Kitobni o'qish: «Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника»
***
Тяжелые сумки с продуктами тянули руки вниз, к самым ногам. Ручки пакетов остро врезались в пальцы, оставляя узкие посиневшие следы. Считая один за другим шаги, пальцем щелкнула сигнализацией на брелоке моего новенького Шевроле.
Эта машина была моей гордостью. Многие могут сказать, мол, подумаешь, Шевроле Авео. Чем здесь можно удивить бывалых автолюбителей! Но долгое время я ездила на продуктах отечественного автопрома, и бесчисленные «девятки» успели изрядно наскучить ненадежностью сборки. К слову, и машины-то мне доставались потрепанные, из десятых рук после выпуска с заводского конвейера, поэтому жаловаться в моем случае не приходилось.
Когда появилась небольшая сумма денег сверху зарплаты, которой мне всегда хватало лишь копеечка в копеечку, премиальные да «тринадцатая», я сложила ее к той скромной сумме, вырученной за продажу последней «девяточной долгожительницы», бока которой, как нельзя дольше всех «радовали» меня проржавевшими прорехами от агрессивного дорожного реагента. Покраска и рихтовка в полулегальной автомастерской, только потому, что там намного дешевле, не смогли существенно спасти ситуацию. Ржавчина была настойчива, пробивалась сквозь свежий слой краски, придавая самой машине самый что ни есть непрезентабельный вид.
– Когда ты перестанешь нас позорить! – каждый раз возмущались мои коллеги, поглядывая, как я стараюсь припарковаться подальше от здания отдела, чтобы не никого позорить видом своей потрепанной машины.
– Отстаньте! Именно такой автомобиль может себе позволить честный полицейский! – в шутку лишь отмахивалась я, стараясь все же осторожно втиснуться между «Лексусами» и «Мерседесами» моих товарищей по службе.
Решение пришло сразу и безоговорочно в тот момент, когда с проверкой обходил свои владения начальник отдела, видный и статный полковник. Усмотрев в зияющих ржавых «ранах» моего «коняшки», скромно зажатого Хондой его зама и служебной Тойотой личное оскорбление, сурово и с присущей ему горячностью отчитал начальника тыла.
Справедливости ради, нужно сказать, что даже белый праздничный цвет моей девятки, сияние прозрачной чистотой стекол в солнечном свете и начерненные колеса с модными колпаками не смогли существенно преобразить внешний вид моей «красавицы», настолько она проигрывала соседям.
Начальник тыла, монотонно бубня себе под нос какие-то аргументы, тихо оправдывался, что это машина не служебная, заставить человека сменить частную собственность не имеется полномочий, но шеф был непреклонен: пропуска на служебную стоянку меня все же лишили. Пришлось влезать в банковские долги, чтобы не подводить руководство непрезентабельным видом автомобиля.
Первая иномарка, которою я смогла себе позволить, оказалась ДЭУ Матис, шустрая ярко-красная коробочка с механической коробкой переключения передач. Шустрый и юркий автомобильчик немыслимого цвета «вырви-глаз» неожиданно порадовал меня интерьером. Он смотрелся словно игрушечный.
Если честно, как только я абстрагировалась от его внешнего вида, сидя за рулем, вполне серьезно ощущала, что еду на иномарке. На дороге в городе я смело обгоняла, быстро набирала скорость, в сильную жару выручал небольшой и достаточно маломощный кондиционер. Справедливости ради нужно сказать, что и меня подрезали нещадно, по всей видимости, просто не воспринимая мою машину за серьезное транспортное средство повышенной опасности.
Пешеходы бесстрашно перебегали дорогу в самых неположенных для перехода местах прямо перед крошечным капотом Матиса. Наверное, просто полагали, что больше рискуют быть быстрее затоптанными мной, чем задавленными автомобилем. Это верно, злилась в таких случаях страшно! Неожиданным выходом и даже спасением стала покупка видеорегистратора. Внезапно перед лицом видеофиксации нарушений народ стал дисциплинированным, во всяком случае, очертя голову, под колеса кидаться перестал.
Три года гарантии моего маленького Матиса пролетели как три дня. Реформа полиции и вслед за ней некоторое повышение денежного содержания принесли возможность вздохнуть с облегчением. Но людская природа коварна: получив желаемое, становится по-прежнему мало. Залатав свои крупные дыры и мелкие прорехи в семейных бюджетах, аппетиты стали расти, а служебная стоянка около управления пополнилась авторитетными экземплярами зарубежных автомоделей. Мой Матис все так же боязливо, как раньше «девятка» жался к более авторитетным и внушительным товарищам.
Иногда я старалась выходить попозже, чем мои коллеги, кадровики и штабники, чтобы не встречаться с ними на стоянке, не слушать язвительные похихикивания.
Вечерами, спускаясь с ребятами к машинам, они часто смеялись: «Ну и где же твой БМВ?» Новенькие крутили по сторонам, пытаясь узнать, какая из красивых машин принадлежит мне, но удивленно хлопали глазами, глядя как я отпираю замок скромного Матиса: «А чего такая маленькая?»
– Опять вам все не так! Не выросла еще! Спеет до БМВ, – привычно отмахивалась я.
Хотя это и не самый сложный случай. Был у нас в отделе Олег Веточкин, оперативник по борьбе с экономическими преступлениями. Смешно сказать, занимался линией взяточничества, коммерческого подкупа, а ездил на старенькой желтой «шестерке» с такими старыми номерами. Его ребята из БЭПа стали пилить его, чтоб поменял машину, на что Олег невозмутимо отвечал: «А зачем мне ее менять? Она не ржавая, движок сильный, ему еще ходить и ходить. А что старая модель, так не так жалко. Вот весна пришла, мы с батей прикупили по случаю баллончики с краской-спреем, за выходные окрасили. И все, красавица! Всего-то шесть баллончиков! А на ваши дорогие иномарки сколько денег надо, чтоб покрасить? Да и успеете ли за выходной? Ответить нечего? А, то-то же! Да и взяточники мои понимают, что нет смысла меня подкупать, раз на такой тачке с наручниками приехал».
Так бы и не обращала бы внимание на приятельские остроты, если бы однажды после очередного родительского собрания дети не приперли меня к стенке (безусловно, в фигуральном смысле!) и строго не сказали:
– Мать, в твоем возрасте просто неприлично ездить на такой машине!
– Почему? Машина – то новая еще! Вон еще сидения и салон пахнут запахом заводской краски!
– Ты на ней выглядишь как женщина трудной судьбы. И вот еще что! Не приезжай на ней за нами в школу!
К слову, мой яркий Матис привлек внимание покупателей запахом новой машины в салоне и довольно быстро ушел в хорошие руки. Теперь наконец-то я и дети слонялись вторую неделю по автосалонам города, присматриваясь к новинкам и в ужасе шарахаясь от цен.
Шевроле Авео нам понравилась сразу. Небольшая, но с хорошим багажником, вместительным для покупок и поездок на море, нейтрально серебристого цвета, что тоже для нашей семьи практично – грязи почти не видно. Мы обратили на это особое внимание. С моей работой по автомойкам города ездить просто некогда. Я – житель городской квартиры, поэтому пользование специально оборудованными автомойками для меня вынужденная необходимость.
Да и экономия – не последний момент. Когда банк наконец одобрил получение кредита, услужливые менеджеры автосалона перед нами поставили на выбор несколько вариантов машин этой модели: черная, синяя, красная, белая и серебристая. Мнения сразу категорично разделились. Сын хотел черную, и действительно, автомобиль мог смотреться вполне презентабельно, смахивая чем-то на модную ныне Хонду Аккорд. Дочь в восторге от красной, ее было видно издалека, самый безопасный цвет на дороге. Мне по сердцу пришлась синяя, тоже яркая, видная, четко просматривался перламутр. Белая у нас уже была, цвет надоел до чертиков, поэтому этот вариант нами не рассматривался, хотя сейчас я понимаю, что возможно и напрасно, цвет действительно нарядный, автомобиль смотрится достаточно привлекательно.
Протопав около километра до машин, которые стояли во внутреннем дворике автосалона, я и дети явственно убедились, что пыль одинаково ровным слоем лежала на полированные бока выставочных экземпляров, но именно на серебристом цвете ее почти не было видно, хоть слой был откровенно нескромный. Во всяком случае, из-за лобового стекла руля не видно. Этот факт и сыграл решающую роль в выборе цвета: серебро и точка, сомнений больше не стало.
Повесив на свою шею кроме двоих детей еще и банковский кредит в полмиллиона, я порулила домой. Если честно, то раньше я за рулем четко понимала, что передвигаюсь на иномарке. Когда я села за руль Авео, мне показалось, что я села за руль космического корабля, настолько все было плавным и бесшумным.
Нужно сразу сказать, что это преувеличила, мол, села и поехала. Так свободно передвигаться я выбираюсь нечасто, потому что, когда я утром выхожу на работу, я не могу сказать, когда приеду обратно.
Не один год проносив на плечах офицерские погоны, худо-бедно, но дослужилась до звания майора полиции в уголовном розыске. А худо-бедно я упомянула неспроста, служба в уголовке требует сильной отдачи. Суточные дежурства, выезды на заявки, «тревожные» подъемы среди ночи, бег и стрельба на скорость из разных положений отбирало много сил. Самое интересно, что при всей ответственности, бытует мнение у некоторых штабных сотрудников или других подразделений, что в принципе преступления раскрываются сами. Иногда крайне неприятно слушать высказывание какой-то белокурой красотки из отдела кадров или секретариата, мол, не успели «по горячим следам» раскрыть убийство, как руки сами тянутся к медалям. Естественно, я заводилась с пол-оборота, а мои ребята лишь усмехались, что называется, себе «в усы», гладили меня по плечу и приговаривали: «Успокойся, это же очень хорошо, что они даже не подозревают, чем нам приходится заниматься! Представь, из какого обморока пришлось бы выводить этого профессионала, если бы ей пришлось поприсутствовать на мероприятии, когда мы устанавливаем, опрашиваем, проводим опознание, кто и каким образом совершил очередное изнасилование!» В ответ я прыскала от смеха, и от злости не оставалось и следа. К счастью, такие недалекие девчонки у нас надолго не задержались.
Время текло незаметно, вроде бы только прошла стажировку и с нетерпением ждала из Москвы своей первое лейтенантское звание, а уже вот – признана победителем конкурса профессионального мастерства среди сотрудников уголовного розыска, обойдя маститых оперативников. Прибывая наездами, проверяющие полковники из Главка удивленно взмахивали бровями и смущенно улыбались:
– Мы теперь по всей России расскажем, на каких высоченных шпильках мотается по коридорам лучший сотрудник уголовного розыска Юга России.
Все это смешно, но не все смогли пережить такое откровенное первенство. Если сказать проще, то друзей на работе у меня сразу стало намного меньше. А значит, людей, наблюдающих за моей работой с особенной подозрительностью в надежде найти промах и тут же безо всякого промедления ткнуть носом в мою ошибку или оплошность, возросло в геометрической прогрессии.
Но, как говорится в народе, кто не рискует, тот не пьет шампанского! Работа – розыск лиц, раскрытие преступлений – мой особый азарт! Жулики убегают, ты – ищешь и догоняешь. И как говорят мои авторитетные наставники, сыск вечен!
На сегодня повезло, выдался один из нечастых выходных после сложной рабочей недели. Дети, а их у меня двое: шестнадцатилетний сын Сашка и тринадцатилетняя дочка Машка, растут не по дням, а по часам и всегда, как и положено, в их возрасте, хотят кушать. Нет, не так. Хотят кушать всегда!
Долго собираться я не стала, решив, что именно в выходной я имею право на естественность. Не загружая себя косметикой и прической, я стянула махровой резинкой хвост на затылке, лишь слегка пригладив волосы расческой и пару раз приложив к щекам спонжик с пудрой. Оглядев скользь себя в зеркале, я осталась недовольна собой: не мешало бы освежить цвет волос, лицо серого цвета, вымылся и стал непонятным, синие круги под глазами от усталости и хронического недосыпания. Вытащив из косметички помаду, в два движения накрасила губы. Ну вот, так лучше. Во всяком случае, не выглажу такой уставшей. Хотя понятно, что в первый выходной нужно обязательно выспаться.
Выбравшись сквозь утренние пробки на центральный рынок, я сто раз пожалела о том, что приехала именно на машине. Пешком было бы намного быстрее. Единственное, что останавливало, что неподъемные сумки станут снова обрывать руки. Детвора мне сегодня не помощники, их забрали родители их друзей на дачу отъедаться свежими, только с дерева, фруктами.
Парковочных мест около рынка, как обычно, не хватало на всех желающих. Магазинчики около дороги заняли парковочные места, поставив на свободные места полосатые колпачки и старые покрышки. Поняв, что иного выхода у меня не будет, пришлось рискнуть тем, что к моему возвращению, колеса могут оказаться проколотыми в отместку за занятое место, я втиснула, едва не задевая обзорными зеркалами рядом стоящие авто, машину на свободное местечко, стараясь незаметно для окружающих, не привлекая внимание отпинать старую покрышку в сторону.
Подумав, я накорябала свой номер мобильника на каком-то чеке, отыскавшемся в кошельке, и приложив его под резинку дворника на лобовое стекло, отбыла к бойким торговым точкам.
Длинные, почти бескрайние торговые мясные ряды завораживали обилием товаров. Можно было проходить целый день и растратить весь финансовый запас кошелька, а глаза все бы покупали и покупали.
Куры, цыплята для жарки, жирные мясистые гуси, еще пахнущие палеными перьями, резкий стук топора рубщика мяса в где-то в углу павильона. Повертев тушку довольно увесистого курчонка, я ткнула в него пальцем, и полноватая торговка привычным движением бросила его на весы:
– Не пожалеете, это я вам гарантирую. Почти домашний. Знаете, я этих цыплят дома делаю на пиве.
– Расскажите, и вкусно получается?
– Необыкновенно! Попробуете и после этого не станете никак по-другому делать. Просто до невозможности: разрезать курчонка пополам, уложить в противень, ничем не смазывать и не солить, а просто залить бутылочкой пива. М-м-м, пальчики оближете!
Я с сильным сомнением посмотрела на нее.
– Даже не сомневайтесь, – дородная продавщица ловко упаковала в пакетик и вложила его мне в ладонь.
Пакет был не первым, но именно благодаря ему пальцы стала жечь тяжесть покупок, а руки, казалось, вытянулись в суставах до самых коленей. Постепенно народу на рынке заметно прибавилось. Наверное, не многие стараются закупиться спозаранку, предпочитая понежиться подольше в теплой кровати. К машине я пробиралась с трудом сквозь поток покупателей. Зато бабули радовались новым перспективам общения, старательно толкая меня локтями в надежде завязать хотя бы небольшую свару. Когда я стала обходить лоток с рассыпанными на нем сухофруктами, худенькая, если не сказать поджарая старушка, похожая на сухую вяленую тараньку фигурой, и неприятным выражением лица, неожиданно сильно пихнула меня в бок:
– Я здесь стояла! Тебя не было!
Я попыталась успокоить ее:
– Да я не стою в очереди, мне бы пройти!
Но бабулю было уже не унять, такая возможность пообщаться! Она раскричалась, стала размахивать во все стороны руками и все же ткнуть меня своими острыми локтями, когда еще раз попыталась протиснуться в узенький перешеек ворот, ведущих к автостоянке. Я на секунду отвлеклась, и противница неожиданно снова и снова атаковала. После очередного резкого рывка мои кульки прорвались, апельсины и яблоки врассыпную покатились к воротам.
«Наверно, здесь горка», – делала я неожиданный вывод, глядя, как бодренько и с одинаковой скоростью мои фрукты кубарем несутся по асфальту к машинам. Невысокий паренек в модной майке и джинсах, стоявший рядом, присел и стал проворно, словно фокусник, собирать все раскатившиеся покупки. Когда я подошла к нему с новым пакетом, мне оставалось только сложить их в новую целлофановую емкость.
– Я даже не знаю, как вас благодарить!
– Перестаньте. Это совсем не трудно. Бабуля какая-интересная-то попалась!
– Да уж, сидит, наверное, целыми днями дома с кошкой, поговорить не с кем. Вот и выходит посвариться в люди.
– И то верно, могли бы и в будний день за покупками ходить, к работе же не привязаны, – после этих слов своего неожиданного помощника даже зауважала.
– Меня зовут Сергей. Подвезти вас к дому?
– Меня зовут Алена. Спасибо, на машине, – я нажала брелок и Шевроле дважды моргнула фарами.
Забрав многочисленные пакеты и пару тяжелых сумок у нежданного спутника, я протиснулась между машинами в надежде уместить увесистые сумки в багажник. Нажала еще одну нужную кнопочку на брелоке замок багажника распахнулся и… о, ужас! пальцы сами собой разжались от неожиданности. Куда-то снова покатились мои яблоки и апельсины, но этого я уже не видела – в багажнике, небрежно замотанные в обрывки полиэтиленовой пленки с крупными прорехами и просветами, лежали останки человека. Даже издалека четко проглядывались темные, полуистлевшие кости. На черепе с остатками того, что при жизни называлось лицом, в районе левого виска четко виднелась дырка.
Рядышком небрежно брошено качественно, крепко-накрепко сшитое дело с затертой обложкой, покрытой бурыми пятнами и отпечатанной на качественном принтере надписью: «Уголовное дело по раскрытию убийства Юли Банщиковой».
***
Эксперт Апельсинов травил анекдоты в дежурке. Серега давно работал в милиции-полиции, а уж эксперт – просто от бога. Я всегда была в восторге, когда в графике дежурств на месяц видела, что мы дежурим вместе на сутках. С ярко-рыжими, почти огненными кудрявыми волосами, завивавшимися мелким бесом на его беспокойной голове, которые не желали лежать в каком-то определенном порядке. Завитки, как острые пружинки, торчали в разные сторону, придавая облику Апельсинова взъерошенный, одуванчиковоподобный вид, что ансамбле с форменной одеждой, тяжеленным экспертным чемоданом и пистолетом в кобуре было забавным.
Во всяком случае, никогда еще наш Сережка не оставался незамеченным. Забудут следователя, не говоря уже об оперативниках, часто потерпевшие говорят в дежурной части на вопрос "Вы к какому следователю?", отвечают: Деточка, я не помню, с ним еще такой рыжий был". Не раз и не два дежурка связывалась с экспертами, уточняя, кто с Апельсиновым был в составе следственно-оперативной группы. Следует прибавить к этому облику невероятную улыбчивость и добрый характер, не испортившийся от немалых годов службы, переросший в возрастную мудрость, чем черствость восприятия чужого горя, вот это и есть наш доблестный Апельсинов.
Утренний инструктаж перед заступлением на очередное суточное дежурство еще не начался, заместитель начальника полиции по охране общественного порядка где-то замешкался, и мы в окружении начальника дежурной смены и оперативного дежурного, развесив уши, слушали балагура Серегу.
– А вот еще. Объявление в газете: «Чрезвычайное происшествие! Сегодня в Эрмитаже неизвестный облил кислотой картину Малевича «Черный квадрат». По мнению экспертов, на восстановление картины уйдет не менее двух лет.
Дружный мужской хохот. Вот уж и не предполагала, что у нас собрались настолько художественно подкованные коллеги и решила тоже поучаствовать:
– Я тоже вспомнила. Передача по телику: «Добрый день. Это Первый канал, программа Контрольная закупка» и я ее ведущий Антон Привольнов. Сегодня нам предстоит продегустировать два килограмма черной икры, и мы как-нибудь обойдемся без покупателей и экспертов».
Сквозь гоготание я снова взяла слово:
– А вот еще вспомнила! Камешек в огород экспертов: "По отпечатку ладони преступника криминалистам удалось установить, что жить он будет долго и счастливо, но большой и светлой любви так и не встретит", – шутливо толкнула Апельсинова в бок.
– Зря, между прочим, смеетесь, -стараясь перекричать смех, заметно насупившись, вмешался Сережка, -и определим, и даже запросто! Это и не смешно. Следователи и оперативники тоже мудрят, между прочим. Недавно мне показали наши коллеги постановление следователя о назначении экспертизы, смеялись всем отделом: "На экспертизу представлена деревянная щепка со следами жидкости темного цвета. На разрешение экспертов поставлены следующие вопросы: 1. Не является ли пятно на щепке кровью гр. Иванова А.И. 2. А не является ли щепка, представленная на исследование, табуреткой". Вот где смех!
Широким шагом, чуть не сбивая нас с ног, в дежурку влетел Леша Звонарев, опер по особо важным делам отдела уголовного розыска:
– Начальник, принимай рапорт. Александров! Где ты?
– Чего кричишь, на месте я. Нарисовал?
– Да, держи, – и тут он разглядел нашу теплую компанию, сгрудившуюся около второго входа. – Привет, привет, – он протягивал всем поочередно ладонь. – Аленка, а ты что, сегодня дежуришь?
– Да, Рулетов поменял. Звонил начальнику дежурной части, топал ногами, когда увидел, что в этом месяце меня нет в графике. Пришлось срочно-обморочно втискивать меня в узенькие строчки, подвигая остальных. Ладно, какая разница. Ты – то как отдежурил?
– Мне, как всегда, везет. Утречком, как только заступил на сутки, наколотил полулитровую кружку вкуснющего кофе. Но тут как назло, именно сегодня острому желанию откушать легального горячительного не суждено сбыться. Звоня из дежурки: «На машине? Поехали, на железнодорожной станции Усть-Лабинск убой» и все, вперед и песней».
– И что, кому не повезло-то? – мы насторожились.
– Потерпевший – молодой паренек, довольно крепкий. Лежал около вагончика-бытовки навзничь, как будто его толкнули. Когда я приехал, его уже осматривал медэксперт. Знаете, что потрясло нас? Тридцать колото-резаных ран и половина из них на лице. Сразу мысли о чьей-то личной неприязни.
– Дым с вами выезжал?
– Да, он быстренько распределил нас, все кто куда разбежались делать обход, Мочалкин и его кинологи тоже не остались без внимания и быстренько отправлены искать следы.
– Личность установили? Что за парень?
– Нам повезло, его сразу опознали станционники. Оказалось, что это был Сергей, работник станции, какой-то небольшой начальник, имел в подчинении небольшую бригаду путейцев – ремонтников. Распределил с утра их на работы, никого поблизости не оказалось.
–А кто вчера на сутках от экспертов был? – я стала огладываться, припоминая, кого из их толковой гвардии видела спозаранку.
– Пока Светочка, она от экспертного центра вчера дежурила, раскладывала свои мудреные приборы, обследовала с лупой их вагончик-бытовку, а потом осматривала ультрафиолетовой лампой каждого путейца, я стою, наблюдаю. Я и Дым присматриваемся к путейцам… Вроде ничего особенного, курят, обсуждают, нервничают.
– Неужели собаки след так и не взяли? У них новые молодые псы, только вернулись с обучения, – Александров пожимал плечами.
– Нет, не взяла. Мочалкин доложил, что его красивая служебная собака след потеряла возле дороги, скорее всего, злодей уехал на машине или рейсовой автобусе. Мы опросили, наверное, полсотни граждан, а уж выслушали от них тысячи версий, голова шла кругом. Сами знаете, предположений – целая куча, кто на кого обижен, кто кому денег должен. А кто и просто-напросто сволочь редкостная. Я уже ни на что и не надеялся новое услышать, как мне один гражданин потихоньку шепнул, что он в восемь утра ехал на машине на работу, видел около этого вагончика борьбу, при этом убивец был в желтовке, знаете, таком желтом рабочем жилете путейца.
– Послушай, откуда он мог там появится? Все на работу топали, срисовать его могли запросто. Что, он не знал, что рискует. Тем более путеец, наверняка все друг друга знают! – я в некотором азарте даже повысила голос.
– Хорошо вам сидючи на ровном месте рассуждать! -Лешка заметно стал раздражаться. – Мы с Дымом и схемы места происшествия рисовали на карте, и возможные пути прибытия и отхода жулика. Крутили и так, и сяк. И следователь наша и следственного комитета переживает, волнуется. Главное, все понимаем, что где-то рядом зацепка, но найти не можем. Вот вроде есть какая-то важная мелочь, но без конца ускользает. Вроде все мероприятия проведены, все проверено.
– А что путецы поясняли?
– Когда Дым дал команду, мы повторно опросили всех путейцев. Ничего нового, их показания практически одинаковые, один в один: приехали в бытовку, Сергей нарезал всем задач, побухтел – повыступал – покричал по поводу вчерашнего происшествия, а недоволен он был частенько, поэтому никто внимания особого не придавал, а уж обидеться вовсе в мыслях не было. Отправил на ремонт очередного участка и как всегда, все отправились загружать оборудование в автобус.
– Главное, заметьте, здесь моя особая гордость. Стою, слушаю их как бы вполуха, а знаете, так бывает, мой взгляд невольно притягивает уже опрошенный путеец. Такое же молодой парень, как терпила, высоченный, как говорится, косая сажень в плечах, светловолосый, а лицо такое необыкновенно простецкое, даже крестьянское. Наблюдаю за ним, вроде снова ничего подозрительного. Но чуйка, ее- то не обманешь. Главное, так спокойного стоит, курит медленно… Морщится, когда подносит забинтованной рукой сигарету ко рту… Затягивается неторопливо… А меня прямо как разрывает, ну что, не так? Что цепляет? Что? Морщится, а почему? Я присмотрелся, на бинте такое небольшое пятнышко крови, крохотное, прямо еле заметное. И пока Дым разговаривал со следователем, смотрю, что занят, я подхожу к этому Илье Муромцу и спрашиваю, что да где травму получил. Не рельсами ли, случайно, задел, может страховой случай? «А он мне, мол, собака», – говорит, – покусала. Я ему между делом, покажи, вроде как даже посочувствовать хочу. Он разворачивает свои бинты, а там развороченная рана! Жутко смотреть. И мало, скажу вам, похоже на собачий укус. Я предлагаю, давай медику покажу, укус-то свежий, надо бы и прививку сделать, и обработать. Вон медик наш, идем. И тут наш медэксперт четко устанавливает колото-резанную рану с каким-то хитрым разворотом, прямо указывающим на идентичность с ранами на лице потерпевшего.
– И что, неужели раскололся? – я приготовилась захлопать.
– Нет, говорит, собака покусала и все тут. Большая. Не колется и точка! А я так взглянул на Дыма молча, а он мне тоже глазами отвечает, мол, мы парни редкой в наше непростое время доброты и ласки. Я его так осторожненько приглашаю проехать этого доброго молодца со сказочным именем Иван в служебную карету о ста лошадей прокатиться с ветерком до сказочного терема с зазывной надписью «Полиция», – девчонки – эксперты, стоящие рядом, тихо захихикали. – Что я могу вам сказать? Нельзя сказать, что молодец не возражал проехать, так из вежливости скромничал, мол, на работу очень надо, любит он работу и жить без нее совсем не может. Горячо пообещали ему по возвращению пару смен без выходных, чтоб угасил тоску по работе, пригласили в оперативные апартаменты.
– Звонарев, ох и хорош ты сказки девчонка рассказывать! – Александров махнул в сторону Лешки рукой.
– Ничего не сказки, а суровая правда жизни! Я вам намеренно не вспоминаю, чтобы снова не травить душу, про чашку горячего кофе, такого желанного еще с утра, – Звонарев сделал тоскливый взгляд и хитро стал смотреть рядом стоящих на девчонок-экспертов. – Уже под утро после длинного ночного обстоятельного разговора с цитированием новелл Уголовного кодекса и постатейных комментариев к Ивану пришло долгожданное раскаяние.
– Так это он, Муромец этот хлопнул его? За что? – видно, что Александрова, несмотря саркастический вид, история и впрямь увлекла. Рапортом – то доложили, но живые подробности никуда не вписывались.
– Как мы позднее выяснили, убитый Сидоркин был почти на два года старше нашего негодяя. Вырос сиротой, воспитывался с рождения в детском доме, мать отказалась от него при рождении, потому что родился с «заячьей губой».
– Да ладно! – не поверила я своим ушам. – В наше время отказаться от ребенка из-за такого заболевания невозможно. Операции делают сейчас запросто. Пусть не в деревне, пускай, но можно было бы поехать в город, взять направление, в конце концов, в городскую больницу!
– Если честно, то это официальная версия, придуманная для ребенка. На самом деле мамка у него была известная в их районе валютная проститутка. Возраст сыграл злую шутку. Сначала дорогая, подвизалась около нового гостиничного комплекса, потом интерес к ней стал ослабевать, народ – беднеть, а барышня с тоски налегать на спиртное. Да и молодежь стала наступать на пятки, конкуренцию выдерживать стало сложнее. Вообще, что и говорить, спилась она, да так и померла от туберкулеза несколько лет назад.
– Слушай, а этот Сергей знал о ней, пытался искать?
– Ален, напомню, что когда мы его увидели, то он не смог уже нам ничего рассказать. Это мы наводили справки, когда пытались личность установить, кто, откуда. Опросили по случаю бывшего директора детского дома. Пока его непутевая мамашка вела антиобщественный образ жизни, паренек вырос, успел жениться и получить небольшую, но статусную должность. О нем так рассказывали путейцы: всегда чистенькая рубашка, выглаженные брюки. Кстати, именно его нетерпимость к воровству Ваньку и раздражала. Еще больше его расстраивали вопросы Сидоркина, мол, а чего ты, Иван, достиг в свое жизни. Что ты умеешь, кроме как воровать с паровозов? – Лешка, вошел в роль, рассказывал, размахивая руками в такт слова, картинно-театрально отставив ногу. – Как признался наш красавец, последней каплей, переполнившей чашу зависти из злости, стал небольшой мешочек с алюминием. Так любовно собрал на железной дороге, приготовил для сдачи в пункт приема металла, где у него работала знакомая девчонка. А тут с утра Сергей отобрал этот злополучный мешочек и пригрозил, что выгонит его с работы. И Ваня отомстил. Столько ножевых, следователь только их полчаса описывал в протоколе.
– Отразил в рапорте все? Дело возбудили? – Митька торопил. Пора было сдавать смену.
– А куда им деваться? «По горячим следам» раскрыли. Митенька, я тебе больше ничего не должен? Я домой, валюсь с ног, как полковой конь. Два желания: позавтракать и поспать. Все, покедова.
Митька Александров, закончил разговор по телефону и выглянув из-за стекла дежурки, в одну секунду прервал наши разговоры:
– Ну все, хватит вам тут лясы точить, заявка, на выезд. Обойдетесь сегодня без инструктажа. Серега, тебе там тоже работенка. Две минуты сбегать за экспертным чемоданом.
– Что там?
– Бабуля восьмидесяти лет, неделю не выходит из дома.
– А адрес? Что, наша территория?
– Да, домик станционного смотрителя около станции вокзал Пашковский. Бабуля в молодости там работала, потом за ненадобностью ей разрешили в нем жить. Станцию – то перенесли. Я уже сообщил территориалам, все равно пусть участкового пришлют. Машина дежурная на КПП. Выдвигайтесь, по месту отзвонитесь. Если что, пришлю следователя из следственного комитета, вроде их подследственность, если труп криминальный.
