Kitobni o'qish: «Хранитель для чужой жены», sahifa 4

Глава 8

Но зря я надеялась. Бальтазар Дангримо оказался еще несговорчивее. Он даже не явился, прислав вместо себя записку, в которой витиевато сообщил, что вынужден срочно отбыть на восточный рудник, где ночью случился обвал.

– Миранда, ты что-нибудь слышала об обвале? – спросила я, прочитав.

– Нет, госпожа.

– Ясно.

Я немного посидела, барабаня пальцами по столу. Похоже, слуги решили меня игнорировать.

Вчерашняя демонстрация силы ничего не дала. Звать всех остальных не было смысла. Однако сдаваться я тоже не собиралась. Приняв решение, встала.

– Идем, Миранда. Прогуляемся.

– Желаете выйти в сад, госпожа?

– Нет, желаю пройтись по замку и заглянуть в каждый угол. Хочу своими глазами увидеть свой новый дом. Да, именно дом, – повторила, заметив в ее глазах огонек удивления. – Мне же здесь жить.

– Хорошо, госпожа.

– Начнем со складских помещений. Тех самых, которые затопило.

Мы вышли из кабинета, и холодный воздух каменных коридоров заставил кожу покрыться мурашками.

Миранда шла чуть позади, ее шаги были бесшумными, как у кошки. Я чувствовала ее настороженный взгляд у себя за спиной.

– Северные кладовые находятся в нижнем ярусе северного крыла, госпожа, – тихо подсказала она. – Туда далеко идти.

– Ничего, я справлюсь.

Путь и правда был долгим. Замок оказался гораздо больше, чем я представляла, – целый город, обнесенный тройной стеной и сторожевыми башнями. Но я развлекалась тем, что запоминала дорогу.

Наконец мы достигли северного крыла. Это был хозяйственный корпус, состоящий из трех этажей.

Стража на входе, увидев меня, посторонилась.

Мы спустились по винтовой лестнице, ступени которой были стерты до блеска за долгие годы службы. Чем ниже мы опускались, тем сильнее пахло сыростью, плесенью и чем-то кислым – испорченным зерном?

Внизу коридор разветвлялся. Слева тянулся ряд массивных дубовых дверей с железными засовами – склады. Справа – темный проход, ведущий, судя по всему, в подземелья.

Я направилась к ближайшей двери и толкнула ее.

Запах ударил в нос сразу.

– О Всемогущий…

Здесь царствовала полутьма. На каменном полу полутускло отсвечивали лужи застоявшейся воды. Мешки с зерном были свалены в беспорядке, многие разорваны, их содержимое смешалось с грязью.

Плесень расползалась по углам черными пятнами.

– Это и есть «все в порядке»? – я повернулась к Миранде.

Она побледнела.

– Я… не знала, госпожа.

– Конечно, не знала. Потому что Лагорт солгал.

Так же, как в свое время управляющий солгал моей мачехе. Но я – не она.

Я шагнула вглубь, подол платья тут же намок. Вода была ледяной.

– Сколько еще таких кладовых?

– Четыре, госпожа.

– И все в таком состоянии?

– Не знаю…

Я сжала зубы.

– Позови сюда управляющего. Сейчас же.

Миранда метнулась к выходу, а я осталась, осматривая разруху.

«Месяц назад рухнула плотина».

Но если бы это было правдой, зерно уже сгнило бы полностью. А здесь следы свежего подтопления – вода еще не успела высохнуть.

Значит, Лагорт не просто игнорирует меня. Он лжет.

И я намерена выяснить – почему.

Через несколько минут в дверях появился управляющий. Его лицо было невозмутимым, но пальцы слегка подрагивали.

– Госпожа, мы с вами уже…

– Объясните мне это, – я оборвала его, указав на затопленное помещение.

Но он даже не взглянул.

– Как я уже говорил, плотина…

– Перестаньте врать! – мой голос гулко отозвался от каменных стен. – Вода здесь свежая.

Его глаза сузились.

– Возможно, протечка в стене…

– Возможно? Вы управляющий! Вы должны знать!

Тишина.

Но вот он медленно выпрямился. В его взгляде появилось что-то новое. Раздражение? Злость?

– Госпожа, вам действительно стоит обсудить это с герцогиней Каталиной.

Я шагнула вперед.

– Нет. Мы обсудим это сейчас.

Он непочтительно хмыкнул:

– Нечего обсуждать. Вы тут временно. И, если позволите мне говорить откровенно… – его голос стал тише, – не первая. И не последняя.

Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Ни один слуга не позволил бы такого со своей госпожой. Но Лагорт даже не скрывал, что в его глазах я никто. Временная помеха. Однако я собиралась его удивить.

Поэтому рассмеялась.

Этого он точно не ожидал, а потому отпрянул с легким недоумением.

– О, господин Лагорт, – я покачала головой, – вы правы. Я действительно могу исчезнуть завтра. Но знаете, что точно останется?

Сделав еще шаг, я сократила расстояние между нами до минимума.

– Следы.

Он нахмурился.

– Какие следы?

– Те, которые я оставлю. Например… донос герцогу о хищении зерна.

Его лицо исказилось.

– У вас нет доказательств…

Я улыбнулась:

– Они мне не нужны. Это вам придется доказывать свою непричастность. Ведь если плотина не рухнула, значит, зерно украли, как и деньги на восстановление этой плотины. А кто виноват? Правильно, управляющий Эстебан Лагорт.

Он молчал, сверля меня испепеляющим взглядом.

– Вот и поговорили, – я направилась к выходу. – Теперь у вас есть выбор. Или вы помогаете мне, как законной герцогине Минраха…

Остановившись в дверях, сухо закончила:

– Или я лично расскажу герцогу, куда делось зерно. И поверьте, мой муж поверит мне, а не вам.

Не дав ему ответить, я вышла. Он остался среди гниющих запасов. А у меня в душе разливалось удовлетворение: теперь я была уверена, что он не побежит к Каталине и ничего ей не скажет.

Наоборот, будет молчать, если не хочет лишиться теплого места и головы.

– Идем, Миранда, мы еще южные кладовые не посмотрели.

***

К полудню я была совершенно вымотана, но не осмотрела и восьмушки замка, таким огромным он был. Противостояние с управляющим, отказы старших слуг даже встретиться со мной, беготня по хозяйственной части – все это лишило меня последних сил.

Однако стоило упасть в полюбившееся мне кресло, как раздался стук в дверь.

Вернувшаяся Миранда протянула мне записку, сопроводив пояснением:

– Горничная ее светлости ждет за дверью.

Ага, значит, вести о моей инспекции закромов уже дошли до вдовствующей герцогини, и она жаждет меня увидеть.

Слух в очередной раз царапнуло обращение служанки, которая тоже упрямо звала меня «госпожой», а Каталину – «ее светлостью». Однако я не подала виду и развернула записку.

Почерк у свекрови оказался таким же строгим, прямым и категоричным, как она сама. Строки ложились ровно, как по дощечке, с которой юные леди учатся писать.

Каталина приглашала меня на полуденный чай. Поскольку полдень уже миновал, это означало «немедленно». Вдовствующей герцогине не терпелось объяснить зарвавшейся невестке, кто хозяйка в замке Минрах, а кому стоит напомнить, где ее место.

Уверена, большинство обитателей замка разделяло мнение Лагорта, что я одна из череды многих, скоро умру, и меня сменит другая.

Придется их разочаровать.

Я небрежно бросила записку на столик, даже не пытаясь скрыть текст от Миранды.

– Передай на словах, – велела ей, – что я устала, пока занималась хозяйственными делами, которые порядком запущены. Однако с удовольствием встречусь с матушкой за ужином.

«Матушка» я произнесла с лицемерной нежностью. Надеялась увидеть на лице горничной очередную гримасу, но та лишь кивнула и отправилась отвечать грубым отказом на завуалированный приказ.

Миранда передала мои слова в точности. Потому что спустя десять минут в покои ворвалась вдовствующая герцогиня.

– Не лезь в то, что тебя не касается! – заявила она с порога.

Я по-прежнему отдыхала в кресле, отправив горничную за обедом. Поэтому пришлось принимать удар без свидетелей.

– О чем вы, матушка? – почти искренне удивилась я.

В отличие от Каталины, гневно раздувающей крылья аристократического носа и хмурящей тонкие брови, мое лицо было умиротворенно-спокойным. Лишь Всемогущий знал, с каким трудом мне это удалось. Однако оно стоило приложенных усилий.

Старая герцогиня побелела от гнева. Казалось, еще немного – и она набросится на меня.

Каталина подошла вплотную, уперлась ладонями в подлокотники кресла и наклонилась ко мне. Ее лицо оказалось возле моего. Я могла разглядеть каждую морщину на ее лице и даже расслышать скрежет зубов.

В блеклых старческих глазах отражалась неприкрытая ненависть.

– Это мой замок и мое герцогство! Твой статус не дает тебе никаких прав, кроме права рожать наследников моему сыну. Ты здесь никто, поняла?

Ее несвежее дыхание касалось моего лица, как и мелкие брызги изо рта.

– Поняла, матушка, – ответила я покладисто, добавляя: – Поняла, что вам не стоит есть блюда с чесноком. Запах изо рта долго сохраняется.

А затем аккуратно прикрыла нос надушенным платочком.

Каталина отпрянула, словно я ударила ее по лицу.

Ее впалые щеки порозовели, как от пощечины. Тонкие губы задрожали, но лишь на мгновение. На лицо вернулось выражение ненависти, возросшее стократ.

– Ты проклянешь день, когда ступила на землю Минраха! – прошипела она и бросилась прочь, по пути едва не сметя Терезу с подносом и идущую за ней Миранду.

– Уже прокляла, – тихо ответила я ей в спину.

Итак, противостояние со свекровью переросло в открытую вражду. Первая битва осталась за мной, поскольку противник в спешке покинул поле боя. Однако война только начиналась.

Визит свекрови меня взбодрил. Я уже не чувствовала себя вымотанной. Напротив, кровь в венах бурлила, требуя действовать, душу захлестывала жажда жизни.

Как и утром, я велела служанке отведать каждое блюдо, а затем с аппетитом, какого давно не испытывала, съела суп, фаршированного перепела и корзиночки из пресного теста со сладким сливочным кремом и ягодами.

Закончив трапезу, я отпустила Терезу с пустой посудой и Миранду, которая все время обеда стояла поодаль, наблюдая за мной с нечитаемым выражением на лице. Схватку со свекровью она пропустила, но вряд ли не заметила, что та была серой от ярости. Интересно, что горничная сообщит моему мужу?

Я чувствовала, что вступила в клубок ядовитых змей. Однако больше не испытывала страха. Напротив. Лучше открытая вражда, нежели множество мелких пакостей из-за спины. Теперь герцогиня слишком ненавидит меня, чтобы продумывать интриги. Значит, выше вероятность, что она ошибется. А уж я не премину указать на это Гидеону и настроить их друг против друга.

Стоило вновь подумать о муже, как в дверь постучали. Миранда еще не вернулась, а мой голос из этой комнаты не был слышен в коридоре. Вставать не хотелось. Да и нужно ли? У двери стоит небольшой столик как раз для таких случаев. Пусть служанка положит на него записку, а Миранда, вернувшись, принесет мне.

Я усмехнулась. Когда у меня успели сформироваться такие привычки? И тут же помрачнела. Именно тогда, на острове, когда сердце любимого остановилось, я перестала быть нежной и доброй Хлоей. Во мне что-то умерло. Надеюсь, это была не моя человечность.

Я прикрыла глаза, пережидая приступ душевной боли. Положила ладони на живот, вспоминая о сыне, и мне стало легче. Перекрывающий дыхание колючий комок уходил, я снова могла дышать.

Стук в дверь повторился. Значит, что-то важное, что не может ждать. Пришлось покинуть уютное кресло и идти открывать.

Снаружи стоял пожилой мужчина. Высокий и худой, но сохранивший военную выправку. Идеальная осанка и скупые, точные движения заставляли подсознательно его опасаться. Словно он нес опасность для меня или моего сына.

– Добрый день, ваша светлость. Я Паскаль, камердинер вашего супруга. Пришел с сообщением, что его светлость ожидает вас на ужин сегодня вечером в семейной столовой. Что передать моему господину?

К моему удивлению, он низко поклонился, как и полагается при встрече с герцогиней. Да и тон его был почтительным. Так что я не стала капризничать, тем более Гидеон – это не Каталина, с ним не стоит вступать в открытую битву. Пока.

Вариант ответа был только один – «да». Его я и озвучила.

Паскаль еще раз поклонился и ушел.

А я закрыла дверь, размышляя, есть ли какой-то подвох в том, где именно герцог назначил мне встречу?

Глава 9

Вечерние тени уже сгущались за окнами, когда Миранда помогла мне облачиться в темно-синее платье с серебряной вышивкой – достаточно скромное для семейного ужина, но подчеркивающее мой статус.

В зеркале наша пара отражалась, как две фигуры в тщательно отрепетированном спектакле: благородная дама и ее преданная служанка.

Преданная…

Только не мне.

Когда Миранда отвернулась, чтобы достать из шкатулки украшения для волос, я провела ладонями по бедрам, ощущая под пальцами мягкий бархат. В боковых швах платья были вшиты карманы – маленькие, почти декоративные, но достаточно вместительные для платка или флакончика духов.

Правый карман оказался пустым.

Левый – тоже.

Но когда я проверила его еще раз, кончики пальцев наткнулись на что-то плотное.

– Миранда, что это…

Я замолчала, почувствовав, как сердце резко забилось.

Внутренний шов кармана был аккуратно распорот – не порван, а именно разрезан острым ножом, чтобы можно было просунуть внутрь что-то мелкое. Мои пальцы скользнули в образовавшуюся щель и коснулись шершавой поверхности.

– Госпожа, вы меня звали?

Я резко вскинула голову.

Миранда стояла в двух шагах, держа черепаховый гребень. Ее темные глаза, обычно невозмутимые, пристально изучали мое лицо, затем взгляд скользнул вниз – к сжатой ладони.

– Что-то не так с платьем?

Я выдохнула и убрала руки за спину. Покачала головой:

– Нет, все в порядке. Просто… нервничаю перед ужином.

Ее губы дрогнули в подобии улыбки.

– Вам не о чем беспокоиться.

– Да, ты права, – я сделала шаг к окну, чтобы скрыть дрожь. – Но, знаешь… принеси мне воды. В горле пересохло.

Она направилась к столику, где стоял хрустальный графин.

– Нет! – мой голос прозвучал резче, чем я планировала. – Лучше… лучше прикажи заварить успокаивающий сбор.

– Хорошо, госпожа.

Миранда поклонилась и вышла, не задавая лишних вопросов. Но в последний момент, перед тем как закрыть дверь, она бросила на меня долгий, пронизывающий взгляд.

Как только ее шаги затихли в коридоре, я вытащила находку – клочок бумаги, застрявший в подкладке.

Развернув записку, прочла: «Если хотите выжить и выносить дитя, приходите после полуночи к покоям леди Элении. Не доверяй тем, кто рядом. Не пейте воду вечером».

Буквы были неровными, словно писались в спешке. Чернила – бледно-синими, будто их разбавили, чтобы сэкономить.

Кто мог оставить это? Миранда? Но зачем ей прятать послание, если она могла передать его устно?

Кто-то другой? Тогда почему выбрал именно этот способ?

И самое главное – почему покои Элении?

Скрипнула дверь. Это вернулась Миранда. Я успела сунуть записку в рот до того, как она вошла, неся на подносе дымящуюся чашку.

– Госпожа, ваш отвар.

Я дождалась, пока она поставит его на стол. Потом, обжигаясь горячим варевом, начала делать крупные глотки.

Протолкнуть записку в горло оказалось непросто. Дело усложняли глаза, чуть прищуренные, недоверчивые, которые проследили за мной.

Справившись, я не сдержала облегченного вздоха.

– Госпожа?

Голос Миранды заставил внутренне вздрогнуть.

Неужели что-то заметила?

Я искоса глянула на нее. Но она всего лишь протянула мне ажурную шаль:

– Вечером в залах дует.

Я кивнула, позволяя накинуть ткань мне на плечи.

– Ты права, воздух действительно сыроват…

***

Столовых в замке было четыре. Парадная, где принимали первых персон королевства и соседних земель. Большая – для званых обедов. Малая – там я обедала с новоявленной «матушкой» и «сестрами».

Семейную я еще не видела, но по дороге Миранда коротко объяснила, что она маленькая и уютная. Могла бы быть такой, если б на ужин меня не пригласил мой муж.

Когда я вошла, там уже горели свечи в массивных канделябрах. Огонь отбрасывал дрожащие тени на развешанные по стенам портреты. Мрачные лорды с суровыми лицами, строгие леди – это были предыдущие герцоги и герцогини Минраха. Их глаза, написанные с редкостным мастерством, поблескивали как живые.

Гидеон ждал меня. Он сидел во главе стола, его длинные пальцы нетерпеливо крутили вилку. Каталина, облаченная в черное бархатное платье, заняла противоположный конец.

По обе стороны от матери сидели Малена и Лиара. А предназначенные мне приборы стояли слева от Гидеона. Жена всегда сидит слева от мужа. Ближе к сердцу. А справа – его первенец, наследник и сын.

– Наконец-то, – прошипела Каталина, постукивая ногтями по хрустальному бокалу. – Мы уже начали думать, что ты решила проигнорировать приглашение мужа. Или, может, тебе не по нраву наше общество?

Малена тут же подхватила, пряча ухмылку за веером:

– Наверное, наша скромная трапеза кажется ей недостойной герцогского стола. Ведь там, откуда она приехала, должно быть, последние нищие пируют как короли!

Лиара глупо хихикнула.

– Если бы вы хоть раз побывали за пределами Минраха, – мягко ответила я, – то знали бы, что в остальном мире люди ценят не роскошь, а искренность. Но вам, похоже, это неведомо.

Гидеон с громким стуком поставил бокал.

– Хватит! – его голос, как удар хлыста, заставил всех вздрогнуть. – Я не для того собрал семью, чтобы слушать ваши перепалки.

Он отрезал кусок оленины, кровавый сок выступил на золотистой корочке.

– Я уезжаю на рассвете. Мое присутствие требуется в столице. Пришла пора обновить и зарядить королевские артефакты. Мать остается за главную, – взгляд мужа, тяжелый как свинец, уперся в меня. – Если будут вопросы – обращайся к ней. Поняла?

Я намеренно сделала паузу, прежде чем ответить:

– Как… неожиданно… И надолго?

Похоже, о моем самоуправстве ему не доложили. Или он не считает нужным заострять на этом внимание.

– Дней десять в одну сторону. Может, больше, – Гидеон бросил вилку с таким звоном, что стоящий рядом слуга нервно вздрогнул. – Надеюсь, ты довольна.

– Конечно, ваша светлость, – произнесла ровным тоном. – Разве могу я быть чем-то недовольна?

А сама медленно провела пальцами по краю стола, чувствуя гладкость полированного дерева. Нащупала вилку и нож.

Нож…

То, что нужно, если все же решусь совершить ночную вылазку в покои Элении. Но даже если не решусь, лишняя защита мне не помешает. Особенно теперь, когда герцог уедет.

Я аккуратно сдвинула льняную салфетку так, чтобы она накрыла приборы. И неловким движением уронила бокал:

– Ой!

Хрусталь разлетелся в разные стороны. Брызги воды попали на платье. Ко мне тут же бросились слуги. Гидеон молча скрипнул зубами, а его мать побелела от злости.

– Ты! – прошипела она. – Это было сапфировое стекло! Ты хоть представляешь, сколько стоит такой бокал?

– Простите, это вышло нечаянно, – пробормотала я, одновременно стаскивая со стола и нож, и салфетку.

– Что-то ты сегодня такая неловкая, – пропела Малена. Ее голос сочился ядом. – Уж не заболела ли ты, невестушка?

– Или, может, твое… положение на тебя так влияет? – подгавкнула Лиара.

Я улыбнулась им и спрятала нож в складки платья. А потом разгладила на коленях салфетку и намеренно перевела взгляд на свекровь:

– Всего лишь немного устала, матушка. Вынашивать вашего внука очень непросто.

Гидеон вдруг громко хлопнул ладонью по столу, заставив подпрыгнуть посуду.

– Хватит ваших игр! – прорычал он, обрывая хихиканье. – Я объявляю тост.

Он поднял бокал:

– За Минрах! И за то, чтобы в мое отсутствие здесь все оставалось… спокойным.

Его мать и сестры присоединились к нему.

Мне подали новый бокал. Я прикоснулась губами к краю и вдруг наткнулась на пристальный взгляд Каталины.

«Не пейте воду вечером», – пронеслось в голове.

– Обещаю, что буду вести себя тихо, – прошептала я, раздвигая губы в улыбке и отставляя бокал. – Очень тихо.

Весь ужин я сдержанно улыбалась на колкие слова свекрови и невесток, изредка отвечая им тем же. Почти не замечала, что за блюда мне приносят и каковы они на вкус. От постоянного напряжения ныли спина и пальцы, сжимавшие приборы.

Когда Гидеон наконец поднялся из-за стола, я испытала почти физическое облегчение. Но герцог вдруг подошел ко мне и подал руку.

Неужели что-то заметил?

От этой мысли в глазах потемнело. Сердце дрогнуло, пропуская удар за ударом. Во рту пересохло. И голова закружилась, несмотря на то, что я продолжала сидеть.

Несколько мгновений я смотрела на протянутую ладонь супруга. Большую, крепкую, с грубыми пальцами и мозолями от рукояти меча.

Это ладонь убийцы.

И сейчас я должна ее коснуться.

Должна, если хочу усыпить его бдительность.

Выдохнув остатки воздуха, приняла предложенную руку и встала. Пальцы дрогнули, коснувшись плотной ткани камзола.

Гидеон не двигался, и я все же подняла взгляд. То, как он смотрел на меня, заставило кровь забиться в висках. В его глазах горело желание. Он смотрел на меня как на женщину.

Нет! Пожалуйста, нет! Умоляю…

Голова закружилась. Я оступилась и всем весом навалилась на руку мужа, чтобы удержать равновесие. Его рука напряглась, мышцы вздулись под тканью, и я оказалась прижатой к мощному телу.

Ноздри тут же заполнил его запах – терпкий, пряный, пугающий. Пот, железо и боль.

Я замерла, как птица, уловившая движение хищника. Могла бы – нырнула в траву, прижалась к земле, распласталась дорожной пылью. Но я не птица. Я – герцогиня Минрах, женщина с выжженным сердцем, поклявшаяся отомстить. Если мне придется выдержать еще одну ночь боли и страха, я приму это как испытание.

Но сейчас я отстранилась, делая вид, что испытываю благодарность за помощь:

– Благодарю, милорд.

И покорно склонила голову.

Гидеон гулко расхохотался:

– Какая у меня почтительная жена! За все благодарит. Даже за то, что споткнулась.

Каталина и сестры герцога застыли на несколько секунд, не зная, как реагировать. Комплимент это был или издевка?

Затем свекровь вежливо посмеялась. Глядя на нее, захихикали и Малена с Лиарой.

Я тоже растянула губы в улыбке. Хотя мне больше хотелось оскалиться. И наткнулась взглядом на вновь протянутую руку. На этот раз приняла ее, не медля. Наверное, любому страху есть предел. И моему он уже наступил.