Kitobni o'qish: «Лицензия на убийство. Том 1»

Глава 1. «Андроид и блондинка»

Лёха стоял у служебного входа ночного клуба «Андроид и блондинка», неспешно вдыхал хоть и вонючий, но свободный воздух Ксина, и ничто не предвещало неприятностей. Отставной командир штурмового отряда специальной бригады быстрого реагирования Армии Тропоса стоял, прислонившись плечом к обшарпанной стене, и любовался закатом. До выхода на сцену оставалось около десяти минут, и Лёха решил потратить их на созерцание этого восхитительного природного явления.

На унылом и депрессивном Ксине единственным, что заслуживало хоть какого-то внимания, были закаты. Лилово-оранжевые, растянутые по всей линии горизонта и искрящиеся на манер северного сияния, они являли собой прекрасное и завораживающее зрелище.

Бывший штурмовик настолько увлёкся закатом, что не сразу заметил подошедшего к нему амбала в застиранном шахтёрском комбинезоне и натянутой на глаза выцветшей кепке. Лишь когда здоровяк подошёл вплотную, Лёха обратил на него внимание.

– Узнаёшь меня? – с плохо скрываемой ненавистью в голосе спросил амбал.

– Кепку сними, придурок, – совершенно спокойно ответил Алексей, переводя взгляд с линии горизонта на подошедшего.

Здоровяк не ожидал такого ответа и немного опешил. Но деваться было некуда: он хотел, чтобы его узнали, поэтому кепку пришлось снять. После чего он вопросительно посмотрел на бывшего штурмовика. Тот тоже бросил взгляд на небритое, опухшее от выпивки и явного недосыпа лицо амбала, но без цели что-либо в нём разглядеть, скорее интуитивно. На вид здоровяку было лет тридцать – тридцать пять, он однозначно злоупотреблял спиртным, но, несмотря на это, находился в неплохой физической форме и, скорее всего, был невероятно силён.

– Пойми правильно, – дружелюбно сказал Лёха и улыбнулся. – Разве упомнишь каждого идиота, встреченного в жизни?

Амбал сжал кулаки и медленно, но громко проговорил:

– Ты вчера в клубе назвал мою девку свиньёй!

Алексей на секунду призадумался, а затем рассмеялся и сказал:

– А вот её помню, да! Такое не забудешь. Прими соболезнования, парень: угораздило же тебя. Так нажираться, как она, не умеют даже грузчики в порту Клебоса, а они там пьют не по-детски.

Ожидавший явно не такого развития событий, здоровяк затрясся от злости. Он хотел сказать что-то ещё, но Лёха его опередил:

– А чего, собственно, тебе от меня в этой связи нужно? Рецепт ветчины? Или скидку на комбикорм? Чего хочешь-то, бедолага?

– Я хочу тебя убить!

С этими словами амбал выхватил спрятанный сзади за поясом большой кухонный нож и, выставив его перед собой, бросился на обидчика своей девушки. Бывшему военному понадобилось не более двух секунд, чтобы отработанным движением перехватить руку с ножом, сломать её в области локтя и забрать оружие.

– Дурак, что ли? – спросил Лёха, посмотрев на агрессора без какой-либо злости. – Я же обидеться могу.

Здоровяк стоял и стонал, держась целой левой рукой за сломанный локоть правой, и пытался испепелить бывшего штурмовика ненавидящим взором.

– Ты бы ещё с лопатой пришёл, – усмехнулся Лёха и взвесил на руке трофейный нож. – Где ты его вообще откопал?

Алексей понимал: на самом деле ему крупно повезло. Приди незадачливый мститель с ультразвуковым шахтёрским резаком или электронным карабином, и было бы не до шуток. Взяв нож поудобнее, бывший военный сделал быстрый шаг к амбалу и молниеносным профессиональным движением воткнул лезвие в дельтовидную мышцу левого плеча здоровяка. Тот вскрикнул, а его раненая рука непослушно повисла вдоль туловища. Теперь мститель однозначно не представлял никакой опасности ни для бывшего штурмовика, ни для кого бы то ни было.

– Всё, иди домой, и чтобы я тебя здесь больше не видел! – сурово сказал Лёха. – А лучше иди к врачу. Подружке привет передавай! И я тебе искренне, по-братски советую её закодировать, пока она не пропила твою модную кепку!

Но незадачливый мститель не уходил. Он посмотрел на своего обидчика обезумевшими от боли и ярости глазами и прорычал:

– Я вылечусь и снова приду и убью тебя!

– Вот это «приду» мне категорически не нравится, – наигранно мрачно произнёс бывший штурмовик, ничуть не испугавшись. – Наверное, придётся тебе ещё и ноги сломать.

Видимо, суровый тон этих слов и заложенная в них неприкрытая угроза вернули здоровяка из его фантазий в реальный мир. Он резко развернулся и побежал прочь, с каждой секундой ускоряясь и подпрыгивая на ходу.

Лёха усмехнулся, бросил ещё один восхищённый взгляд на закат, плюнул на пыльный тротуар и вошёл в узкую неприметную дверь.

Бывший штурмовик прошёл по тёмному коридору и через кулисы поднялся на грязную сцену ночного клуба «Андроид и блондинка». При этом он пытался переключить мысли с незадачливого мстителя, помешавшего ему насладиться закатом, на предстоящее выступление.

В зале было полно народа, только что закончила петь Несравненная Луалла, и посетители достигли пика своего возбуждения. И хоть дива уже покинула подмостки, на сцену всё ещё продолжали падать записки от благодарных поклонников с различными предложениями: от руки и сердца до ста тропосских юаней за ночь грехопадения. Пока рабочие уносили со сцены обшарпанный реквизит Луаллы, у Лёхи было несколько минут, чтобы как-то настроиться и выбрать несчастного. Он внимательно оглядывал зрителей, но ничего интересного на глаза не попадалось.

Но и бывший штурмовик особо не торопился: он посмотрел вслед удаляющимся за кулисы рабочим, ещё раз оглядел зал, после чего пнул ворох записок, сбившихся небрежной кучкой на липком полу у края сцены. Бумажки полетели в зал вместе с блёстками и окурками.

– Аккуратнее, клоун! – недовольно крикнул кто-то из зрителей, сидевших за ближайшим к сцене столиком.

Видимо, один из окурков упал на этот стол, но Лёха не даже обратил внимания на недовольного. Он пнул ещё одну кучку, но уже в сторону кулис, и ещё раз внимательно вгляделся в зал.

До чего же ему это всё надоело: тоскливый и депрессивный Ксин – возможно, самая унылая планета Обитаемого Пространства галактики № 15-М-99, грязный вонючий клуб на окраине Зиана, административного центра Ксина и существа, сидящие за столиками с дешёвой и не очень выпивкой и исключительно невкусной едой.

И как же бесили бывшего военного эти мерзкие жрущие рожи – завсегдатаи клуба. Красные от пива и похоти, они убивали время в ожидании главного номера вечера – межвидового стриптиза. Не менее завсегдатаев раздражали и случайные посетители, зашедшие в клуб по ошибке или, наоборот, по совету недалёких ребят, рассказывающих, что в таких местах часто бывает весело и присутствует адреналин.

Утомлял и печальный вид падших женщин, строивших из себя честных барышень, пришедших в клуб якобы для встречи с подругой, но мечтавших найти здесь весёлое приключение если не до конца жизни, так хотя бы до понедельника. Причём с кем угодно и на любых условиях.

И ещё мухи. Эти большие зелёные мухи. Лёха отмахнулся от одной из них в тот момент, когда она, казалось, задалась целью влететь ему в правое ухо, а вылететь из левого. Бывший штурмовик за время службы посетил много планет разной степени недружелюбности, повидал достаточно, но нигде и никогда ранее он не видел столько мерзких наглых зелёных мух.

«Интересно, все мухи на Ксине такие большие или директор клуба специально где-то закупает именно таких и привозит их сюда для создания аутентичной атмосферы поганого и неприятного места?» – думал Лёха каждый раз, когда очередное насекомое пыталось спикировать ему на голову.

Отдельного упоминания заслуживала сцена. Для бывшего военного, привыкшего к порядку и чистоте, было загадкой, почему её нельзя было покрасить, ну или, на худой конец, хоть раз по-настоящему отмыть. Сцена была покрыта таким толстым слоем грязи и остатков пролитого пива, что если стоять на одном месте более минуты, ноги прилипали намертво. За те две недели, что Лёха здесь выступал, сцену точно не мыли ни разу. В этом он был уверен. В «Андроиде и блондинке» вообще ничего не мыли за эти две недели, даже насчёт посуды были сомнения.

Лёха не раз уже пожалел, что нелёгкая дёрнула его прилететь на Ксин. Место было ужасное, платили копейки. А приехал он, потому что хозяин клуба (по мнению Алексея, конченая сволочь) обещал условия по первому классу, а потом долго и упорно настаивал на том, что такой уж у них на планете первый класс. Лёха не шибко-то этому верил, так как физически затруднялся представить, что при таком первом может существовать ещё второй или третий класс.

Но с другой стороны, вариантов было немного: либо в этот клуб, либо на частные вечеринки, которые бывший военный просто терпеть не мог.

Пытаясь отогнать угрюмые мысли, Лёха смачно сплюнул от досады на сцену, и на душе сразу стало немного теплее. Хоть какая-то польза была от этого свинарника под ногами: на нормальную сцену он бы ни за что не плюнул, и пришлось бы стоять без возможности хоть как-то выпустить пар.

Но волна радости быстро прошла. И пора уже было начинать, зрители ждали шоу. Только вот стендап-комик никак не мог настроиться на нужный лад. Он чувствовал себя на этой сцене лишним.

«Да уж, дожил, дальше некуда», – подумал бывший командир штурмового отряда и вздохнул.

Эта мысль посещала его каждый раз, когда он оказывался на сцене. И вместе с ней почти всегда приходила вселенская тоска. После выступления она всё же уходила – иногда сама, иногда после того, как Лёха подгонял её двумя-тремя стаканами водки. Вот и теперь в самый ответственный момент, перед началом выступления, тоска вернулась и выдала ему мощный джеб прямо в лоб.

Но Лёха лишь встряхнул головой и через силу улыбнулся. Он был не таким простым парнем, чтобы какая-то там тоска смогла его сломить. Бывший штурмовик расправил плечи, хрустнул костяшками пальцев и продолжил выбирать жертву как ни в чём не бывало.

«Вон два кхэлийских кальмара сидят – пошутить над ними, что ли? – размышлял Лёха. – Или, может, для затравочки рассказать пару анекдотов про женщин или про начальников?»

Шутки про женщин и начальников были беспроигрышным вариантом на любом мероприятии, кроме вечеринок по поводу девичника и съездов руководителей высшего звена галактических корпораций. Иногда, хоть и очень редко, у Алексея Ковалёва бывало хорошее настроение, он мог выйти на сцену и, не выбирая себе никаких жертв, просто веселить зал, сыпать искромётные шутки. Он мог отрываться и пять минут, и десять, и даже все тридцать – максимальное время, отпущенное стендап-комику или дуэту на выступление. Тем более, после пятнадцати минут начинался двойной тариф, и выступающий был заинтересован пробыть на сцене как можно дольше. Разумеется, зрители могли прогнать комика раньше, но когда Лёха был в ударе, такое исключалось. Его в такие дни обычно даже вызывали на бис.

Но в этот вечер бывшему штурмовику категорически не хотелось веселиться. Он не исключал, что как-нибудь потом ещё поймает кураж, но не в этот раз, не на Ксине и не в этом клубе. То ли закат настроил его на философские размышления, то ли незадачливый мститель с ножом разозлил, но, так или иначе, Лёхе было невесело. Он мог, конечно, рассказать несколько анекдотов для затравки и какое-то время шутить легко и непринуждённо или выбрать какого-нибудь задохлика в зале и, не напрягаясь, издеваться над ним все тридцать минут, зная, что тот ничего не скажет в ответ.

Огнестрельное и холодное оружие отбирали при входе, поэтому выступающим особо ничего не грозило. Хотя, конечно, какой-нибудь неадекватный слушатель мог и пепельницу бросить, и нож со стола схватить, но что та пепельница для бывшего штурмовика? А ножи специально были тупыми. Хотя, может, и не специально. Возможно, в этом клубе их просто не точили с момента открытия заведения.

Постороннему могло показаться не очень красивым или даже откровенно мерзким такое поведение комика, но это было неотъемлемой и очень важной частью шоу. Зрители приходили на такие выступления, зная, что могут стать объектами шуток. А многие даже любили, когда выбор падал на них.

В обычной жизни, несмотря на острый язык и любовь к шуткам и розыгрышам, Лёха никогда не допускал насмешек в отношении незнакомых людей и уж тем более грубых шуток в адрес тех, кто физически не мог за себя постоять.

Но на шоу всё было иначе. Эти зрители жаждали зрелища и были в той или иной степени готовы к тому, что могут стать очередной жертвой комедианта и принять невольное участие в выступлении.

В этот раз комедианту не хотелось долгих прелюдий, он устал выбирать «несчастного» по каким-то своим особым критериям и просто-напросто остановился на посетителе с самым злобным выражением лица.

«Вот с тебя и начнём, – подумал Лёха, посмотрев на жертву соболезнующим взглядом опытного заводчика кошек, которому нужно утопить одного котёнка из помёта, чтобы остальные могли нормально питаться. – Ничего личного – чистый бизнес». Впрочем, комик испытывал некоторую неловкость: выбранный в качестве жертвы парень так аппетитно поглощал свой ужин, что прерывать его было как минимум бестактно.

Крупный цванк сидел за столиком один в центре зала и с радостью и азартом поедал что-то большое и непонятное, пережаренное и пересушенное. Что ещё вчера кукарекало или мяукало, а сегодня прошло все круги ада на кухне ночного клуба «Андроид и блондинка» и теперь отправлялось в свой последний путь – в желудок одиноко сидящего цванка.

Бедняга ужинал, не обращая внимания на то, что творится в зале и на сцене. Он ни в чём не провинился, кроме того, что имел злобную морду и оказался не в то время не в том месте. А если даже и провинился в чём-то большем, чем ужин в ужасном заведении, то уж точно не перед Лёхой.

Цванки – существа изначально не сильно улыбчивые и дружелюбные – походили на больших прямоходящих ящеров без хвоста. По форме тела, количеству конечностей и прямохождению они напоминали гуманоидов, но мордой (а назвать это лицом язык ни у кого из людей не поворачивался) были похожи ящеров. Их жёсткая, лишённая волосяного покрова кожа коричневого цвета напоминала кожу питона или крокодила, только без специфических чешуек.

Выбранный Лёхой в качестве жертвы цванк, казалось, вообще забыл, что он находится в общественном месте. Рептилоид так яростно пожирал содержимое тарелки, словно опасался, что оно в любой момент может снова закукарекать или замяукать и улететь или убежать прочь.

В основном, народ в зале пил бутылочное пиво из горлышка и ел чипсы или хот-доги из пакетиков, но цванк не был неженкой и не боялся исключительных антисанитарных условий экстремальной кухни «Андроида и блондинки». Либо он так сильно хотел есть. Рептилоид сначала отрезал-отламывал тупым ножом большие куски от своего «лакомства», но потом, не сдержавшись, взял его рукой и просто стал от него откусывать. И если его морду нельзя было назвать лицом, то руки цванка вполне походили на обычные конечности гуманоида, просто пальцев на них было по четыре и когти такие, что ими можно смело открывать консервы.

Лёха подошёл к краю сцены, внимательно вгляделся в ту часть зала, где сидел цванк, и одарил того улыбкой, какую карточные кидалы обычно дарят тем, чьи карманы планирует обчистить. Бывший штурмовик, а ныне стендап-комик привычно стукнул указательным пальцем правой руки по видавшему виды микрофону, припаянному к металлической стойке, которая, в свою очередь, была намертво прикручена к полу.

– Знаете, за что я люблю это место? – Лёха всё же начал немного издалека, чтобы привлечь внимание публики. – Исключительно за его винтажность! Пожалуй, это единственный микрофон во вселенной, прикрученный к полу!

Многие зрители улыбнулись, а маленький гуманоид, похожий на лысого кролика с большими глазами, недовольно пробурчал из-за стойки:

– Не единственный. Уже три штуки за год украли. Этот четвёртый. Во вселенной.

Комик проигнорировал ворчание бармена и по совместительству директора клуба. Он продолжил разогревать публику:

– Кстати, приятного всем аппетита! Я вам сейчас открою один секрет – мы здесь работаем за еду! А вчера нам на обед предложили свежий салат из баргосских моллюсков. И знаете, что мне ответил местный официант на вопрос, когда приготовили этот свежий салат? Он сказал: «Не знаю, я здесь всего две недели работаю».

Народ в зале захихикал, а кое-кто засмеялся в голос. Весело было всем, кроме двух ребят, которые в данный момент ели салат из этих самых баргосских моллюсков. Они насторожённо посмотрели в свои тарелки, а бармен-директор раздражённо крикнул:

– Клоун, ты границы-то не переходи, а то только этим салатом и буду кормить!

Но Лёха снова его проигнорировал и продолжил:

– Кстати, ребята! Официанты! Повара! Кто здесь давно работает, вы можете мне реально сказать, когда был сделан этот недоделанный свежий салат из этих недоделанных, умерших от старости на своём далёком Баргосе моллюсков? Я к тому, что, может, пора на этот салат уже делать наценку, как на раритетное блюдо?

Посетители смеялись, а бармен-директор смотрел на комика так, будто тот выдал его самую страшную тайну. Лёха же, не обращая внимания на негодование работодателя, обвёл взглядом зал и понял: прелюдия закончена, можно начинать провоцировать драку. И он начал:

– А знаете, что говорит маленькому цванку его папа в день рождения?

Зрители в зале засмеялись совсем громко. То ли цванков не любили, то ли просто таким образом требовали от комика скорейшего развития выбранной темы. Сам же рептилоид, злобно сверкнув глазами, продолжил есть.

И лишь одно существо в зале, казалось, не замечало сказанных Лёхой слов – сидевший на стуле в глубине сцены амфибос. Представители этой расы и так отличались крупными размерами, но сидевший на стуле казался огромным даже по сравнению со своими собратьями. Это было существо ростом более двух метров, напоминающее одновременно и человека, и земноводное.

Несмотря на внешнюю схожесть его строения с человеческим, по меркам людей амфибос был непропорционален. Его большая лысая голова, мощный мускулистый торс и крепкие, но короткие руки заметно контрастировали с сильными и очень длинными ногами. Кожа его была гладкой, холодной, серовато-зелёной, а вот глаза голубыми, большими и с виду очень добрыми. Амфибос спокойно сидел и потягивал из пластиковой баночки какой-то напиток, не обращая на происходящее вокруг совершенно никакого внимания.

Лёха тем временем продолжал:

– Он говорит ему: «Сынок, с днём рождения! Помнишь, папа обещал тебе в подарок ручного пони? Так знай, цванки всегда держат слово! Только поторопись, а то мама его уже доедает!»

Зал взорвался смехом. Народ всех рас и мастей просто закатывался. Хохотали все, кроме неспешно потягивающего свой напиток амфибоса и, разумеется, цванка. Рептилоид нехотя оторвался от тарелки, дожевал то, что было во рту, проглотил это и злобно рявкнул в сторону сцены:

– Не смешно!

– Конечно, не смешно! – тут же отозвался стендап-комик. – Твой сын так хотел этого пони, а твоя жена его сожрала! Что же тут смешного?

Действительно, смешного было мало и в самой ситуации, и в шутке, но Лёха знал: зрители в таких местах предпочитали именно подобный юмор – грубый и незатейливый. В подтверждение этому сидевшие в зале люди, прочие гуманоиды, а также представители не гуманоидных рас, завсегдатаи клуба и случайные посетители, все покатывались со смеха, осторожно поглядывая на цванка. Тот попытался сдержаться, но не смог и резко вскочил, опрокинув неустойчивый столик.

Казалось, весь зал только этого и ждал. Народ завёлся ещё больше, кто-то хлопал в ладоши, кто-то в щупальца, кто-то свистел, кто-то шипел – одним словом, все выражали крайнее возбуждение и заинтересованность в неординарном развитии ситуации.

– Я сейчас тебя самого сожру, клоун! – злобно крикнул цванк и медленно пошёл к сцене.

По дороге он выхватил массивный металлический стул из-под одного из посетителей студенистого вида. Тот от неожиданности растёкся по полу.

Рептилоид шёл к сцене, публика его подбадривала, а Лёха потихоньку разминал руки в предвкушении хорошей драки. Он нисколько не нервничал, и со стороны это выглядело странно, учитывая, что по комплекции человек был раза в полтора меньше оскорблённого им цванка. Когда рептилоиду осталось до сцены всего три метра, комик улыбнулся, развёл руки в стороны и театрально произнёс:

– Делайте ставки, господа!

В этот момент ему в грудь прилетел железный стул, очень быстро и почти незаметно брошенный цванком. Такого расклада Лёха не ожидал; перепаясничал, потерял бдительность, думал, что жертва будет размахивать стулом, кричать, ругаться, а цванк пошёл другим путём – возможно, имел богатый опыт по части драк.

Стул сбил комедианта, как шар для боулинга сносит последнюю одинокую кеглю – уверенно, без вариантов устоять. Удар был настолько сильным, что бывший штурмовик не смог сразу подняться. В груди всё перехватило, дышать стало тяжело. Держась одной рукой за грудь, Лёха попытался второй опереться на прилетевший стул, который теперь лежал на сцене, и всё же встать. Но ничего не получилось.

«Да, – подумал стендап-комик. – В некрологе так и напишут: Лёха Ковалёв, бывший штурмовик, командир отряда специального назначения, был насмерть забит железной табуреткой за неудачную шутку в вонючем ночном клубе на Ксине».

Пока сражённый стулом шутник размышлял о своём вероятном будущем, цванк быстро вскочил на сцену, в два шага подбежал к обидчику и занёс руку для удара. Лёха, изначально понимая, что дело это бесполезное, тем не менее попытался прикрыть голову правой рукой. Левую он всё ещё прижимал к ушибленной груди.

Весь зал замер в ожидании кровавой расправы озлобленного посетителя с неудачно выбравшим «жертву» комедиантом. Бармен-директор улыбался во все зубы – то ли в отместку за шутку про моллюсков, то ли просто предвкушая яркое зрелище. Но к огромному неудовольствию всех присутствующих, это шоу закончилось, так и не начавшись – молниеносным ударом ноги амфибоса в голову рептилоида.

Увлечённые Лёхой и цванком посетители и бармен-директор не заметили, как амфибос, отбросив недопитую баночку с напитком, за доли секунды оказался возле рептилоида и нанёс ему сокрушительный боковой удар в голову своей здоровенной и явно хорошо тренированной ногой. Всем присутствующим сразу стало понятно, зачем амфибос сидел на сцене и что он делает в составе дуэта. Цванк слетел в зал и откатился на несколько метров в сторону. Амфибос прыгнул следом, подошёл к рептилоиду, встал в боевую стойку и негромко сказал:

– Давай!

Весь в напряжении, готовый биться насмерть, амфибос смотрел на цванка, ожидая драки, но рептилоид поднялся и, не обращая внимания на обидчика, посмотрел по сторонам совершенно потерянным взглядом. После чего, явно находясь ещё в нокдауне, он медленно пошёл к выходу, пошатываясь и что-то бормоча себе под нос.

Многие в зале неодобрительно загудели, возмущённые отступлением цванка. Они явно ожидали большего. Некоторые, наоборот, радостно потирали руки. За рептилоидом побежал официант, крича ему вслед:

– А кто будет оплачивать?

– За счёт заведения! – перебил официанта бармен-директор и залез на сцену.

Он поднял руки, привлекая внимание зала, и громко объявил:

– Все, кто ставил, что драка будет, но никого не убьют, я вас поздравляю! Ваша ставка сыграла!

Народ в зале сразу же начал возмущаться и спорить. Кто-то пытался доказать, что один удар – это и не драка вовсе, а кто-то жаловался, что уже месяц, как никого не убивали и некогда достойное шоу потихоньку превращается в унылое развлечение для маленьких девочек.