Kitobni o'qish: «Авиатрисы. Начало»

Shrift:

За четыре с лишним года до начала официального отбора в Академию Авиатрис казалось, что жизнь налаживается. Кем бы вы ни были на просторах могущественной Этрийской империи: фабричным рабочим, журналисткой, следователем полиции, штатным военным, служащим министерства или даже гостьей, – все пути открывались перед вами.

Глава 1
Бэкка

– Вы когда-нибудь задумывались о том абсурде, который вдалбливают в нас с самого детства: могущество императора нисходит с Небес? Небеса заботятся о нас и дарят погожие деньки. А что же власть имущие?! Заставляют работать на бесчисленных заводах? Отбирают у нас все, кроме крох, недостаточных, чтобы прокормить семьи? Себе строят золоченые дворцы и проводят балы!

Оратор, мужчина средних лет с пронзительными голубыми глазами и в простой рабочей рубахе, окинул взглядом полуподвальное помещение бара, плотно забитое собравшимися.

– Именно поэтому мы собираем ячейки сопротивления, где каждый человек ценен! – Он говорил бойко, размахивал руками. В кулаке держал свернутую тонкой трубочкой брошюрку. Названия не разглядеть, но большинству присутствующих она уже попадалась прежде. – Вы не винтики паровой машины, вы – сокрушительное, всепоглощающее пламя печей!

Кто-то пил за стойкой, кто-то тихонько переговаривался за столами. Бэкка Роан, журналистка и скептик по натуре, слушала мужчину с нескрываемым презрением.

– Скажи еще раз, зачем мы сюда притащились? – раздраженно протянула она, заправляя каштановую прядь за ухо, и повернулась к начальнику, главному редактору скандальной столичной газетенки, Базу Ларни.

– Потом объясню, – шикнул тот.

Баз был старше Бэкки почти на двадцать лет, в хорошо уложенных волосах проблескивала седина. И тем не менее любой, даже самый молодой и пылкий журналист позавидовал бы неутомимости и проворности главреда. Слегка загорелое лицо светилось хитрецой, улыбался он кривовато из-за шрама на щеке, ни один здравомыслящий человек не стал бы ему доверять – однако по неведомой причине ему отлично удавалось выведывать тайны.

– Хочешь их разоблачи… – Не успела Бэкка договорить, как начальник зажал ей рот потной ладонью. Короткие до плеч волосы всколыхнулись легкой волной.

– Совсем сдурела? Никто не должен знать о нас. Запоминай, что говорят, и помалкивай. Этот тип, – начальник кивнул на выступавшего, – важная шишка.

– Несмотря на малое количество ресурсов и ограниченный бюджет, ячейки продолжают работу, борясь за идеалы равенства и свободы. Мы готовы к любым потерям, чтобы доказать, что независимость и власть народа – ценности, которые стоят любых жертв.

Мужчина попил воды и заговорил снова:

– Никто не знает человека, с которого все началось. Нам и не нужно знать. Главное, чтобы он мог координировать деятельность в разных городах по всей Империи и вовремя обеспечивать финансирование. Его сеть работает, дело живет! – Публика вяло отреагировала на пафос, и оратор продолжил: – Мы используем шифры и специальные способы связи, чтобы сохранять высокую степень конспирации. Мы стремимся защитить всех наших членов. Помните, вы в безопасности, насколько это возможно для людей, вставших на тропу сопротивления.

Бэкка окинула взглядом тех, кто стоял рядом. Снова прошла волна шепота. Бэкка подумала, что, если их прямо сейчас накроет полиция, поделом будет оратору.

– Как мы боремся с этими негодяями, которые захватили нашу Родину и сжали ее удавкой своей мерзкой власти? Мы делаем все, что можем. Вы должны быть готовы не просто к мирным демонстрациям, но и к решительным действиям. Только от этого зависит будущее наших детей. Поэтому власть имущие боятся. И правильно делают. Любые идеи приветствуются, но никакой самодеятельности. Выносите на обсуждение.

По толпе пробежал одобрительный шепоток, и раздалось несколько выкриков. Люди сидели на старых ящиках и стояли по всему тускло освещенному бару. Бэкка с Базом устроились в углу около пустых коробок из-под мебели, которые могли использоваться хоть для хранения продуктов, хоть для перевозки оружия, и внимательно слушали, всматриваясь в лица присутствующих, стараясь запомнить каждое.

– Любая ячейка включает контактное лицо, – сказал оратор, – которое отвечает за связь с внешним миром: с представителями других ячеек, поставщиками, информаторами и деньгами, а также со связным следующего уровня. Члены ячейки не могут выдать его, потому что не обладают никакой информацией, кроме кодового имени. Иначе полиция бы добралась до всей сети. Ваш контакт – это Репейник. Когда надумаете к нам присоединиться, сможете связаться с ним.

– Нелепые клички. – Бэкка закатила глаза.

Оратор похлопал по плечу стоявшего рядом немолодого мужчину с рыжеватыми волосами и веснушками на носу и скулах.

– Каждый, кто вступит в наши ряды, получит кодовое прозвище. Далее. Линейный состав – самый важный элемент организации, на который ложится основная нагрузка борьбы. Мы гордимся и ценим этот невероятный вклад. Да, такие люди, как вы, – ключевой механизм, и, когда мы победим, новая элита будет построена на вас!

Снова раздались одобрительные возгласы. Послышался звон бутылок и шебаршение. Оратор окинул всех недобрым взглядом.

Бэкка удивилась тому, что они решились собирать так много народу. Новички несерьезны, выйдут отсюда и сразу же начнут болтать всякое направо и налево. Так и полиция прознает. И уж точно никто из этих недотеп не станет жертвовать собственной жизнью ради борьбы, которой так явно горел оратор. Наверное, ему сверху сказали: пора привлечь внимание и подготовиться к настоящей шумихе, – а тот и не стал возражать. Или это часть плана по наведению суматохи и распусканию слухов. Теперь вот вываливает карты на стол перед разными прохиндеями вроде База Ларни. Хотя надо отдать должное: устроить такую сходку в столице дорогого стоит.

Если они и правда хотят, чтобы об этом прознала полиция – то каков следующий шаг?

Выступающий кашлянул и продолжил:

– Центральный аппарат. Лидеры. На их плечах планирование, идеи. И, наконец, финансовый аппарат, участники которого привлекают деньги от сторонников. – Он явно умолчал про нелегальные способы: ограбления и вымогательства, – хотя об этой части Бэкка послушала бы с большим удовольствием. – А также наши щедрые спонсоры среди знати. Ведь даже эти жлобы знают, что изменения неизбежны. Они надеются заручиться поддержкой, но любовь народа нельзя купить. В итоге каждому воздастся по заслугам!

– Да! – раздалось из подвыпившей толпы.

Для Бэкки высокопарные речи звучали как детский лепет. Она не верила никому и, в общем-то, ни во что, а собравшиеся вызывали в ней лишь легкую жалость и недоумение.

Оратор спустился с импровизированной сцены вместе с Репейником. Баз Ларни сразу поспешил к ним. Бэкке ничего не оставалось, кроме как последовать за главным редактором, но дорогу преградил огромный амбал.

– Куда собрались? – прорычал он.

Бэкка увидела, как незамеченная громилой, за оратором и рыжим проскользнула ее давняя подруга Шая Фран, и удивилась: что бы ей делать в таком злачном месте? Бэкка уставилась на задержавшего их с Базом мужчину.

Шаю она расспросила бы позже, но наверняка эта ерунда не стоила внимания: опять девчонка занялась азартными играми или еще чем-нибудь сомнительным, чем по молодости баловалась и сама Бэкка, до того, как нашла нормальную работу. Восемнадцатилетняя Шая вообще была легкой на подъем. Бэкка знала ее с детства и добродушно воспринимала выходки в силу разницы в возрасте.

– Пропустите, мы торопимся. – Бэкка попыталась обогнуть громилу.

– Куда торопитесь, крошка? – оскалился тот.

– Вообще-то мы надеялись поговорить с выступавшим человеком. Нам очень интересно присоединиться к сопротивлению, – затараторил Баз, напуская на лицо все возможное обаяние.

– Интересно? – Амбал зашевелил тонкими бровями. – Приходите завтра, если желание не выветрится наутро. Этим занимается Репейник.

Бэкка видела, что Баз еще надеялся поговорить с оратором лично. Хоть она и не знала, чего хотел начальник, но понимала, что для охоты за сенсацией они в невыгодном положении.

Баз и Бэкка отступили в глубь бара и взяли себе еще местного солоноватого пойла с грибным душком.

– Я чувствую горячую тему. – Баз улыбнулся.

– Понимаю. – Бэкка, стянула с запястья ленту, собрала волосы в хвост, оглядела помещение и собравшихся: работяг в грязных спецовках, уставших официанток. – Если они так открыто агитируют, значит, ничего не боятся и планируют что-то крупное…

Черты стали как будто острее, а она сама – серьезнее. Наконец задумка База увлекла и ее.

– Во-во. – Главред махнул высоким стаканом, разбрызгивая вокруг пену.

– А может, наоборот, лишь показная бравада, а за душой – ничего.

– Этот выступавший приехал специально из Валитена. Говорят, рабочему движению там даже удается отстоять нововведения в свою пользу на забастовках. Никогда такого еще не видывали! А если и в столице начнется…

– Да брось, кто им здесь позволит развернуться?

– Вот увидишь! – Глаза База увлеченно горели.

– Так о чем ты намерен написать? Раскрыть их сеть?

– Ты вообще слышала, что этот тип рассказывал? – Баз сделал несколько больших глотков, чуть поморщился и вытер рот рукавом. – Идеи – огонь! Если они правда за такое борются, да еще и успешно… Не за этим ли будущее Империи?

– Тогда зачем взял меня? – нахмурилась Бэка. – Мне работать надо, статьи сами себя не напишут.

– Уж я-то знаю, как тебе надоело строчить ерундовые сплетни. Ты тоже давно вынюхиваешь скандал. Что это, как не он?! Мы почти у истоков рев…

Последнее Баз говорил шепотом, но не закончил.

В это время выступавший мужчина, Шая и Репейник вернулись в бар. Громилы поблизости не было. Баз поспешил к ним. Шая тоже увидела Бэкку, отступила в сторону, и журналистка последовала за ней. Краем глаза она заметила, что База все-таки пропустили поговорить с оратором из Валитена.

– Ты чего тут делаешь? – зашептала Шая.

– То же самое хочу спросить у тебя. – Бэкка недовольно сложила на груди руки.

– Пекло побери. – Шая чуть ли не смеялась. – От тебя реально невозможно что-то скрыть. Как видишь, я вступила в ряды революционеров. Повстанцев, если хочешь нас так назвать. И скоро переезжаю ближе к летнему дворцу, на море, представляешь?

– Как ты могла повестись на такую чушь? Конечно, очень романтично надеяться на лучшее будущее! Но вас всех посадят в тюрьму – и в этом уже не будет романтики. Политики разберутся и без вас, а твоя жизнь сломается из-за связи с такими типами. Оно того не стоит, Шая!

Девушки были знакомы давно, жили по соседству. И, к удивлению прочих, обе смогли выбраться из беднейшего района столицы: Бэкка устроилась в газету, Шая стала шить одежду. Получалось у нее восхитительно, и заказы делали состоятельные дамы.

– Еще как стоит! Ты, может, не заметила, – огрызнулась Шая, – но там наверху пора все изменить! А пока простые рабочие будут стоять в стороне, этого не произойдет!

– И, конечно, именно тебе это по силам!

– Поверить не могу, Бэкс, ты же сама начала писать, чтобы менять мир. Или хотя бы мечтала об этом! И посмотри, во что превратилась с этой газетенкой!

– Потеряешь приличную работу! – Бэкке хотелось взвыть от глупости и упертости девчонки.

– Ты мне не мать, чтобы указывать! И десять лет разницы в возрасте не дают тебе никаких прав на это!

– То, что я с тобой нянчилась, тоже, видимо, ничего не значит? – огрызнулась Бэкка.

– Ястреб, не представишь нам свою знакомую?

Журналистка не заметила, как за ее спиной возник Репейник, и вздрогнула от его низкого голоса.

Баз и оратор куда-то исчезли.

– Извините, я уже ухожу, – сказала Бэкка и укоризненно посмотрела на подругу, а потом развернулась и зашагала к выходу.

У дверей она оглянулась, пробежалась взглядом по залу, но Шаю уже не увидела. Репейник говорил с тем громилой, напугавшим их с Базом. На секунду взгляды журналистки и революционера схлестнулись, мужчина удовлетворенно оскалился, а потом отвернулся к собеседнику.

По спине пробежала дрожь от неприятного предчувствия.

Бэкка выбралась через главный вход на улицу. С каналов тянуло поздней весной и едкой, залежалой тиной, которую только начали чистить городские службы. Уже стемнело, но люди еще бродили, мимо пронеслась карета. Журналистка поспешила перейти на другую сторону и свернуть в ближайший переулок.

За спиной она услышала шаги, обернулась и в неровном свете газовых фонарей увидела фигуру громилы, с которым говорил в баре Репейник. Он не бежал, но преследовал явно ее. Внутри что-то сжалось. Бэкка выбралась к набережной. Здесь поток людей был больше, и она надеялась затеряться.

Бэкка то и дело оборачивалась, нервно ускоряя шаг, но здоровяк не отставал. Одну руку он сунул под плащ, словно нащупывая оружие. Бэкка прошла через мост над рекой и свернула в городской сад, где тени деревьев создавали ощущение густой темноты, в которой можно спрятаться. Она думала подобрать хотя бы сломанную ветку, чтобы ударить в ответ, когда тот нападет.

Мужчина тоже перешел по мосту – и сомнений не осталось: преследовал он именно Бэкку. Мягко утоптанная дорожка парка скрадывала звуки шагов, и журналистка кинулась вперед со всех ног, еще надеясь выбежать с другой стороны и скрыться.

Глава 2
Эдриан

Мертвая девушка лежала на узловатых корнях дерева. Никто даже не потрудился скрыть ни ее наготы, ни самого преступления. Белая кожа, окоченение, уже нечеловеческие глаза. Тут и там разлились синяки и кровоподтеки.

Позже осмотр врача показал, что ее изнасиловали и избили еще при жизни, как и двух предыдущих. Гематомы выступали с разным временным интервалом, какие-то побагровели, другие уже пожелтели и почти обесцветились. Вскрытие показало переломанные ребра, вывихнутые запястья, обширное внутреннее кровотечение и разрывы тканей. Даже если бы нашли раньше – ее бы уже не спасли.

Недалеко от границы обнаружили уже три тела, все женщины: красивые, молодые и зверски задушенные. Одну нашли год назад, тогда никто не обратил внимания. Но теперь две жертвы подряд, да еще и накануне прибытия в Империю посла Республики. Личность первой установили быстро – Одетта Оторо, девятнадцать лет, жила в деревеньке неподалеку. Но кто остальные – оставалось загадкой. И командование подозревало, хоть и не говорило вслух, что они могут быть лерийками. А это не сулило ничего хорошего.

Из столицы прислали главного следователя Имперской полиции, и майор Эдриан Хейс, назначенный ответственным за встречу гостя, ждал его на станции в городке. Славно было вырваться из военной части, хоть и по такому печальному поводу.

Хейсу не полагалось иметь собственное мнение касательно преступлений, но если бы его кто спросил, то получил бы очевидный ответ: среди военных причастных нет. Дружный коллектив, хороший командующий, четкая и ясная цель – охранять стратегический объект, – что еще солдату нужно для счастья? Да и близость границы позволяла немного крутиться, чтобы подзаработать на безбедную старость. В его гарнизоне все спокойно. А уж с происками чужеземцев пусть разбирается кто-нибудь другой.

Поезд прибыл в клубах черного пара и, остановившись, выпустил в небо огромные белые, словно облака, столбы. Следователь Юджин Левикот в тяжелом дорожном плаще спрыгнул с подножки, подобно герою приключенческого романа, какие водились в офицерской комнате отдыха. Седина на висках выглядела солидно, хотя глаза озорно блестели. Он почтительно поздоровался и велел рядовым доставить его вещи на базу, а сам вместе с Хейсом отправился осмотреть город.

– Вы не устали с дороги? Может, лучше сперва отдохнуть? В трактир?

– Не хочу терять время, майор, – отозвался гость. – Но трактир сгодится. Оттуда и начнем расследование. Что можете пока рассказать по делу?

– Да вот беда, конечно, откуда не ждали. Я уже несколько лет служу здесь и ни разу такого не видывал. Когда первое тело нашли, я сам-то в увольнение ездил на малую родину на несколько месяцев. Жена умерла, с хозяйством разбирался, сына повидал. С тех пор я тут, увольнительные дольше двух дней не брал. – Эдриан докладывал немного спутанно, но спокойно, глаз в пол не опускал. – Новые жертвы как снег на голову. Жалко их, непутевые…

Чахлый двухэтажный домишко оказался на удивление просторным внутри, вмещая и местных, и военных. За стойкой дремал хозяин. Под его стулом шуршало радио. На лестнице дежурила дама в платье с оборками, словно из прошлого века. Завсегдатаи расселись за столиками, где шустро сновала молодая официантка.

– И как же вы оцениваете новые возможности? – вопрошал ведущий из скрипучего динамика.

– Да какие там возможности? – отвечал ему другой голос. – Одни домыслы. Эти вольнодумцы пудрят мозги на самом высоком уровне. Но мы-то с вами знаем, что Лерийская Республика – чистой воды опасность. Угроза как она есть. Дикие люди, не желающие идти в ногу со временем.

– Разве есть в этом угроза?

– Конечно! Деградация общества во всей красе. Думаете, если дать волю…

Левикот аккуратно присел за барную стойку. Он выглядел не моложе Хейса. Но если голова майора совсем поседела, то следователя эта участь пока обошла стороной, лишь слегка тронув виски. Только морщины вокруг глаз выдавали возраст. Гость показался Хейсу улыбчивым и вдумчивым человеком.

– Два имбирных эля, – сказал Левикот, и хозяин вздрогнул на стуле, выключив радио, чтобы не мешало подслушать интересного гостя. – Вы же не против?

– Конечно нет, – отозвался Эдриан, отметив про себя, что следователь не пьет при исполнении. – У вас уже есть мысли, с чего начать?

– Вы помните Одетту Отторо? – Левикот снова обратился к хозяину, поставившему перед ними две огромные прозрачные чашки с золотистым напитком.

– Не знаю такую, – буркнул мужчина в ответ.

– Не нужно нам врать, – вклинился Хейс, – даже я ее помню. А уж вы-то всех местных знаете!

– Я старый человек! Что вы от меня хотите? Даже рецепт имперского грога не вспомню. А уж если кто был да сплыл – так я и вовсе в уме держать не должен.

Хейс и Левикот ловили на себе любопытные взгляды завсегдатаев таверны. Юджин отпил эля и подошел к официантке, нервно протиравшей дальний стол. Майор не слышал их разговора, девушка стояла спиной, а на лице следователя мелькала тень приветливо-снисходительной улыбки. Потом они направились к лестнице.

– Мы ненадолго, – кинул Левикот даме, сторожившей проход наверх, и та не посмела просить с него денег.

Хейс уставился в свою кружку. Левикот не походил на человека, способного посреди работы уединиться с девушкой. А вот от официантки в такой дыре можно ожидать чего угодно. На втором этаже даже ждали девочки – не из местных, такие, кто специально приехал поближе к воинской части в поисках работы. Такие, кого не смущала древнейшая из профессий, и они умело тянули деньги из уставших солдат и офицеров – сколько водилось.

Или все-таки Левикот – ходок? Решил сбросить усталость после дороги? Майор заключил для себя, что следователь их наверняка просто опрашивает.

В неформальной обстановке, без запугиваний на базе он сможет добиться большей откровенности. Ведь, когда первое тело нашли, настоящего расследования толком и не проводили. А девушки могли что-то видеть или знать, например, с кем тогда встречалась Одетта.

Левикот вернулся через полчаса один и, коротко кивнув Хейсу, вышел на улицу. Майор поспешил следом.

– Решили, куда дальше?

– Да, здесь все понятно, – заверил следователь. – Можно на базу.

– Шустро вы. Узнали что-то от девушек?

– Пока это неважно. Стрелки любой дурак умеет переводить. Посмотрим, что теперь скажут ваши ребята.

* * *

Левикот занял кабинет в здании, где расквартировался гарнизон приграничных войск, и опрашивал военнослужащих. Хейс сидел рядом. Перед ними лежали черно-белые фотографии изувеченных тел.

– Придется в деталях описывать им, что произошло. Лишь так можно выявить преступника: мы заметим реакцию, только если дать контекст.

– Мне бы не хотелось видеть снимки, – отозвался Хейс.

– Рыба клюет, когда у рыбака есть приманка. Пускай и такая отвратительная. Вы можете не смотреть, но слушайте внимательно. Пригодится, если придется давать показания для вынесения приговора. Заводите первого, – уверенно скомандовал следователь, повысив голос.

Хейс не успел ни возразить, ни уточнить, как вдруг тяжелая железная дверь открылась и впустили одного из солдат.

Левикот методично показывал фотографии каждому подозреваемому. Со стороны казалось, следователю нравилось рассказывать в подробностях, подключая всю силу воображения, что преступник делал с этими женщинами. Левикот смаковал детали и наблюдал за реакцией солдат и офицеров. Майор чувствовал себя не в своей тарелке, но Левикот держался вежливо, приветливо и одновременно пугающе. Он выглядел профессионалом.

Кто-то слушал более-менее равнодушно, кто-то кривился от отвращения, но главный следователь Юджин Левикот оставался беспристрастен.

– Я неизбежно докапываюсь до сути, рядовой. Так что рассказывайте по порядку.

– Мне больше нечего добавить, я все объяснил, – выдохнул очередной опрашиваемый.

– Тогда, – он взмахнул рукой в приглашающем жесте, замер и улыбнулся, – давайте сначала.

Ведущие допрос знали, что солдата мучила жажда, голова его раскалывалась от напряжения, монотонного повторения и света, бьющего в глаза. В кабинете сидел и четвертый военный, безмолвно ведущий протокол допросов, когда все замолкали, тишину нарушал стук пишущей машинки.

Прослушав занудные показания солдата, Левикот его отпустил. Отпил воды из стакана на столе и обратился к Хейсу:

– Мне жаль, что вы стали свидетелем такого неприглядного зрелища. Но вы же понимаете, я вынужден на них давить, чтобы докопаться до правды.

– Да-да, конечно. – Хейс потер переносицу.

– Тогда продолжим, – кивнул Левикот и подал знак заводить следующего.

В кабинет зашел молодой человек, он нервно оглянулся и сглотнул. На щеках проступала неряшливая щетина, глаза покраснели: от недосыпа или от нервов. Мятую одежду он приводил в порядок с трудом и явно в последний момент.

– Рядовой Эверет Джонс?

– Да, – отозвался молодой человек от силы лет девятнадцати.

– Сколько служите в части?

– Почти два года.

– Вы нашли последнее тело?

– Д-да, – неуверенно ответил солдат.

– В котором часу это произошло?

– Мы обходим периметр в районе восьми утра. И оно лежало уже ближе к концу маршрута.

– Во сколько обычно возвращаетесь на свой пост?

– Около десяти.

– Сколько времени занимает обход?

– Примерно два часа, но мы с напарником нашли тело. И задержались его осмотреть.

– Сколько времени вы там провели?

– Около получаса.

– Вы разве криминалисты? Что делали так долго?

– Нам показалось, что женщина может быть жива. Я пытался… массаж сердца, нам показывали в части… а напарник осматривал вокруг.

– Так вы оставались с женщиной наедине?

– Я?.. Нет… Питер был рядом.

– А он сказал мне, что уходил довольно далеко, потом и вовсе убежал за помощью.

– Да, но я сразу пошел за ним.

– Почему же он вернулся в девять сорок, а вы в десять двадцать?

– Он бежал напрямик… а я пытался ее спасти! – Голос предательски взял высокие ноты.

– Пытались или попросту врете об этом? Вы мне врете о том, что делали с этой женщиной?!

– Нет! Я хотел помочь ей! Она была еще теплой! Мне казалось, что она жива! – В отчаянии кричал подозреваемый.

– Она была теплой и живой. Все верно?

– Мне так показалось…

– Отвечайте, да или нет?!

– Да… Нет… Я не знаю. – Рядовой мелко задрожал.

– Это ты ее убил, мерзавец? Что ты увидел в глазах бедняжки, когда жизнь покидала ее тело?

– Что?! Нет! Я бы никогда!..

Хейса измотала эта игра, он жалел подчиненных, как беспомощных перепуганных щенков. Следователь повторял один сценарий снова и снова, но опрашиваемые демонстрировали лишь страх. Крошечные зрачки начинали бегать, язык заплетался, по лбу катился пот. Но этот солдат – именно он мог рассказать что-то полезное, если загнать его в угол. Судя по времени смерти, преступник находился совсем рядом. Если бы дежурившие не были такими олухами, то могли бы застукать его с поличным. Хейс хоть и сочувствовал бедолаге, но понимал, что действия следователя оправданны, и даже удивлялся, что тот не прибегает к пыткам – обычному делу среди полицейских.

– Хотите послушать, что я думаю? Это вы ее изнасиловали и убили. – Левикот сощурил глаза и, сохраняя неумолимое выражение лица, приблизился к дрожащему человеку.

– Нет, пожалуйста, не говорите так, – зарыдал подозреваемый.

– Посмотрите на фото. Вы душили ее голыми руками. Верно?

– Нет! – Подозреваемый стонал от бессилия и страха. – Я не трогал ее!

– Не трогали? До этого говорили, что пытались сделать массаж сердца?

Молодой человек уже рыдал вовсю, не сдерживаясь и не стесняясь остальных.

– Вы видели кого-нибудь еще рядом?

– Нет. Только следы, будто ее волокли. Не со стороны базы, с другой. Но потом все затоптали.

– Расскажите, кто затоптал?

– Не знаю.

– Вы не знаете?

– Туда вернулись другие. С поисковыми собаками. Я не видел ничего.

– Я все понял, рядовой Джонс. Ответьте мне лишь на один последний вопрос. – Голос Левикота звучал почти заботливо, и молодой человек перестал всхлипывать, поднял глаза в надежде, что невиновность доказана и его вот-вот отпустят. – Ради какого пекла вы оставили место преступления на вверенном вам маршруте?! – рявкнул он.

Эверет Джонс вздрогнул и побледнел.

– Олух паршивый. Вон отсюда. Уведите его, – приказал Левикот охранникам за дверью, – на гауптвахту. Чтоб эта донная пиявка не попадалась мне больше на глаза!

Он посмотрел на Хейса так свирепо, что даже майору захотелось сжаться. Рядовой здорово облажался, и ничего хорошего ему не светило.

* * *

Соленый запах пота в маленькой комнатушке стал невыносим, майор Хейс проводил Юджина Левикота наружу. Вокруг теснились обветшалые одноэтажные бараки. Раньше неподалеку проходила железная дорога, ведущая в Республику. Сейчас пути растащили, и насыпь заросла жидким кустарником. Однако станция, городишко и военная база остались функционировать на грани жизни и разложения. Где-то неподалеку стояла заброшенная телеграфная станция.

В дымном воздухе чувствовался смрад смерти и отчаяния: в не просыхающей, хлюпающей под ногами грязи, в отдаленных криках домашней птицы. Людям здесь было тошно и скучно. Но кто страдал от этого настолько, чтобы пойти на преступление?

– Майор Хейс, – сказал следователь. – Мне нужно поговорить с руководством.

– Стоило заранее назначить время, господин Левикот.

– Ведите сейчас, майор. И напомните, как его зовут.

– Полковник Льюис. Уже год у нас служит. Должен сказать, человек он приятный. Строгий с виду. Зато добился от солдат порядка. Раньше полная разруха царила. Теперь стало поцивильнее. Он молодец, заставил этих недотеп работать. Вы не подумайте, я хорошо к ребятам отношусь. Но они ж в армию идут не от сладкой жизни. Некоторые читать не умеют, с дисциплиной не знакомы. Далеко с такими не уедешь. Стараемся им дать новый дом. Привели казармы в порядок. Кроме строевой подготовки, полковник занятия организовал по грамоте. Благородный человек, должен вам сказать.

– В самом деле? – Левикот изогнул бровь. – Это вы называете порядком?

Хейс немного смутился, но все же кивнул.

– Вы просто не видели, как раньше было. При прошлом командире что солдаты, что офицерский состав не просыхали. Форму не берегли, чести не знали.

– Думаете, преступником может быть кто-то, кто служит с тех времен?

– Знаете, мне вообще не верится, что виноваты наши. Первую девушку, Одетту, я помню. Умница, красавица. Приносила нам фермерские продукты. Недорого отдавала. И ее семье доход, и нам приятно. Знаете, как хорошо парного молочка выпить, когда месяцами сидишь на армейском пайке?

– И что, по-вашему, с ней случилось?

– Ох, не знаю, жалко ее. Видать, ревнивец попался. Зачем нам к городским лезть? Ее семья жила на отшибе. Скотину держала, кур, огород. Они тогда быстро все продали и уехали. Дело и замялось само. Кто на таких бедолаг внимание обращает? Когда я вернулся из увольнения, уж никто про нее и не помнил.

– И ничего вам странным не показалось?

– Послушайте, мы не знаем, спуталась она со своими или с военными. Произошла трагедия, но изменить-то уже ничего нельзя. Если вы спросите моего мнения, тот случай не связан с новыми.

– Вот как? Тогда вам повезло, что я вижу связь, а у вас есть алиби. Иначе и вы бы стали подозреваемым.

Хейс сглотнул тяжелый ком в горле и неуверенно кивнул.

– А снимки вы видели? Задушены они одинаково, – продолжал Левикот.

– Никак нет. Но эти две девушки неместные. И разбираться с ними должны по ту сторону границы.

– То есть вы считаете, что, если кто-то прячет тела рядом с вашей военной базой, это вас не касается?

– Я не это хотел сказать. – Хейс нахмурился.

Юджин Левикот казался серьезным и неподкупным следователем, а его каверзные вопросы немного пугали даже Хейса, совесть которого всегда оставалась кристально чиста.

За беседой они дошли до единственного приличного дома из всех, явно новостроя. Левикот собирался зайти внутрь, как вдруг они заметили дым.

– Что там такое?

– Медпункт и морг. Пекло тебя побери! Мне нужно идти. Полковник там. – Хейс махнул рукой, а сам побежал в сторону пожара, но Левикот устремился за ним.