Kitobni o'qish: «Развод с прокурором. Верну тебя, любимая»

Глава 1

Аля

– У тебя снова бессонная ночь? – спрашивает муж.

Я отрываюсь от чашки и киваю.

Алан готовит сумку и собирается принять душ перед дальней дорогой в командировку.

– Ты же знаешь, перед твоими командировками я переживаю и не сплю.

– Аля, командировки – это часть моей жизни. К тому же, у меня намечается крупное дело. Я не могу отказаться, сама понимаешь. Громкое имя, связки с финансовым отделом, губернатор лично просил.

– Конечно, – говорю я, допивая кофе. – Ты ведь лучший прокурор в городе.

Он кивает и сухо произносит:

– Рад, что ты всегда все понимаешь.

Понимаю.

И именно поэтому решаю, что сегодня именно тот день, когда я должна узнать правду, которую он от меня скрывает.

А в том, что он что-то скрывает – я уверена.

Я это чувствую. Женщины ведь всегда это чувствуют, правда?

Мы женаты пятнадцать лет, но именно в последний год у моего мужа участились командировки, из которых он приезжает совершенно чужим. Не моим мужем, которого я знала.

У нас взрослая дочь, уехавшая на лето к бабушке и дедушке. Я рада, что мне удалось отправить ее отдохнуть, и теперь у меня есть время разобраться, что происходит между мной и моим мужем – Аланом Валиевым. Не уверена, что выдержала бы ее взгляд, если бы она узнала, что мама не доверяет папе и поэтому решает проверить, куда именно он едет…

Но я чувствую, что так нужно.

Сидеть сложа руки – не мой конек.

Пока Алан моется в душе перед дорогой, я молча подхожу к его сумке. Он всегда складывает свои вещи и документы сам. Щелкаю молнию и нахожу внутри маленький отдел с документами.

Билеты.

Ночной поезд.

В тот город, который он называл.

Действительно туда, где идет громкое дело.

Но в его сумке нет никаких документов о бронировании отеля или апартаментов, в которых он будет жить. Сложив два плюс два, я понимаю, что в том городе его ждут…

Я кладу все обратно. Ровно. По швам. В этот момент Алан выходит из ванной, вытирая волосы и ни о чем не подозревая.

– Ты точно не успеешь приехать к выходным? – спрашиваю. – У нас годовщина свадьбы. Пятнадцать лет.

– Я помню, Аля, – вздыхает муж. – Мне жаль, что в этом году все складывается иначе. Обещаю, что в следующем году мы все наверстаем. В этот день тебя будет ждать подарок.

Я киваю, а Алан надевает свой костюм прокурора, подбирает сумку и крепко целует меня. Я слышу, как хлопает дверь.

Через пятнадцать минут я уже вызываю такси.

Пальцы дрожат, когда я набираю адрес вокзала.

Не понимаю, зачем я это делаю, но знаю, что не остановлюсь.

Если он врет – я должна знать.

И если правда убьет меня – пусть это случится сейчас, пока я еще способна встать с колен.

…Я приезжаю на вокзал за тридцать минут до отправления. На перроне пыль, духота, сигналы. Жаркий август, вечер, гудки вокзала рвут тишину, как внутреннюю плотину – во мне.

Особенно – когда я понимаю, что Алан отправляется на другой путь, следующий в совершенно другой город. Не в тот, что был указан в его билетах.

Я стою и наблюдаю, как он идет к поезду, который следует совсем в противоположную сторону, и мое сердце летит в пропасть.

Он солгал.

И документы в его сумке были ненастоящие, словно он подозревал, что я могу проверить. Конечно, он ведь прокурор.

Я стою в очереди к кассе, а у самой внутри дрожат пальцы. Еще час назад я просто сидела в кухне и не собиралась делать ничего из ряда вон выходящее, а теперь – планирую купить билет на тот же поезд, что и у него.

Зачем он солгал мне? За что?

– Один билет, пожалуйста, – говорю, когда подходит моя очередь, и называю город прибытия. – Еще есть места?

– Сегодня будний день и скоро начало школьного сезона, поэтому мест осталось много! Есть свободное купе, не желаете выкупить целиком? Сейчас с большой скидкой!

– Это то, что мне нужно.

Пальцы дрожат, когда я забираю билеты.

Одиннадцатый вагон.

По пути, едва поспевая, я вижу, как он – мой муж, отец моей дочери, прокурор с выправкой и броней в голосе – уже заходит в соседний, десятый.

Я поднимаюсь в вагон за минуту до отправления. Он – в десятом. Я – в одиннадцатом. Этого достаточно, чтобы оставаться невидимой. Чтобы наблюдать, не привлекая внимания.

Поезд трогается.

И начинается ночь.

В одиноком купе я сразу закрываюсь. Сегодня он в моем полном распоряжении – не уверена, что я готова слушать щебетания попутчиков, поэтому радуюсь выкупленному купе.

Устраиваюсь на нижней полке, даже не раздеваясь и…

Всю ночь не сплю. Лежу, глядя в окно, за которым меняются пейзажи и с большой скоростью пролетают фонари на станциях. Иногда прислушиваюсь – нет ли его голоса в коридоре. Иногда думаю, а не стоит ли мне зайти в соседний вагон и посмотреть в его глаза – прямо сейчас. И прямо сейчас задать все интересующие вопросы.

Но я не выхожу.

Половина меня хочет знать правду. Другая – боится.

Зачем ты едешь туда, Алан? К кому?

Мы вместе пятнадцать лет.

Я вспоминаю нашу дочь. Как хорошо, что она сейчас у моих родителей. Как хорошо, что ей не приходится видеть меня вот такой – сомневающейся, ранимой, слабой. Я всегда была для нее сильной. Как и для него.

Но в эту ночь я не сильная. Я – почти сломленная.

Я не сплю. Даже не дремлю. Только раз за ночь, почти под утро, мне кажется, что я слышу его голос в коридоре. Я замираю, затаив дыхание, как подросток, нарушивший правила.

Но все стихает.

На рассвете поезд тормозит. Скрип, покачивание. Я сижу у окна, не дыша. Отодвигаю уголок занавески.

Алан выходит из вагона самым первым, будто спешит, и я провожаю его взглядом.

Строгий, уверенный. С таким видом, будто едет действительно на важную встречу.

Мне хочется в это верить, пока я не замечаю девушку, что идет ему навстречу.

Красивая.

Уверенная в себе.

Она подходит к моему мужу и обвивает его шею руками, а затем припадает губами к его щеке. Алан не отстраняет ее, позволяет себя поцеловать и даже… целует в ответ. В щеку, но все же.

Я думаю, что почти умираю, пока не замечаю еще одного человека, который идет Алану навстречу быстрым шагом, почти срываясь на бег.

Мальчик.

Он младше нашей дочери. Точно младше. Темноволосый, худой, очень похожий…

Слишком похожий на моего мужа. Подорвавшись, он обнимает Алана – крепко, как своего…

Как своего отца.

Они втроем смотрятся рядом так естественно, как будто давно знают друг друга.

Алан целует мальчика в макушку и по-отечески обнимает его за плечо.

Я слышу их голоса – они обсуждают, в какое кафе пойти на завтрак всей семьей.

А мне все становится ясно и без слов.

У моего мужа есть сын.

И я – ничего об этом не знала.

Я сжимаю губы и поправляю занавеску у окна, скрываясь за ней и как будто еще надеясь, что это просто сон.

Но это не сон.

Это даже не измена – это хуже. Ложь. Холодная, методичная и долгая. Он годами жил на две семьи и обманывал меня столько лет, в то время, как я была ему верна.

Даже больше – я никогда не лезла в его сумку и, тем более, не мониторила его телефон. Все пятнадцать лет я доверяла ему как самой себе, но сегодня мой иллюзорный мир, кажется, рухнул навсегда.

Я беру телефон в руки и решаю позвонить мужу – интересно, что он ответит мне?

– …Я добрался и уже заселился в гостиницу, можешь не переживать, – слышу голос мужа, доносящийся из динамика.

Ответ Алана – четкий, выверенный и спокойный.

А мое сердце разбито.

Вот и все.

Вот и все.

– Рада за тебя, – выдавливаю искренне.

Я набрала ему почти сразу, как сошла с поезда, но так и не смогла сказать ему, что я все знаю. Не смогла пересилить себя. Мне стыдно, что я проследила за ним, хотя стыдно должно быть явно не мне…

– Я скоро приеду, Аль. Скучаю по тебе, – говорит муж.

– Обо мне не переживай. Я найду, чем себя занять.

– Отлично, любимая. У меня много работы, отключаюсь. Люблю тебя.

Муж сбрасывает звонок, и наш короткий разговор обрывается.

Город, в котором у Алана вторая семья, оказывается для меня чужим. Не похожим на все, что я знаю, он больше провинциальный: с узкими улицами, побеленными фасадами, крошечными магазинами и густыми аллеями с каштанами. Все кажется слишком тихим, слишком аккуратным и незаметным.

У меня целый день в запасе, потому что обратный поезд отбывает только вечером. Я могла бы остаться на вокзале, но другая сторона во мне – желающая узнать все здесь и сейчас – борется во мне и заставляет двигаться дальше.

Я брожу вдоль улиц. По пути обхожу несколько кварталов, захожу в парк. Все кажется странным – будто чужое кино. Люди пьют кофе и никуда не торопятся, а у меня все пульсирует под кожей – в ушах, в висках. Образ того мальчика и то, как он смотрел на Алана, как ждал его прибытия – не выходит у меня из головы.

Он ждал отца.

Он любил своего отца.

Как ты мог, Алан?

Через полчаса я чувствую, как изматывающая бессонная ночь, жара, все это вместе выматывает меня. Я иду почти без сил, пока не вижу яркую вывеску той самой разрекламированной кофейни – ее реклама встречается на каждом углу. Баннеры, таблички, даже листовки на остановке. Я решаю, что это знак или хотя бы повод сесть.

Я заказываю кофе и первый попавшийся салат – чисто чтобы притупить чувство голода.

Сажусь у окна и молча смотрю на улицу. Мои пальцы холодные, а сердце ноет от переизбытка вопросов в голове.

Сколько лет ты скрывал это, Алан?

Сколько лет у тебя была другая жизнь, другая семья? У тебя взрослый сын – младше нашей дочери, а это значит, что ты изменил мне в браке.

Поверить не могу…

Где все это время были мои глаза?

Я не плачу. Я слишком устала – даже внутри что-то выгорело.

Я почти допиваю кофе, когда над дверью звенит колокольчик. Легкий звук – как плеть по нервам. Я поднимаю глаза почти машинально и замираю.

Что?

Боже…

Вот что значит маленький город – здесь даже кофейня одна на всех.

Мое сердце проваливается в бездну, когда я вижу Алана и… его вторую семью.

Алан заходит внутрь первым. Без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами и уже без вещей. Выглядит легко, почти по-домашнему. С ним рядом идет та самая женщина – чуть моложе меня, и между ними – мальчик. Он держит Алана за руку и в целом они выглядят как семья.

А я так… приложение к его жизни.

Я прижимаюсь к спинке стула, инстинктивно поворачиваюсь боком, чтобы хоть немного скрыться или попытаться раствориться в мебели, вот только ирония судьбы в том, что из свободных столиков здесь всего лишь один – и он рядом со мной.

Они садятся за стол прямо рядом. Почти вплотную. Через одно сиденье.

И я слышу каждое слово.

Боже, каждое.

И тогда я впервые слышу голос той девушки – сладко-нежный:

– Как хорошо, что мы все-таки заехали домой. Ты принял душ после дороги, теперь можно вкусно позавтракать, правда, дорогой?

Дорогой…

– Правда. Артем, заказывай все, что ты захочешь, – слышу теплый голос моего… мужа.

– Хорошо, пап.

Пап…

Пап!

Я вздрагиваю.

Почти резко, почти больно.

Удар ножом – и то не такой больной!

– Пап, а когда ты приедешь снова?

– Я постараюсь приезжать чаще, когда улажу некоторые вопросы, – отвечает Алан.

– Не дави на папу, Артем. Он большой человек, прокурор столицы, и он очень занят.

– Надя, для нашего сына я никогда не занят, – прерывает Алан.

Я не выдерживаю.

Сжимаю ладони в кулаки так, что ногти впиваются в кожу – почти до боли.

Надя. Ее зовут Надя.

Она говорит Алану что-то шепотом, я не различаю слов, но вижу, как он опускает ей руку на плечо и слегка улыбается. Ласково. Знакомо. Так, как улыбался только мне.

– Ты ведь меня не бросишь? – слышу голос подростка.

За грохотом собственного сердца я слышу, как Алан говорит:

– Никогда.

Никогда.

– Сегодня мы все вместе поедем домой, – произносит Надя. – Я приготовила вкусный десерт для вас с папой на ужин. Да, дорогой?

Глава 2

Я возвращаюсь домой на следующий день.

Возвращаюсь я на полном автопилоте, потому что на большее меня просто не хватает.

Я захожу в дом, снимаю обувь, бросаю сумку и закрываю дверь на все замки, затем отключаю телефон.

Алан не пишет и не звонит. В командировках он всегда был максимально сосредоточен на работе, и раньше меня это устраивало. Раньше, но не сейчас.

Ведь сейчас я более чем понимаю причину его занятости, и название этой причины – вторая семья.

Два дня я никуда не выхожу. Стараюсь пить воду, чтобы поддерживать водный баланс, но почти ничего не ем. Иногда включаю телефон, чтобы поговорить с дочкой, как сегодня.

– Как ты, милая?

– Все супер, мам, – слышу ее радостный голос. – Сегодня дедушка установил бассейн, и я не вылезала оттуда весь день, а потом бабушка напекла блинчиков…

Я улыбаюсь и еще раз убеждаюсь в том, что отправить дочь на лето к бабушке с дедушкой – была лучшая идея. Так я успею подготовить дочь к новости о разводе. Дине уже четырнадцать, уверена, она меня поймет, но пока я решаю ни о чем ей не говорить.

– Бабушка зовет на обед. Папе привет! Люблю тебя, мам!

– И я тебя, Ди.

Мы с Диной прощаемся, и еще некоторое время я лежу в тишине. Думаю о дочери и о себе – странно, но мне не хочется плакать. Боль выгорела. Остался только пепел.

На третий день звонит Адель – моя подруга с экономического университета. Веселая, шумная и прямолинейная.

– Аля! Ты вообще с ума сошла? У тебя телефон отключен три дня! Я уже собиралась выезжать к тебе!

– Привет, Адель.

– Ты забыла? Послезавтра встреча выпускников! Нам надо выглядеть лучше, чем все! Я уже записалась в салон на завтра, пошли со мной. Потом – шопинг. Снимем стресс.

Она не спрашивает, что со мной. Знает, что если нужно – расскажу, а если нет, то не стоит лезть, это и делает нашу дружбу крепкой.

– Хорошо, – говорю я. – Встретимся завтра после обеда.

Пока Адель болтает, я поднимаюсь. Смотрю в зеркало. Кожа бледная, волосы собраны в небрежный пучок, но глаза – ясные. В них больше нет паники. Только усталость и злость. Злость – за предательство, за ложь, за годы, которые я верила в то, чего, возможно, никогда не было.

Я надеваю рубашку и джинсы, делаю легкий макияж. Открываю телефон – тридцать два не прочитанных сообщения, и ни одного от него.

Плевать.

Я сажусь в машину и еду в свою кофейню.

Когда-то я открыла ее на спор. Алан не верил, что я справлюсь – «это не женское дело», «там же все сложно», но уже через полгода у нас была очередь из гостей. А через год – первая солидная прибыль. Сейчас у меня три смены, молодая управляющая и постоянные клиенты, которые заказывают капучино по имени.

В кофейне прохладно, пахнет корицей и карамелью. Я здороваюсь с бариста, подхожу к управляющей – у нее вопрос по поставке десертов, в меню какой-то сбой. Я все решаю быстро, четко. Люди слушаются меня. Уважают.

Я построила свое дело с нуля, сама, без чужой фамилии и протекции.

Это знание греет и держит на плаву. Особенно – сейчас.

Вечером я задерживаюсь на работе. Сижу в кабинете, пока не темнеет. Перебираю старые записи, корректирую планировки, заказываю новые чашки. Все – чтобы не думать об Алане, но к ночи я понимаю, что мои мысли все равно перетекают к нему.

Алана все нет. Ни звонка, ни сообщения. Как будто я – пустое место. Как будто он и не обещал любви, не растил со мной дочь. Как будто нас никогда и не было.

Я возвращаюсь домой поздно. Машина мягко въезжает в двор, фары освещают фасад. Тишина. Шторы опущены. Свет не горит.

Я сажусь на ступени и осматриваю ухоженную территорию, о которой мы вместе заботились.

Почему ты солгал мне, Алан?

Я смотрю на экран телефона, и мне приходит короткое напоминание о завтрашней встрече с подругой. Пропустить нельзя, ведь послезавтра – встреча выпускников.

И хочу я того или нет, но к этому дню я должна собрать себя по кусочкам.