Kitobni o'qish: «Ненависть»

Глава 1

Граф Вийон ла Руа привстал в стременах, закованная в железо рука легла на эфес меча. Мгновение, и длинный тяжелый клинок, блеснув на солнце, взлетел к небу.

– На штурм, сучьи дети! На штурм! – Заревела луженая графская глотка.

– Вперед! На штурм! – Как эхо понеслось по ощетинившейся копьями линии войска.

– А-а-а-ааа! – Полетел, нарастая, дикий вой, и озверевшая толпа, грохоча железом, понеслась к стенам замка.

Вийон окинул взглядом пробегающих мимо латников. Разинутые в крике рты, налитые ужасом и кровью глаза. Копья, мечи, топоры в побелевших от напряжения руках. Войско ла Руа шло на штурм замка Бренер.

Он обожал этот момент, когда кровавая баня еще не завертелась, когда битва еще не свелась до узкой прорези в забрале шлема. Этот момент, когда по его воле, по взмаху его руки, беспощадная стальная лавина, сорвавшись, летела, чтобы мять, крушить, жечь и рубить каждого, кто встал на пути графа Вийона ла Руа.

Вийон вонзил шпоры в бока жеребца, и тот, злобно заржав, рванул с места. Перед глазами замелькали клочья вытоптанной травы и черной земли. Он мчался по выжженной равнине, между почерневшими остатками деревенских лачуг, туда, к маячившим на холме башням старого замка. Там, за этими жалкими камнями, пряталась она, та, кто посмела смеяться над ним, кто посмела отказать ему, самому графу ла Руа.

– На штурм! – В его ушах загремел собственный крик, и он еще пришпорил и без того несущегося коня.

Вийон вел свою бронированную дружину к зияющему чернотой проему ворот. Его бойцы у стены срочно оттаскивали с пути сделавший свою работу таран и остатки некогда крепких дубовых ворот. Они торопились, видя своего графа впереди несущейся конницы, и как маленькие муравьи спешили и суетились, расчищая ему дорогу.

Замерла в предвкушении боя душа, закипела кровь, каждый нерв накалился до предела, превращая его в безжалостную смертоносную машину. Сейчас он ворвется во двор, и кровь польется рекой.

Я отомщу, я отомщу, я отомщу! – Застучало тяжелым молотом в голове. В памяти всплыла картина того яркого осеннего дня, когда он прибыл в замок Бренер просить руки юной Луизы. Старый барон был еще жив и сидел, сгорбившись в огромном кресле. Наверное, он предчувствовал, чем все это закончится. Кому как не ему было знать свою обожаемую дочь.

Разве я не сделал как надо, – Вийон до хруста стиснул зубы, – разве не привез я богатые дары отцу и невесте. Разве не склонил я голову перед худородным бароном, давая ему небывалый шанс породниться с самим графом ла Руа.

Копыта загрохотали по булыжной мостовой, промелькнули едва успевшие отскочить воины. Обрушилась темнота воротной башни и… В прорезь забрала, ослепляя, ударил солнечный луч, и сразу же, не давая ни секунды на размышление, тяжелое копье бухнуло в щит. Вийон оскалился и поднял жеребца на дыбы.

– Шакалы!

Его клинок отбил удар еще одного копья и тут же полетел вниз на головы защитников. Удар! Хрустнул пробитый череп, и меч взлетел вновь. Граф бросил коня вперед, сбивая с ног ошарашенных копейщиков. Стальное лезвие заходило как челнок. Вверх – вниз, вверх -вниз. Брусчатку двора залила лужа крови, и Вийон, почувствовав ее терпкий запах, ощутил соленый вкус на своих губах.

– Кто еще! – Заревел голодный зверь где-то в глубине души.

Защитники, ощетинившись копьями, отступали к крыльцу главного дома.

– Руби! – Граф вонзил шпоры в мокрые от пота бока жеребца, и тот, разбрасывая клочья пены, полетел на сжавшихся у стены людей.

Дзень, дзень! Звякнули по железу наконечники копий, и хрясь, хрясь, ответил клинок, прорубая своему владельцу дорогу.

Разве не обещал я сделать ее полновластной хозяйкой моего замка, – он с ненавистью воткнул окровавленный меч в орущее внизу лицо, – а она! Неблагодарная тварь!

Вийон спрыгнул с коня и прыжками понесся по ступенькам. Вот она дверь в главный зал. О, он никогда не забудет эту дверь, сколько унижения она ему принесла. Опять всплыл тот день. Луиза вошла в зал, когда его оруженосцы уже сложили дары у ног старого Бренера. Нет, она не вошла, она вбежала порывисто и резко, как простой дворовый мальчишка, с той лишь разницей, что распущенные волосы катились золотой волной до самой талии. Возмущенный взгляд прошелся по мешкам с серебром, оружию и посуде.

– Отец, у нас гости?

В суровых глазах барона зажегся и потух ласковый огонек.

– Познакомься, Луиза, это доблестный граф Вийон ла Руа, он приехал, чтобы предложить тебе свою руку и сердце.

Возвращая в реальность, звякнула по шлему скользнувшая стрела. Вокруг стало жарко и тесно, на крыльце столпились последние защитники замка в отчаянной попытке остановить захватчиков. Граф вклинился в толпу, опрокинув переднего ударом железного кулака.

– О, черт! – Чертыхнулся Вийон, принимая на щит удар тяжелой дубины. Заныла онемевшая рука. Краем глаза он уловил движение справа. Огромный детина в простой холщовой рубахе выскочил из-за двери и замахнулся топором. Мозг отключился, и в дело пошли уже рефлексы и интуиция. Мечом туда, откуда только что пришел удар дубиной и поворот. Щит вверх. Гигантское лезвие рванулось вниз, заполнив всю прорезь забрала.

Мгновение длиною в жизнь. Тяжелая секира заслонила небо. Все силы защитника вложены в этот удар. Пробить броню, смять, уничтожить!

Раз, два, три, – отсчитывает внутренний таймер, – пора. Вийон сделал шаг назад, уворачиваясь от удара, и гигантский топор, вышибая искры, сокрушил каменные ступени прямо под его ногами. Детина пошатнулся, теряя равновесие, и тут же рухнул на землю, сжимая разрубленный живот.

Перешагнув через катающегося парня, Вийон воткнул меч в вылетевшего прямо на него бородатого воина. Громко хлопнули, разрываясь, кольца кольчуги, и лезвие резко погрузилось в мягкую плоть.

Вот так же я хотел, – оскалился граф, вытаскивая окровавленный клинок, – вот так же мне хотелось поступить с ней тогда, когда эта мерзавка ответила- нет.

Тоненькая девчушка в белом льном платье, глядя прямо ему в глаза, осмелилась сказать, нет. Он тогда даже не поверил своим ушам, а она, кривя губы холодной усмешкой, произнесла тихим, но уверенным голосом.

– Даму сердца, граф, не покупают как скотину на рынке, даму сердца завоевывают любовью и преданностью.

Она бросила на него уничтожающий взгляд и, развернувшись в гробовой тишине, вышла из зала. Да он тогда был готов сквозь землю провалиться. То, что он поехал свататься знали все: дружина, дворня, родня, соседи. Да черт бы с ними, с этим еще можно было бы примириться, но гранд Ренье тоже знал. Этот мелкий ублюдок будет скалить свои гнилые зубы и смеяться над ним, графом Вийоном ла Руа. Все будут шушукаться у него за спиной. Все! Даже при дворе королевы будут прятать ухмылки, встречаясь с ним. Это невыносимо.

– Она сделала меня посмешищем! – Проорав это, он наотмашь рубанул выставленный щит. Затрещало дерево, и Вийон ударил в щель еще и еще, пока закрывшийся от него бедолага не упал, заливаясь кровью.

– Где ваша госпожа? – Граф склонился над умирающим, но глаза того затуманились, и тело изогнулось в агонии.

– Черт! – Пнув от злости уже мертвое тело, Вийон стянул с головы шлем и вытер катящийся по лицу пот.

– Господин, – откуда-то сверху донесся голос капитана Давиго, – баронесса в башне, заперлась наверху.

Заревев как зверь, граф рванулся к лестнице.

– Близко к ней не подходить! – Загремело над толпящимися бойцами. – Она моя! – Огромными скачками, перескакивая через две-три ступени, он понесся наверх, не обращая внимания на оставшихся защитников.

Темная фигура впереди. Нырок вперед. Меч просвистел над самой головой, но граф уже подсел под нападавшего. Рывок, и с криком последний защитник полетел через перила вниз.

Этаж, второй, третий, Вийон пробежал по винтовой лестнице на одном дыхании, даже не слыша грохочущих за ним оруженосцев. Он еще не знал, что сделает. Убьет ее на месте, выкинет из окна, а может…

Злая гримаса скривила его красивое лицо.

Если она будет просить, ползать на коленях, молить о прощении, то может быть он и смилостивится. Сохранит ей жизнь. Конечно, женой она уже никогда не будет, может быть наложницей, – он ухмыльнулся, – пока не надоест.

Со всего разгона он врезался в запертую дверь. Дубовые доски затрещали, но выдержали. Вийон вырвал секиру у подбежавшего Давиго.

– Дай сюда!

Страшный удар потряс дверь, и тяжелое лезвие врезалось в дерево до половины. Еще один удар, еще. Хрустнула сломанная доска, и глухо ударился об пол выпавший замок. Вийон ударом ноги распахнул дверь и остановился на пороге. Никого.

Глава 2

Откинув со лба мокрые пряди, он прошелся взглядом по комнате. Большая с балдахином кровать, резной комод, наверху умывальный тазик с водой. Вийон сделал шаг вперед, и черная тень метнулась по полу. Он развернулся как раз вовремя, чтобы поймать тоненькую девичью кисть с зажатым кинжалом.

– Умри! – Огромные полные ненависти глаза уставились на захватчика.

Граф сдавил запястье, и узкий клинок, жалобно звякнув, запрыгал по каменным плитам.

– Не сегодня. – Он с удовольствием склонился над скривившимся от боли лицом и повторил. – Не сегодня.

Сильная мужская рука, наслаждаясь победой над хрупким телом, принудила его согнуться и упасть на колени.

– Моли, – Вийон цедил слово за словом, – моли о милости и прощении.

В ответ взметнулось узкое белое лицо в копне золотых волос.

– Я молю только об одном, – прошептали бескровные губы, – чтобы Великая богиня дала мне шанс воткнуть нож в твое поганое сердце.

Удар тыльной стороной ладони опрокинул девушку навзничь, с глухим звуком ударился о плиты затылок.

– Дрянь! – Сделав шаг вперед, граф длинно и грязно выругался.

Приподнявшись, Луиза сплюнула кровь с разбитых губ и молча начала отползать в угол комнаты. Вийон одним прыжком настиг ее и, схватив за волосы, резко задрал голову.

– Я знаю, чего ты добиваешься, – его полубезумный взгляд уставился ей в глаза, – хочешь умереть быстро. Не выйдет! Сначала ты расплатишься за мое унижение.

Луиза лишь захрипела в ответ, запрокинутая голова грозила вот-вот оторваться. Отпустив волосы девушки, Вийон ткнул ее лицом в пол и поднялся. Злое удовлетворение отразилось в потемневших глазах, у его ног лежала та, которая посмела смеяться над ним, та, что засела в душе беспощадно саднящей занозой, кошмаром последних бессонных ночей. Граф еще раз провел взглядом по вытянувшемуся на полу телу. Задравшийся подол темно-синего платья притягивал и обжигал белизной обнаженных ног.

Ты ведь пришел за этим, – зашептал дьявол в глубине души, – так расплатись по счетам, возьми ее как простую уличную девку.

Пальцы сами нащупали и расстегнули пряжку ремня. Тяжелый пояс с мечом в кожаных ножнах гулко ударился о каменные плиты, а взгляд как намагниченный вернулся к вздернутому краю платья.

Девушка зашевелилась и, не оборачиваясь, вновь поползла. Граф проследил взглядом линию ее движения и выругался. Извиваясь всем телом, она упорно тянулась к закатившемуся в угол кинжалу. Странная тоска всколыхнулась в глубине темной души, эта девчонка ненавидела его сильнее, чем хотела жить. Он сам умел ненавидеть, кажется, он родился уже с ненавистью в душе. С того самого дня, как пятилетним ребенком он получил свой первый стальной клинок, вокруг него всегда лилась кровь. Странная смерть отца на охоте, новый чужой человек, командующий в родном доме. Бегство из замка и долгие пыльные дороги от родни к родне. Унижения и просьбы, отказы и оскорбления. Он был упорен. Он ненавидел сильнее, чем хотел жить. Ненавидел отчима, ненавидел свою мать, склонившуюся перед убийцей. Он ненавидел весь мир, и его меч, покрасневший от крови, был тому свидетель. Бог или дьявол, но кто-то точно прислушался к его мольбам, и он вернулся. Вернулся с войском, взял штурмом свой родовой замок и повесил отчима на воротах, так, чтобы с кладбища отец мог видеть качающийся труп своего убийцы. Да, Вийон ла Руа мог оценить чужую ненависть, но как он сам уже сказал – не сегодня. Сегодня день мести, сегодня он покажет всем, кто смеялся у него за спиной, что Вийон, граф ла Руа обид не прощает.

–

Голова кружилась, и перед глазами плавали мутные круги, но Луиза ползла, ползла туда где, сверкая стальным лезвием, лежал ее клинок. Она не думала как, она только знала, что должна добраться до него, сжать в ладони холодную рукоять и вонзить нож в грудь этого мерзавца, этого негодяя, ворвавшегося в ее дом. Она должна это сделать ради отца, ради всех кто погиб сегодня, защищая ее. Каждое движение давалось с трудом, страх сковывал члены, но она мысленно орала на себя.

Не смей сдаваться, не смей реветь! Отец смотрит на тебя! Ты – баронесса Бренер, не смей опозорить его память!

Каждое слово жгло каленым железом и придавало ей силы. Юная хрупкая девчушка, ломая ногти, сантиметр за сантиметром ползла к цели, несмотря на то, что страшная тень огромного мужчины накрывала ее с головой. Никогда раньше в ней не было столько ненависти, да и откуда, ведь ее все любили. Обожал отец, дворня души в ней не чаяла, все ее баловали и потакали любым капризам, даже старые ветераны отца улыбались, услышав ее звонкий смех. Она не знала, откуда взялась эта черная волна, откуда в ее душе родился этот упрямый злой голос, разрывающий ей голову. Убей! Убей его! Ничего не осталось от прежней Луизы, только испепеляющая душу ненависть, заставляющая ее жить, заставляющая ползти и ползти.

Чем дольше граф смотрел на шевелящиеся обнаженные ноги, на обтянутые платьем бедра, тем сильнее закипало в нем мстительное желание. Похоть рвалась наружу, а он почему-то медлил. Яростный злой шепот внутри подстегивал, – возьми эту суку, посмевшую оскорбить тебя, возьми ее прямо здесь, пусть ее мертвый папаша полюбуется. Возьми, чего ты ждешь!

Он словно нехотя сделал шаг и отбросил кинжал носком сапога в тот самый момент, когда пальцы девушки уже коснулись рукояти.

– Вот так ты поступила со мной, вспомнила?

Вийон поднял невесомое тело и бросил на кровать. Его растопыренная пятерня прижала пытающуюся вырваться жертву.

– Проси о милости своего господина. – На лице графа застыла жесткая злая маска, он словно давал ей последний шанс.

Луиза лишь зашипела в ответ и рванулась, напрягая последние силы. Затрещала рвущаяся ткань, оставаясь в руках врага и, извернувшись, она скользнула в угол постели. Это ее кровать, ее самое безопасное место во всем мире, стоит только забраться в угол, закутаться в одеяло, и весь кошмар, весь ужас страшного дня пропадет и растает как дым. Надо лишь доползти! Побелевшие пальцы отчаянно вцепились в спинку кровати, но стальной захват, сомкнувшейся на ее лодыжке, одним рывком вернул беглянку обратно.

Непокорное упрямство пленницы взбесило Вийона. Накатила ослепляющей волной ярость. Любое сопротивление рождало в нем зверя, и так было всегда, так было нужно, чтобы выжить. Ярость и ненависть – это те два учителя, что сделали его самым лучшим и самым бесстрашным воином королевства.

Сдернув ноги девушки с кровати, он попытался задрать ей подол. Нетерпеливые пальцы, скользнув вниз, зашуршали и запутались в складках нижних юбок. Граф рванул что есть силы, но плотная ткань не поддалась, вызвав новую вспышку ярости. Бешеное пламя сверкнуло в его глазах, и правая рука, сорвав с пояса кинжал, одним ударом распорола подол на две половины. Блеснуло белизной обнаженное тело, и грубая мужская ладонь стиснула маленькие крепкие ягодицы.

Луиза дернулась от отвращения, но рука насильника лишь сильнее вдавила ее голову в мятые простыни. Не в силах пошевелиться, она только скрипела зубами, чувствуя, как чужая, неодолимая сила втискивается между ног. Страх и унижение липким туманом заволокли сознание. Захотелось умереть и прекратить это мучение прямо сейчас, но еле слышный голос где-то в самой глубине души настойчиво и яростно зашептал. Нет! Нет, ты выживешь, ты все вытерпишь, чтобы отомстить. Ненависть, сжав тугие змеиные кольца, свернулась в клубок под самым сердцем и, затаившись, замерла, удержав ее разум на самом краю.

–

Бьющееся тело, наконец-то, затихло, и Вийон, освободив руку, сорвал остатки платья с жертвы. Застывшая, согнутая пополам девушка лежала прямо перед ним.

Вот она, униженная и обнаженная, – он провел ладонью по гладкой холодной коже от торчащих лопаток до рельефного изгиба талии. Возбуждение судорогой прокатилось по телу, пальцы рванули шнуровку ширинки.

– Не захотела быть женой, станешь просто сукой. – Граф коленом раздвинул ей ноги.

Зашуршав поехали вниз штаны. Затуманенный взгляд уперся в отсвечивающий молочной белизной круглый девичий зад. Жесткие пальцы вонзились в узкие бедра, одним рывком насаживая их на возбужденную плоть.

Луиза, не выдержав, застонала от боли, рот наполнился вкусом крови от прокушенной губы. Теплая, липкая струйка побежала между ног, а железные тиски, сжавшие тело, продолжали терзать, удар, за ударом вгоняя в нее жесткую разрывающую твердь.

На лице Вийона застыл судорожный оскал.

– Так тебе нравится больше? – Он запрокинул голову, словно собираясь завыть.

Опустошающей судорогой прокатился оргазм, и ногти безжалостно вонзились в нежную кожу, выдавливая еще один женский стон. Глаза закрылись, и на мгновение граф забыл, где находится и что за женщина перед ним. В голове словно задули свечу. Заклубился серой пеленой туман и в отключившемся сознании всплыла картина горящего города. Пепел невесомыми хлопьями падал на плечи и голову, захрустел под кованым сапогом раздавленный уголек. Мягко коснулась плеча узкая ладонь. Юная девушка в белом, почти прозрачном платье поманила его за собой сквозь бушующее пламя.

Кто ты? – Он еле разжал потрескавшиеся губы. Из черного мрака, обернувшись, засветился контур бледного лица, вспыхнули яркие, прожигающие глаза.

Твое спасение! – Взгляд стал строгим и жестким. – Не потеряйся!

Затрещала и рухнула, высыпая сноп искр, черная балка. Взметнулся огонь и столб пыли.

Вийон замотал головой, прогоняя морок, и с рычанием перевернул на спину лежащее перед ним тело. Раздвинув не сопротивляющиеся ноги, он навалился всей массой, стискивая холмики маленькой упругой груди. Острый, холодный сосок обжег ладонь и в один миг все опять перемешалось. Он уже не понимал, где находится, вокруг вновь заполыхали языки пламени.

– Что тебе надо? – С хрипом вырвалось у Вийона.

Невесомые руки легли на его плечи и потянули к себе. Повеяло чем-то давно забытым, воспоминаниями из самого далекого детства. Пахнуло теплом горящего камина, мелькнули смеющиеся глаза отца и ласково прикоснулись ладони матери.

– Иди ко мне, – прошептали невидимые губы, – я подарю тебе то, что ты давно потерял.

Словно в гипнотическом сне, он провел рукой по шелковистой коже бедра, поднимая гладкую невесомую ногу. Согнутое колено на уровне его лица замерло в ожидании. Набухший возбуждением член мягко вошел в открытое, податливое лоно, и в этот момент его глаза открылись. Отрезвляюще вернулась реальность – две голубые льдинки, переполненные ненавистью, уперлись ему в лицо. Это холодное презрение, перемешанное с отвращением, настолько контрастировало с его ощущениями, что он остановился. Мираж рассеялся, а вместе с ним и отупляющее возбуждение.

То странное видение, что только что владело им, кольнуло бешеным раздражением.

Ведьма!

Захотелось причинить ей боль, воткнуть нож в вздымающуюся грудь и увидеть муку в затухающих глазах, но в памяти все еще стоял тот другой взгляд, строгий и осуждающий.

Не потеряйся!

Желание пропало, а в голове появилось какое-то мутное сомнение. Наслаждение властью и мщением вдруг стало неважным, а появилось ощущение чего-то несделанного и незаконченного.

Остервенело-ненавидящие глаза, по-прежнему, стояли перед ним, продолжая притягивать и не давая сосредоточиться. Это был вызов, а на вызов он привык отвечать ударом меча. Надо было закончить дело и добить эту суку, но самое неприятное было в том, что в голове Вийона появилась странная уверенность – он никогда этого не сделает. Это раздражало и злило, сомневаться в решениях было совсем не в его привычках.

Бушующая еще минуту назад плоть теперь безвольно обвисла, и граф сполз с неподвижного тела.

– Черт с ней, – Вийон отвел взгляд и натянул штаны, – я получил свое, взял, что хотел. а эта порченная дрянь мне уже не нужна.

Подобрав пояс с мечом, он было взялся за ручку двери, но не удержался и оглянулся назад. Луиза лежала все также неподвижно, откинув голову и уставившись в потолок. Обнаженное тело в полумраке отсвечивало серебром.

Нет, – словно убеждая самого себя, пробормотал граф, – не нужна она мне.

Он рванул на себя дверь и шагнул в коридор. Несколько пар внимательных глаз уставились на него, затих на полуслове оживленный разговор. Давиго и два оруженосца преданно взглянули на господина, ожидая приказа.

– Возвращаемся. – Рявкнул Вийон, пройдясь злым взглядом по лицам своих замерших бойцов.

Воины, бряцая железом, повскакивали с мест, пропуская мрачного графа.

– А что с этой? – Капитан Давиго мотнул головой в сторону зияющей чернотой спальни.

Вийон словно споткнулся и замедлил шаг, но через мгновение, не оборачиваясь, бросил.

– Забирайте ее себе. Мне она больше не нужна.