Kitobni o'qish: «Москва – муза Бориса Пастернака»

Уважаемые пользователи интернета!

Предлагаемые путеводители по Москве в первую очередь предназначены гидам-переводчикам, экскурсоводам, туроператорам, родителям, учителям и учащимся школ, а также всем тем, кого интересует Первопрестольная, ее история, история ее архитектуры, поэзии и прозы…

С текстами в руках вы самостоятельно можете организовать свой досуг и досуг ваших друзей, использовав всю информацию, рассчитанную на 3–4 часа, или разбив ее на части. Главное достоинство работ заключается в том, что информация путеводителей четко соизмерима со временем маршрутов.

Автор-составитель сочтет свою цель достигнутой, если эти путеводители помогут ближе почувствовать своеобразие облика и внутреннего духа Москвы и, может быть, пробудят более глубокий интерес к ее истории.

Составитель, не желая утомлять читателя, преднамеренно избегает в описании достопримечательностей обилия статистических данных. Свою задачу он видит в создании поэтического образа вечного города, с его неповторимой цветовой гаммой, богатством постоянно меняющихся панорам.

Пятидесятилетний опыт работы гидом-переводчиком и экскурсоводом позволил автору составить не только тексты, но, что было особенно важно, связать их с ниткой маршрутов.

В 2008 году в издательстве «Спутник» вышли две книжки автора данного сайта: «Милое мое Замоскворечье» и «Голубая лента Москвы».

(Более полную информацию любознательный читатель найдет в Приложениях).

Темы предлагаемых экскурсий:

Москва – муза Б. Пастернака.

«Милое мое Замоскворечье».

Москва-река.

Москва в поэзии и прозе.

Москва Сталинская.

Москва 1812 года.

Кружево Арбата.

По дороге в Сергиев Посад.

С уважением и благодарностью за отклики и замечания, автор-составитель А. В. Подшивалова

Москва – муза Бориса Пастернака

Маршрут предлагаемой экскурсии:

Сокольники – ул. Стромынка – Каланчевская пл. – ул. Мясницкая – Новая пл. – Старая пл. – Москворецкий мост – Большая Ордынка – Лаврушенский пер. – Большой Каменный мост – Пречистенская наб. – ул. Волхонка – Гоголевский бульвар – Никитский бульвар – ул. Большая Никитская – Консерватория – Манежная пл. – ул. Тверская – Камергерский пер. – Пушкинская пл. – Тверской бульвар – ул. Спиридоновка – Вспольный пер. – Большая Никитская – Никитский бульвар – ул. Поварская – Садовое кольцо – Оружейный пер. – ул. Садовая Каретная – Каретный ряд – ул. Петровка – Театральная пл.

При составлении путеводителя были использованы публикации «Нового Журнала», газет «Русская Мысль», «Литературная», «Независимая», а также:

«Встречи с прошлым». РГАЛИ, выпуск 8. – М.: Русская книга, 1996.

Борис Пастернак об искусстве. – М.: Искусство, 1990.

Борис Пастернак. Собрание сочинений в пяти томах. – М.: Художественная литература, 1992

Борис Пастернак. Доктор Живаго. – М.: Книжная палата, 1989.

Борис Пастернак, Зинаида Пастернак. Письма. Воспоминания. – М.: ГРИТ, Дом-музей Б. Пастернака, 1993.

А. Сергеева-Клятис, В. Смолицкий. Москва Бориса Пастернака. – М.: Совпадение, 2009.

Б. А. Кац. Раскат импровизаций. – Ленинград: Советский композитор, 1991.

Е. П. Пастернак. Борис Пастернак. Биография. – М.: Цитадель, 1997.

Борис Пастернак. Существованья ткань сквозная. – М.: Литературное обозрение, 1998.

Зоя Масленникова. Портрет Бориса Пастернака. – М.: Присцельс, 1995.

Сергей Дурылин. Воспоминания.

Г. Нейгауз. Об искусстве фортепьянной игры. – М.: Государственное музыкальное издательство, 1961.

Борис Пастернак. Охранная грамота. – М.: Современник. 1989.

Ирина Емельянова. Легенды Потаповского переулка. – М.: Эллис Лак, 1997.

Николай Оцуп. Современники. – Париж.: Орфей, 1986.

* * *

 
Здесь будет все: пережитое,
И то, чем я еще живу,
Мои стремленья и устои,
И виденное наяву.
 

Б. Пастернак

Пастернака нельзя себе представить вне Москвы.

О. Мандельштам

Пастернак – поэт города – урбанист.

Н. Анциферов

 
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда.
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.
 
 
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты – вечности заложник
У времени в плену.
 

Вот какое духовное завещание оставил нам один из величайших поэтов 20 века – москвич по рождению – Борис Пастернак. Москва стала героиней многих произведений писателя, можно сказать, одной из самых любимых его героинь. Многие адреса Москвы помнят поэта, здесь прошла его жизнь и состоялось его творчество.

Б. Пастернак по-особому любил и чувствовал свой родной город: «Я не люблю Москву – фанерную, показную, нагло прикрывающую нищету мишурой, новыми, аляповатыми фасадами».

Вспоминая друзей юности, он скажет: «Часто мы подымали друг друга глубокой ночью. Повод всегда казался неотложным. Разбуженный стыдился своего сна, как нечаянно обнаруженной слабости, к перепугу несчастных домочадцев, считавшихся поголовными ничтожествами, отправлялись тут же, точно в смежную комнату, в Сокольники, к переезду Ярославской железной дороги».

А Сергей Дурылин вспоминал: «Часто мы вместе гуляли по улицам. Однажды он пришел ко мне в подавленном настроении, бродя по городу, мы дошли до Сокольников, остановив меня среди сосен, он сказал:

– Смотрите, Сережа: кит заплыл на закат и отяжелел на мели сосен… Это было сказано про огромное тяжелое облако.

– Кит дышит, умирая на верхушках сосен.

И через минуту, куда-то вглядевшись:

– Нет, это не то!..

Образ за образом потекли из его души. Все в разрыве, все кусками, дробью, взлетами. И в другой раз, с мукой и тоской, воскликнул он, оскалив белые зубы, как у негра:

– Мир – это музыка, к которой надо найти слова. Надо найти слова!

Я остановился от удивления. Музыкант должен был сказать как раз наоборот: мир – это слова, к которым надо написать музыку, но поэт должен был бы сказать именно так, как сказал Борис. А считалось, что он – музыкант. Я эти слова запомнил навсегда. И «кит» в Сокольниках стал мне ясен: это была попытка найти слова – свои слова! – к тихому плаванью облаков, к музыке предвечерних сосен, металлически чисто и грустно шумящих, перешумливающихся друг с другом на закате».

 
Октябрь серебристо-ореховый,
Блеск заморозков оловянный.
Осенние сумерки Чехова,
Чайковского и Левитана.
 

Так тонко чувствовал поэт природу, и чувствами, переполнявшими его при встрече с ней, делился с матерью: «Вчера я углубился в те Сокольники, где ни ты, ни папа вообще никогда не бывали, этих Сокольников почему-то не знают».

Особенно часто Пастернак бывал в Сокольниках весной 1917 года, во время создания главной части поэтической книги «Сестра моя жизнь». В Сокольники он ездил вместе с героиней этой книги – Еленой Виноград, которая, как и сам поэт, любила ночные прогулки на природе. Одной из таких прогулок посвящено стихотворение «Свистки милиционеров», в первой редакции оно называлось «Уличная»:

 
И там, где тускнеет восток
Чахоткою летнего Тиволи,
Валяется дохлый свисток,
В Сокольничьем мусоре вывалян.
 

Название «Тиволи» носил открытый в Сокольниках театр-варьете, частыми гостями которого были артисты Художественного и Малого театров. Первым о «Тиволи» написал М. Н. Загоскин в своей книге «Москва и москвичи». «Тиволи» неоднократно переносился и перестраивался, его адрес: Сокольническая пл., д. 7.

До революции в «Тиволи» были особые весенние и летние программы «концертов-кабаре», которые начинались в 10:30 вечера и заканчивались в 2 ночи.

А что значат слова о милицейском свистке в придорожной пыли? В мае 1917 года в Троицын день в Сокольнической роще милицией были произведены обыски во всех чайных палатках, искали спиртные напитки, запрещенные сухим законом еще в 1914 году. Вероятно, герои стихотворения оказались в парке через два дня после этих событий, когда уже «бастовали метлы», не убравшие «валявшийся в Сокольничьем мусоре дохлый милицейский свисток».

25 мая 1917 года состоялась демонстрация дворников, поваров, официантов, рестораторов, прачек, дворников. Несколькими штрихами Пастернак обрисовывает картину запустения:

 
Улица дремлет призраком.
Господи! Рвани-то, рвани!
 

Интересна и еще одна деталь – в стихотворении первой редакции есть слова: «с паперти в дворик реденький».

Поэт имел в виду паперть храма Воскресения Словущего у Сокольнической заставы, построенного в 1913 году архитектором П. А. Толстых; председателем строительного комитета стал священник о. Иоанн Кедров. По его инициативе алтарь храма был обращен не на восток, а на юг, в сторону Палестины – «чтобы направить точно в сторону земной родины Спасителя».

Очевидно, этот факт был известен Пастернаку. Алтарю, расположенному на юге, соответствует северный выход из храма со сценами Страшного суда. Этот выход ведет в Сокольники, что и объясняет один из «темных образов стихотворения»:

 
Север злодейств сереет…
 

Упомянут в первой редакции и «дворик реденький», в который герои спускаются с паперти храма. «Дворик реденький» ныне поражает вековыми деревьями с мощной кроной.

Спустя годы Сокольники стали местом действия и «Повести», которая мыслилась как продолжение романа в стихах «Спекторский».

Его герой Сергей Спекторский с датчанкой Анной Арильд, как некогда сам Пастернак, отправляется в парк на прогулку: «Они поехали в Сокольники. Однако и тут над прудами стлалась та же гарь, с той только разницей, что духота в городе была недоступна глазу, а тут ее становилось видно… Они все быстрей и быстрей кружились по лабиринту мудренейших дорожек, и в то же время выходили к заставе, откуда несся захлебывающийся звон трамваев, спасавшихся от пустых подвод, всей Стромынкой скакавших за ними вдогонку. Трамвайные звякалки точно плескались в иллюминованном стекле. От них, как от колодцев, несло прохладой. Скоро крайняя и самая пыльная часть бора сошла в деревянных башмаках с земли на каменную мостовую». Создавая эти строки, Пастернак, безусловно, вспоминал и свои прогулки по «мудренейшим дорожкам» с Идой Высоцкой, которая лето 1911 года провела в Сокольниках на даче: «Я дружил с девушкой из богатого дома. Всем было ясно, что я ее люблю».

В Иду Высоцкую Б. Пастернак был влюблен с юности. Еще в гимназические годы он часто посещал дом ее отца – чаеторговца – в Чудовском переулке, где давал «нерегулярные уроки неведомо чего». «Вернее», – вспоминал Пастернак в «Охранной грамоте», – в доме оплачивали мои беседы на самые непредвидимые темы. Я взялся готовить к экзаменам и старшую Высоцкую. О своем чувстве к Высоцкой, уже не новом, я знал с четырнадцати лет. Это была красивая, милая девушка, прекрасно воспитанная и с самого младенчества избалованная старухой француженкой». Решительное объяснение между Идой и Борисом произошло в Марбурге через четыре года после описанных им событий. Из «Охранной грамоты»: «Я, страшно волнуясь, сказал, что дальше так продолжаться не может и я прошу ее решить мою судьбу… Она поднялась со стула, пятясь назад перед явностью моего волнения, которое как бы наступало на нее. Вдруг у стены она вспомнила, что есть на свете способ прекратить все это разом, и – отказала мне».

Несмотря на отказ Иды стать его женой, они не прекращали встречаться вплоть до ее замужества в 1917 году, после чего она эмигрировала.

Многие стихи Пастернака ранней поры содержат женский образ, навеянный личностью И. Высоцкой. В одном их них запечатлена гостиная особняка Высоцких в Чудовском:

 
Мне снилась осень в полусвете стекол,
Терялась ты в снедающей гурьбе.
Но, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.
 
 
Припомню ль сон, я вижу эти стекла
С кровавым плачем, плачем сентября;
В речах гостей непроходимо глохла
Гостиная ненастьем пустыря.
 
 
В ней таял день своей лавиной рыхлой
И таял кресел выцветавший шелк,