Kitobni o'qish: «Черная вишня»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Выходя из дома за хлебом, захвати с собой загранпаспорт.
Музыкальный центр доиграл диск и замер в ожидании команд.
Мое время в студии закончилось, группы у меня сегодня не было, индивидуальных занятий тоже. В раздевалке побросала в пакет тяжелую юбку с воланами, тонкий топ и туфли, забежала в душ. Трубы простонали что-то горестное, но чуть теплая вода все-таки пошла.
Покидая зал, где я занималась танцами, чуть не загремела носом, споткнувшись о высокий порог. Закинула сползший рюкзак с вещами за спину и осмотрелась на предмет свидетелей моего позора. Мое последнее разочарование стояло у лестницы и откровенно скалилось. Щеки слегка потеплели, я чертыхнулась с досады. Константин, белобрысый сердцеед, был моим партнером и еще совсем недавно считался моим парнем. Он даже иногда проживал в снятой мной квартире. Все было неплохо, пока однажды, пропустив репетицию, я не столкнулась в дверях собственной квартиры с симпатичной брюнеткой. Брюнетка успела убежать.
– Вероника, привет, куколка, – мурлыкнул этот гад, когда я подошла поближе. – А я собирался тебе звонить.
– Рублик сэкономил, – буркнула я, обойти его не получалось.
– Видишь ли, – Константин протянул мне сигарету, и я машинально взяла, хотя курить бросила, так и не пристрастившись, – когда ты так неаккуратно швыряла мои вещи на лестницу, то позабыла несколько дорогих мне дисков. Они лицензионные, сейчас таких не достанешь.
– Если найду, передам через вахтера, – решила не усугублять я, встречаться с ним лишний раз не хотелось.
Впрочем, была уверена, что не найду. Еще пару недель назад, переезжая обратно в родительскую квартиру из удобной съемной студии напротив зала, я собрала все, что осталось после бурного выселения бывшего бойфренда, и торжественно снесла на помойку.
У моего лица щелкнула зажигалка, я прикурила, затянулась и ухватила его за запястье, вырывая из пальцев трофей:
– Моя зажигалка!
– Ладно-ладно, забирай! – Константин примирительно поднял руки.
Нет, ну какая ж сволочь. Знал же, что это подарок отца. Я стиснула кулаки, развернулась, швырнула сигарету в урну и молча вышла в промозглый март. В спину прилетело:
– А диски…
Конец фразы отсекла хлопнувшая дверь. Ненавижу! Мужиков вообще и блондинов в частности.
Автобус на выходе из метро сомкнул перед носом створки и укатил без меня. Я погрозила коварному транспорту кулаком вослед и пошла пешком. От метро до дома было не слишком далеко, да и район не спальный, а вполне себе исторический центр. Чудом увернулась от летящей из-под колес промчавшего мимо авто грязи, перепрыгнула ледяную кашу у проезжей части, почти доползла до своего дома, когда пошел снег с дождем. В нашем городе три погоды: грязь, грязь подсохла, грязь подмерзла. Злилась уже на себя: ну чего меня понесло гулять, да еще и в темноте.
Если забыть о постоянной слякоти и вечных пробках, то в проживании в центре были сплошные плюсы. С тех пор как не вернулись из экспедиции родители, прошло почти пять лет. Первую пару месяцев я отбивалась от опеки, дотянув до своего совершеннолетия, а потом с помощью маминых коллег, взявших надо мной коллективное шефство, распродала большую часть навезенной из экспедиций экзотики. Счета в мое распоряжение перешли по наследству далеко не сразу, а жить на что-то было надо. И в университет поступать тоже. Отец очень хотел, чтобы я получила высшее, в идеале – техническое.
В какой момент мне стало невыносимо в родных стенах, уже не помню, но квартиру решила сдавать, а жить было удобнее ближе к студии и университету.
Единственный недостаток района – отсутствие нормальных продуктовых магазинов. Так что пришлось забежать в лавочку у перекрестка и нахватать всего, что попалось на глаза. О здоровом питании речи не шло, но двадцать три года и почти ежедневные физические нагрузки позволяют не заботиться о диете.
У входа в арку, ведущую в лабиринт родных дворов, оказалась огромная лужа. Я поморщилась, жалея светлые кроссовки, но обходить дом было лень. Возомнив себя звездой балета с рюкзаком за плечами и пакетом продуктов, я прыгнула. Что поступила опрометчиво, поняла еще в полете. За лужей оказался накатанный машинами лед.
Красиво сесть на шпагат в грязь помешала чья-то стальная хватка. Мою тушку вздернули в вертикальное положение и придержали. Обернулась осмотреть своего спасителя, привычно опуская глаза. Когда твой рост – мечта баскетболиста безо всяких каблуков, то привыкаешь искать собеседника где-то внизу. Глаза встретились с гладко выбритым подбородком. Симпатичным таким, с ямочкой. Я от неожиданности чуть отстранилась, взглянув на мужчину сбоку. Стильные кожаные сапоги, кожаные же брюки, обтягивающие крепкие ноги, никаких ухищрений.
Когда я снова подняла взгляд, губы незнакомца тронула понимающая улыбка:
– Ты в порядке? Не ушиблась?
Я даже не сразу поняла вопрос. Таким голосом можно было отапливать многоквартирный дом, столько в нем прозвучало тепла.
– Н-нет, то есть да. В порядке. Спасибо.
Да что со мной! Я высвободила руку и лизнула саднящую ладонь. На коже обнаружилась небольшая ссадина.
– Наверное, я тебя кольцом царапнул.
Моя безвольная лапка снова оказалась в ладонях незнакомца, а после ее и вовсе поднесли к губам. Кажется, по коже скользнул язык. Впрочем, я настолько растерялась, что меня можно было потереть наждачкой – не заметила бы.
Ситуация показалась донельзя глупой. Я, в аляске, джинсах и кроссовках, с рюкзаком после тренировки, с мокрой растрепанной косой, с желтым пакетом-майкой – и целующий мою руку высоченный блондин в коже. Романтика под блеклым фонарем.
Аккуратно отняв руку, я попятилась, еще раз поблагодарив:
– С-спасибо за помощь. Всего доброго.
– До встречи, – снова щекотнул нервы голос незнакомца.
Отступала по всем правилам военного искусства. Оценивая фланги, фиксируя вражью ставку командования. Фланги удручали. Залитая водой теснина проходного двора позволила бы проехать на джипе. Я такой проходимостью не обладала и двинулась в обход дома, где была выложена новая плиточная дорожка. Оставаться вблизи такого непонятного и волнующего типа не хотелось. Он будоражил чувства, но и чем-то настораживал. Я же блондинов ненавижу, ведь так? Дернула головой, отгоняя воспоминания о его голосе и прикосновении. Остаток пути до квартиры удалось преодолеть без приключений. Даже дребезжащий лифт, пристроенный к старому зданию в прошлом веке, сговорчиво вознесся на пятый этаж.
Пощелкала выключателем. Свет не горел. Впрочем, учитывая возраст коммуникаций в этом доме, я вообще удивлялась, что электроны умудряются протискиваться по рассыпающимся проводам. Хорошо что холодильник был пустой. Дома я не ночевала уже пару дней – подвернулась работа за городом.
Входная дверь располагалась рядом с кухней, но это еще не худший вариант разделения старого фонда, я знаю случаи, когда вход в квартиру располагался чуть ли не в туалете. Я успела водрузить на стол пакет, как вдруг услышала шум льющейся воды, почти сразу прекратившийся. Из темноты коридора, в который выходили двери комнаты, кладовой и санузла, явственно послышались шаги. Наверное, надо было завизжать и убежать, но меня охватил непонятный азарт. Тем более что на пути к двери пришлось бы столкнуться с неведомым визитером. В руках оказались чугунная сковорода с плиты и самый большой тесак из стойки для ножей. Я плавно отступила за лежащую на полу трапецию света из окна.
– Дарс, это ты? – Массивная темная фигура появилась в кухне.
Но тут снова скрипнула входная дверь, и уже знакомый голос ответил:
– Я здесь, а раньше вошла наша девочка. Я кровь проверил, подходит идеально.
Сейчас этот голос уже не вызывал приятной дрожи, а вселял страх. Очень уж пугающе недвусмысленной показалась прозвучавшая фраза. Сейчас, стоя в темном углу, я понимала, что убежать бы не смогла, даже если бы ринулась к выходу. Оба посмотрели прямо на меня, будто темнота не была им помехой. В моей квартире мужик, абсолютно посторонний, незнакомый мужик. Вернее, уже два мужика. Открыли же дверь как-то! Было бы что воровать. Разве что честь девичью. Тут я хихикнула – не невинную же деву они надеялись застать в логове взрослой в общем-то тетки? А может, соседи за солью зашли? Я даже воодушевилась:
– Ну и что вам надо? – Надежда, она последней умирает.
– Если кратенько, то ты, – хмыкнул Дарс.
Надежда сдохла, я как-то сразу загрустила. Этим соль точно не нужна. Ну вот почему как видные мужики – так за чем-то похабным сразу, а?
– Давай-ка я сделаю так. – Дарс прищелкнул пальцами: над его ладонью заплясал крохотный лепесток зеленоватого света, отделился от руки и поплыл в мою сторону.
Стало светлей. Это что, магия? Значит, эти экстрасенсы-бодибилдеры пришли показывать фокусы? Лепесток света тем временем почти подплыл ко мне, так что я спохватилась и выставила сковороду.
– Что это? – отмахнулась я от летящего в меня огонька чугунным изделием.
И тот погас, впитавшись в металл.
– Говорил – не колдуй, здесь почти не действует, только силы тратишь, – поморщился безымянный.
– Попробовать стоило. – Дарс ухмыльнулся.
Его товарищ только пожал плечами и двинулся ко мне. Кому-то двадцатиметровая кухня может показаться большой, но когда на тебя надвигается эдакая гора мышц, пространства начинает резко не хватать. Я кашлянула и для пробы затянула:
– Помогите!
Мужчина остановился. У него тоже была светлая шевелюра, как стало видно в льющемся из окна свете. Его догнал Дарс.
– Пожа-а-ар! – уже увереннее заголосила я.
– Да помолчи ты, – небрежно фыркнул безымянный.
И как-то стало ясно, что криками тут не поможешь. Соседи не удались: семейка алкашей в государственной квартире и бордель, состоящий из оставшихся двух квартир, объединенных в одну.
– А что мне за это будет? – решила я уточнить перспективы.
– О! Все будет, – протянул этот тип, делая еще шаг. – Обещаю, тебе понравится!
– Придержи, Кайт, я активирую возврат. Задержались до предела.
Сообразив, что придержать собираются меня и возвращать куда-то тоже, я решила срочно спасаться.
Угрожающе махнув сковородой, я взбежала по табурету на стол и уже собиралась прыгнуть к выходу, когда меня грубо дернули назад за капюшон. Тут же сильные руки развернули и прижали меня к груди. Одна вообще скользнула вниз по горбу рюкзака и чувствительно сжала нижнюю округлость. Очень по-хозяйски и нагло. Не успела я возмутиться, как сбоку к обнимающимся нам прижался третий участник. Перед носом у меня оказалась лапища с какой-то коробочкой, полыхнувшей зеленью.
Вокруг заклубился туман, растворяя очертания кухни. Мы начали проваливаться. Так вот какая она, невесомость. Хватка на моих плечах ослабла. Самое время действовать. Не жалея резцов, клыков и премоляров, грызнула маячащую перед носом руку, с размаху саданула ногой по голени Дарсу, а лбом заехала в нос. Оттолкнулась руками и ногами. Он отшвырнул меня и сам – наверное, рефлекторно. Дернулся, что-то закричал, но звуков уже не было слышно. Серое нечто тут же поглотило мужчин. Я не успела испугаться – в голове отчетливо зазвучал ровный голос:
«Сбой точки выхода. Сбой загрузки лингвистической программы. Сгруппируйтесь. Уберите острые предметы. Задержите дыхание».
Разумеется, ничего этого я сделать не успела. Туман вдруг исчез, и я рухнула с высоты пары метров, удар о землю смягчили рюкзак и подушка елового стланика. Ух ты, даже ничего себе не отрезала. Впрочем, следом прилетела упущенная сковорода. Удар пришелся прямо по макушке. Сияющий полдень померк.
Глава 2
Путешествия развивают ум, если, конечно, он у вас есть.
Мотнув звенящей головой, я осмотрелась. Надо же понять, куда меня занесло. Небо радовало синевой, стрекотали какие-то насекомые. А вокруг была красота! Склон горы поднимался навстречу солнцу, которое светило в седловине меж двух вершин. Стланик покрывал каменистый склон густым ковром, чуть ниже сменяясь цветущим разнотравьем. Я уселась, подобрала коварную чугунную утварь и потерла шишку. Наверное, надо закатить истерику, но без зрителей эффект не тот. Телефон сеть не ловил, радио в плеере тоже молчало.
Ну, допустим, поверим в телепортацию. И в магов. Или это все-таки был прибор? Ох, оправдываю свое звание человека-катастрофы. Сколько себя помню, всегда со мной происходила куча мелких неприятностей, неурядиц, курьезов.
Поковырялась в объемистом рюкзаке. На предмет еды. Если не найду людей в ближайшее время, то будет очень голодно. В наличии были початая плитка шоколада и бутылка масла, рафинированного и дезодорированного, которая не влезла в пакет. Эх, а пакетик дома остался. А там буженинки кусок, пельмешки, сыра два вида, батон, наконец. Стало ужасно себя жалко.
Направлений движения у меня было два: вверх и вниз по склону. Но внизу громоздились скалы сомнительной проходимости, так что выбора особо не оставалось. Чудом утрамбовав объемистую куртку, попрыгала, привязала к поклаже сковороду и, на всякий случай, не выпуская из рук нож, потопала в гору. Здравствуй, юность моя походная. Хорошо-то как, что сапоги на каблуке сегодня не надела. По эту сторону перевала были камни, травы, чахлые кусты и снова камни. Ни тебе замка живописного на скале, ни курорта горнолыжного, хотя одна вершина вдали была определенно белой. А мне бы к людям. Там еда и информация.
Спустя час, когда взору открылся шикарный вид на цепь уходящих вниз долинок и ручьев, решила, что семь потов при подъеме сошло с меня не зря. Вот только небо продолжало радовать синевой. И никаких инверсионных следов самолетов. Что ж, надеюсь, над этими горами они просто не летают. Куда ж вы забросили меня, поганцы блондинистые, чтоб вам пусто было?
В сосняк я забрела, когда солнце клонилось к закату. Сначала думала забраться на ночь на какую-нибудь разлапистую красавицу, однако стволы почему-то оказались чрезвычайно стройными, даже на опушке. До ближайших веток я бы и со стремянки не долезла. Но приют мне нашелся. Шикарная была сосна. Царь-дерево, даже лежа на боку, поражало воображение. На ствол влезть не получилось, но у вывернутых из песчаной подушки корней образовалась нора. Туда я и стащила в последних отсветах дня обломанные при падении ветви, что в большом количестве валялись вокруг. Гнездо вышло на славу. Целая пещера даже. Из иглистых лап соорудила постель, а остальное пустила на костер прямо у входа. Все свободное пространство оказалось завалено топливом. Ночь упала стремительно, и лес стал пугающим. Что-то ухало, шуршало и, кажется, бродило вокруг, но на свет костерка никто не вышел.
К утру я сожгла даже постель, чтобы не дать огню угаснуть. Холодина-то какая по ночам! Не буду больше ходить без шапки и варежек и лишний свитер с собой буду брать. И запас еды. Кусок шоколадки и ледяная вода из ручья – это не предел моих мечтаний на завтрак. Пока спускалась в следующую долинку вдоль русла, время перевалило за полдень. Зато лес изменился. И теперь в пакете, найденном в глубинах рюкзака, шуршали побеги папоротника и листья растения, напоминающего кислицу, а также грибы. Понятия не имею, съедобные ли они, но похожи на маслята.
В экспедициях с родителями, куда меня все-таки брали иногда, пришлось многому научиться. И насмотреться тоже, так что совсем уж беспомощной я себя не ощущала. И рассчитывать на себя за последние годы привыкла. А в лесу полно еды, надо только знать, где брать. Здесь царила осень, примерно сентябрь. Время сытное. Правда, лес какой-то странный, деревья все очень крупные и не очень знакомые. Хотя и знакомых полно, вон ясень, вон дуб, вон пень от березы у тропы. Пень!
Тропа!
Я рванула по чуть заметной протоптанной стежке, забыв об осторожности. Там могут быть люди! А где люди, там первое, второе, кисель и булочка! И чуть не сверзилась в говорливый ручеек.
Не то хижину, поросшую мхом, не то землянку обнаружила случайно. Она жалась к скале у небольшой запруды на ручье. Крохотное оконце, забранное щитком, подпертая корягой дверь. Внутри были мышиный помет, мусор, небольшой запас дров и печурка, дымоход уходил в щель в скале, две грубые лавки жались прямо к печке, а под окном стоял кособокий столик. Двухместные хоромы в моем нынешнем положении, хоть удобства и во дворе. Зато все из натуральных материалов, ни куска пластика, ни одной синтетической веревочки. Даже щербатые миски на столе из дерева. А дверь изнутри еще и обтянута толстенной шкурой, расписанной какими-то знаками, и снабжена дубиной-засовом. На стенах и на окне такие же закорючки. Мне что, начинать верить в другой мир? Тем более что у запруды валялся рассохшийся инструмент старателей да догнивали в ручье остатки желоба.
Пока занималась обустройством, пока натаскала побольше дров, совсем стемнело. Тут вообще темнело быстро, солнце просто падало за горы, погружая все в синий мрак. Но сегодня ночевать было куда уютнее. Наверное, потому, что, натушив грибов с травой и маслом, наелась, разомлела в тепле и, поддавшись тяжелым мыслям и жалости к себе, вдоволь наревелась. Так и уснула, вымотанная тяжелым днем и тихой истерикой.
Видимо, это был сон. В хижину поскреблись, и шкура на двери осветилась синими значками. Они же сияли на притолоке и в оконных проемах.
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, – буркнула я, повернулась другим боком к печи, накрылась юбкой и уснула снова.
Картоха! Картошечка! Кто-то вчера не хотел лезть в холодную воду? Рассмотрев свою находку, спустя несколько минут я уже резво брела через ручей со сковородой вместо лопаты и пакетом.
Похоже, у старателей тут был огородик. Обнаружилось несколько кустов измельчавшего картофеля, дикий лук. Живем! На третий день картошка начала надоедать. На пятый я разорила все гнезда, которые смогла найти в округе. Через неделю картоха кончилась. И я решилась наловить лягушек. Препарировала зажмурившись, но решительно, и вечером над огнем на прутиках поджаривалась дюжина ножек. Если не присматриваться, та же курятина. Еще бы соли. Лягушек было жалко, я их ела и глотала скупую слезу. Ставить силок на кроликов рука не поднималась. И пушистая еда скакала в отдалении абсолютно безнаказанно. К счастью, живности крупнее не то оленей, не то козлов я пока не встретила. И славно, пусть так и дальше будет.
Вообще дни уходили на то, чтобы обеспечить себя пищей и дровами, лишь раз довелось устроить большую стирку и купание. Зиму я тут не переживу, и каким бы уютным ни казалось это место – надо уходить. Тем более что ночью снова кто-то бродил вокруг хижины, заставляя меня сжимать нож в дрожащей ладони. И светились голубым светом символы. На этот раз грибов я не ела, и списать все на галлюцинации не получилось. С тем, что это не Земля, я уже смирилась. Теперь пришлось допустить, что и нечто вроде магии тут есть. Стало совсем жутко.
На рассвете десятого дня я закрыла гостеприимный домик и двинулась вдоль русла гремучего ручейка вниз.
Что-то сверкнуло в лучах утреннего солнца, и я свернула осмотреть площадку над небольшим озерцом.
Он лежал, раскинувшись на пяток метров, зверье изрядно потрудилось растащить скелет. Многих косточек вообще не хватало. Да и валяется он не меньше года, плоти на костях не осталось совсем. Человек с застрявшим в височной кости болтом. Ржавым, кованым болтом от арбалета. Мужчина, наверное, не женское это дело – по горам лазить. И я грустно улыбнулась.
Что ж, мужик, надеюсь, это не ты пугал меня по ночам. Пересилив себя, сгребла все найденные косточки в ямку и привалила камнями. Прости уж, если как-то не по обряду.
Еще какое-то время решала морально-этическую проблему, а не является ли мародерством то, что я заберу некоторые вещи. Впрочем, осмотр найденного добра сместил весы терзаний в мою пользу. Таким образом, моей платой за захоронение стали: погрызенный кошель с мелкими, грубо чеканенными монетками, двойной мешочек золотого песка, пряжка от ремня и пряжка с одного сапога, загогулина на веревочке. Амулет повесила на шею, там уже болталась связка из трех моих колечек, подвески и серег. Странно, что тот, кто тебя убил, не удосужился забрать золото. Я заозиралась, заглянула за край площадки. Внизу в расщелине у подножия уступа лежал еще один скелет. Но спуститься к нему можно было, только прыгнув. С летальным исходом.
Глава 3
Не существует безвыходных ситуаций, лишних людей, случайных встреч и потерянного времени.
Берега большого озера удалось достигнуть лишь к вечеру. Пора было искать ночлег, через час-два стемнеет. Последние полчаса я шла берегом, высматривая подходящее место. И занимаясь собирательством. В пакет кидала травки и грибы. И мечтала. Вот что бы не построить у такого замечательно озерца еще одну хижинку? Места красивые, рыбные наверняка. А я бы в той хижинке переночевала и благодарна была. Но вместо следов жилья взгляд наткнулся на портки.
Пожалуй, если бы из кустов вылез терминатор, я бы реагировала адекватнее. А так – просто застыла. Портки лежали под кусточком, аккуратно сложенные и разглаженные. Под ними угадывались рубаха, штаны и куртка. Все стопочкой. Рядом сумка, ножны с перевязью и сапоги. Замечательные, между прочим, сапоги, добротные, высокие, в заклепках, с пряжками и окованным носком. Я попятилась в кусты, стараясь не дышать и ступать максимально тихо. Проклятый шуршащий пакет тишину соблюдать отказывался.
А дальше было как в анекдоте. Пол встал и ударил в лицо. Ну не то чтобы ударил, но неведомая сила швырнула меня носом в землю и сорвала рюкзак. Только после этого меня соизволили перевернуть.
Не знаю, какое чувство было первым: то ли радость от встречи с людьми, то ли паника от встречи с конкретно этим людем. Массивная фигура нависала угрожающе, и что-то острое и холодное упиралось мне в ключицу. Только это удержало меня, чтобы не броситься незнакомцу на шею с объятиями. Впрочем, было кое-что еще: я скосила глаза, убеждаясь, что мой пленитель голый. Ну вот абсолютно. Не считать же одеждой несколько шнурков с разными подвесками? Щеки потеплели от румянца. Откуда же он нож вытащил?
– Ке таэ на? Эсса! – заговорил этот буквально сногсшибательный мужик.
– Я не понима… – Я действительно его не понимала, и тут голова взорвалась вспышкой боли.
Даже закричать не получилось. Получалось только хрипеть и выгибаться, не думая о ноже у горла. Вообще не думая. Думать было больно, очень больно. И думать, и дышать, и вообще жить. Будто в голову запихали миксер и включили на малых оборотах. Не знаю, сколько это длилось. Впрочем, приступ закончился так же внезапно. Я затихла, блаженно жмурясь.
– Эй, припадочная, ты жива? – Незнакомец ослабил хватку, оказывается, он меня держал, не давая биться. Хорошо не прирезал.
– Ага… – расслабленно протянула я. Облизнула прокушенную губу. С наслаждением чихнула.
– Так кто ты такая? – предпринял он вторую попытку, и вот странно, все слова были знакомыми.
Только это же не русский? Не английский и даже не французский. И уж всяко не бойкая мова братского государства.
– Э-э-э… Скромная селянка! – выдала я первое, что пришло на ум, ожидая нового приступа. И этот тип явно меня понял!
Мужик отстранился, с самой скептической улыбочкой осматривая мое распростертое под ним тело. Дело в том, что джинсы – они облегающие и на бедрах. Трикотажный топ, без всякого белья обтягивающий мои верхние сто, и так доходил лишь до пупка, не сильно прикрывая, а теперь, залитый натекшей с темных волос незнакомца водой, превратил зрелище в конкурс мокрых маек. И от холодной воды грудь, в общем, повела себя естественным образом.
– И что ж ты делаешь в такой глуши, скромная селянка? – вопросил мужчина.
И очень выжидательно посмотрел в глаза. А ручища будто сама по себе скользнула по моему вздрогнувшему животу и уверенно нырнула под майку.
– Неужели благородный мужчина опустится до темной, грязной, деревенской… – Тут моя грудь оказалась взята в плен, и я не поняла, отчего захлебнулась: от возмущения, от страха или от неясного предвкушения.
– Не нежить, – отметил незнакомец, с интересом следя за моей реакцией. – А с чего ты взяла, что благородный?
Убрал бы ты руки, что ли, сосредоточиться мешаешь. Что ж тебе ответить-то? Про женскую интуицию или, может, про женскую логику? Не думаю, что мир иной так разительно от моего отличается, чтобы тут мужики в эту самую логику верили. Перед носом покачивалась связка амулетов: резных, плетеных, кованых, в некоторых поблескивали гранями камни.
– Висюльки выглядят дорого, речь правильная, да и обувь. Не просто добротная, а откровенно шикарная, – предложила вариант я.
Хотя откуда мне знать, может, у них тут обувной рай и всякий бродяга ходит в брендовой дизайнерской обувке. «А может, украл или с трупа снял», – мелькнула запоздалая мысль.
– М-да, об этом я как-то не подумал, – огорченно молвил мужчина, однако руку с груди убрал, напоследок потревожив большим пальцем вершинку. – Но ты не ответила, селянка.
Последнее слово он произнес с такой иронией, что мне даже как-то неловко стало. И вообще, лежать на земле холодно, шишки в спину впиваются, а сидящий на моих бедрах сероглазый брюнет спокойствия не добавляет. Да и страшно: не прибьет – так надругается. А потом все равно прибьет, потому что, если такой надругается, – будет милосерднее прибить. Наверное, от этого запоздалого испуга меня и прорвало:
– Да вот, понимаете… гуляла по берегу, налетел легкий ветерок, и меня унесло в море. И вот я перед вами.
– На твоем месте я бы не шутил, – нахмурился мужчина, взгляд серых глаз стал жестче. – До моря дней десять пути.
– Ну а что отвечать? Я – человек, хомо сапиенс, руссо туристо, двуногое, лишенное перьев. – Потом, подумав, представилась: – Вероника.
– Это имя? – вычленил он главное из моей тирады.
– Имя. Вероника Игнатьевна. – И добавила: – Шенкова.
Брюнет пристально на меня посмотрел, но оружие от шеи отнял. Оказалось, у него ножны скрытого ношения ниже колена пристегнуты. Я проследила, скосив глаза, как он убирает небольшой клинок. Снова столкнулась с фактом вопиющей наготы собеседника и предательски покраснела.
– Да, не русалка, эти не краснеют, – не совсем понятно заявил брюнет. – Что же мне с тобой делать, селянка Ника?
Он отстранился. Связка амулетов легла на мою грудь, после чего экспериментатор зашипел, отскочил и ухватился за эту связку. Продолжая следить за мной, с самым озадаченным видом перебрал амулеты, вытащил луковку, напоминающую карманные часы старинной работы. Темные точки на светлом металле, кажется, были капельками моей крови. Вещица светилась.
– Очень интересно. – И посмотрел на меня так подозрительно.
И вдруг, словно спохватившись, начал быстро одеваться, не сводя с меня взгляда.
Вот и славно! Значит, надругиваться надо мной прямо сейчас он не будет. А там, глядишь, и договоримся. На мужчину я старалась сильно не пялиться. Получалось плохо, ибо посмотреть было на что, стриптиз наоборот. При каждом движении под гладкой кожей перекатывались мышцы. Одни руки, перевитые мышцами, чего стоили. Да, Ника, это тебе не тренажерные качки и не вертлявые мальчишки-танцоры. Этот тип мой интерес заметил, губы чуть дрогнули в самодовольной улыбке. Спиной, конечно, не повернулся, но мне вида спереди вполне хватало. А когда он взялся за штаны, я всерьез прикинула свои шансы убежать от стреноженного воина.
– Догоню, – правильно понял он мое движение.
Я сразу ему поверила. Куртку надевать не стал, подошел, протянул руку, помогая встать. Что ж ты, такой галантный, меня по земле валял да нагишом разгуливал? Взгляд опять уперся в подбородок, подзаросший щетиной. Вот еще один великан на мою голову. Брюнет тем временем накинул на меня свою куртку, подобрал поклажу. В пакет сунул нос, скривился. Не голодал, поди, что так на ценную добычу морщишься. Обиделась даже слегка.
В стремительно сгущающихся сумерках мы уходили от воды сквозь шуршащий подлесок. Я покорно плелась за ним. А что оставалось делать? До лагеря оказалось рукой подать, но если бы я шла вдоль озера – ушла бы в сторону. Деревья немного расступились, и впереди в каменистом распадке под скалой уже виднелся свет костра. По дороге мужчина подхватил и волок теперь за макушки несколько сухих стволов. Мне такой и один не сдвинуть, а он идет себе, не обращая внимания на цепляющиеся ветки. Как медведь ломится.
– Придем – не разговаривай, пока не объясню все, – шепнул пленитель на подходе к лагерю.
Втянув носом воздух, я с трудом поняла смысл его слов.
– Пахнет едой!
– Отведу в возок, покормлю, там и поговорим. – Он критически оглядел меня и добавил: – Куртку запахни, там десятка два мужиков, и они не железные.
Оставалось только нервно закутаться в кожанку, доходящую мне до колен, глотать слюнки и мрачно топать на свет.
