Kitobni o'qish: «Цыганская иголка колдуньи»

Наташкины русые волосы раскидались по всей подушке и напоминали стог соломы,в котором утопало её лиицо светившееся счастливой улыбкой во сне. Вдруг в утренней тишине громким взрывом грохнул удар входной двери квартиры, котрая находится этажом ниже. Наташка вздрогнула от испуга и счастливое выражение с её лица испарилось, трансформировавшись в испуг и нахмуренные брови. Она проснулась, но глаз не могла сразу открыть, потому что сон не хотел отпускать её из своих тёплых объятий. Она прислушивалась к реальности, в которую предстояло вернуться.

Следом по коридору подъезда гулким эхом с содроганиями многократно покатился отзвук этого удара. И тотчас его заглушил своим зычным трубным басом сосед-синяк, выскочивший из той квартиры. Это он, что есть мочи в здоровом бугае, грохнул многострадальной входной дверью, которая давно несёт на себе следы бесчисленных вмятин от частых приступов алкогольного буйства хозяина двери:

– Конченая ты дура, и твоя мать тоже! А, пошли вы обе…, в рот мне три кило ягод! – громко и отчаянно выругался он.

И, продолжая бормотать дикую несуразицу, грузной нетвёрдой поступью протопал по лестнице вниз, громыхая перилами. Этот сосед, даже в редкие трезвые моменты своей жизни, на весь коридор источал запах спиртного перегара, который устойчиво и нагло, как сам его виновник, держался в воздухе даже после выхода пьяницы на улицу. Во второй раз он с силой трахнул внизу входной дверью подъезда, которая возмущённо взвизгнула ему в ответ тугой пружиной.

Моментально на затухающие содрогания несчастного подъезда заливистым колокольчиком над Наташкой головой заверещала нервная болонка в квартире у соседей сверху.

"Так, всё нормально! Все на месте, всё как всегда и утро начинается, как обычно с одним отличием! Какое счастье, – в офис сегодня не надо, – выходной! Можно кайфануть подольше. Всё, – лежим, не встаём"… – Но через пару минут настойчивым зумером зазвучал колокольчик пролетарской совести, разбуженный несносным соседом и злосчастной сявкой сверху. Теперь уже в голове Наташки звучала и властвовала совесть-зараза. И она взяла верх, поэтому её обладательница с сокрушением подумала: "Лежать, конечно, хорошо, но надо вставать"… Так около пяти минут, вяло и сонно продолжала разговаривать с собой полусонная Наташка – айтишница.

Но ей определённо совсем не хотелось вставать и не было ни малейшего желания даже открывать глаза. Она млела от сладкой истомы во всём теле, но заснуть снова уже не получалось. А спать Наташка с наступлением первой беременности, стала знатно. Теперь она умудрялась задремать даже сидя за обеденным столом, что стало предметом насмешек со стороны сослуживцев в офисе и мужа – дома.

"Ну, вот чего это мне валяться в постели просто так – надо уже вставать. Ишь, как разнежилась", – окончательно просыпаясь, резюмировала она, поглаживая свой становившимся тугим животик. С наступлением беременности, в Наташке поселилось необъяснимое и неиспытываемое ранее блаженство, словно каждая клеточка её существа радовалась зарождению в ней новой жизни

Наташка потянулась из всех сил, испустила стон блаженства и подумала:

"Как же хорошо, какое невыразимое счастье, проснуться в тёплой постельке в своей квартирке рядом с любимым муженьком!"

Вот-вот, со дня на день должен зашевелиться их первый ребёнок. Скоро уже будет четыре месяца, как они с Андреем узнали о радостной для обоих новости. Врачи сказали, что ребёнок развивается нормально. Она чувствовала себя отлично, даже не было никаких признаков токсикоза, которым Наташку пугали её подруги. Она, так и не открывая глаза, погладила свой увеличивающийся животик и ласково пошутила:

– Эй, ты там, шкет, как дела? Доброе утро, нам пора вставать на гимнастику и завтрак, просыпайся!

Наташка, наконец. приоткрыла один свой глаз, сверкнула его необычным ярким изумрудом в сторону мужа – не услышал ли он её? – Ещё и на смех поднимет! Нет, – Андрей лежал на животе и пребывал в грёзах, да таких сладких, что у него слюнки текли на подушку. Уработался вчера до поздна, – на работе у него продолжается аврал уже неделю.

"И что он только во мне нашёл? Рост у меня "метр с кепкой", как он сам говорит. А бёдра непропорционально широкие, болше подходящие для фигуры ростом под два метра. – В результате меня легче перепрыгнуть, чем обойти, как он смеётся надо мной. А он вон какой рослый и спортивный. Да, что там, – настоящий качок, только не благодаря качалке в вонючем подвале, а благодаря ежедневному физическому труду на стройке на свежем воздухе.

Любовь. Она такая своевольная, необъяснимая и загадочная. Приходит без стука и предупреждения по телефону, совсем без спроса и разрешения, водит когда захочет и к кому захочет. Вот и к нам пришла так же неожиданно", – заключила Наташка, прерывисто и сильно чмокая мужа в свободную щёку с отпечатками складок от наволочки подушки, и шепнула ему в ухо:

– Подъём, милый.

Андрей даже не шелохнулся. Реакции не было никакой. И уже громче, похрюкивая от смеха, Наташка громко изрекла любимую его шутку:

– Проснись, – ты серешь!

Андрей среагировал на шутку и тоже томно, не открывая глаз, протянул:

– Ты повторюшка – хрюшка. Это же моя шутка!

Потом откинул в сторону простынь-махрушку и, поглаживая одной рукой свои кубики на волосатом животе, а другой Наташкино увеличивающееся пузико добавил:

– Ф-у-у-у! Как же жарко-то!

Андрей широко буквой "Х" раскидал руки и ноги по "сексодрому". Так он шутливо называл их широченную кровать на которой спокойно можно было спать вчетвером. Потом, совсем проснувшись, осторожно положил вторую крупную и тяжёлую мужскую ладонь строителя на живот Наташке и заботливо спросил:

– Ну, как, мамочка, он ещё не пинается?

– А может там "она" растёт? Нет, папуля, видно ещё рановато, наберись терпения, – подыграла мужу Наташка.

– Ладно, мамуля, всему своё время, – голубем ворковал он, чмокая Наташку при этом прямо в пузико.

А потом наигранно строгим тоном спросил:

– А ты, красавица моя, чего разлеглась? А кто мужу завтрак приготовит? И ты не забыла, что сегодня первый выходной и мы с Симаковыми договорились ехать сегодня на озеро на рыбалку с ночёвкой? Мне надо ещё все снасти просмотреть и хорошо собраться. Они после обеда заедут за нами. Давай, давай, шевелись! – И нежно шлёпнул жену по попе.

– Ну, ты вставай потихоньку, а я пошёл в ванную попу чистить, зубы мыть, – как всегда пошутил он.

– Вот пустомеля, иди уже! – улыбаясь проворчала Наташка.

Полежав секунд двадцать после ухода Андрея, она села на кровати. Потом без спешки расчесала крупным деревянным гребнем свои длинные светлые русые волосы и встала. Но в ту же секунду, издав громкий вопль, сложилась пополам на корточках возле кровати от пронзившей её боли в животе. День погас…

Очнулась она от сильного раскачивания и надрывного завывания сирены кареты "Скрой помощи", которая неслась по улицам на бешенной скорости. За окном мелькал утренний город в бледных отсветах сигнальных огней на оконных стёклах “Скорой”. Вокруг всё плыло и качалось. И Наташка с трудом разглядела в туманной пелене склонённое над собой озабоченное лицо Андрея, который больно разминал ей ладони рук и без остановки твердил, как заведённый:

– Всё будет хорошо, всё будет хорошо…

Не успев ничего ответить, Наташка опять окунулась в тёплое забытьё.

…Она с трудом пришла в себя от того, что кто-то сильно и настойчиво дёргал её теперь уже за ногу и тревожно вопрошал:

– Скажи мне где твой ребёнок?

Ничего не понимающая Наташка открыла глаза и диким непонимающим взглядом окинула окружающее. В огромное окно уже ярко светило полуденное солнце. Медленно возвращаясь в реальность, она с трудом поняла, что лежит на столе в операционной. Потому что на потолке над ней была большая круглая лампа, а под спиной ощущалась прилипшая к спине и попе липкая холодная клеёнка. А вокруг стола, на котором лежала Наташка, на фоне стены сплошь в белой кафельной плитке, располагалась медицинская аппаратура. С трудом разомкнув спёкшиеся губы она шёпотом спросила:

– Что случилось и что вы от меня хотите? Как это где мой ребёнок, не прогуляться же он пошёл! И что вообще происходит?

К ней склонилось встревоженное лицо доктора в медицинской маске:

– Мы сразу поняли, что твоя беременность прервалась, так как не услышали сердцебиения плода при твоём поступлении в бессознательном состоянии. Но во время операции, когда останавливали сильное кровотечение, спасая тебе жизнь, мы вообще не обнаружили ребёнка. И предположить можно было только то, что у тебя произошёл выкидыш дома в постели, либо возле неё. Я отправила твоего мужа к вам домой. Но Андрей уже пять минут, как примчался назад на такси и сказал, что дома нет ни капли крови, как нет и ребёнка. Вспоминай, пожалуйста, может выкидыш произошёл сегодня утром в туалете?

Наташку оглушила такая новость:

– Странно, я же только встала, даже из спальни не вышла и в туалет утром сходить не успела. Во рту всё пересохло, мне страсть, как писять хочется!

И с трудом приподняла голову, пытаясь встать.

– Нет, нет, нет, – тихо и растерянно произнесла доктор, придержав её рукой в резиновой перчатке. – Ты лежи, а акушерка сейчас поможет тебе, даст водички, потом отвезёт тебя в палату, и всё будет хорошо. Лежи, тебе нельзя вставать.

Наташа только открыла рот, чтобы спросить что же с ней и ребёнком случилось, да так и осталась с открытым ртом. Потому что доктор повела себя очень странно. Словно она знала что произошло, но не хотела об этом говорить. Она резко отвернулась от пациентки и вышла, не дожидаясь её вопросов, которые от странной новости бестолковым роем закружились в затуманенной наркозом голове Наташки. Док оставила её, точнее сбежала, бросив в полном недоумении наедине с душедробительным известием.

Когда доктор исчезла в дверях операционной, то к Наташе подошла акушерка, молча поднеста мензурку с водой. Потом проделала какие-то медицинские манипуляции, убрала всё, и ещё долго, так же молча, тарахтела железками, мыла и убирала хирургические инструменты в автоклав и наводила порядок в операционной. Закончив с хлопотами, и убедившись, что переделала все свои дела, акушерка в раздумьи задрав голову к потолку, застыла на минуту с опущенными руками.

Неожиданно она громко выдохнула и повернулась лицом, закрытым маской, к Наташке, зыркнула на дверь, и убедившись, что там нет никого, она быстро подошла и, нагнувшись к Наташке, прошептала ей на ухо:

– Подожди пока пройдёт сорок дней и сходи к бабке.

И исчезла, словно растворилась в воздухе. Наташка ничего не поняла: "Куда она исчезла? Какие сорок дней? Какая бабка, – моя уже давно в мире ином? – Наташкины мозги от наркоза с трудом еле ворочались как тяжёлыяе мельничные жернова в безветренную погоду, когда ещё ручей пересыхает. Рой мыслей, чёрным смерчем вылетел из головы, рухнул на пол и рассыпавшись исчез, а Наташку опять окутал постнаркозный сон.

***

Её возвращение домой из больницы было долгожданным, но безрадостным после странного происшествия. К разговору о потерянном неизвестно где ребёнке супруги ни разу не вернулись. Зачем? Всё выглядело предельно странно и непонятно. Врачи тоже ничего не могли объяснить. И что обсуждать? Странность происшествия? Так от этого яснее ничего не станет. Поэтому они с Андреем тупо успокоились на том, что "случилось то, что случилось" и всё тут.

– Надо жить настоящим, а не бесконечно перетирать то, что покрыто для нас мраком тайны, причиняя друг другу душевную боль. По-моему это самый прямой путь к безумию, и нам, чтобы сохранить разум и семью, надо перестать думать о том, что случилось, – глубокомысленно подытожил Андрей.

Благодаря мудрости Андрея, Наташке даже не пришлось справляться с депрессией, которая и прийти-то не успела. Он всегда был, а теперь стал особенно, оптимистичным балагуром и весельчаком, и очень любил и берёг свою жену. А после больницы он, видя её бледное осунувшееся лицо, ещё и запретил ей возвращаться на работу в офис под благовидным предлогом.