвязные фразы в адрес прохожих. Я понимала, что все это происходит из-за инсульта, но все равно расстраивалась. В отличие от меня, он не замечал взглядов и комментариев окружающих.

Однажды днем, вернувшись домой, я застала отца за просмотром старого видео. На экране мы с ним играли в теннис – бегали по корту, перебрасывая друг другу мяч. То, что раньше было простым удовольствием, теперь стало невозможным. Я смотрела на экран как завороженная. Потом мои силы иссякли.

Все, что я так долго подавляла, выплеснулось наружу. Меня трясло, я рыдала. Мое сердце разрывалось от жалости к нам обоим и боли при мысли обо всем том, что мы больше не сможем делать вместе.

Отец смотрел на мои слезы, шевеля губами. Он явно хотел что-то сказать, но не мог. Так все и было – мы оказались неспособны решить самые серьезные проблемы друг друга. Потом, хотя ему было нелегко двигаться, он приблизился и, утешая, сжал мою руку. Я подняла глаза: этот маленький жест значил для меня так много.

Мы оба потеряли дар речи – по совершенно разным причинам. В любой момент у отца мог случиться новый инсульт. Его могло не стать в любой день – не было никаких гарантий. Меня одолевал страх – и за нашу семью, и за отца. Как жить в условиях такой неопределенности? Этот вопрос терзал меня, омрачая блаженные дни моей юности.

В конце концов я нашла ответ. Наша семья отправилась на выходные в Тахо, и отец увидел на озере группу людей, катающихся с парашютом за катером. Мы с ним тоже катались так несколько раз до его инсульта – с тех пор прошло много лет.

– Ты и я! – только и смог сказать он.

Теперь мы как будто парили высоко над водой, глядя на заходящее солнце. Как только в небе погас последний розовый отблеск, отец посмотрел на меня со знакомым выражением лица.

– Жиз… Хоро…

Возможно, дело было в его улыбке, или в порыве теплого воздуха, или в царившем вокруг буйстве красок. Но в тот момент я точно поняла, что он имел в виду.

– Да, – прошептала я в ответ. – Жизнь действительно хороша.

Тогда я не знала того, что знаю сейчас. Я не представляла, как неустанно будет трудиться мой отец, чтобы восстановить утраченное. В дальнейшем он вернул себе изрядную часть речи. Если бы я только знала, как сильно он будет вдохновлять меня двигаться вперед перед лицом страха. И я и подумать не могла, что скоро потеряю его навсегда.

Из-за обострения аутоиммунного заболевания мой отец попал в больницу и перенес еще одну серию обширных инсультов. Он впал в кому и, в конце концов, скончался. Все произошло слишком неожиданно.

Я до сих пор жалею, что мы не смогли поговорить в последний раз. Самое главное, за что я продолжаю держаться, – это слова, сказанные отцом по телефону незадолго до смерти.

«Жизнь хороша». Два простых слова, банальных в любом другом контексте. Но он вложил в эту фразу глубокий смысл, не позволив болезни омрачить оставшиеся дни.

Однажды вечером, когда отец уже был в коме, я сидела у его постели. Дождавшись, когда все покинули палату, я тихонько заговорила ему на ухо. Я рассказала ему о том, как мне страшно, а затем задала самый важный вопрос: «А вдруг ты никогда не проснешься?» Как только слова сорвались с моих губ, я поняла, что уже знаю ответ.

Перед тем как покинуть больницу, я в последний раз сжала его руку. По дороге домой я остановилась, чтобы взглянуть на ночное августовское небо. Казалось, оно смотрело на меня в ответ. Я позволила себе некоторое время полюбоваться панорамой.

Как прекрасно, что нам нужна темнота, чтобы увидеть звезды.

Даниэль М. Вонг