Kitobni o'qish: «Адванта. Т1. Вход»

Пролог

Когда тебе уже глубоко за тридцать, но ещё не сорок. Когда половина жизни уже позади, а о второй думать ещё страшно. Наступает тот самый «кризис среднего возраста». Для обычного человека он проходит не тяжелее пубертатного периода, но вот для некоторых индивидов становится концом… Концом всего, в чём до этой поры черпались радость и вдохновение.

Хорошо тем, кто жил медленно и размеренно. У них кончается один источник удовольствия – они за другой берутся: покупают мотоцикл и едут в закат, начинают увлекаться страйкболом, прыгают с парашютом… Но что делать тем, кто за первые тридцать лет попробовал если не всё, то близко к этому? Любимая работа, противоположный пол, алкоголь, историческая реконструкция, домашние животные, робототехника, прыжки с высоты и экстремальные погружения, управление различным транспортом (включая боевой самолёт), ковыряние в механизмах этого транспорта, научные изыскания и много чего ещё… Всё это уже было. И в неприличных объемах. Ничего больше не приносит эмоций той силы, как лет десять назад. Жизнь превращается в тоскливое проживание оставшихся десятилетий в обществе, отравленном идеей конформизма большинства. Встряхнуться, постараться жить по-новому? За прожитые годы каждый успевает наделать ошибок. Так, может, заняться их исправлением? На это ещё есть время, но… Уже нет смысла, так как ко времени, когда они будут исправлены, ты станешь дряхлой развалиной, и тебе уже будет всё равно.

Такова была участь моего деда – старого инженера, который не видит резона даже в замене своей затёртой косухи на более практичный комбинезон. С терморегуляцией, вентиляцией, гидрозащитой, защитой от мелких механических повреждений и прочими мелкими удобствами, прототип которого когда-то он сам и разработал. Не потому, что он считал это бесовщиной и немодной чушью, как современники моих родителей, а потому, что не видел уже себя в тех условиях, когда ему эта одежда была бы нужна.

Сегодня, спустя десятилетия трудов нейробиологов, физиков, химиков, программистов, есть виртуальная реальность.

Всё начиналось с нематоды, нервную систему которой учёные оцифровали и поместили в робота. Триста два нейрона! Тогда это было невероятным успехом. Именно он показал, что оцифровка сознания людей также возможна. Проблема была только в количестве синаптических связей у этого вида млекопитающих и вычислительных мощностях, способных это обработать. Но учёные по своей натуре люди упёртые и увлекающиеся, поэтому они всего за несколько десятилетий сумели скопировать человеческую нервную систему и продублировать функции мозга. В свою очередь программисты, совокупив цифровую копию мозга с нейросетями, сумели создать НАСТОЯЩИЙ ИИ, а также долгожданную технологию «полного погружения». Она заключалась в том, что разум переносили на компьютер, который поддерживает связь с телом. Компьютер поставлял сознанию образы, а тело – результаты химии организма. Это давало возможность ощущать всю ту гамму чувств, что может испытывать человек, но не может машина. Конечно, без изобретения квантового процессора обработать такие потоки данных было бы невозможно.

Виртуальная реальность оказалась полезной для очень многих сфер человеческой деятельности, а значит, и для экономики всего мира. Данное обстоятельство не могло не повлечь быстрое распространение и удешевление технологий полного погружения. Вирт-миры – это возможность тренировки солдат в условиях, максимально приближенных к реальным, но без затрат на боезапас и медицину; обучение хирургов и прочих медиков; эффективная практика для представителей различных профессий. Ведь если доверить ответственную работу необученному, это может привести к печальным последствиям, а обучение в реале требует огромных ресурсов.

Ну и, конечно же, невероятного развития достигло то, что сопровождало человечество на протяжении всей его истории – ИГРЫ. Игры, которые мало того, что были источником баснословных доходов, так ещё и стали в некотором роде колыбелью для выращивания и оттачивания искусственных интеллектов, использовавшихся в иных симуляциях. Игры теперь стали не только средством развлечения или дохода. Они стали тем островом, на который отправлялись уставшие от жизни люди, не превращаясь в маньяков, пьяниц, наркоманов и прочих мешающих обществу элементов. Вот и я тоже… Разочаровавшийся в мире реальном, я решил отправиться в один из тех, где фантазёры и авантюристы могут быть собой. В Адванту.

Подобных игр существует не так много. Ввиду дороговизны серверного оборудования они пока ещё не расплодились. Среди них были и фэнтезийные (про «меч и магию»), и фантастические (про далёкое будущее и свободные полёты в космос), и пара симуляций недавнего прошлого для таких, как мой дед, любящих то самое время, когда жизнь, по их словам, была лучше. Так что выбора у меня было не много. Фантастику я отбросил сразу, хотя одна из них была очень привлекательна. В ней можно самому конструировать космические корабли и программировать их. Программирование мне привычно и нравится. Также мне интересна боёвка, а в таких играх она проходит на больших расстояниях. Мне же интересно в глаза смотреть, как я смотрел в глаза противнику в реконструкторскую и ролевую бытность.

Недавнее прошлое я тоже оставил, отчасти по вышеуказанной причине, отчасти потому, что мне хоть и было бы интересно больше узнать о том, чем жил мой дед, но, судя по его рассказам, жизнь тогда по большому счёту не сильно отличалась от сегодняшней. Немного меньше лицемерия и отупления населения правительством и маркетологами. Уровень технологий ниже, но вектор их развития к сегодняшним уже можно было предвидеть. Было бы интересно кратковременно поглядеть на тот мир, но, думаю, он бы мне быстро наскучил.

Остались фэнтезийные миры. Их было всего два. Я выбрал Адванту как самый молодой, ему всего два года. Молодой мир ещё не исследован и не изучен, что даёт огромный простор для исследования чего-то нового, чего никто никогда не видел и не знал, а значит, никто не расскажет. Кроме того, механики данного мира были максимально приближены к естественным и нестандартны для мира игр. Минимум условностей, ломающих логику мироустройства. Физика работает как она есть. Значение гравитации там ниже земного, для удовлетворения желания людей высоко прыгать в боях, да ещё с переворотом. В реале такое бы вызвало много проблем для человеческого организма, а для тела виртуального такой выверт вполне себе безопасен. Также в этой игре создатели полностью отказались от системы уровней и классов персонажей. Чем занимаешься, то и качаешь, а боевой класс создаёшь сам, прокачивая владение тем или иным оружием или силу для ношения доспеха, который ограничивает скорость движения. И никто при этом не запрещает использовать магию. Другое дело, что именно для старта изучения магических приёмов нужны специальные учителя, а для всего остального – не обязательны.

У каждого персонажа в игре существует три основных параметра. Телосложение – определяет количество здоровья персонажа, массу и замедляет ускорение. Качается телосложение через нагрузки при повышенном уровне усталости. По сути, чем выше усталость, тем быстрее качается телосложение, если персонаж не сидит на месте. Кстати, какое бы оно ни было, внешность персонажа от этого не меняется. Данная условность объяснена тем, что многие люди слишком заморочены на своей внешности и не желают, чтобы их игровой аватар визуально менялся под воздействием неизбежной прокачки.

Сила – параметр, отвечающий за способность ускоряться. Качается исключительно физической активностью. Данный параметр компенсируется телосложением. Масса на ускорение порождает силу удара, к которой добавляются эффекты от оружия. Так же, разумеется, учитывается геометрия оружия. Топоры, например, наносят больше урона, чем мечи, за счёт того, что их масса собрана на самом конце, зато мечи за счёт распределения оной позволяют быстрее заносить их для нового удара. В общем, всё как в реале, плюс небывалые для реала эффекты, как то, например, отравление, пожирающее здоровье каждую секунду. Все увеличивающие урон модификаторы начисляются уже от умений, которые растут исключительно от их использования. Приобрести то или иное умение можно или у учителя, который тебе покажет как выполнять тот или иной приём, или выполнив его случайно. Эти два параметра хоть и являются основными для физовиков, но также важны магам и хилам. От них зависит, сколько маг сумеет выдержать ударов до того, как ляжет, и как быстро он сможет направлять магию посохом или предметом, имеющим этот функционал. Да, мечу, например, можно придать функции направления магии и использовать его как универсальное оружие. Правда, прокачка бойца-универсала – затея очень долгая, поэтому редко такие бывают. Люди, как правило, стремятся максимально быстро стать сильным физиком или магом. Кстати, магия, как и всё оружие тут, не имеет функции самонаведения. Надо целиться ручками и глазками. Сила магического удара также зависит от прокачки конкретного заклинания, и чем оно сильнее, тем жрёт больше маны, а количество маны в свою очередь зависит от параметра дух, который качается от использования магии, и скорость прокачки зависит от той же усталости. Восстанавливать ману можно как зельями, так и самовосстановлением, скорость которого зависит от параметра чакры, чья раскачка уменьшает количество маны, но ускоряет восполнение не только маны, но и бодрости.

Усталость – параметр особо паскудный. Чем больше персонаж прикладывает усилия или расходует маны на единицу времени, тем больше накапливается усталость. В процессе её накопления пропорционально теряется сила, а соответственно, персонаж замедляется. При заполнении шкалы усталости на сто процентов персонаж падает и при очень большой прокачке силы или малой прокачке массы может только ползти. Для восстановления сил необходимо или отдохнуть, или поесть, что вызовет небольшой рост параметра телосложения от еды, или выпить соответствующее зелье, которое стоило немало, в отличие от копеечных по меркам игры зелий восстановления здоровья и маны.

Магия в игре стала причиной отказа от луков как оружия. Нет, механика позволяет их использовать, и можно даже купить лук или найти в путешествии. Но стрела из обычного металла способна поразить разве что моба или новичка, а вот персонажа в доспехе из особых сплавов она даже не пощекочет. Для пробития таких доспехов нужны стрелы из редких металлов, а они стоят очень дорого в силу редкости. Выкинуть за бой стоимость нескольких хороших мечей никому не хочется. Поэтому луки остались не у дел и встречаются нередко как элемент антуража у неписей или у особенных на всю голову игроков.

Кроме боевых также были и мирные навыки: ремесленные, торговые и так далее – для тех, кто не желает воевать и выбирает мирное существование в мире Адванты. Но все они также требовали этих трёх параметров и накрывались четвёртым – усталостью.

Глава 1

Почти всю свою сознательную жизнь я был не-такой-как-все и по любому вопросу имел СВОЁ мнение. Поэтому мне не находилось места в этом мире. Общество, где стадное соглашательство было одним из основных догматов, не могло принять того, кто всё делал по-своему. Ярлык социально опасного, непредсказуемого, ненормального, нелюдимого сектанта ко мне не просто приклеился, он со мной сросся. Да-да, именно сектанта. Большинство из тех, кто на меня вешали все эти, да и ещё некоторые, ярлыки, были людьми настолько религиозными, что не видели самой возможности мышления, альтернативного своему, и делали вполне логичный для своего уровня вывод, что я своим атеизмом прикрываю какое-то тайное верование. А тайное оно потому, что ничего доброго человечеству не несёт. Разумеется, использовались критерии доброты из догматов своей религии, которых в мире осталось не так уж много, особенно тех, что разрешены правительствами. Большинство из них восхваляли мучительное существование во благо некоей высшей послесмертной цели и ныне живущих «посланников высшей силы для направления неразумной паствы». Естественно, самые неразумные – это такие как я, по мнению тех, кто не то что простейшую программу написать не может, а даже оказать себе грамотную первую помощь при порезе не в состоянии. Самым раздражающим было даже не наличие религиозных людей в эпоху квантового компьютера, а то, что большинство из них даже не знали догматов и заповедей своей религии, о чём мне было бы очень интересно пообщаться как человеку, интересующемуся историей. При этом они усердно корчили из себя «очень» верующих, потому что таким быть принято, а ещё очень удобно все свои промахи списывать на некоего астрального антагониста. И если бы религиозность была единственной неразумной чертой общества, я бы ещё смотрел на это с ухмылкой. Но нет, лицемерие как общественная норма, ненависть на основе национальных или расовых признаков с псевдонаучными обоснованиями, имитация высокого качества жизни, но не стремление к нему, объясняемые одной простой фразой «все так делают», отравляли жизнь тех, кто мыслил самостоятельно и рационально.

Дед мой жил в начале двадцать первого века. Он из того поколения, которое застало необходимость всё делать самому из-за недостатка технологий. Затем последовал резкий скачок прогресса, после которого сходить в магазин и купить то, что ранее представлялось только в фантастике, стало столь же просто, как сейчас заказать доставку еды. Хотя бы взять мобильную связь его времени. В его молодости уже были наработки по этому аспекту, но даже не все люди знали о существовании телефона, способного работать без всяких проводов, а кто знал, логично полагал, что это доступно только очень богатым. Уже в его средние годы, мобильные телефоны были даже у нищих, а у среднестатистического человека, целый компьютер в кармане с функцией телефонии. Да, о компьютерах в молодости мой дед мог только разве что мечтать, глядя фантастические фильмы. Подобный технологический скачок произошёл почти во всех аспектах жизни человека.

Это неминуемо привело к резкому улучшению качества жизни, что в свою очередь повлекло массовый отказ людей от изворотливого изобретательства. Мой дед всегда сокрушался по этому поводу. Он часто вспоминал слова одного мудрого правителя, при котором появилось целое государство: «Мой дед ездил на верблюде. Мой отец ездил на верблюде. Я езжу на мерседесе, мой сын – на лендровере, и мой внук водит лендровер, а вот мои следующие потомки будут ездить на верблюде! Почему? Потому что тяжёлые времена создают сильных людей, сильные люди создают лёгкие времена, лёгкие времена создают слабых людей. А слабые люди создают тяжёлые времена… Многие меня не поймут, но я скажу коротко: надо из детей воспитывать воинов, а не паразитов». Вот и мой дед меня воспитывал в духе того, что все эти технические навороты – это хорошо и правильно, надо ими пользоваться и по мере сил совершенствовать, но всегда помнить о том, что можно остаться и без них, и следует уметь прожить без них в удовольствии и относительном комфорте. В лес на несколько дней мы с ним ходили постоянно. Когда власти ввели налог на посещение лесов, мы учились ходить туда в обход кордонов, при этом не ущемляя себя в комфорте. Когда-таки, нас ловила полиция, дед учил меня урегулировать вопросы с низшими чинами без взяток, скандалов и поднятия связей, которые у него, к слову, были. Желая сделать жизнь комфортнее, он и разработал описанный ранее комбинезон.

Он меня воспитывал с момента потери мной родителей в возрасте десяти лет. Времени у него на меня хватало, но большое количество работы не позволяло выделять его на меня столько, сколько мне хотелось. Поэтому я просто тихо крутился рядом с ним, слушал его разговоры, смотрел, что и как он делает, и анализировал. На протяжении всей моей жизни и мои родители, и он учили меня тому, что любую информацию, от какого бы доверенного источника она ни исходила, необходимо проверять и переосмысливать. Играя вечерами со мной в шахматы, дед совершал совершенно не типичные ходы, чтобы научить меня принимать решения в тех ситуациях, которых я ещё не видел. Это позже, изучая историю, я понял, что ничего в жизни людей не меняется, повторяется всё. А значит, если изучать историю, можно найти ответы на очень многие вопросы в жизни.

Ранее власти с опаской относились к таким, как я, а в некоторые периоды даже закрывали в тюрьмы и психушки. Потому виртуальные миры и стали для нас спасением. Не выдерживая тяготы десоциалии в таком «нормальном» обществе, некоторые люди возвращались в него только для того, чтобы добыть финансов на поддержание жизни своего тела при жизни и оплату обслуживания своей капсулы, обеспечивающей связь с одним из вирт-миров, которую также надо было оплачивать. Таким образом, недовольные мироустройством меньше сообщали людям о загнивании мира, уклады которого вполне устраивали элиту. Вот и я не стал исключением после того, как получил от своего реального мира всё позитивное, что только мог получить. Но и тут я выбрал не протоптанный большинством путь обычного игрока, а вывернулся по-своему. Я решил погрузиться в игровой мир не простым игроком, а игротехом. Кто это такие? Это персонажи, которые когда-то были NPC. Они либо раздавали задания, либо задания были завязаны на них, либо же они торговали тем, что администрация выбросит на рынок игры. Таких персонажей решили заменять «живым» разумом, ведь ИИ, насколько бы ни был он развит и как бы хорошо ни умел подбирать модели поведения для различных ситуаций, всегда оставался машиной, не способной на эмоции. Надо ли говорить, что вечно требующий большего игрок, быстро уставал от безжизненных квестораздатчиков? Поэтому администрации вирт-миров начали постепенно замещать искусственный интеллект специальным персоналом. На долю ИИ остались бездушные мобы, которых игроки ежедневно укладывали миллионами, и генерация балансирующих мир заданий.

В целом, игротех не был привязан к одному месту, как NPC. Он мог перемещаться по миру почти столь же свободно, как и любой игрок. Почти, потому что для покидания своей локации надо было иметь основания более весомые, чем «захотелось». Да и то, при этом игротеху надо было явиться на указанное место по требованию системы. Этого могла требовать логика того или иного квеста или попытка системы отбалансировать распределение активных игроков по миру. «Своя локация», как правило, была и точкой возрождения игротеха, а также давала ему защиту такого уровня, что на её слом нужно не меньше рейда. В отличие от остальных игроков, игротех не мог создавать пати, но мог в него вступать по приглашениям других игроков, правда, при этом не мог принять лидерство. Исключения были, но очень редко, если дело касалось особых квестов. Задания, которые раздавал игротех, генерировались системой, исходя из его бесед с игроками и с поправкой на то, что система считала нужным на данный момент. Наградные предметы и деньги игротех брал из запаса своего персонажа, который иногда пополнялся системой. Мера наполнения запасов персонажа системой зависела от степени её вмешательства в структуру задания. Так, когда задание было полностью создано системой, а игротех послушно его выдал, лишь приукрасив его своими словами, вся награда полностью появлялась в инвентаре игротехнического персонажа. Система довольно тонко контролировала наличие предметов и игровых денег в мире, что давало ей возможность удерживать игровую экономику, не позволяя ей свалиться в какую-нибудь из крайностей. В целом, человек своей волей мог противостоять решениям системы, но это грозило санкциями, вплоть до отключения человека от персонажа. Санкции выбирались, как правило, самими ИИ, но порой система считала выбор слишком сложным для машины и отсылала вопрос на рассмотрение администрации.

В процессе игры игротехнический персонаж, так же, как и любой игрок, прокачивался и приобретал игровые навыки. Ну как, так же… В три раза быстрее. Такая скорость прокачки компенсировалась тем, что в случае смерти игротехнического персонажа тот возрождался в «своей локации» с полным сбросом всех параметров на базовые значения, в отличии от игроков, которые при смерти теряли десять процентов своих параметров. Да и то, возрождался он не сразу, а спустя некоторое время, которое необходимо для завершения всех линеек, связанных с его гибелью. Ну, а если система считала, что данный персонаж больше не нужен, он уже не возвращался никогда. Быстрое развитие, хоть и с возможностью потерять все достижения и начать заново, привлекало некоторых людей, которые не любили долгой и усердной прокачки ради достижения топов, а хотели быстро развиться до сильного персонажа.

Весомым преимуществом перед игроками, вынужденными оплачивать свой доступ в игру и покупать капсулу для погружения, было содержание игротеха за счёт компании владельца игры, да и на реальный счёт поступали финансы – как за работу. Но игротех, в отличие от игрока, не мог пойти в реал: он находился в капсуле длительного погружения на весь срок контракта, за исключением форс-мажоров наподобие войны или землетрясения.

Конечно, не каждого брали в игротехи. Мало того, что от человека требовалось иметь здоровье, гарантирующее его жизнеспособность на срок контракта, так ему ещё и надо было обладать актёрскими данными, годными для того или иного персонажа. Я оказался одним из подходящих.

Я шёл по улице и смотрел на опостылевшие за долгие годы городские пейзажи, пытающиеся вырвать глаза обилием разноцветной рекламы, дурость которой была вполне сопоставима с теми, на кого она была направлена. Видно, чтобы после этого человек уже не мог разглядеть то, что по этой рекламе покупает… Тапочки для тараканов были далеко не пределом идиотизма и безнаказанности маркетологов. Если верить этим обманщикам, то мне, как один из многочисленных примеров, срочно надо было приобрести со скидкой новейший коммуникатор, который содержал программное обеспечение, открывающее доступ к элитной рекламе, вкупе с подарочным сертификатом на доступ к государственным новостным видеоканалам на год. Иными словами, мне за мои же деньги пытались продать больше рекламы и усиленную пропаганду в довесок.

Все медицинские проверки уже пройдены, анкета одобрена администрацией, мне же осталось проделать последний путь до комплекса с капсулами длительного погружения, где содержались подобные игротехи, а также люди, погруженные в виртуальную реальность на длительный срок по иным причинам.

По мере приближения к комплексу пёстрый пейзаж, созданный фуфловтюхами, сменялся серостью стен жилых домов различных оттенков. Далее невзрачные многоэтажки вытеснялись административными зданиями, за ними громоздились городские склады. За промзоной находился интересующий меня район со статусом «особо охраняемого». Кроме всего прочего, он содержал в себе весьма мощную электростанцию, воинскую часть и ещё несколько объектов, назначение которых носило статус стратегических. Почему-то только сейчас, у ворот КПП, пришло осознание того, что я не увижу этого всего аж целый год! Было ли сожаление? Только о том, что через год мне придётся вернуться. Как минимум для медицинского обследования, ну или по нежеланию заключать со мной подобный контракт в дальнейшем.

По краям от ворот из подземных барбетов быстро поднялись две турели калибра двенадцать и семь. Ориентируясь по десяткам датчиков, они повернулись к посетителю. Из ворот выдвинулась панель со сканерами лица и рук. Типичная защита первой линии для района стратегического значения любого города. Я приложил лицо и руки к трафаретам, подождал несколько секунд, после чего ворота, издав тяжёлый и грозный короткий звук, раздвинули свои створки сантиметров на шестьдесят.

– Проходите! – раздался сухой голос, принадлежавший существу неясного пола из панели с трафаретами.

Пройдя внутрь, я оказался перед ещё одними воротами с такими же турелями по бокам, не выпускающими меня из прицела. На дорожке между ними и мной стоял пассажирский бот с открытой дверью. С виду обычный, как в любом такси, только окрашен не в жёлтый цвет, а в грязно-серо-зелёный и с непрозрачными окнами. Створки за мной закрылись.

– Садитесь, – донёсся из машины тот же безжизненный голос, что и у проходной.

– Садитесь, – повторил бот после некоторого времени моего замешательства.

Я сел в автомобиль и его дверь плавно, с шипением пневмоцилиндров, закрылась. Вновь послышался звук открывающихся ворот, и бот плавно тронулся с места.

Расположившись на мягком сиденье, я смотрел на монитор, транслирующий рекламный ролик одного из государственных «благотворительных» фондов. Вот она, настоящая пытка! Ты находишься запертым, один на один с пропагандой. Даже если закрыть глаза, ты будешь слышать призыв к «добрым поступкам», которые так легко совершать, всего лишь переведя на указанный счёт пожертвование не менее недельного дохода. От этого воротит не меньше, чем от лживой рекламы, а может, и больше. Я даже задумался о том, что, может быть, оно того и не стоило…

Поездка заняла относительно немного времени. Спустя всего четыре визуально-церебральных инъекции, успешно заблокированных выработанным годами цинизмом, машина остановилась. Разумеется, я, как ни пытался, не смог запомнить маршрут, так как в машине не было окон, а ехала она настолько плавно, что даже примерно не удавалось определить её скорость и углы поворотов. Да и сами повороты не всегда определялись. Вполне разумный подход для объекта стратегической важности, на территории которого и находилось одно из зданий, где в подвале располагалось хранилище капсул длительного погружения для таких, как я.

Открывшийся проём явил моему взору небольшую дверь в одноэтажном здании без окон с передней стеной метров в пятнадцать. Возле двери стояла невысокая, в меру пухловатая, молоденькая девушка в круглых очках, белом халате, с жидкими волосами, собранными в хвостик ядрёно-фиолетового цвета. Девушка внимательно окинула меня взглядом, когда я вылез из машины, и что-то отметила в своём планшете.

– Проходите, – коротко сказала она твёрдым и доброжелательным тоном, открывая дверь.

Я вошёл в небольшое помещение размером всего в несколько квадратных метров. Марго, а именно так звали мою провожатую, вошла за мной, и небольшая дверь за нами закрылась. В стенах что-то зажужжало.

– Система безопасности сканирует всех входящих на наличие запрещённых предметов, – словно уставший экскурсовод, пояснила она. – Надеюсь, вы ничего запрещённого с собой не имеете?

Ухо резануло то, что Марго обратилась ко мне на «вы». Это старая традиция, уходящая корнями в Средневековье, когда люди начали понимать, что дворянин по сути своей от крестьянина ничем не отличается, а пояснять низшим слоям, что они низшие, потому их естественный удел – это обеспечение нужд высших, было необходимо. А дабы возникало меньше вопросов у тех, кто всё же задумывался о чём-то большем, чем «жрать, срать, ржать», данное обращение было преподнесено как «уважительное». Со временем социальные модели менялись, но принцип отделения людей «уважаемых» от «не очень уважаемых» остался, и данное обращение также его обозначало. Очень показательным было то, что людей младшего возраста, а уж тем более детей, называли на «ты» и очень возмущались, если так к ним обратился кто-то из детей. Так в людях с молоду воспитывали, да и до сих пор воспитывают совершенно иррациональный трепет перед представителями высших слоёв населения. А кто является членом высшего или низшего слоя, ему уже потом поясняли.

Я же был ярым сторонником разрушения этого стереотипа, помогающего в деле порабощения людей смолоду и приучения их к мысли, что уже родившись, они ниже кого-то и кому-то что-то должны. В итоге для себя я вывел следующую модель для данного слова: на «вы» я обращался или к группе людей, что было логичным, или к тому, кого не отличал от стада, коим считал большинство представителей современного социума. На «ты» я обращался к личности, осознающей и ценящей как свою индивидуальность, так и индивидуальность собеседника. Разумеется, я пресекал как мог попытки называть на «вы» меня, так как считал, что для обучения людей чему-то необходимо самому следовать этому.

Ещё во времена молодости моего деда проявление индивидуальности являлось социальным пригрешением. Насколько я знаю, уже во времена его деда за это крутили пальцем у виска и насмехались. Сегодня же данное явление вконец обараненного социума достигло апогея. Ежедневно по всем каналам СМИ то тут, то там транслировалась недопустимость отхода от норм общества, которые, к слову сказать, не были стабильными, а менялись в угоду порождения спроса на тот или иной товар или услугу, предлагаемые крупнейшими корпорациями. Ещё со времён моего деда тянется эпопея с каблуками на обуви, мода на которые то уходит, то возвращается каждые пару лет. Точнее, это раньше данный аспект был модой. Сегодня он, как и многие другие, является общественной нормой, транслируемой государственными СМИ. И любой от неё отходивший, подвергался такому общественному порицанию, что человек, как социальная от природы зверюшка, как правило не выдерживал и делал так, как диктуют другие, которым диктовала реклама и пропаганда. Я же и мне подобные были более стойкими, поэтому являлись изгоями общества, которым системы социального рейтинга повышали цены в магазинах, отодвигали очереди на получение услуг, в том числе медицинских, если дело не касалось грани жизни и смерти, которые вообще-то нашими же налогами и, к слову, очень не малыми и были оплачены. Это называлось «бесплатная медицина». Таким образом, любые проявления индивидуальности давились уже на финансовом уровне, ломая даже очень стойких. Но благо не всех.

– Не надо ко мне обращаться на «вы», раздражает, – сообщил я беззлобно.

– Простите, но меня обязывают правила компании, в которой я работаю, – неуверенно оправдалась Марго.

– Я, кажется, только что попросил! – сазал я уже с раздражением. – Я понимаю, за это платят деньги, а не только за саму деятельность, но потому это и происходит, что люди за плату готовы раком стоять и рассказывать, как им удобно. Тебе решать, человек ты, или ВАМ придумают позу ещё позаковыристее.

– По всему зданию стоят системы слежения. Если я нарушу правила, моё начальство об этом узнает, и я лишусь премии, – продолжала упираться провожатая после некоторого раздумья. – Я прошу вас потерпеть моё обращение к вам. Это не надолго. Скоро вы окажетесь в ином мире, где уже сможете жить другой жизнью.