Kitobni o'qish: «Аглая значит аурелия»

Введение

Какая тоска порой одолевает человека, когда найти того, по ком мы скучаем можно лишь в собственных воспоминаниях.

Сегодня впервые за долгое время мне приснилась Аглая. В этом сновидении я вновь оказался в том дне, когда мы с ней познакомились. На улице стоял жаркий август. Я шёл к её дому, витражные двери которого были открыты. Окна, как всегда пропускали через себя солнечные лучи, и эти горячие гости из космоса цеплялись за хрустальные подвески ловцов солнца, которых Аглая так любила делать. Внутри дома все мерцало от прыгающих повсюду солнечных зайчиков, а я все шёл дальше, вверх по лестнице, где, наконец, смог увидеть её. Аглая сидела в своей комнате на неубранной кровати, её чёрные волнистые волосы, взъерошенные ото сна, только украшали девушку, как грива украшает льва. Услышав мои шаги, Аглая взглянула в мою сторону. Таких синих глаз я с тех с самых пор ни у кого не видел. Такой, как Аглая, я больше не встречал. Она улыбнулась мне той самой улыбкой, от которой я цепенел и не мог ничего с собой поделать, но из-за которой и был когда-то счастлив. И вдруг до меня дошло горькое осознание того, что я нахожусь лишь во сне. Мир вокруг меня стал рушиться, и я проснулся. Мне было жарко, будто я и вправду только что побывал под летним солнце. Мое сердце бешено колотилось, а в голове творилось что-то непонятное. Так странно, что ночь обладает такой властью над нами, она усиливает наши чувства, делает нас вновь похожими на детей. Ночью можно поверить во все, что угодно, наше воображение гуляет между реальностью и сном, не давая нам понять, что есть правда на самом деле. Я резко вскочил с кровати и подошёл к окну. На небе сияли звезды, а дым от завода пытался скрыть этих ярких красавиц. Но тщетно, весенний ветер быстро сгонял его с ночного неба. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я постепенно начал приходить в себя. Внутри меня вновь вспыхнули те чувства, что должны были уже замолкнуть спустя два года, которые я провел в вечной работе. Все эти два года, после Аглаи… Два года нескончаемых переездов, смен стран и часовых поясов, съёмок, людей, и в итоге я снова вернулся в то состояние, в котором она оставила меня. И, быть может, если б за окном ещё не стояла тёмная ночь, я не решился бы вернуться туда, где все началось.

Через несколько часов, я уже был в аэропорту, чтобы затем сесть на самолёт и тронуться в путь. Теперь я мог позволить себе билет в первом-классе, и, расположившись в кресле, где никто мне не мешал, я начал вспоминать свой первый полет, который изменил мою жизнь навсегда.

Глава 1

В салоне самолёта в его тесных креслах сидело не мало людей. Это был рейс эконом-класса, так что ни о каком удобстве речи и не шло. Поэтому, изголодавшиеся и умирающие от духоты пассажиры изнемогали в своих тесных креслах, ожидая конца полёта, который длился уже больше трех часов. И все это время я, сидя рядом с иллюминатором и подпираемый сбоку грузным мужчиной, пытался держать себя в руках, так как помимо своего «прекрасного» соседа, впереди еще сидел ребёнок, который постоянно двигал свое сидение, раз за разом будто специально наваливаясь на мои ноги. Даже вид из иллюминатора на голубое небо и пушистые белые облака меня не спасал, ко всему этому меня тошнило, а пахучие крекеры соседа делу не помогали. Когда я уже потихоньку начал сходить с ума, произошло долгожданное чудо. Объявили посадку самолёта и постепенно я почувствовал, как начинает закладывать уши, а ощущения в животе были сравнимы со знаменитыми бабочками. От них то я уже давно избавился, хотя, если быть точнее, мне помогли. Три месяца назад, в один злосчастный день, моя любимая девушка собрала все свои вещи из квартиры, что мы снимали ещё с университета. Бабочки же погибли три дня спустя, когда я узнал причину её ухода.

Я забросил свою работу, свои фотографии, заливая горе в компании малопривлекательных людей, постепенно превращаясь в такую же малопривлекательную персону. Не знаю, что было бы дальше, если бы мне случайно не встретилась моя старая подруга. Не знаю, как и каким образом, но она убедила меня бросить все и приехать к ней, как она сказала: «Проветриться, чтобы найти вдохновение», в Грузию, в известный приморский город. С тех самых пор я постоянно удивляюсь, насколько один единственный случай может изменить буквально все. Позволяет начать жить с чистого листа, меняет наше мировоззрение. Один толчок, и вы уже другой человек, а быть может наоборот, становитесь именно тем, кем и должны были изначально быть, ловите свою сущность, перестаёте бояться показывать её миру.

Отдавая дань своему героическому терпению, я молча и, думаю блистательно, скрывая накопившееся негодования за этот бесконечно-долгий перелет, дожидался, пока мои соседи смогут вылезти из чересчур для них тесных мест. Выходя из самолёта, я прямо-таки жаждал вдохнуть живительный свежий прохладный ветерок. Но, к моей досаде, на улице стояла та же духота, а с ней об руку и влажность. Солнце пекло нещадно, так что моё настроение, которое, казалось бы, начало подниматься, скатилось на самое дно, как и камень бедняги Сизифа.

Забрав свой небольшой чемодан, я вышел из аэропорта, и на меня сразу же, словно саранча, налетели местные таксисты с предложениями подвезти. Нехотя выслушивая речи самого назойливого, предлагающего свои услуги за непомерную цену, я в уме начал прикидывать, во сколько же обойдётся моя авантюра с этим путешествием. Мои мысли были прерваны громким, знакомым мне голосом.

– Эй, Богема! Я здесь! – рядом с автомобилем стояла виновница моего приезда, она широко улыбалась и махала рукой.

Выдохнув от облегчения, я отделался от таксиста и покатил свой чемодан по горячему асфальту.

– Я и не думал, что ты за мной приедешь.

– Почему? – вмешался новый голос.

Из машины вышел высокий молодой человек со смуглой кожей, чёрными густыми волосами и бородой, в которой скрывалась еле заметная улыбка. Он протянул мне руку и продолжил говорить, с нескрываемым южным акцентом:

– Я Арам. И у нас принято гостей встречать. К тому же, после того, как Лара рассказала мне про вас и показала ваши работы, мне сразу захотелось познакомиться. Я слышал, вы достаточно известная личность.

Я ответил рукопожатием. По Араму сразу было видно, что он простой парень, но в хорошем смысле.

– Ну, можно и так сказать. И пожалуйста, можно на ты.

– Это он скромничает, как всегда, – смеясь проговорила Лара, а затем кинулась меня обнимать. – Я так рада, что ты прилетел. В последний раз, когда я тебя видела, ты был в ужасном состоянии.

– Не без этого.

Арам забрал мой чемодан и положил его в багажник. Лара же, все это время стояла, широко улыбаясь мне и разглядывая.

– Как же ты изменился, – проговорила она.

– Надеюсь не в худшую сторону, – иронично заметил я, садясь в машину.

Лара в той же манере ответила:

– Ну, как сказать? Мы тебя приведём в порядок, да, Арам?

Тот хохотнул и, повернувшись ко мне, сказал:

– Это будет ларатерапия, тебе повезло.

– Что это значит?

– Увидишь. А теперь, я думаю, может посидим где-нибудь, или ты устал? – спросила Лара.

Хоть я и порядочно устал, но решил не обижать Лару, согласившись на обед. Мне даже не пришлось говорить, всю дорогу я слушал её и Арама. Они, не замечая моего молчания, продолжали болтать, рассказывая о городе, туристах и правилах. Но я их почти не слушал, вместо этого, я уставился на пейзаж за окном, глядя на песок и одинокие пальмы. И вот, наконец, показалась полоска моря, которое все сверкало в солнечных лучах.

Мы остановились в центре Старого города у небольшого кафе. Народу к обеденному времени собралось тьма. Туристы всех мастей и просто местные жители сидели за небольшими столиками, вкушая еду. К тому времени, как я сел за стол, мой аппетит заметно поубавился, меня мучала невыносимая жажда с примесью головной боли. Я выпил сразу стакан воды, а после и весь графин, с тоской наблюдая, как остальные уплетают оджахури, да хачапури, заедая все это мороженным.

– Тебе нужно адаптироваться, – в перерывах между блюдами, проговорил Арам.

– Похоже на то, – ответил я, откинувшись на стуле.

Я по привычке наблюдал за людьми вокруг, в поиске интересного кадра. Но через некоторое время мне наскучило смотреть на жующие лица, и я переключился на Лару.

– Кстати, расскажи мне пожалуйста. Как ты вообще оказалась здесь?

Она на минуту задумалась, держа в своих маленьких пальчиках кусочек пахлавы.

– Это было не так, что я однажды проснулась и поняла, что нужно что-то менять, – она сделала небольшую паузу, прежде чем продолжить, выражение её лица изменилось, стало необычно серьёзным для Лары. – Это было ужасное время. Я ненавидела свою работу, что меня вечно куда-то отправляют и никогда не слышат. К тому же, у меня не осталось времени на себя, на то, что я действительно люблю. Моя голова была пуста. Я порой лежала ночью без сна и чувствовала, как надежда на лучшее от меня ускользает. А затем, вдруг, раздаётся телефонный звонок. Мне позвонила моя тётя, предложила пожить у неё летом. Я тогда подумала, что вот это то, что мне нужно. Вот это моё чудо.

– И что ты тут делаешь?

– Как видишь много ем, – со смехом она намекнула на свою изменившуюся фигуру.

Пока мы были с ней студентами, то между нами бытовала шутка. Чуть задует ветер, а в Санкт-Петербурге это довольно частое явление, я придерживал Лару за руку, чтобы она не улетела. Такой она была худой.

– Думаю теперь тебе ветер не страшен. Но это к лучшему.

Я действительно так считал, и увидев мой взгляд, она улыбнулась и похлопала меня по плечу.

– Кстати, – с виноватым видом продолжила Лара, – я тебе обещала комнату в нашем с тётей доме, но она ещё не разрешила. Но дай мне два дня, и я постараюсь все решить. А пока, может снимешь номер в гостинице?

– Тебе не кажется, что в твоих предложениях слишком много «но»?

У меня не было сил злиться на неё, поэтому я закончил свою фразу просто:

– Я на мели.

– Но как? Твоё имя гремит по всему Питеру, я думала…

– Это так… Было так, но в связи с последними событиями все эти свадьбы мне до тошноты, я забросил все.

Лара не знала, что ответить, тогда в дело вмешался Арам, который допивал уже вторую чашку кофе. И, в свойственной всем южным людям манере, знающим всех и вся, произнес:

– Что развели кадилу? Я все решу. Есть же Каринэ, которая сдаёт комнату. Ты забыла?

Лара от радости хлопнула в ладоши.

– Точно. Она и так нам должна, мы ведь приводим ей клиентов. Ну так что?

Я пожал плечами, ведь был не в том положении, чтобы выбирать. В моём кошельке было немного денег, а если сравнивать с прошлым, то их не было вообще. Всю дорогу до дома некой Каринэ, я шёл ничего не замечая, вокруг меня все было чужим. Люди на улице все время мешали пройти, машины так и норовили задавить пешеходов. Лара и Арам, наоборот, шли уверенно, часто здоровались с кем-то, постоянно о чем-то рассказывали мне, а я только махал головой в знак согласия.

Мы дошли до нужного дома буквально за десять минут. Место, в которое мои друзья решили меня определить, было без всяких сомнений очень старым. Оно выглядело бельмом среди высоких современных построек. За невзрачным серым забором из шифера, оказался такой же старый неприметный дом. Под ногами во дворе лежал разбитый асфальт, по которому к нам навстречу без всяких опасений шла давно уже немолодая женщина в обуви на высоченных каблуках. Они о чем-то с Арамом по-грузински поговорили, после чего она посмотрела на меня оценивающим взглядом из под своих больших круглых очков, а затем широко улыбнулась и начала меня обнимать.

Я не привык к такому открытому выражению чувств, да и сейчас не мог бы похвастаться этим. И эти пять дней которые я прожил у неё, пока Аглая не сжалилась надо мной, казались мне вечностью. Их скрашивало лишь домашнее вино, которым Каринэ торговала, да ещё один субъект, если можно так выразиться. Звали этого субъекта Леонид, но все, кто был с ним знаком, прозвали того Ленька-выпивонька. Это был парень чуть старше меня, который стабильно каждое утро и каждый вечер приходил за бутылочкой вина. Глядя на него, на его преждевременно осунувшуюся фигуру и рябое одутловатое лицо, у меня стремительно начало развиваться чувство отвращения к тому образу жизни, который я вёл, после ухода моей бывшей девушки. Как-то раз, сидя на веранде дома Каринэ вместе с Ларой, в свой час пришёл Ленька, выполнив свой обычный ритуал приветствия, он поплелся за ворота с очередной бутылочкой красного. И все это время Лара внимательно смотрела на меня.

– Не смотри так на меня. Если бы не ты, быть может, меня ждало такое будущее.

– Ха. Неужели. Ну, и? Что нужно сказать? – в своей шуточно-покровительственной манере, произнесла она, выпучив свои светло-карие глаза, цвета карамели.

Я рассмеялся на её вызов и без всяких уверток ответил:

– Спасибо, ты настоящий друг.

После чего она ещё долго «читала мне мораль» прежде чем сообщить радостную новость, мой переезд из этого дома.

Но это все было только впереди.

А вначале, в этом чудном доме мы стали жить втроём: Каринэ, я и местная гулящая кошка, которая приходила ровно к завтраку, обеду и ужину, а потом уходила по своим делам, заметно пузатая. Ещё я забыл добавить наших гостей, любезно навещавших нас по ночам – мышки, что любили ползать по столам и холодильнику, в поисках еды, оставленной «совершенно случайно» по словам Каринэ, а также всевозможные насекомые, чьи тёмные дрыгающиеся тельца бодро выскакивали из всех углов и щелей. Но главным ужасом были комары, они смотрели на меня, как на главную звезду, на свой эксклюзивный коктейль и ночами неустанно пели мне свои дифирамбы.

Каринэ тоже имела свои особенности и, поначалу я считал, что она тяжело больна. Из-за этого, и из-за широты моей души, я старался ей как-то помочь. Делал все, что она попросит, подметал по утрам её маленький дворик, выбрасывал мусор, я даже вычистил её забитый всяким хламом гараж. Как же долго смеялась Аглая, когда я ей об этом рассказал. Именно она и просветила меня в историю болезни Каринэ, а именно – в её отсутствии.

Устав от длительного перелёта, от невыносимой жары, а также нескончаемых разговоров, оказавшись в своей комнате, я просто рухнул на кровать и не заметил, как уснул. Мне ничего не снилось, кругом был мрак, из которого меня бесцеремонно вытащили Лара и Арам. Они вторглись на мою территорию и всеми правдами и неправдами потащили гулять по вечернему городу.

Мы шли в сумерках не по главной дороге, а по каким-то извилистым улочкам, кругом стояла целая куча людей, с их громкими голосами и энергичными движениями. Наконец, впереди появилась набережная, и та самая знаменитая статуя с влюблёнными. Глядя на нее в тот раз, мне были не ясны причины, отчего её так все любят фотографировать. Эти две фигуры показались мне холодными гигантами, что нависали надо мной, уродливым подобием попытки выражения любви, трагической, судя по рассказам. Зато теперь, я, к сожалению, понимаю всю ее суть, эту невозможность воссоединения двух людей. Чуть дальше от них находилась набережная и небольшие катера, представляющие собой древнюю рухлядь, а рядом снова повсюду сновали люди, как муравьи, а море на их фоне сливалось с сумрачным небом. Я чувствовал себя обманутым, и внутри меня разгоралось ярким пламенем желание улететь первым же рейсом домой.