Kitobni o'qish: «Спрятаться в осени»

Глава 1

Нэйт проснулась от того, что часы в гостиной пробили шесть раз. Она потянулась, но выбираться из-под одеяла не спешила. В квартире было прохладно, а растопить печь с утра она не успевала. Можно вставать раньше на час и собираться уже в тепле, но это для нее слишком тяжело. Нэйт предпочитала лишний час поваляться под одеялом, а потом, быстро собравшись, бежать на работу. За день квартира успевала прогреться от центрального отопления, но за ночь всегда выстывала. Особенно сейчас, когда на смену дождям пришел ледяной ветер.

От одной мысли, что придется выбираться на холод, Нэйт стало не по себе. Она перевернулась на другой бок и прикрыла глаза. Ночью ей что-то снилось и, вроде бы, даже что-то приятное. Нэйт зажмурилась и потянулась. Сны она запоминала редко, но всегда помнила, хороший он был или плохой. Этот, определенно, был хороший. По крайней мере, в нем точно было тепло.

– Значит, и день будет отличный, – улыбнулась она, наконец выбираясь из-под одеяла. Наскоро одевшись, Нэйт подошла к окну. Рама покосилась, сквозь едва заметную щель ощутимо дуло. Ветер с моря был холодным, пронизывающим. Осень вступала в свои права. Нэйт снова пожалела о том, что не выбрала квартиру с окнами на другую сторону – там хотя бы просто дымно из-за фабрики, но не так сквозило. А здесь… Казалось, что ни стены, ни окна и вовсе не было, а сразу начиналась улица.

– Неудивительно, что все тепло выдуло, – вздохнула она, задергивая штору, чтобы хоть как-то сохранить его остатки в комнате. – Надо вечером вставить вторую раму.

Нэйт быстро дособралась, побросала в сумку все самое нужное, накинула на плечи плащ, не забыла прихватить зонтик и выбежала на работу.

Ей нравилось возиться с детьми, нравилось, что каждый день наполнен чем-то новым, непредсказуемым. И своих подопечных Нэйт тоже любила: и серьезного не по годам Тревора, и милую любопытную Тиффани, и непоседливого Трея. Уже от одного воспоминания о своих малышах, Нэйт наполнялась радостью и ускоряла шаг.

До остановки было всего ничего – это и стало одним из главных критериев при выборе квартиры. Вторым критерием была цена. Маленькая квартирка, состоявшая из кухни, гостиной и чуланчика, в котором Нэйт устроила спальню, стоила даже меньше трети ее месячного жалования. И в теплое время года никаких проблем с жильем не наблюдалось.

«Зато сейчас их придется решать. И, кажется, самостоятельно», – Нэйт потерла озябшие руки и засунула их в карманы, надеясь, что они совсем не отмерзнут, пока она ждет омнибус.

В салоне было душно, грязно и тесно. Нэйт с трудом протолкалась на заднюю площадку и постаралась встать на обе ноги, чтобы ее не расплющило о стекло. В спину ей упирался чей-то не то зонтик, не то локоть, а на ноги постоянно кто-то наступал. Час пути всегда превращался в пытку вне зависимости от погоды на улице, так что за три месяца работы Нэйт даже начала к этому привыкать, правда, иногда хотелось выругаться и половину пассажиров из салона повыкидывать. Но приходилось терпеть. Абигейл – подруга Нэйт, с которой они иногда выбирались погулять в город – смеялась, что однажды нервы у Нэйталли сдадут, и она высадит прямо на ходу не только тех, кто ее утомил, но и водителя. Сама Нэйт в ответ смеялась, но разубеждать подругу даже не пыталась.

Семья, в которой она работала, не раз предлагала ей посылать возничего за ней, но она отказывалась – не хотела быть обязанной чем-то, а тратить деньги на поездку в коляске самостоятельно тем более не хотелось.

Омнибус останавливался почти у каждого фонаря, народу набивалось все больше и больше. Нэйт казалось, что еще немного, и он просто лопнет, но сталь была прочная, и поездка продолжалась. За время жизни в городе к такому стоило бы уже привыкнуть, но у Нэйт никак не получалось. Она все еще вздрагивала от звонка омнибуса, отскакивала, когда слышала цокот конских копыт, старалась не ходить одна вечерами. Хотя последнее было скорее полезной привычкой, чем вредной. Почти каждое утро мистер Сайлер сообщал ей последние новости, и почти каждое утро среди этих новостей были сообщения о нападении на кого-то. При этом он качал головой, раскуривая трубку, и ворчал на то, что всему виной скорые выборы в парламент.

– Скорее бы прошли. Тогда точно станет спокойнее.

Нэйт этой логики не понимала. В политику она вообще не лезла, не разбиралась в ней, да и не особо хотела. Все это казалось ей настолько дремучим лесом, полным самых жутких тварей, что соваться туда – сродни самоубийству.

Нэйт с облегчением вывалилась на улицу и, дождавшись пока омнибус отъедет от остановки, поспешила на работу. От парка ей оставалось всего несколько минут ходьбы – Сайлеры жили на самой окраине города в большом доме, который сначала немного пугал Нэйт. Он казался ей самым настоящим дворцом. Первое время Нэйт даже была уверена, что в нем есть и свои призраки, обитающие где-нибудь в подвале или на чердаке. Она не представляла, как можно вшестером жить в таком огромном особняке и не теряться. Но со временем она привыкла. И к расположению комнат, и к немного чудаковатым хозяевам.

Мистер Сайлер был одним из членов парламента, поэтому каждое утро ровно в девять он покидал дом и возвращался уже затемно. Помимо этого он ещё владел несколькими пекарнями и лавками, поэтому часто пропадал на проверках. Миссис Сайлер была типичной столичной домохозяйкой. Нэйт, правда видела не так много домохозяек до знакомства с ней, но именно так себе их и представляла. Миниатюрная, с круглым лицом и облаком пушистых волос, она казалась какой-то совсем воздушной, когда по вечерам собиралась на званые обеды. Дни миссис Сайлер проводила за рукоделием или чтением. Иногда, очень редко, выбиралась вместе с мужем на его пекарни, чтобы поддержать работавших там женщин. Чуть чаще, чем пекарни, она посещала детские комнаты. Детей в семье Сайлеров было пятеро. Старшая дочь – Тесса – уже вышла замуж и появлялась в доме только по большим праздникам, средний сын – Тейлор – обучался в одной из школ Виздама, поэтому дома бывал разве что на каникулах. А младшие дети были на полном попечении нянек и гувернантки.

В обязанности Нэйт входило обучение детей чтению, письму, счету, хорошим манерам, с Тифани она успевала заниматься рукоделием, а мальчиков всегда провожала на верховую езду и фехтование. Обычно ее дни проходили спокойно, без особых происшествий, но иногда случались и неприятности. Недавно Трей упал с лошади и уже неделю не ходил на конюшню. Тревор, в знак солидарности и просто из вредности, тоже отказался ходить туда без брата, поэтому мальчики скучали дома и норовили что-нибудь устроить такое, чтобы развлечься. Обычно от их шалостей страдали молоденькие няни, которые боялись лишний раз прикрикнуть на хозяйских детей и осадить их. Нэйт не боялась. При ней мальчики не шумели – знали, что гувернантка может и в угол поставить и строчки писать заставить. Последнее наказание было больше для Тревора, который писал, как курица лапой. Нэйт старалась не прибегать к наказаниям чересчур часто, но иногда даже ее мальчишки выводили из себя. Любимой шалостью в такую слякоть у них было наследить на первом этаже, а потом, хихикая, наблюдать, как все это убирают горничные. Дважды Нэйт отчитывала их и обещала заставить убирать самих. Вроде бы вторая угроза подействовала, и шалости мальчишек стали мелкими и незначительными.

«Сегодня надо заставить его написать дополнительный текст. На вчерашние работы смотреть просто невыносимо», – напомнила себе Нэйт, запирая маленькую калитку, спрятанную за густой стеной плюща. Она всегда срезала путь через нее, не обходя владения Сайлеров до парадных ворот.

В этой части парка, окружавшего дом, всегда было тихо и спокойно. По утрам вокруг поместья вообще всегда царила тишина. Садовники ещё не начали свою работу, а другие обитатели дома и вовсе старались не высовывать нос лишний раз в такую погоду. Нэйт поежилась, подняла воротник плаща и поспешила к парадному входу, стараясь ступать как можно осторожнее, чтобы не испачкать ботинки.

Дорожки в парке были посыпаны мелкими гладкими камушками. Из-за постоянных дождей они намокли, а ледяной ветер схватил их тонкой корочкой льда. На таком катке несложно было поскользнуться.

Выйдя на подъездную дорожку, Нэйт отряхнулась и пообещала себе завтра идти через парадные ворота, а не срезать по этому кошмару. Она каждое утро давала себе это обещание, но из раза в раз нарушала его, так как идти в обход по не менее грязной и скользкой дороге совсем не хотелось.

Стуча в дверь, она уже выглядела как и положено гувернантке приличных детей – спокойная, собранная, опрятная.

– Доброе утро, Сюзи, – приветливо улыбнулась она горничной.

– Доброе, мисс, – девушка склонилась в реверансе. Нэйт покачала головой. Она уже устала объяснять прислуге, что, по сути, является такой же наемной рабочей, как и они. Ей было некомфортно от постоянных поклонов, реверансов, хоть она и понимала, что ее положение не совсем такое же, как и у них. Гувернантки всегда были ценными работниками, а хорошие гувернантки, тем более. Нэйт не была уверена, что она относится к хорошим, тем более, ее образование было далеко от идеального, да и возраст был не совсем типичным. Чаще всего она встречала в качестве гувернанток пожилых дам, которые оставили работу в сфере образования и выбрали более спокойный вариант для себя. Но Сайлеров все устраивало. Если бы что-то в Нэйт не удовлетворяло их потребности, то ей бы давно указали на дверь. Она несколько раз за прошедшие три месяца видела, как менялась прислуга в доме. Причины увольнения не всегда были объективными. Иногда миссис Сайлер не нравилось, что кофе в ее покои приносят холодным, иногда, что каминную полку недостаточно тщательно протирают…

Повесив пальто, оправив платье, Нэйт поспешила в детскую. В это время дети ещё только вставали, так что у нее было время на подготовку к занятиям, пока они умываются, одеваются и завтракают.

– Я сегодня болею, – Тиффани все ещё была в кровати, а мальчики, вероятно, спустились в столовую.

– И чем же вы заболели, юная мисс? – Нэйт подняла с пола упавшую подушку и положила на стул рядом с кроваткой девочки.

– Головка болит и кашель, – Тиффани закашлялась, изображая из себя больную. Нэйт рассмеялась:

– А по-моему у тебя опасная болезнь. И она называется хитрянка. От такой болезни растет нос, распухают уши, а еще вырастают огромные усы.

– Как у папы?

– Еще гуще и пышнее, – Нэйт приставила к носу кончик косы.

– А тебе идут, – хихикнула девочка, скидывая одеяло ногами. – Ладно, встану так и быть.

– Вот и молодец.

Пока Тиффани одевалась, Нэйт успела убрать разбросанные игрушки – это не входило в обязанности гувернантки, но она старалась по мере возможности помогать молоденьким горничным, которые с детьми не могли справиться. Те любой порядок мгновенно превращали в хаос, стоило только девушкам выйти из комнаты. Тут не срабатывали никакие замечания или угрозы наказанием. Мальчишки знали, что беспорядок им простят, а Тиффани, которая хоть иногда и пыталась вести себя прилично, все равно срывалась и вела себя, как братья – дурной пример заразителен. Нэйт в такие моменты оставалось лишь покачать головой и осуждающе посмотреть на этих непосед. Она понимала, что они никогда не будут в полной мере понимать необходимость труда и ценить его, ведь он не был для них необходимостью, но все равно старалась мягко и осторожно объяснить им, что нужно уважать то, что делают другие.

Все трое детей вернулись вместе. За время завтрака Тиффани успела обидеться на мальчиков – за что, не сказала, но сердито дула губы и ворчала себе под нос, что старшие братья – это самая большая беда, которая может быть в жизни.

Нэйт с трудом удалось загнать их в комнату для занятий и рассадить по местам.

– О чем мы с вами вчера разговаривали? О правилах поведения за столом?

– А Трев за столом чавкал! Я ему сделала замечание, а он меня обозвал! Сказал, что я ябеда, а ябед никто не любит, – сердито посмотрела на брата Тиффани. Нэйт покачала головой:

– Нужно уметь принимать замечания, Тревор.

– А она сама ногами болтает и пинает меня!

– У меня ноги до пола не достают, я не виновата!

– Все потому что ты совсем малявка!

– Ну-ну, тише, – легко постучала по столу Нэйт, призывая своих подопечных к порядку. – Чтобы делать другим замечания, Тиффани, нужно самой вести себя прилично.

Лицо Тревора озарила улыбка. Заметив это, Нэйт продолжила:

– Но и принимать замечания нужно достойно. Что нужно сказать?

Мальчик насупился.

– Ну, Тревор? Ты же знаешь.

– Извините, такого больше не повторится, – пробурчал он себе под нос, сердито косясь на сестру. Та, как ни в чем ни бывало болтала ногами – стулья и правда не были рассчитаны на шестилетнюю девочку. Нэйт погрозила ей пальцем, Тиффани надулась, но попытки пнуть брата прекратила.

Занятия Нэйт были ориентированы на старших мальчиков, а Тиффани часто просто рисовала или выводила буквы, пока они занимались историей, географией и разными другими науками, которые пригодятся им при поступлении в школу.  Сначала Нэйт казалось странным, что мальчиков сразу не отдали учиться, но для того круга, к которому относились Сайлеры, это было нормально. Дети получали хорошее домашнее образование, а в школу поступали уже в более старшем возрасте, когда родители переставали бояться за них.

– Итак, мы с вами говорили, что наша страна делится на несколько регионов. Сколько их, Тревор?

– Тринадцать, – все еще сердито проворчал мальчик.

– Молодец. А почему их тринадцать?

– Потому что каждый регион – это группа островов.

– Ар-хи-пе-лаг, – по слогам проговорил Трей, подглядывая в собственные записи.

– Именно, только надо самому отвечать, а не подсматривать, – Нэйт погрозила пальцем. – А сегодня мы начнем говорить о самом северном регионе – об островах Угасающих звезд. Вы же знаете, почему их так назвали?

– Нет, – все трое замотали головами. Даже Тиффани отвлеклась от рисунка и подняла головку.

Нэйт улыбнулась. Такая заинтересованность ей всегда нравилась. Дети любили, когда она рассказывала им старые сказки и легенды, а знала она их огромное множество. В детстве Нэйт и сама любила их слушать. Ей казалось, что дедушка знает все сказки мира и может рассказать их. А рассказывал он так, что перед глазами сразу как по волшебству появлялись и высокие горы до небес, и глубокие моря, и бескрайние леса, в которых обитали самые разные волшебные существа.

– А хотите узнать? Тогда слушайте. Это случилось так давно, на заре времен, что только старые легенды еще хранят память о тех днях. Легенды и сказки вообще очень мудрые и могут многое рассказать, если правильно задать им вопрос. И вот, в те давние времена, звезды были живыми. Они были похожи на разных животных, которые скакали по черному небесному полю, разгоняя ночную тьму своим светом. День и ночь они скакали по небосводу, разгоняя мрак и в душах всех, кто ходил под ними. И все, кто жил на земле, благодарили их за свет, вознося свои молитвы и похвалы прямо на небеса. И звезды питались этими добрыми мыслями, впитывали их, и от этого свет становился все ярче. Но все меняется в мире. И вера в силу звездного света стала угасать. И стали вместе с этой верой угасать и звезды. И однажды, когда вера в них стала совсем слабой, а свет стал таким тусклым, что виден был лишь маленькими крапинками, звезды решили, чтобы сберечь силы, выходить только по ночам, когда тьма совсем уж непроглядная. Они нашли себе место, где проводили дни, на самом севере, там, куда не заходят корабли, куда с трудом проникает солнечный свет. Потому и острова, расположенные ближе всего к северным границам Империи назвали островами Угасающих звезд. Каждое утро, когда мгла начинает рассеиваться, звезды собираются в стаи и уходят на дневной покой, чтобы ночью снова выйти на стражу.

– И что, и днем звезды никак не увидеть? – Тиффани сидела, подперев голову руками и внимательно слушала.

Нэйт всегда видела, когда ее ученики слушают внимательно, а когда только делают вид. Сказки любили все трое. Хоть Тревор чаще всего и притворялся, что все эти глупые истории интересны лишь малышне, а он уже большой, ему целых восемь лет, не то что некоторым, но все равно всегда слушал во все уши.

– Почему же? Если очень захотеть и поблагодарить звезды за их свет, то это будет возможно. Только они все равно стараются прятаться в темноте, поэтому искать их нужно в темных углах, там, где их никто не замечает.

– Где, например? – тут же загорелась идеей девочка. Щечки ее зарумянились, а в глазах заплясали озорные огоньки.

– Подумай сама. Если я скажу тебе, то это будет нечестно, – подмигнула Нэйт. – Ну а теперь давайте поговорим о том, кто же живет на этих островах. Знаете каких-нибудь животных оттуда?

Занятия с перерывами продолжались около четырех часов. Нэйт успела немного устать, но часы в гостиной пробили время обеда и дети шумной гурьбой поспешили вниз. Сама Нэйт тоже пошла на кухню – обедала она вместе с детьми, следила за их поведением, учила манерам.

– Тиффани, что я говорила про болтовню ногами? – она посмотрела на девочку, тут же севшую прямо и переставшую баловаться. – Вот так, молодец. Тревор, что нужно делать, когда не можешь дотянуться?

После обеда у детей был сон – полтора часа тишины и покоя. Вместе с двумя нянями Нэйт быстро уложила детей в кроватки и могла немного отдохнуть сама. Укладывать их спать тоже не входило в ее обязанности. Иногда она завидовала тем гувернанткам, которые приходили исключительно на занятия, а потом уходили. Большая часть дня у них была свободна. Нэйт же проводила в доме Сайлеров почти весь день: с восьми утра и до семи вечера. В лучшем случае. Рабочий день у нее был практически расписан по часам. После сна они собирались на прогулку в парк, а потом, вернувшись, занимались своими делами. В дни, когда никуда не надо было спешить, Нэйт любила посидеть на террасе с какой-нибудь книгой. Хозяева дома разрешили ей пользоваться семейной библиотекой, поэтому она с удовольствием читала что-нибудь из книг мистера Сайлера. А выбор там был потрясающий. Нэйт могла целый час просто ходить между стеллажами, поглаживать корешки старых книг, перелистывать страницы, рассматривать иллюстрации, выбирая, что бы почитать. Она разрывалась между всеми книгами, за которые цеплялся ее взгляд. Ей хотелось читать и про морские приключения, и про освоение новых земель, и про любовь – про все и сразу. Но, увы, времени у Нэйт было не так много – всего полтора часа, пока дети спят.

Но когда погода испортилась, наступала пора дождей, ветров и холода, ей пришлось уступить природе и перебраться в дом, меняя террасу на более теплое место. Любимым ее местом стала спальня детей. Нэйт нравилось сидеть в кресле у окна, читать, прислушиваясь к тихому ровному дыханию своих подопечных. Они спали спокойно, лишь изредка кто-нибудь ворочался во сне или что-то бормотал. Тогда Нэйт откладывала книгу, подходила, тихонько напевала колыбельную, и ребенок успокаивался.

Вечерами к их занятиям иногда присоединялась миссис Сайлер, но это было крайне редко. Около семи вечера рабочий день Нэйталли заканчивался. Она собиралась и отправлялась домой. Почти всегда, если позволяла погода, она выходила на пару остановок раньше и до дома шла пешком, наслаждаясь тишиной и спокойствием парка, в который неизменно сворачивала.

Он всегда напоминал ей о детстве, проведенном в такой глуши, что новости доходили туда всегда с огромным опозданием. Но зато кругом был густой лес, полный самых разных животных, следы которых без труда умел читать ее дедушка. И внучку учил.

– Это лиса пробежала, смотри, малышка, а вот зайка… – его голос негромкий, похожий на шуршание прошлогодних листьев, всегда успокаивал ее. И когда Нэйт было нужно взять себя в руки, она всегда вспоминала деда. Его сухие, но сильные руки, ласково трепавшие ее по волосам, его смех, всегда такой заливистый и заразительный, его сказки, в которых было столько тайн и загадок, что даже сейчас, став взрослой, Нэйт не могла разгадать даже половину из них. Нэйт всегда вспоминала его, если видела какие-то следы на снегу. Теплые, когда-то зеленые, как у нее глаза, седые волосы, которые раньше были каштановыми – тоже как у нее. Все говорили, что она копия деда, а она этим невероятно гордилась.

И гуляя по парку, настолько заброшенному и заросшему, что он больше походил на лес, Нэйт всегда возвращалась в памяти в те годы, которые провела с дедушкой. Подняв воротник, она поспешила по аллейке в сторону выхода. Холодные капли попадали за шиворот и неприятно щекотали кожу. Хотелось поскорее оказаться в тепле, но Нэйт помнила, что тепла там не намного больше, разве что ветер не такой сильный.

В квартире и правда было прохладно. Нэйт еще раз осмотрела окно и убедилась, что рама действительно напрочь рассохлась, так что ветер гулял по всей комнате. Поежившись, Нэйт приготовилась к долгому мучению. Она уже пробовала вставить зимнюю раму, но состояние то было такое же, как и у этой, поэтому она упорно отказывалась вставать на свое место. Если с кухней и чуланчиком, где было по одному окну, Нэйт удалось как-то справиться, то здесь придется повоевать на славу.

Рама не поддавалась. Нэйт попробовала поменять ее с той, что стояла в спальне, но лучше не стало – словно окно за лето усохло, или просто сжалось от страха перед зимними изменениями. Нэйт вздохнула, закатала рукава и попробовала еще раз. В итоге она провозилась больше часа, но так ничего и не смогла сделать – рама не влезала в проем, словно вообще была не от этого окна, не от этой квартиры, да и вообще здесь проездом. Нэйт тяжело опустилась на кровать. Связываться с хозяйкой не хотелось. Она снова приедет на полдня, будет ворчать, что ее заставили тащиться через весь город из-за ерунды, а у нее болят ноги, спина и вообще в ее возрасте по такой погоде ходить опасно.

Нет, в целом Нэйт устраивала и квартира, и то, что хозяйка приезжала только раз в месяц – получение оплаты было единственным, что она не считала ерундой и ради чего она готова была сорваться в любое время дня и ночи.

«Но с рамой придется что-то делать самой. Эту ночь еще потерплю, а завтра посмотрим»,

Растопив печь, Нэйт свернулась калачиком под одеялом и попробовала отвлечься от невеселых мыслей. Она не хотела жалеть о том, что выбрала именно столицу для того, чтобы осесть после долгих путешествий, но невеселые мысли нет-нет да и закрадывались в ее голову. Она могла бы выбрать какой-нибудь теплый регион, где осени почти нет, а зимы мягкие и пушистые. Нэйт не любила осень. Ей грустно было смотреть на то, как увядает природа. Это всегда напоминало ей о смерти. Она каждый раз напоминала себе, что за осенью придет зима – да, в городе она не самая красивая, но все-таки снежная и белая, если оказаться вдали от промышленных окраин, – а за зимой всегда, что бы ни случилось, наступит весна. Все вокруг проснется, оживет, зазеленеет, зажурчит. И снова будет тепло.

Под одеялом тоже было тепло, но выбираться все равно пришлось, чтобы приготовить ужин. Есть Нэйт особо не хотелось, но она все равно заварила чай и намазала хлеб маслом. Кусок в горло не лез, но она заставила себя перекусить. А вот чай, наоборот, приятно согревал тело и наполнял комнатку ароматом трав и лета.

За чаем и книгой остаток вечера пролетел практически незаметно. Когда печь протопилась, Нэйт с облегчением переоделась и забралась под одеяло. Она сразу укрылась двумя, зная, что к утру квартира снова выстынет, и даже в ее маленьком чуланчике будет холод собачий.

Глава 2

Утро Нэйт совершенно не удивило – квартира успела выстыть и ей снова пришлось в спешке собираться, чтобы не околеть окончательно.

– Нет, с этим точно надо что-то решать, – она огляделась по сторонам и заметила, что возле окна появилось маленькое белое пятнышко инея. Дед называл таких лазутчиков зайцами и всегда смеялся, когда Нэйт заботливо пыталась угостить их морковкой.

Проблема была в том, что Нэйт не имела ни малейшего представления, к кому обратиться за помощью. Она надеялась, что в доме Сайлеров кто-нибудь из знакомых сможет подсказать ей, что делать с этим проклятым окном.

Нэйт выругалась. От безысходности и осознания собственной бесполезности. Будь у нее инструменты, она бы, не задумываясь, взяла и решила проблему радикально, но в квартире не хранилось ни топора, ни рубанка, а сама она не купила их за ненадобностью.

– Если ничего не посоветуют, так и поступлю, – твердо решила она и поспешила на работу.

День тоже был самым обычным. Трей заявил, что завтра он уже хочет идти на верховую езду. Причем заявил так уверенно и серьезно, что Нэйт даже не стала спорить – все равно в первые дни его в седло никто не пустит, зато Тревор отвлечется и хоть немного перестанет ворчать. Лишенный одного из любимых занятий, он постоянно ходил мрачный и излишне серьезный, даже для себя. Нэйт это не нравилось. Она старалась отвлечь мальчика, но выходило не всегда.

Узнав, что на завтра вместо занятия чистописанием после обеда они наконец поедут на конюшню, мальчик радостно захлопал в ладоши. Тиффани тоже засмеялась.

– А ты, малышка, чего радуешься?

– А они из дома уйдут и не будут мне мешать, – девочка показала братьям язык и вернулась к своим рисункам.

Нэйт не была особо в восторге от похода на конюшню. Завтра у нее намечался короткий день, так что она планировала решить уже проблему с окном раз и навсегда, а поход рушил все ее планы. В выходные там всегда было оживленно, а, значит, будут очереди и поход затянется на весь вечер. От мысли, что еще одну ночь придется провести в холодной квартире, Нэйт поежилась.

А погода все продолжала портиться. Словно назло. Ветер становился все более ледяным, а дождь не прекращался ни на час. Нэйт начинала скучать по коротким осеням, которые быстро сменялись зимами в том регионе, где она выросла. Там не было такой сырости, хоть и были суровые морозы. И она снова не смогла не вспомнить теплую избу деда, в которой всегда трещал огонь, пахло разными травяными настоями, которые он готовил и продавал соседям. Тогда Нэйт не понимала, почему мама на него ворчит, а иногда и ругается. Только с возрастом она осознала, какой опасности подвергался ее дед, не скрывая своих интересов и рода деятельности.

После обеда, пока дети спали, Нэйт порасспрашивала у горничных о плотнике. Ей дали несколько адресов, но проблема была в том, что находились они в совсем другой части города. Местные обитатели, разумеется, общались только с местными мастерами.

«Вряд ли кто-то поедет в мой район, чтобы поправить окно», – расстроенно вздохнула Нэйт, возвращаясь в детскую и стараясь не шуметь. Вариант оставался только один: запасаться инструментами и решать проблему своими руками. Она снова вспомнила деда, который бы только рассмеялся такой проблеме, сказал, что это ерунда и в два счета усмирил непокорную оконную раму. А потом бы весь вечер осматривал свою работу и ворчал, что руки уже не те и вышло хуже, чем в молодости. В такие моменты Нэйт всегда успокаивала его, что он еще в самом расцвете сил, что у него впереди вся жизнь, а он, как обычно, трепал ее по волосам и улыбался одними глазами. С возрастом они у него посветлели и от былого теплого зеленого цвета осталось мало что, но Нэйт помнила, что для того, чтобы увидеть деда, достаточно просто подойти к зеркалу и увидеть его отражение в своих глазах – таких же, как у него.

Вспомнив о дедушке, Нэйт улыбнулась. Даже невеселые мысли на короткое время отступили, когда она думала о нем. Но почитать она не успела – дети проснулись и начали возню. Иногда она удивлялась тому, сколько в них энергии, а потом вспоминала себя в детстве и соглашалась с выводом, вычитанном в какой-то умной книжке – энергии в детях хватит на содержание нескольких десятков телепортов. Она и сама никогда не сидела на месте. Только сказки могли заставить ее успокоиться, слезть с раскидистой старой яблони, что росла во дворе, сколько себя помнила Нэйт, и забраться под одеяло или на колени к дедушке. Но даже тогда она постоянно дергалась, перебивала его, спешила узнать, чем все закончится. Дедушка смеялся, пугал ее тем, что не станет вовсе рассказывать дальше, но Нэйт даже тогда знала, что он все равно расскажет, ведь он сам любил такие вечера ничуть не меньше внучки.

Возвращалась домой Нэйт настолько неохотно, что вышла раньше обычного, чтобы прогуляться. Она жалела, что так мало времени уделила изучению своего района – иначе знала бы, где здесь найти мастерскую или просто отдельного плотника. Она прекрасно знала привычный маршрут и все лавки, расположенные от остановки, где она обычно выходила, до дома. Но вот все, что было за пределами этих нескольких улиц, оставалось для Нэйт загадкой. Если бы у нее было чуть больше желания и чуть меньше работы, может быть, она бы и прошлась каким-то новым путем, но это вряд ли. Нэйт честно призналась сете, что изучать закоулки рабочего района у нее не было никакого желания. Куда интереснее бродить по Старой части города, где каждое здание, каждый камень в мостовой, каждое дерево на аллее хранят свои истории.

«Уверена, что на улице будет теплее, чем дома», – горько усмехнулась она, внимательно оглядываясь по сторонам, надеясь, что где-нибудь на улице ей попадется на глаза вывеска с молотком или рубанком. Но, увы, либо в этой части города мастеров вообще не было, либо они были не такими богатыми, чтобы арендовать помещение, и просто ходили по улицам в поисках работы. Нэйт даже была уверена, что несколько раз сталкивалась с такими, но даже не задумалась, что ей когда-то пригодятся их услуги.

На следующее утро Нэйт с трудом заставила себя выбраться из-под одеяла. Холод в квартире стоял такой, что тело тут же покрылось гусиной кожей, а ноги мгновенно замерзли от холодного пола.

– Так дальше жить нельзя, – размышляла Нэйт за чашкой горячего чая – изнутри он согревал, но вот снаружи… – Может быть, напроситься на ночь к Аби. Она вроде бы не занята сейчас. Если вечером не смогу вставить с инструментами, то придется… Выбора у меня не останется.

До работы она добиралась не спеша – вышла раньше, чтобы не мерзнуть дома. Видимо, поэтому на остановке она оказалась не одна, как обычно, а вместе с несколькими соседями: с пожилой дамой, которая раз в неделю ездила куда-то в город, и с соседом снизу – серьезным на вид парнем, но не внушавшим доверия. Нэйт мало общалась с другими жильцами дома, да и дома бывала не так часто, чтобы налаживать отношения. В лицо она большинство жителей дома знала, но по именам – нет. Соседа снизу и вовсе видела крайне редко. Возвращался он поздно – она замечала пару раз, когда как раз занавешивала окна, – на работу тоже уходил рано – раньше нее. И вообще на вид он не особо внушал доверия. Нэйт не привыкла судить по внешности, но хмурые брови, тонкие сжатые губы, высоко поднятый воротник и натянутая на самые глаза кепи создавали образ не самого приятного и дружелюбного собеседника.