Kitobni o'qish: «То, что скрывается в темных переулках. II часть»

1

Новый год!

Точнее, его преддверие.

Тот концерт прошел удачно, пусть я была удивлена большим количеством пришедших оборотней. Мы с Ястом здорово оторвались. Со всех сторон сжимали люди и нелюди, они делились своими эмоциями. Меня подхватила удушливая волна адреналина, и я не заметила, как подняла руки. Рядом был Яст. Знакомый с текстом песен группы, он орал слова. Я лишь наслаждалась музыкой и атмосферой.

Свидание Ли тогда тоже прошло удачно. Юноше больше пришлась по нраву истинная Ли. Гром и Ли решили быть вместе, и девушка на седьмом небе от счастья. Я заметила, что Денис сам начал меняться. Он приезжал к нам пару раз. Он не лез ко мне, не пытался очаровать. Общался, словно я была его хорошей знакомой или младшей сестрой. А что меня удивило, так это то, что он был без капли вампирского магнетизма. Гром был самим собой. Когда он приехал к нам первый раз, Яст был похож на верного, настороженного пса. Он вечно кружил вокруг меня, бросая на полноценного вампира недовольный взгляд. Гром же на это не обращал внимания.

Меня лично это забавляло. Я знала, что Яст просто ревнует меня.

И вот двадцать восьмого декабря мы все собрались на маленькой кухне нашей квартиры. Я, Яст, Ли, Ник, Гром и Юл. Обсудить мы хотели то, что совершенно недавно никто не мог даже представить в воображении. Для каждого присутствующего это было очень важно. Это было легко понять по перемешавшимся запахам, по непроизвольным движениям, по тяжелым вздохам и странному напряжению в воздухе. Ли сидела на табуретке рядом с Громом спиной к двери. На угловом диванчике сидели я, Яст и Ник, и я на своем законном месте, где сидела всегда, когда Юл приходил к нам, спиной к окну. На табуретке, спиной к плитке, сидел Юл. Глаза его были чернее, чем обычно, без бликов, как два уголька, черты лица казались острыми, а губы стянулись в ниточку. Он принимал решение.

– Денис, ты же понимаешь, что после этого ты будешь повязан с нами всеми? – голос Юла был сухим и серьезным.

– Я знаю, – ответил юноша, – я принял это решение обдуманно.

– Что ж, – Юл осмотрел сидящих за столом, его сосредоточенный взгляд скользнул и по мне, – есть кто против присоединения Дениса в наш клан?

– Я не против, – Ник безразлично пожал плечами.

– Гром, из клана потом выйти нельзя, – напомнил Яст, на что Гром ответил:

– Я знаю.

– Я тоже не против, – я глянула на Юла, тот кивнул.

– Значит, у нас все же пополнение? – неуверенно спросила Ли.

– Ястислав, – Юл глянул на юношу.

– Я тоже не против, – он тяжело вздохнул.

– Ну и замечательно! – Юл поднялся со своего места. – После нового года станешь одним из нас!

– Спасибо, Юлий, – улыбнулась Ли.

– Всегда пожалуйста, – ответил глава.

– Может все же кофе? – Ник не мог не спросить этого.

Юл отказался, отговорившись беременной женой, что ждала его дома. Конечно, задерживать его мы не смели. Эбби мы больше не видели, но за одну ту встречу успели все ее полюбить. Мы часто интересовались у Юла, как дела у Эбби, о ее самочувствии. Сначала, его это напрягало и даже смущало, но потом он смирился и когда приезжал прямо с порога отвечал на наши еще не озвученные вопросы.

Мы стояли все в коридоре, он одевался. Его белый костюм сменился на темно-фиолетовый с бирюзовым галстуком, что было контрастом его бледной коже и белым как снег волосам. В одном он был неизменен. Он был готов заносить до дыр белое пальто, что недавно стало известно, дарила ему Эбби.

– Передавай привет женушке, – сказал Ник, когда Юл уже хотел выйти из квартиры.

– Обязательно! Всем до встречи, – он вышел, захлопнув за собой дверь.

Никогда не думала, что я рада, что мой глава именно Юлий Константинович Солнцев. Он был всегда опорой, стеной, защитой, он был настоящим главой.

Когда я с Ястом все же сошлись, я обратилась к нему.

"Вы же не родные, почему тебе было так тяжело решиться?" – тогда мы сидели на кухне одни.

"Всю жизнь я жила, воспринимая его как младшего брата" – ответила я.

"Тогда почему не оставила все как есть?" – Юл пытался меня понять.

"Потому что люблю его не как просто брата".

"Тебя смущает еще что-то" – Юл нашел что-то в моих глазах.

"Наша разница в возрасте".

"Я не вижу ничего страшного в том, что Яст младше тебя. Денис тоже младше Ли, и им это не мешает" – говорил Юл.

Я тогда с ним согласилась. Он был прав, а я пыталась не думать о лишнем. Яст теперь был со мной, больше ничего не надо.

Как обычно Юл приехал к нам за полночь. И теперь все расходились спать. У нас в квартире все же произошла перепланировка. Наша комната с Ли (благо ее размеры позволяли) уместила в себе две двуспальные постели. В огромном счастье прибывал Ник, понимая, что он живет один в целой комнате. Меня же совсем не радовал такой расклад дел. Мне было очень неуютно жить в одной комнате с Громом. Приходилось, уходя в душ, брать с собой одежду, которую хотела бы одеть. Ведь в комнате, в которой раньше я могла расхаживать голышом, поселился чужой мне мужчина. Ли тоже испытывала неудобства по отношению к Ясту. А юношей, казалось, ничего не беспокоило.

Ночь. Значит, спать будем я и Яст, Ник в своей комнате. Ли с Громом ушли в гостиную, из которой доносился тихий звук работающего телевизора.

– Ты уверена, что Грому действительно стоит войти в наш клан? – спросил юноша, стоило закрыть мне за нами дверь.

– А что в этом плохого, – я пожала плечами.

– Значит, не уверена, – ответил сам себе парень и лег под одеяло, отвернувшись от меня.

– Яст, объясни, в чем проблема? – я легла поверх одеяла, прижавшись к юноше.

– Хлоя, а ты не понимаешь? – он смотрел на меня через плечо.

– Ты ревнуешь меня, – ответила я, слегка кивнув.

– Да! – слишком ярко отреагировал Яст. – Ревную! Потому что… мало ли что! – он поднялся на локти и его лицо оказалось над моим.

Он был зол и недоволен, в светлых глазах били молнии. Лицо было передернуто гримасой, но то, что его лицо так близко к моему заставило сердце учащенно биться.

– Яст, я тебя люблю! – шепнула я.

Его морщины на лбу разгладились, в глазах потеплело, а на губах появилась усмешка:

– Твой шоколад, – он опустил голову, зарывшись лицом в мои волосы. Это заставило мое сердце ударить так сильно, что заболело в груди. Дыхание сбилось. Меня обвеял запах ванили и лимона, что как дурман заполонил мои мысли. Мои мышцы невольно расслабились. Я чувствовала пульс Яста, что навис надо мной, и этот пульс как яркое напоминание о крови, будила в груди и внизу живота энергию, которая в нужный момент хлынула бы в мышцы.

– И мята, – шепот Яста обжег мое ухо, и я невольно сжала руками одеяло.

Он приподнялся надо мной и заглянул в глаза. Не знаю, что он видел в них, но в его глазах я увидела страсть. Расширенные зрачки, возбужденный, сумасшедший взгляд. Его горячие руки, что обжигали кожу и раззадоривали энергию внутри скользнули по мои рукам, плечам, вниз по груди, животу, бедрам. Он раздвинул мои ноги. Я догадывалась, что вся комната уже пахнет нами. Он одним резким движением снова оказался очень близко к моему лицу. В глазах его не было ничего человеческого, из светло-сиреневой бездны на меня смотрел дикий зверь. Его горячие губы коснулись моих, я обхватила Яста руками. Тот гладил мою талию и бедра, наслаждаясь каждым миллиметром моего тела. Сердце билось как сумасшедшее, а энергия в груди была уже готова взорваться. Пульс Яста стучал у меня в ушах, я чувствовала, как его сердце толкает по телу кровь, и та манила меня своим запахом. Энергия стала разноситься от сердца к мышцам. В этот момент мой слух тронул едва уловимый среди перемешанных сердцебиений звук рвущейся ткани. Только через секунду я поняла, что порвала на Ясте майку. Осознавший это и Яст оторвался от моих губ и скинул с себя ненужную тряпку. Не успел он снова начать целовать меня, как я резким движением положила парня на спину. Единственным существующим для меня звуком было его сердцебиение. Оно звучало в ушах как ритм нашего танца. Энергия, что еще недавно жгла в груди, теперь прожигала мои мышцы. Запах крови меня одурманил полностью. Меньше чем за секунду мои клыки были готовы вонзиться в мужскую шею. И я, подчинившись порыву, облизнула шею юноши. Язык ощутил уже знакомый вкус Яста. Мои клыки вошли в кожу как в масло, и сладкая кровь диким потоком хлынула мне в горло. Она обжигала и дарила неописуемое удовольствие. Энергия в груди от крови только увеличивалась. Левой рукой я прижала шею Яста к себе сильнее, глотая его живительную силу.

– Ты моя голодненькая, – прошептал сквозь сердцебиение Яст. Его руки скользнули по моей спине, остановившись на бедрах.

Это возбуждало еще сильнее. Мне хотелось испить Яста до краев, но я понимала, что делать это ни в коем случае нельзя. Оторвавшись от него, я зажала его шею рукой. Я понимала, что выпила слишком много его крови, поэтому вместо пальца подставила плечо. Яст вонзил в меня свои клыки, резкая острая боль сорвалась тихим стоном, а энергия от места укуса хлынула к низу живота. Хотелось как можно сильнее вжаться в Яста. Когда он оторвался от меня, а ранки на его шее зажили, я поспешила его поцеловать.

Резким движением Яст перевернул нас, и теперь я снова лежала на спине.

– И я тебя люблю!

Проснулась я, услышав шорох чужого постельного белья. Я слегка приоткрыла глаза. В комнате было темно. Яст спал рядом, обняв меня рукой. Значит, было ранее утро и Ли с Громом пошли спать.

– Никогда не думал, что Хлоя такая страстная девушка, – донесся шепот Грома.

– Так на нее действует Яст, – я догадывалась, что девушка пожала плечами.

– Они хорошая пара, – вздохнул Гром, – я рад, что она счастлива.

– Рад? – Ли.

– Она подарила мне тебя, и я благодарен, – достаточно нежно, но без магнетизма произнес Гром.

– Я люблю тебя, – так же нежно пропела Ли.

– И я тебя.

В этот момент моего нюха коснулся запах мандарина и вишни. Я сильнее сжалась в Яста, желая чувствовать только его запах. Ваниль и лимон подействовали успокаивающе, и я снова уснула.

2

Разбудил меня будильник. Яста рядом уже не было, а Гром и Ли крепко спали. Я недовольно поднялась с подушки, понимая, что ждет меня на работе. Лорна тогда все же приняла меня к себе. Конечно, не обошлось без Грома.

Я медленно поднялась с кровати, ругая весь мир, за то, что и последние дни уходящего года мне придется работать. В школе было проще – сейчас у меня были бы зимние каникулы, могла бы позволить себе спать до обеда и не вставать по будильнику.

Мои ноги поволокли меня в ванну, но там оказалось занято. Прислушавшись, я стала различать сердцебиение вампира в душе. Шум воды мешал, и как бы я не напрягала слух, разобрать удары сердца не получалось. Я направилась на кухню, шлепая босыми ногами по коридору. За столом сидел Яст. Значит, ванну занял Ник.

– И долго он там? – спросила я, присев рядом.

– Достаточно, – устало протянул Яст, кусая свой бутерброд, – вчера Ория вернулась в город, намывается. Попросил сегодня день за счет отпуска, весь день проведут вместе.

После ответа Яста, вода резко перестала шуметь. Щелкнул замок на двери в ванну, и, высвобождая пар, ставший в прохладном воздухе коридора похожим на туман из иностранных фильмов ужасов, вышел Ник.

На поясе было желтое полотенце. Он шел, сияя широкой улыбкой. От его тонких аккуратных ключиц стекали капли воды. Через пелену геля для душа он источал запах черники и цветков колокольчика. Короткие мокрые волосы были взъерошены. Он шлепал босыми ногами об пол, словно возродившийся Бог, гордой походкой шел к нам на кухню. В глазах играла радость, делая цвет глаз светлее.

– Доброе утро, – пропел он, присаживаясь, напротив.

– А подумал, тебя сороки унесли, – усмехнулся Яст.

– Сороки? – я усмехнулась, глянув на брюнета.

– Так пугают бабушки своих внуков, что любят поплескаться

в воде и проводят очень много времени в ванной, – ответил Яст.

– Пыталась одна утащить, но я в нее мочалку кинул, – усмехнулся Ник.

– А почему именно сороки? – я снова посмотрела на Яста.

– Надо спросить это у какой-нибудь человеческой бабушки, – пожал плечами парень.

Я уступила ванну Ясту. Во-первых, он дольше ее ждал, во-вторых, ему на работу дальше и раньше. А из-за Никиты он на нее слегка опаздывал. Я тем временем решила, что одену, посмотрела прогноз погоды и гороскоп. В последнее я слабо верила, поэтому не приняла в серьез предупреждение "Оберегайся, неприятные тебе существа ближе, чем кажется". Погода тоже не обещала ничего веселого. На улице было преимущественно облачно, -6°C. К вечеру обещали снег, и подъем температуры до +2°С. Из-за дурной погоды слегка болела голова.

В отличие от Ника, брюнет в ванной не засиживался. Вскоре я второпях умылась, оделась и вместе с Ястом выбежала из квартиры.

– Этот день что-то обещает, – сказал Яст, когда он был готов побежать вниз по лестнице.

– О чем ты? – я подошла к лифту и нажала красную кнопку.

– Тогда мы тоже вышли второпях, – ответил Яст, – а давай кто до первого этажа быстрее?

Резким движением я метнулась в лифт. Азарт захлебнул, и я с нетерпением вжала кнопку «1». Я услышала, как биение сердца Яста ускорилось, перед тем, как двери лифта закрылись. Меня опечалило, что лифт нас разделяет, и я не могу почувствовать его запах. Но я слышала его. Он бежал вниз по лестнице, явно опережая меня. Я, негодуя, ведь проигрывать мне не хотелось, тихо заныла, подняв в глаза к обожжённому потолку. На секунду я отвлеклась на недавнюю надпись: «Никита + Ория = ♥». Я моментально вернула свои мысли на игру. Сердцебиение я слышала отчетливо, и в этот момент поняла, что чувствую его совсем близко. Я слышала, как его обувь стучит по ступеням. Мы спускались на первый этаж с одинаковой скоростью. Я заликовала, возможно, у меня получится вырваться вперед. Двери открылись неожиданно, и я моментально выскочила из лифта. В эту же секунду на меня натолкнулся Яст, что красный и запыхавшийся, чуть не упал с последней ступени.

– Я выиграла, – я игриво скривилась.

– Дружеская ничья, – парировал Яст, – а теперь прошу прощения, я опаздываю.

– Беги, – я пожала плечами, и парень моментально оказался за дверьми подъезда.

Я же знала, что никуда не опаздываю. Я лишь глянула на свои часы и поняла, что до рабочего дня еще как минимум сорок пять минут, а значит, я могла спокойно дойти до ресторана Черный лотос.

Я вышла из подъезда. Меня встретила угрюмая погода. Небо было затянуто тяжелыми тучами, не хватало только снега и порывистого ветра, чтобы картина была еще печальнее. Было тихо и как-то напряженно. Я выдохнула густой пар и направилась из двора.

Я вышла на тротуар, и осмотрела длинную пробку машин, хозяева которых спешили на работу. Находились наглецы, что смело проезжали пробку по линии для общественного транспорта. Другие машины сигналили, поражаясь беспределу. Кто-то припарковал свои машины вдоль обочины, и шли на работу пешком.

Я шагала по тротуару мимо жилого района. Но шум оживленной дороги мне быстро надоел, и я нырнула обратно в тишину. Я прошла мимо двух жилых домов и оказалась у своей старой розовой школы. Она все так же напоминала поросенка. Своим видом, разноцветным забором она вызывала буйство чувств внутри, одно из которых была злость и дикая ненависть ко всему школьному.

Я помню свой первый учебный день. Школа смешанная, и в классе были и вампиры, и люди, и оборотни. Меня определили в первый «Б» класс. Меня привел Юл. Константин тогда был еще жив, но он был на важном совещании. Юл быстро устал от моих расспросов, что собой представляет школьная жизнь. На первые мои вопросы он отвечал с интересом и давал широкие подробные ответы. Я расспрашивала дальше, он явно устал и стал отвечать односложно. В конце концов, он перестал отвечать вообще. Я задавала вопросы, но в ответ я получала тишину. Он привел меня, и в главном холе, среди новоиспеченных первоклассников ждали, когда придут учителя. Все как один. Девочки в черных платьях до колен с рукавами фонариками, белый праздничный фартучек и черные туфельки. Мальчики были в иссини-черных костюмах и черных туфлях. Их костюм не отличался от повседневного, а девочки на уроки ходили без фартуков. Все заплетенные с огромными белыми бантами. Тогда я впервые ощутила странное чувство, которое родилось где-то внутри в груди, и что толкало меня подергать девушек за эти банты. Я, как девочка сиротка, не знала радости ежедневных заплетаний. Банты мне было некому завязывать. Девочки и мальчики в школу тогда пришли с родителями, а я с Юлом. Я видела, как девочки тянутся к своим мамам, и ощущала злобу и зависть. У них есть родители, а я одна.

Юлу тогда было все ровно, что я ощущаю. Он заметил, с каким взглядом я смотрю в сторону счастливых детей, но ничего мне не сказал. Я знаю, что сейчас, столько лет спустя, он бы присел рядом со мной на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне и сказал что-нибудь утешительное, а я бы обняла его.

Первый день был не самым худшим. В начальных классах учиться спокойно мне не давали. Вскоре все узнали, что я сирота. Как узнали, я так и не поняла. Наверное, потому что мы не похожи. Да и я называла его по имени. В любом случае начались издевки.

«Эй! Мутация!» – так называли меня из-за моего нестандартного врожденного цвета волос. – «Где твоя мамочка? Нет у тебя мамочки!».

И когда я отвечала у доски, с парт мне кричали: «Заткнись, никому не важно, что ты говоришь! Ты никому не нужна! Тебя даже родители бросили!».

Мне в сумку наливали воду (Юлу приходилось оплачивать школе покупку новых учебников). Подкидывали записки, в которых снова делали акцент на то, что я ненормальная, поэтому сирота. Мое терпение кончилось в конце четвертого класса. Тогда я и подралась с одной девчонкой, что постоянно упоминала цвет моих волос и отсутствие родителей.

Я вцепилась ей в волосы и начала драть. Конечно, она пыталась защищаться, вырываться и звала на помощь. Сбежались другие ученики школы, учителя взмахивали руками и кричали «Девочки! Девочки! Прекратите! Остановитесь!». Школьники постарше снимали происходящее на телефоны. А я не останавливалась, пусть все знают, что я могу постоять за себя. Я схватила ее сумку и ударила ее по лицу. У той моментально хлынула кровь, пачкая школьную форму и пол коридора (я разбила ей нос). В ту секунду, когда я отбросила ее ранец, за предплечье меня схватила уверенная широкая рука. Я испуганно подняла взгляд. Надо мной стоял директор школы Андрей Петрович.

«Это что такое!? Хлоя Вэйд! Ты решила отправиться в школу для трудных детей?» – его голос был груб, холоден, и он пугал меня.

«Нет» – робко ответила я, а потом, собравшись сил, словно решив выплеснуть всю оставшуюся злость, продолжила. – «Это ее нужно в школу для сложных детей! Она издевается надо мной!»

«Хлоя, насколько я вижу, драку ты начала!» – он не отступал.

«Я защищалась!» – обиженно прикрикнула я, чувствуя, как эмоции внутри уже желали вырваться слезами, но я сдерживала их. Нужно было оставаться сильной.

«Драка – это не вариант! Ты могла рассказать, что тебя беспокоит учителям!» – голос директора стал мягче.

Тут я все же не выдержала, и одна слеза все же сорвалась с моей ресницы:

«А что, учителя сами не видят, как надо мной издеваются? Они хоть что-то видят?» – я говорила тихо.

Директор отпустил меня. На этом все закончилось. Аллу отвели в медпункт, дали ваты, и она потом направилась на уроки. Директор меня больше ни о чем не спрашивал, позже он вызвал в школу Юла. Блондин, узнав всю ситуацию, все же впервые в наших жизнях решил поговорить со мной по душам. Он забрал меня после уроков, купил мороженое, и посадил на скамейку возле нашего дома.

«Хлоя» – начал он, присев рядом. – «Я не буду ругаться. Ты сделала правильно, пусть каплю перегнула палку»

«Правильно?» – я не верила, что Юл одобряет мой поступок. – «Я подралась!»

«Я знаю. И мне кажется, если бы ты этого не сделала, все было бы хуже, чем есть сейчас».

«Но…» – я подтолкнула его.

«Но больше так не делай» – он усмехнулся.

Я улыбнулась ему в ответ, поглощая пломбир.

В пятом классе тоже были проблемы, но я плохо их помню. Проблемы, что не отпускали меня на протяжении трех лет, начались в седьмом классе. Девочки начали встречаться с мальчиками. Наш класс это почему-то обходило стороной, всех кроме меня. На праздники мальчики дарили подарки, приглашали на свидания. И конечно, девушек (что издевались надо мной когда-то, что я ущербна) это задевало. Чем же они хуже? Мне подбрасывали записки с угрозами, ловили в коридорах, прижимая к стене, и шептали на самое ухо, как соберутся всем своим коллективом и изобьют меня. Когда я возвращалась домой, пара-тройка девчонок шла за мной. Они дожидались, когда вокруг никого не было, и затаскивали меня в первый попавшийся подъезд.

«Наша сиротка стала популярной красоткой!» – пропела Алла, когда они первый раз затащили меня в подъезд.

«Именно. Стала» – ответила я.

Чей-то кулак из девушек, что стояли в плотную и прижимали к стене, ударил меня в живот. Я слегка наклонилась, проглатывая боль и восстанавливая дыхание. Нужно было оставаться сильной.

«Слушай меня!» – Алла отшагнула назад. – «Если я увижу возле тебя хоть одного школьного парня, я тебе все кости переломаю! Ты поняла?»

«Можешь начинать прямо сейчас» – ядовито произнесла я и получила следующий удар в живот. Алла, чувствуя свою силу и власть, схватила меня за волосы и потянула. Другие две девушки засмеялись.

Я не стала просить, что бы та меня отпустила. Боковым зрением я увидела девушку и ее длинную русую косу. Я моментально схватилась за нее.

«Скажи ей, чтоб она отпустила меня!» – проговорила я, оттягивая косу. Девушка теперь противно заверещала.

«Алла! Перестань! Пожалуйста!» – девушка кричала на весь подъезд.

Той пришлось отпустить меня. В этот же момент в подъезде открылась ближайшая к нам дверь. Оттуда выглянула старуха и смерила нас недовольным взглядом:

«А ну вон отсюда! Окаянные!»

Мы вывалились из подъезда. Алла решила продолжить выступление на улице.

«Есть лишние кости?» – проговорила она.

«Не знаю, не считала» – ответила я и обошла ее, направившись по улице.

«Я тебя не отпускала! Я вообще-то с тобой разговариваю!» – крикнула она мне вслед.

«Поговори со своими подружками» – я не оборачивалась.

Они так и остались у подъезда.

Так я дожила до конца десятого класса, каждый раз получая в живот за нового ухажёра. Человеческая рука Аллы не могла оставить на мне синяков, а вот я каждый раз в подъезде по старой памяти заставляла ее нос кровоточить. В одиннадцатом все успокоилось. Другие девушки стали популярны, а я скрылась за их тенью. Мне были не нужны цветы, походы в кино и поцелуи под Луной.

Я ненавидела свой класс. Аллу и ее двух подруг. На выпускном в одиннадцатом классе, когда все получили свои дипломы, все стали обниматься и плакать. Я в ужасе замерла, когда меня к себе прижала Алла. Она плакала. Я в тот момент ощутила лишь дикое отвращение.

И так до сих пор. Школа это что-то ужасное, невыносимое, отвратительное. Здание розового цвета было исчадьем ада.