Kitobni o'qish: «Помощница Темного»
ГЛАВА 1
– Глянь, бродяжка, но чистенькая, – услышала я над собой мерзкий, с сальными нотками голос.
– Ну что, отведем к дознавателю или сначала позабавимся? – ответил ему второй, хриплый, но с той же похотливой интонацией.
Не открывая глаз, я пыталась сообразить, что бы это значило. Я точно не бродяжка, но близость опасных озабоченных самцов откровенно пугала. Вряд ли рядом со мной еще кто-то есть, а то, что это имеет отношение ко мне, подтверждалось несильными тычками в бок. От ужаса у меня, кажется, зашевелились волосы. И я решила до последнего изображать из себя дохлого тушканчика. Уж пусть лучше доставят меня к какому-то дознавателю, чем вон то все, на что эти мерзавцы намекают.
Но они не желали ждать, пока я соизволю отреагировать и решили ускорить процесс. Я услышала звук отвинчиваемой крышки, и тут же мне в лицо плеснули холодной водой. Дохлый тушканчик от неожиданности позорно сбежал, и я, вздрогнув, открыла глаза, со страхом оглядываясь по сторонам.
Все, что я увидела, намекнуло, что я не вполне здорова. Или же нахожусь во власти липкого кошмара, который не хочет меня выпускать из своих удушающих объятий. То, что происходило, леденило сердце.
Я, сидя на пятой точке, подпирала спиной стену настоящей крепости, с грубой кладкой. И она тянулась влево и вправо так далеко, что конца не было видно. Длинновато для декораций. Совсем рядом по дороге, вымощенной булыжниками, отполированными сотнями ног и копыт, торопливо переставляли свои конечности странно одетые люди, грохотали повозки, и никто не обращал внимания ни на меня, ни на тех, кто угрожающе навис надо мной. Да и они выглядели не менее странно. Как средневековые вояки. В кожаных штанах, грубых коричневых рубахах и кольчугах – сетках, закрывающих весь торс. Ну и в довершение образа – на головах моих притеснителей надеты были легкие, будто жестяные, грубо выкованные шлемы.
Абсурд. Горячка. Сумасшествие. Или одно из трех, или все три объяснения сразу. Я ошалело таращилась на мужчин, не скрывающих своих низменных желаний и не могла выдавить из себя ни слова. Хотя срочно нужно было что-то сказать такое, чтоб они от меня отстали. Типа «Не трогайте меня, иначе…».
Но дальше «Иначе» ничего не придумывалось. Ни «Я папе расскажу…», ни «Я брату пожалуюсь…», ни даже «Да вы знаете, кто я?» однозначно не подходили. Я не знала, есть ли у меня брат, отец и кто я сама такая. В голове звенела болезненная тревожащая пустота. И единственное, что в ней было – гулко бьющийся под черепушкой, как под куполом храма, панический страх.
– Да чего церемониться, давай дотащим ее к себе, а там разберемся.
Они подхватили меня под мышки, и я поняла, что надо бежать. И тут же сообразила, что понимать нужно было раньше. Сейчас меня волокли к дороге, и я, как могла, упиралась ногами и пыталась лягаться. Но силы были неравны, и тогда я принялась орать не своим голосом.
– Помогите!
Тут же память издевательски подкинула знакомый с детства пример крика о помощи: «Несет меня лиса, за синие леса! Кот и дрозд, спасите меня!»
Но ни кота, ни дрозда рядом не было. Все старательно делали вид, что ничего не происходит, отводили глаза и торопились быстрей скрыться отсюда, уговаривая совесть не вмешиваться.
– Стоять! – раздался негромкий, но властный голос. – Отпустили девушку и марш отсюда!
Особо не рассчитывая, что в этом кошмаре мне кто-то поможет, я решила воспользоваться заминкой, которую однозначно вызовет обращение. Изо всех сил двинула ногой тому, кто был справа и в то место, где голень соединяется со стопой. Надеялась, что попадание в пучок нервов будет болезненным. Он и, правда, взвыл, но второй только крепче ухватил меня.
– Отпустите! – строже произнес голос, и я скосила глаза. В процессе борьбы мои волосы разлетелись облаком, закрывая лицо. Но все же я смогла рассмотреть того, кому этот голос принадлежал. По тому, как заходили желваки на скулах, было видно, что он зол. Нетерпеливым жестом смахнул назад смоляную прядь, выпроставшуюся из хвоста, перевязанного темной лентой. Похоже, он торопился, но благородная натура не позволила оставить девицу в беде.
То, что натура благородная, заметно было не вооруженным глазом.
Вступился за меня настоящий принц, правда не на белом, а на вороном коне. И принц не по виду, а по сути. Одет он был очень просто, так же, как и эти похотливые гоблины. Только без кольчуги и шлема. Непритязательная коричневая рубаха, такие же штаны и запыленный дорожный плащ. Очевидно, наемник – к поясу прикреплен был меч в незатейливых ножнах. И упряжь на скакуне не отличалась богатством. И без головного убора. Но гордая посадка и холодный подчиняющий взгляд лично меня сразу убедили, что с этим господином шутки плохи.
А вот мои обидчики, кажется, не отличались ни умом, ни инстинктом самосохранения, потому что оценили соперника только по дешевому прикиду.
– Езжай своей дорогой! Пока в темницу не угодил! За сопротивление представителям власти знаешь, что с тобой сделают?! – выпятив грудь колесом, чуть не лопаясь от осознания собственной важности, начал грозить тот, что удерживал меня за заломленные руки.
Однако мой защитник и ухом не повел. Он обернулся и улыбнулся одним уголком рта, увидев что-то интересное. С нами поравнялась крестьянская телега с возницей и хрупкой, почти прозрачной девушкой в странном, похожем на одеяние монахини наряде. Но с изображением кристалла на груди.
– Сестра Святой Кассии! – обратился благородный незнакомец к ней. И с нажимом добавил: – Это же из вашего монастыря блаженная?
Девушка растерялась. Вид разозленных, как потревоженные осы, стражников внушал страх. Да и всадник не был похож смиренного монаха. Но врать и автоматически навлекать на себя гнев блюстителей закона, кажется, ей не хотелось. По испуганному лицу было понятно, что ей самой до чертиков страшно, но она решила помочь совершенно незнакомой девушке. И дрогнувшим голосом подтвердила слова мужчины.
– Ехали бы вы по своим делам, юная леди! – недружелюбно ответил один из бугаев. – У нее нет документов и она валялась здесь, под стеной. Значит, бродяжка, и ей место в тюрьме.
– Это наша помощница на кухне. Она блаженная, иногда уходит и не может найти дорогу обратно! – срывающимся голосом девушка.
– Еще вопросы есть? – сдерживая коня, норовящего встать на дыбы, спросил мой защитник.
Стражники нерешительно переглянулись, помедлили и, наконец, выпустили добычу, то бишь меня, из своих лап. А незнакомец еще раз окинул их угрожающим взглядом.
– Садись, милая, – ласково позвала меня девушка. Она и вправду была монахиней. Полностью скрытые головным убором волосы говорили о том, что это не маскарад.
Не веря своему счастью, на ватных ногах я побрела к повозке и неловко в нее забралась. Вернее, плюхнулась, оцарапав коленки о грубую солому, но даже не почувствовала боли. Меня колотила крупная дрожь. Казалось, зубы стучали так, что слышно на всю округу. А голова была похожа на чугунный котел, по которому только что барабанили палкой, и он теперь по инерции продолжает натужно гудеть.
– На, попей, – спасительница заботливо протянула мне флягу, выдолбленную из какого-то дерева или же готового плода. Я попыталась вытащить пробку, но руки не слушались. От бессилия слезы навернулись на глаза. Видя мою беспомощность, девушка пришла на помощь – освободила горлышко от затычки. И я с жадностью принялась глотать воду. Она отдавала какой-то прелью, но мне казалось, что вкусней ничего в жизни я не пила. Даже гул в голове немного поутих.
– Меня зовут Агнес, – представилась незнакомка. – А тебя?
– Я Симона, – на автомате ответила я и засомневалась. – Если я ничего не путаю.
– Ты не местная? Откуда ты? У тебя такой странный выговор…, – Агнес озвучила ту странность, которую и я заметила. Мозги все еще походили на кисель, но я поняла, что разговариваю на английском. Причем на современном, в который я вгрызалась со всем старанием, а у них какой-то устаревший вариант.
С языком выяснили, а вот как я очутилась фактически под забором… А, сорри, под величественными стенами…
– Я себя чувствую так, будто меня откуда-то сбросили. Все болит, и голова раскалывается, – я жалобно посмотрела на Агнес, леденея от страха, что она меня сейчас высадит за первым поворотом. Сделала доброе дело, хотя, может, и не по своей воле, подыграла незнакомцу, и хватит. А я определенно не знаю, как я здесь очутилась и где мой дом.
– Есть хочешь? – спросила участливо Агнес.
Я помотала головой. Сейчас мне и кусок в горло бы не полез.
– И мне, кажется, некуда идти…
– Сейчас у меня аудиенция с канцлером его величества, – по тому, как дрогнули ее губы, я поняла, что Агнес панически боится этой встречи, но хорохорится. – Ты подождешь меня с Густавом, а потом мы поедем обратно.
– Обратно – это куда? – постепенно голова прояснялась, и в ней появились здравые мысли.
– В монастырь Хрустальной Кассии. Если ты не лентяйка, найдется место и для тебя. Но сначала тайком поживешь в моей комнате, придешь в себя. А потом сделаешь вид, что сама пришла просить помощи. Если все удачно сложится, мы вернемся вечером. Я проведу тебя через черный вход, и никто не заметит.
– Почему ты мне помогаешь? – еще одна здравая мысль появилась в голове. Нет, я не подозревала Агнес в злом умысле относительно меня. Но какой-то внутренний голос подсказывал, что число людей, искренне желающих проявлять заботу о моей особе, очень и очень невелико. – А вдруг я окажусь плохим человеком и захочу навредить тебе?!
Агнес горько улыбнулась.
– Скорей всего, мне уже никто не сможет навредить. По сравнению с тем, что мне предстоит, любые козни будут сущим пустяком. А так, может, ты единственный человек, который будет меня добром вспоминать.
В моей голове окончательно просветлело, будто я хлебнула какого-нибудь турецкого султан- чая, от которого слезы наворачиваются и мозги прошибает. Я поняла, что столько информации мне не осилить за один раз. Пришлось насущные вопросы выстроить в порядке значимости. Первое, что надо было выяснить – что происходит. Почему я здесь и что было раньше, до сегодняшнего дня. Или ночи? Ведь неизвестно, сколько я почивала под забором, пока в меня не вцепились блюстители порядка. Второе – что грозит этой сердобольной девушке с лицом ангела. Третье – что за монастырь Хрустальной Кассии, кто она сама такая. И самое главное, более важное, чем все три вопроса – как мне быть и что делать.
Мы проехали широкую площадь, вымощенную отполированным булыжником и остановились перед торговыми рядами, где были «припаркованы» такие же транспортные средства.
Агнес спрыгнула с телеги.
– Если все же проголодаешься – вот тут лепешки, – она ткнула тоненьким пальчиком на лежавший сверток.
– Удачи тебе! – не зная в чем конкретно, пожелала я.
Ответив знакомой печальной улыбкой, Агнес зашагала по направлению к зданию, расположенному за торговыми рядами.
Немного придя в себя, я принялась оглядываться по сторонам, чтоб сообразить, что происходит. Спрашивать у Густава – не вариант. Я только спросила, далеко ли до казначейства, чтоб понимать, когда примерно ждать Агнес. Но возница что-то нечленораздельно промычал и неопределенно махнул рукой. Надо понимать, он немой. Должно быть, это разумно. Не пускать же козла, т.е мужчину, способного речами обольстить неискушенных девиц, в огород!
Оставалось надеяться на собственную память, которая сейчас нагло взяла выходной, и на сообразительность.
ГЛАВА 2
Я, определенно, в этой действительности и этой местности инородное тело, потому что знаю точно – на телеге я ни разу в жизни не каталась. Мой мир совершенно другой. Другие дома, люди, транспортные средства. А почему тогда мой наряд не особо выделяется?
Вспомнилась прикольная фраза: «Не знаешь, что делать – ешь!» А почему бы и нет?! Я потянулась к свертку с лепешками и вынула оттуда не первой свежести хлебец. Зубы не сломаешь и ладно.
Меланхолично разжевывая продукт местных пекарей, я, и правда, успокоилась. Всему на свете есть объяснение. А то, что мы не можем объяснить, все равно имеет свое обоснование, только мы его еще не нашли. Значит, и с вопросом, что за фигня со мной приключилась, разберемся. Потом.
Что-то Агнес задерживалась… Сколько времени прошло? Рука принялась шарить по карманам в поисках телефона.
Что?! Телефон?! Серьезно?! В голове словно пронеслась стая перепуганных лемуров, разметав остатки здравых мыслей. Я зависла…
Кажется, это точно не из этого мира. Ладно. Раз опасность прямо сейчас не грозит, значит, можно переждать, пока не соображу, как я здесь очутилась.
Минуты тянулись, как резиновые. Поток людей, спешивших на рынок, потихоньку редел. Многие уже возвращались обратно, а Агнес все не возвращалась. Беспокойство колючим ежиком зашевелилось в душе. Что с ней случилось? Стыдно признаться, но за нее я тревожилась во вторую очередь. А в первую – за себя. Ведь она моя единственная на данный момент возможность получить крышу над головой и не умереть от голода.
И тут даже у Густава не спросишь, насколько затягиваются такие аудиенции.
Наконец черный балахон Агнес мелькнул в толпе, и я готова была подскочить и бежать к ней, чтоб она не потерялась.
– Ты чего так долго? Все удачно? – накинулась я с вопросами.
– Господин казначей любит держать под дверью, изображая крайнюю занятость. Вот я и сидела…
– Но вопрос хоть разрешился?
Агнес утвердительно кивнула, но выглядела она уставшей и какой-то потерянной. Хотя в моем представлении монахини – это люди, которым присущи невозмутимость и некая созерцательность по отношению к жизни.
– Он тебе ничего не сделал? – противная мысль закралась в голову.
– Нет, – Агнес улыбнулась одними губами. И я поняла, что ее гложет какая-то другая проблема. Совсем юная, трогательная – и запертая в стенах монастыря. Как она туда попала и что ей угрожает? Хотелось побольше узнать о ней, ну и, конечно, обо всем, что окружает. Потому что чувствовать себя суточным цыпленком, не понимающим, куда делась уютная защищающая скорлупа, мне вообще не нравится.
– А ты как? Отошла? Представляю, как ты перепугалась, – Агнес решила перевести разговор на меня. Наверно, чтоб отвлечься от своих нерадостных мыслей.
– Не знаю, отошла или нет. Но честное слово, все, что было до того, как меня пинками растолкали эти блюстители порядка, вообще не помню. Как черная стена. Надеюсь, это пройдет.
– Ты вспоминай быстрей. Мне хочется помочь тебе.., – Агнес опять замялась, и по этой недосказанности я поняла, что она хотела сказать – «пока не случилось…» Только вот что?!
У меня сердце защемило от жалости. Моя новая знакомая не зря носила такое древнее имя – Агнес – значит «ягненок». А еще чистая, непорочная. Мне удалось вырвать клочок воспоминаний из прошлого – уверена, что много читала на эту тему. И Агнес, действительно походила на ягненка – большие карие глаза, смотревшие кротко и грустно из-под пушистых ресниц. Нежный овал лица, аккуратные черты лица. От нее веяло добротой и душевностью.
Но сейчас это ангельское личико было словно подернуто зыбкой пеленой печали.
Я пожала плечами, выражая глубокое сожаление.
– Не вспоминается. Только кусочки какие-то.
Говорить, что я вспомнила слово «телефон» и даже знала, как его использовать, значило автоматом навесить на себя клеймо сумасшедшей.
– Тогда помолчим? – с извиняющейся улыбкой спросила – предложила Агнес. Видно было, что ее все мысли крутятся далеко от меня, Густава, телеги и дороги. И она никак не может найти какое- то решение.
– Согласна, – охотно откликнулась я. Тем более, мне тоже было над чем подумать.
В таком ненапряжном молчании мы приблизились к воротам монастыря, который на деле оказался огромным мрачным замком, окруженным высоченными стенами. Интересно, это монашек оберегают от чужого вторжения или их лишают возможности сбежать? Хотя Агнес говорила про потайную калитку.
– Иди вправо вдоль забора, пока не увидишь заросли шиповника. Осторожно проберешься сквозь них к стене и подождешь меня. Я сейчас к настоятельнице, отчитаюсь и проведу тебя к себе.
Все еще в состоянии свеже перекрученного фарша я побрела в указанном направлении. На первый взгляд нужное мне место выглядело практически неприступным. Колючие ветки с зарождающимися плодами переплелись, образовав надежный щит. Если мне удастся пробраться сквозь него, то превращусь в освежеванную тушку. Я приуныла.
Неожиданно в голове мелькнул отголосок прошлой жизни. «Не бросай меня в терновый куст!» Эта фраза принадлежала братцу Кролику, для которого терновый куст был спасением. Воодушевившись, принялась искать место, где бы эта живая стена была более редкой. И таки нашла. Согнувшись в три погибели, можно проползти через нее. Что я и сделала.
Но это еще не все. Расстояния между колючками и стеной практически не было, поэтому все время, пока я ждала Агнес, пришлось стоять по стойке смирно. Я уже с сожалением подумала, что не осталась ждать за шиповником и ползти сюда только тогда, когда за мной пришла бы Агнес. Но назад я сейчас точно не полезла бы. Да и так безопасней, раз уж приходится таиться. Мало ли кто заметит странную девицу, которая непонятно зачем топчется возле монастыря. Тяжко вздохнув, принялась считать баранов, чтобы как-то отвлечься и выработать в себе силу воли.
Наконец, я услышала ржавый скрип открываемой дверцы, и он показался мне самым – самым мелодичным звуком, какой только приходилось слышать.
Я юркнула в образовавшийся проем и облегченно выдохнула.
– Пойдем быстрее! Сейчас все на ежедневном наставлении, так что никто не заметит.
Спасибо моим небесным покровителям! Мы пробрались незамеченными в комнату Агнес. Так я себе примерно и представляла монашескую келью. Простенько, чистенько, но без всяких изысков.
– Пока нам придется спать вместе, потому что лишнего матраса мне не раздобыть. А потом я скажу, чтоб ты осталась здесь. Комната проплачена до конца года. – И видя, как у меня округлились глаза, пояснила: – Не у всех такая роскошь, как отдельные апартаменты.
На лице ее мелькнула та особая улыбка, которая подкупала и располагала к себе так, что хотелось оберегать девушку и защищать от всех невзгод. Светлая, добрая, ангельская. И с грустинкой, от которой душа переворачивалась.
– Девушки живут по трое в комнате. И только у немногих, включая меня, есть особые привилегии, как для детей из знатных семей. Их сюда отдают для образования. Ведь иного способа получить его в нашей стране нет. Одной мне приходится скрывать свое происхождение. И мой покровитель тоже не заявляет о себе. Иначе через него выяснят, кто я, и тогда не знаю, что будет. Настоятельница решила, что я дитя какой-нибудь блудливой матери и всем своим видом показывает, что презирает греховодников. Лишить меня привилегий не может, но проявить пристрастную «любовь» – очень даже. Так что я на особом положении. Как и все привилегированные дети, я изучала языки, историю, экономику, дипломатию и отдельно травы и рецепты.
Но тайна моего происхождения не давала никому покоя, – медленно, словно сама с собой начала Агнес. – Знатные смотрели свысока на бастардку, а остальные просто завидовали и тоже не принимали к себе, несмотря на то, что по уставу всем положено сочиться благостью и чистотой. И вот меня избрали жертвенной овцой.
– Агнес, ты так говоришь, будто с жизнью прощаешься, – я попыталась придать шутливости голосу, но осеклась. Взгляд Агнес потемнел от душевной боли.
– Прощаюсь. У меня иного выхода нет.
Каменные стены не холодили, но от ее слов меня мороз продрал по коже. Во рту пересохло, и я уставилась на нее круглыми от страха глазами. Потом вспомнила, что я не паникерша, и выдохнув, почти ровным голосом сказала.
– Стоп! Из любого положения есть выход. И нужно его только найти. Рассказывай!
Агнес помолчала, собираясь с силами.
– Я так понимаю, что ты не представляешь, какие порядки царят в нашей стране. Мы проиграли войну с драконами, и теперь короля и королевский совет контролирует наместник – дракон. Он воплощение всего мирового зла. И ему понадобилась очередная помощница, способная разбирать бумаги. Жалобы, доносы. Куда девались остальные, никому неведомо. Наверно, бедняжки, думали, что смогут смириться и вытерпеть все, что вздумается устроить Темному, Властелину снов, но погибли. Потому что никто их уже не видел.
– Почему Темному? – пересохшими губами еле выговорила я.
– Потому что тьма окутывает его. Он носит все черное, на лице черная маска. Очевидно, он так страшен, что подданные его величества, увидев мерзкую личину, падают замертво.
– Ну, может, не все так страшно? Подумаешь, уродство!
– Так это не все! – воскликнула Агнес. – Самое страшное – его приспешники хватают прямо на улице приглянувшихся девушек и молодых женщин, даже замужних и волокут во владения Темного. И там их подвергают таким унижениям, что они сходят с ума потом. Некоторые возвращаются, даже с вознаграждением. Но жизнь их кончена. Они становятся хуже прокаженных. Причем, Темный потешается в компании своих приближенных. Самое невинное развлечение у них называется «Вишенка». Они заставляют девушку раздеваться полностью и рассыпают по полу вишни. И бедняжка должна собрать их все, ползая на четвереньках! А они улюлюкают и подсказывают, как нужно собирать…
Мне показалось, что волосы на голове зашевелились.
– Не может быть! – выдохнула я.
– Поэтому я решила, что сброшусь с обрыва, – глаза Агнес, всегда кроткие и грустные, вдруг сверкнули мрачным огнем решимости.
– Э нет. Так не пойдет. Можно же сбежать? Выроем в лесу землянку. Питаться будем ягодами и грибами…, – начала я бодро, но дальше моя фантазия выдохлась. Вернее, нарисовала реальную картину. Руками много не нароешь. Без спичек огонь не разожжешь. А в ручейке, если таковой найдется, много не намоешься. И будем ходить грязные, лохматые и от ветра шататься на ягодной диете. А потом нас обессиленных съедят дикие звери. Получается так себе альтернатива.
– И когда надо будет ехать к этому монстру? – я все еще надеялась найти какой-нибудь приемлемый вариант.
– Через три дня.
Агнес снова кинула на меня обреченный взгляд, от которого захотелось взять в руки автомат Калашникова и пойти войной на цитадель зла и порока. Бедняжку было жалко до ужаса. Она спасла меня, а я должна спасти ее.
