Kitobni o'qish: «Ультиматум Гурова (сборник)»
Ультиматум Гурова
Пролог
Пробуждение было тяжелым. Слабый луч солнца, стукнув в окно, ударил прямо в глаза. Невольно зажмурившись, Зажигалка натянула одеяло, накрывшись им с головой, и отвернулась к стене. Голова тотчас отозвалась полыхнувшей, как пламя, острой болью. Простонав, она съежилась и замерла в надежде, что боль утихнет. Однако через несколько секунд ощутила, что организм ее неистово требует воды, и это желание буквально затмевало все остальные.
Превозмогая боль и обхватив голову руками, Зажигалка сползла с кровати и поплелась на кухню, постанывая на ходу. Открыла холодильник, дрожащей рукой взяла начатую коробку сока и принялась жадно пить прямо из нее. Прохладные сладковатые капли текли на подбородок, и она слизывала их языком. Тут же, не отправляя сок обратно в холодильник, левой рукой потянулась к аптечке. Разглядела мутным взором лежащее сверху лекарство от головной боли, проткнула упаковку длинными ногтями, выковыряла сразу две капсулы и бросила их в рот, запив соком. Потом без сил опустилась на стул, продолжая обхватывать голову руками и постанывать.
«Блин, не нужно было вчера мешать водку с пивом, – промелькнула у нее запоздалая мысль. – И вообще, сколько же мы выпили?»
Но вспомнить такие подробности ее измученному похмельным синдромом мозгу было не под силу. Да и не решало это уже ничего: спиртное было выпито накануне в ночном клубе «Эдельвейс», там было весело и прикольно, и ничто не предвещало того, что наутро начнутся такие мучения. Когда ты пьян, всегда кажется, что никаких последствий это не повлечет, а, наоборот, будет всегда так же весело и клево.
«Все, завязываю пить! – мрачно подумала она. – Теперь весь день испорчен!»
Коробка с соком опустела, и Зажигалка снова сунулась в холодильник за новой. Углядела внизу банку джин-тоника, оставленную с прошлого раза, и достала ее. Размышления «надо – не надо» длились недолго: через несколько секунд она надавила на металлический язычок, банка отозвалась коротким шипением, и Зажигалка припала губами к образовавшемуся полукруглому отверстию, с наслаждением ощутив, как холодный джин-тоник, проникая в организм, наполняет его теплом…
«Черт, так и алкоголичкой стать недолго!» – мысленно усмехнулась она, вновь опускаясь на стул.
Однако ей намного полегчало. То ли таблетки сыграли свою роль, то ли джин-тоник, но, так или иначе, через десять минут, выпив две трети банки, она почувствовала себя настолько хорошо, что решила заварить кофе и даже закурила. Пуская колечки дыма, задумалась. Так, проблема похмелья, кажется, худо-бедно, решена. Если что, в холодильнике есть еще одна спасительная банка джин-тоника, да и у отца в баре найдутся какие-нибудь запасы. Сейчас попить кофе, глотнуть рюмочку коньячку – и жизнь снова станет прекрасной. А потом желательно и пообедать. Но это позже. Сейчас Зажигалке о еде даже думать было противно.
А вечером снова завалиться в клуб, где будут друзья, музыка, танцы, спиртное… Только сегодня с этим нужно быть аккуратнее. И вообще впредь рассчитывать свои силы, не увлекаться. И тогда все будет здорово!
Чайник закипел и отключился. Зажигалка насыпала в чашку две ложки растворимого кофе и залила его кипятком. Тупо помешивая ложечкой сахар, сидела, собирая мысли в кучку. На часах половина первого. Хорошо, что она одна. Отца в середине дня дома никогда не бывает – пропадает у себя на работе, – и это очень удобно. Зажигалка частенько возвращалась домой под утро и не всегда трезвой после ночных клубов и баров, да и просто посиделок у приятелей. Но отец в это время уже спал и, соответственно, не видел, в каком она состоянии. А утром, когда он уходил на работу, она крепко спала, утомленная бурной ночью, и разве что слабый запах перегара, заглушенный предусмотрительно принятым перед сном «антиполицаем», мог выдать ее. Но всегда можно сказать, что выпила чуть-чуть у подруги на дне рождения, верно? Тем более отец не имел привычки вламываться в ее комнату, а до вечера она сто раз успеет привести себя в порядок. Да и уйти может раньше его возвращения с работы. Правда, сейчас сил идти куда-то не было, но впереди еще много часов…
И вообще, она уже вполне взрослая, самостоятельная девушка! Ей недавно исполнился двадцать один год, так что у нее есть законное право покупать алкоголь и сигареты. Да и после всего, что Зажигалка успела повидать в свои годы, говорить о том, что ей рано курить или пить, просто смешно.
Зажигалка пила кофе маленькими глотками и думала о Толике. Вчера опять не удалось увидеться – у него очередные проблемы со здоровьем… Если так пойдет дальше, все планы Зажигалки полетят к чертям. А этого нельзя допустить! Без этого вся ее и без того бестолковая жизнь лишается хоть какого-то смысла!
Она покосилась на лежавшую на столе трубку радиотелефона. Позвонить, что ли? Хотя вчера она звонила, но Толик сказал, что не хочет разговаривать. И что он вообще ничего не хочет и просит оставить его в покое. Ну это понятно – в его состоянии что он еще мог сказать? Зажигалка неоднократно слышала от него подобные высказывания, порой даже в куда более грубой форме, но прощала, делая скидку на его болезнь. А потом Толик непременно звонил и просил, даже умолял о помощи. И она неслась к нему, готовая на все, лишь бы ему было хорошо.
Вот что странно: Зажигалка, сама себе признававшаяся, что никогда и ни к кому не испытывала никакой привязанности, даже к родной матери, легко расстающаяся с кем угодно и способная прожить на свете без кого угодно, была зависима от Толика настолько, что забывала обо всем и обо всех. Почему именно он стал предметом ее любви, не поддавалось никакому объяснению. Любовь вообще странная штука. Странная, непонятная, непознаваемая…
Нет, она, конечно, любит отца. Но… Это же совсем другое! Разве можно сравнить ее отношение к отцу с тем, что она испытывала к Толику? Это вообще из разных сфер! Ради Толика она готова на все. Зажигалка невольно поймала себя на мысли – а готова ли она на все ради отца? И, сама себе ужасаясь, ответила, что нет, не готова. Более того, если бы потребовалось выбирать, выбор однозначно был бы не в пользу отца…
«Какая же я дрянь! – подумала она. – Неблагодарная, невнимательная, незаботливая. А отец так старается!»
Вот и сейчас его нет дома, хотя сегодня суббота. Он ездил в свою контору даже по выходным, стараясь изо всех сил, чтобы они с Зажигалкой ни в чем не нуждались. А она воспринимала это как должное, с легкостью принимала все жертвы отца и с той же легкостью тратила его деньги.
«Надо бы позвонить ему. Обязательно позвонить, просто спросить, как дела, и сказать, что у меня все хорошо. Я позвоню. Обязательно. Но… Позже».
Сначала Зажигалка решила позвонить Толику. Она уже потянулась к телефонной трубке, как вдруг та сама запищала, сигнализируя о входящем звонке. Это было странно: обычно ей все звонили на сотовый. И отцу тоже. Иногда, конечно, звонили и домой, но все в курсе, что сейчас отец в офисе. Разве что матери срочно что-то понадобилось? Вот уж с кем Зажигалке совсем не хотелось общаться!
Все-таки взяв трубку, она увидела, что на табло высвечивается незнакомый номер, и нажала кнопку соединения.
– Привет, подруга! – слегка насмешливый хрипловатый баритончик показался ей знакомым. А уже в следующую секунду она совершенно точно поняла, кто это звонит. Поняла и похолодела… Звонок этого человека не шел ни в какое сравнение со звонком матери. Это было равносильно катастрофе, когда земля уходит из-под ног, уходит внезапно, без предупреждения, и ты никак не можешь этого предотвратить, даже если будешь сопротивляться изо всех сил.
– Чего молчишь, подруга? – с веселыми, но настойчивыми интонациями продолжал голос. – Или не узнала?
– Ворон… Ты, что ли? – неуверенно произнесла Зажигалка, хотя у нее не осталось и тени сомнений насчет личности звонящего.
– Узна-ала, – удовлетворенно протянул баритончик. – Это хорошо. Старых друзей нужно помнить. Тем более что нам с тобой вспомнить есть что, а, подруга?
Зажигалка молчала, и это, кажется, начало раздражать оппонента.
– Ну, чего воды в рот набрала? – грубовато спросил он. – У меня времени маловато, свои кровные трачу, между прочим!
– Да я просто… просто не ожидала тебя услышать, – невольно принялась оправдываться Зажигалка. – Ты так внезапно появился…
– Ну, вот теперь привыкай к тому, что я появился, – жестко проговорил собеседник. – И всегда помни, что я был, есть и буду, поняла?
– Поняла, – послушно ответила она.
– А теперь слушай сюда. По телефону мне с тобой базарить не с руки, так что давай-ка «стрелочку» с тобой забьем.
– К-когда? – встрепенулась Зажигалка.
– Сегодня. В нашем кафе. Часикам к пяти подгребай, я тоже подтянусь.
– Сегодня? – вырвалось у нее невольно.
– А чего тянуть-то? Или ты не хочешь старого друга увидеть, выпить за встречу? Разлука-то до-олгая у нас была! Не без твоей помощи, между прочим! Вот об этом я и побазарить с тобой хочу.
– Но… Но ведь нашего кафе уже нет! – обрадовавшись, будто этот факт являлся спасением от грозящей встречи, сообщила Зажигалка.
– Как нет?
– Там давно уже парикмахерскую открыли! Уже года четыре как…
– Четыре года, говоришь? – хмыкнул собеседник и выразительно повторил: – Четыре года… Долгих четыре года!
Зажигалка молчала. Человек этот завораживал ее своим голосом, вводил в ступор. Она боялась его. Боялась всегда, и четыре года назад, и сейчас. Даже неизвестно, когда больше…
– Ну в таком случае давай в «Междусобойчике». Его-то не закрыли?
– Нет, – машинально ответила она.
– Вот и славно. Значит, договорились. В шесть. До встречи, подруга! Жду с нетерпением!
Трубка щелкнула, послышались короткие гудки. Зажигалка ощутила, как у нее вспотела ладонь. Отбросив трубку, она заметалась по кухне. Сердце ее стучало, в голове с новой силой вспыхнула утихшая было боль, все тело дрожало, как при ознобе.
Пытаясь успокоиться и унять дрожь хотя бы в руках, Зажигалка встала посреди кухни и задумалась. Нужно срочно звонить, сообщить…
«Куда звонить? Кому? Отцу? – с горечью отозвался внутренний голос. – Или Толику?»
Разумеется, о том, чтобы позвонить отцу и рассказать о возникшей проблеме, и речи быть не могло. Поразмыслив, она все-таки набрала номер Толика, и, услышав такой родной и любимый голос, ощутила, как сердце ее снова затрепетало.
– Привет, дорогой! Как ты?
– Глупых вопросов не задавай. Что хотела?
– Да я только спросить… Слушай, тебе никто не звонил сегодня?
– Может, и звонили. Я не отвечал. Какая разница?
– Ворон объявился, – неожиданно для себя самой выговорила Зажигалка.
В трубке повисло молчание. Прошло несколько долгих томительных минут, пока он наконец спросил:
– Ну и как он?
– Ты что, не понимаешь? – неожиданно разозлилась Зажигалка. – Ворон объявился! Я понятия не имею, как он, потому что не видела его, но точно знаю, что он чего-то хочет от нас! И просто так не отстанет!
Трубка снова затихла, потом Толик с какой-то горькой усмешкой произнес:
– Блин, как же погано устроен мир! Все от тебя чего-то хотят… И всем наплевать на то, чего хочешь ты… А ты уже ничего не хочешь…
– Толик, миленький, я тебя прошу – ну соберись! Услышь, что я тебе говорю! Ворон назначил мне сегодня встречу на шесть часов! Мне обязательно нужно пойти, я не могу не пойти! – глотая слезы, проговорила она в трубку.
– Ну и?
– Я тебя умоляю – пойдем вместе! Так будет лучше, он почувствует, что нас двое, что мы вместе, понимаешь? Вдвоем будет проще с ним справиться! Вместе мы – сила!
Выговорив все это, Зажигалка затаила дыхание, напряженно вслушиваясь и ожидая столь важного для нее ответа, но по повисшему молчанию поняла, что идти придется одной…
– Я не смогу, – наконец сказал Толик. – Я по квартире с трудом хожу – какая из меня сила? Ты сама понимаешь, что несешь?
– Толик… Что же я ему скажу?
– Привет передавай, – послышалось в трубке, после чего связь прервалась.
Зажигалка не выдержала, из глаз ее брызнули слезы. Со злостью швырнув трубку так, что та пролетела через всю кухню и ударилась о стену, она опустилась прямо на пол и заревела в голос. Такой одинокой и несчастной она не чувствовала себя давно…
Ревела Зажигалка минут десять, пока нос совершенно не перестал дышать. Тогда, опершись рукой о табуретку, она поднялась и направилась в ванную. Нос распух и покраснел, глаза превратились в узенькие щелочки.
Зажигалка повернула кран, склонилась над ванной и принялась пригоршнями брызгать в лицо воду. Холодные струи быстро освежили ее, немного привели в чувство. Она взяла с полочки увлажняющий крем и смазала им щеки, так как от холодной воды стянуло кожу. Потом вернулась в кухню, собрала все детали телефона – благо он не разбился – и положила его на стол. Из головы не шла предстоящая встреча с Вороном. С каким удовольствием она отказалась бы от нее, даже готова заплатить, лишь бы не видеть этого человека, не смотреть в его лицо и колючие глаза, не слышать его голоса… Пожалуй, никого на свете Зажигалка так не ненавидела, как Ворона. Хотя, вполне возможно, и он отвечал ей тем же. Что было у него в душе – узнать вряд ли возможно. Ворон очень умело прячет свои чувства. Если они у него вообще есть…
Да есть, конечно, есть! Зажигалка задумалась. Такие люди, как он, обычно циничные и бездушные, порой бывают сентиментальны. Может быть, попробовать сыграть на этом? Ну, рассказать о своих чувствах, о Толике, попытаться разжалобить… Напомнить о том, что Ворон повторял сам – «друга в беде бросать западло». Сказать, что у них с Толиком сейчас реальная беда и не они Ворону, а он им мог бы помочь…
Надо хотя бы попытаться. Сейчас же, немедленно вспомнить Ворона получше – его характер, привычки, мысли, все, что успело стереться из памяти за эти годы. А потом выстроить умелую психологическую линию. Может быть, в этом случае и получится его развести. Поймать на его же принципах. Для такого человека, как Ворон, принципы и понятия очень важны. Его личные, разумеется, которые он чтит как кодекс собственной чести.
Да, именно так и нужно себя вести! Зажигалка аж подскочила от принятого решения – до того оно показалось ей простым и правильным. Так, только теперь не спешить, а мысленно выстроить схему разговора. Выбрать нужный тон и слова. Нужно потренироваться.
Она почти совсем успокоилась, подбадривая себя мыслью о том, что все будет хорошо. Настолько успокоилась, что смогла привести себя в порядок без спешки. Критически осмотрев себя в зеркале, с помощью тонального крема выровняла цвет лица, нанесла легкий макияж и даже уложила волосы. К четырем часам из отражения в зеркале на нее смотрела уже совсем другая девушка: припухлость исчезла, лицо приобрело трогательное выражение, как у наивного ребенка – Зажигалка специально колдовала над тем, чтобы образ вышел именно таким. Перед Вороном ни в коем случае нельзя показывать себя «мажоркой», успешной, сытой и стервозной. Именно так – наивность и трогательность. Доброта, отзывчивость и… И немного драматизма – для пущей жалости.
Оставшись очень довольной результатом, Зажигалка надела коротенькое, в меру, платье, накинула поверх плащик и вышла из дома с легким сердцем. Никакого личного транспорта или такси – в «Междусобойчик» нужно ехать на маршрутке, чтобы Ворон, если вдруг надумает следить, видел, что она не шикует и не утопает в роскоши, а ведет себя, как нормальная, по его понятиям, «своя» девчонка.
«Междусобойчик» располагался далековато от центра и был местом, скажем так, специфическим. Этакий своеобразный реликт, оставшийся от канувшей в Лету эпохи девяностых. В свое время там собирались бандитишки не самого высокого пошиба. Позднее, после того как бандитский мир пережил серьезный переворот и передел власти, эту кафешку облюбовали околокриминальные личности. Не сказать, чтобы полное отребье, но, например, студенту или выпускнику МГУ, банкиру или продвинутому журналисту там было делать нечего. Весь антураж кафе был создан для людей иной социальной направленности. Соответствующий музыкальный репертуар, состоящий преимущественно из тюремного шансона, непонятные, мутные завсегдатаи, девушки явно не тяжелого поведения – таким был «Междусобойчик» к началу десятых годов.
Зажигалка не любила это кафе и практически никогда не появлялась в нем, но перечить Ворону не посмела. Выйдя из маршрутки и украдкой оглядевшись по сторонам, она не заметила никого, похожего на Ворона. Это, конечно, ничего еще не означало, но почему-то на душе стало еще светлее – надежда на благополучный исход их встречи укрепилась.
Она прошла к тяжелой массивной двери, стилизованной под дуб, потянула ее на себя и, оказавшись внутри, невольно поморщилась: запах алкоголя и сигаретного дыма буквально пропитал небольшое помещение.
Стараясь держать себя в руках, Зажигалка осмотрелась, выбрала свободный столик и торопливо зашагала к нему, стараясь не смотреть по сторонам. Дорогу преградила чья-то рука. Она невольно остановилась и подняла глаза. На нее смотрело лицо не первой свежести, с проступившей щетиной на серых щеках и сальным взглядом.
– Куда спешишь, пташечка, тормозни чуть-чуть, – хрипло проговорил мужик, улыбаясь неприятной улыбкой и обнажая золотые коронки.
– Извините, я тороплюсь, – сквозь зубы процедила Зажигалка.
– Не торопись, присядь за столик, поболтаем.
– Я не могу, очень спешу, меня ждут.
– Да подождут, – ухмыльнулся мужик, протягивая руку и хватая ее за локоть.
Она мгновенно преобразилась. Резко увернувшись, с ненавистью посмотрела мужику в лицо и произнесла:
– Слышь, ты! Не твое – не трогай! Грабли свои убери! А то здесь сейчас мусор убрать придется!
– Ах ты… – брызгая слюной, начал сыпать ответными угрозами мужик и, приподнявшись со стула, стал надвигаться на Зажигалку.
Та отпрыгнула в сторону и поставила подножку. Мужик, уже изрядно захмелевший, рисковал рухнуть прямо возле столика, как вдруг чья-то рука схватила его за шиворот и поставила на ноги, а следом раздался голос:
– Спокойно, Баклан! Это моя чувиха.
– Слышь, ты своей чувихе язык-то укороти! – подал голос мужик. – А то придется другим этим заняться!
– Спокойно! Ты не прав. Тебе же сказали, не твое – не трогай!
– Я ж не знал! – огрызнулся Баклан.
– Ну вот теперь будешь знать! Пойдем, подруга!
В полумраке кафе блеснула белозубая улыбка, и Зажигалка узнала Ворона. Он, конечно, здорово изменился – стал шире, но при этом как будто ниже ростом, видимо, из-за того, что в осанке появилась сутулость, черты лица загрубели, кожа обветрилась, он словно постарел лет на десять-пятнадцать, хотя с момента их последней встречи прошло чуть больше четырех. Тогда Ворон, высокий и стройный, был совсем молодым. Сейчас же на Зажигалку смотрел зрелый мужик с серьезным жизненным опытом за плечами. Но вот взгляд этих глаз – колючий, жестокий – не изменился, разве что жесткость еще усугубилась.
Он смотрел прямо ей в глаза и улыбался. Но Зажигалке было совсем не весело. Все заготовленные слова и фразы, весь тщательно продуманный ею сценарий рушился под этим безжалостным взглядом. Она почувствовала, что ничего не может поделать со своим страхом перед этим человеком – он был сильнее, и ей, наверное, никогда не удастся его победить.
– Чего застыла, подруга? – усмехнулся Ворон. – Обними хоть в честь долгожданной встречи!
Зажигалка коснулась ладонью плеча Ворона.
– Можно и поцеловаться. За встречу-то, – насмешливо добавил он.
– Не стоит.
– А что так? Западло?
– Просто мы с тобой никогда при встречах не целовались, – напомнила Зажигалка.
– Ну так у нас и разлук таких долгих не было, – возразил Ворон и, мгновенно переменив тон, продолжил: – Ладно, я с тобой сюда не целоваться пришел. Давай-ка за столик пройдем, там и побазарим.
Зажигалка шла между столиками и ловила бросаемые на нее украдкой взгляды мужчин, в которых сквозил интерес, смешанный с уважением. И уважение это возникло благодаря тому, что рядом с ней Ворон. Тот, видимо, за короткий срок успел поставить себя здесь как «правильный пацан, живущий по понятиям» и заслужить авторитет.
«Ну разумеется! – горько усмехнулась про себя Зажигалка. – Где еще он может пользоваться авторитетом, как не в этой рыгаловке!»
Тем не менее, она покорно шла за Вороном, шедшим походкой если не короля, то, по крайней мере, козырного валета. Он галантно отодвинул стул перед столиком, небрежно махнул рукой, показывая, что он уже накрыт. Зажигалка присела на краешек стула и посмотрела на блюда. Бутерброды с икрой обоих видов, соленая семга, здесь же селедка, соленые огурцы – закуска являла собой некое подобие сборной солянки. Стояло и горячее в виде жареной картошки с куском свинины. Большой графин водки, в другом графине – что-то похожее на компот или морс.
Ворон, составлявший заказ явно самостоятельно, пытался совместить две цели: продемонстрировать свои возможности и соблюсти собственные вкусы. Взгляд его явно говорил о том, как он доволен собой и уверен, что произвел на Зажигалку должное впечатление.
– Угощайся, подруга! – небрежно бросил он, наполняя две рюмки водкой. – Давай за встречу!
Зажигалке не хотелось ни есть ни пить. Кусок не лез в горло. Однако подумав, что водка, возможно, придаст ей смелости, опрокинула ее, даже не почувствовав, как обожгло горло, и закусила куском селедки.
– Не скромничай, не скромничай! – подбодрил ее Ворон, подвигая блюдо с икорными бутербродами. – Перед серьезным разговором надо хорошо подкрепиться!
И опять у Зажигалки сердце ухнуло в пятки, она чувствовала, что теряет все заготовленные фразы и ведет себя совершенно не так, как собиралась. Сейчас она ощущала себя какой-то безмозглой куклой, марионеткой, которую заставляет двигаться и говорить кто-то другой.
Ворон выпил еще две рюмки подряд и налег на картошку с мясом. После выпитого голос его слегка размяк, однако Зажигалка уловила, что взгляд остался прежним, не сулящим ей ничего хорошего. Все приветствия и комплименты Ворона были явно фальшивыми, и он не пытался этого скрыть. Его вдруг потянуло на разговоры, и он начал:
– А ты хорошо выглядишь, подруга! Даже лучше, чем в юности. Одежда, причесочка – все на высшем уровне. И зажигаешь так же, поди? Недаром тебя Зажигалкой прозвали в свое время! Папашка деньжат подкидывает? Или еще кто?
Она не ответила, отделавшись неопределенным кивком.
– Эх, мне бы такого папашку! – завистливо покачал головой Ворон. – Как он там, кстати, поживает? Совесть не мучает его?
– Это за что, интересно, его совесть должна мучить? – возмутилась Зажигалка.
– А то ты не знаешь! И ты знаешь, и он! Вот я и хотел насчет остатков совести с вами потолковать. Есть еще один человечек, к которому у меня тоже базарец имеется, но с ним чуть позднее.
Зажигалка похолодела. Она понимала, что Ворон сейчас говорит о Толике. Значит, он еще не связывался с ним, значит, ничего не знает… И лучше не говорить! Лучше вообще о нем не заикаться! Ворон явно не в курсе, что он… что они… Одним словом, о чувствах Зажигалки ему неведомо. Тогда, четыре года назад, между ней и Толиком не было отношений, они все были на равных. А уж о планах Зажигалки насчет Толика Ворон и вовсе не догадывается.
– Ты, кстати, не знаешь, где он, как? – продолжал Ворон.
– Кто? – механически спросила Зажигалка, отлично понимая, о ком речь.
– Да Толян Емельяненко. Звоню ему по старому адресу – говорят, не живут такие. Сотовый тоже сменился. Давно его видела?
– Давно, – соврала она. – Я с ним не общаюсь.
– Тоже, собака, забывает старых друзей, – с грустью констатировал Ворон. – Ну а здоровье-то папашки как? Сердце не пошаливает? Все-таки возраст, всякое может быть…
– Слушай, Ворон, давай начистоту, – не выдержала Зажигалка. – Что тебе от меня надо?
– Люблю конкретных людей! – засмеялся он. – А желания мои просты и чисты, как первый снег. Хочу я, подруга, справедливости. Я за тебя пострадал? Пострадал! Вот и компенсируй мне, пожалуйста, моральный ущерб.
– Каким образом?
– Ну, если ты мне свое нежное девичье тело станешь предлагать, я, конечно, не откажусь. Только это слишком ничтожная компенсация. Посуди сама: не было меня в родной столице четыре года. Жить мне на что-то нужно, пока занятие себе не подберу, так ведь? И вот тут как раз твой папашка может помочь! Я слышал, он теперь крупную фирму возглавляет?
– Но папа не может взять тебя на работу! Ты же не специалист!
Теперь Ворон хохотал уже в полный голос – так, что даже с соседних столиков на них стали оборачиваться.
– Да ты, подруга, либо шутница, либо совсем с головой не дружишь! – отсмеявшись, проговорил он, качая головой. – На фига мне работа у твоего папашки сдалась? Он мне жизнь поломал, а я на него горбатиться теперь должен? Может, спасибо еще ему сказать?
– А что ты хочешь-то? – чуть не закричала Зажигалка.
– Бабла! – откинулся на спинку стула Ворон. – Я ж говорю – жить мне на что-то нужно!
– Ну, ты вроде бы не бедствуешь, – неожиданно осмелев, со злостью проговорила Зажигалка, кивнув на накрытый стол.
– Не считай чужие деньги, подруга, нехорошо это! – укоризненно поднял палец Ворон. – Это святые «бабки», это мне друзья подкинули на приподъем. Только мало их. А мне нужно столько, чтобы хватало на нормальную жизнь. Ты же нормально живешь? А я чем хуже? Тоже достоин, тем более что ты мне обязана, подруга! Жизнью своей нынешней обеспеченной обязана! Вот я и прошу благодарности. Справедливо это, а? Как сама думаешь?
Ворон, прищурившись, пытливо смотрел на Зажигалку. Она молчала. Знала только, что отец никаких денег Ворону не даст. Что придет в бешенство, если вообще узнает о его претензиях. К тому же, он был не до конца в курсе, как и что произошло на самом деле – Зажигалка в свое время скрыла от него кое-какие подробности. А Ворон-то уж непременно выложит их ему. Но главное – Толик! Ворон станет искать его, тоже будет требовать денег! А если Зажигалка все-таки найдет их и заплатит, это означает забыть о всех планах, связанных с Толиком, и просто погубить его. А значит, и себя тоже.
Ворон продолжал выразительно смотреть на нее.
– И сколько… Сколько ты хочешь? – проглотив слюну, спросила она.
Ворон назвал сумму.
– Да ты что, с ума сошел? – не сдержавшись, воскликнула Зажигалка. – Где я тебе столько возьму? Я не работаю, у отца тоже нет!
– Не прибедняйся, подруга, не прибедняйся! – погрозил он пальцем. – В свое время папашка твой нашел ради тебя деньги. Найдет и на этот раз. А если нет… Может так повернуться, что папашке твоему не для кого будет наследство оставлять!
Зажигалка почувствовала слабость в ногах. Ворон сейчас реально угрожал, угрожал ее жизни. И думать о том, что это шутка, просто глупо. Он вообще никогда не был склонен к шуткам.
– Короче, сроку тебе даю неделю, – перешел Ворон к конкретике. – Папашку своего подготовь заранее. А впрочем, мне все равно, как ты с ним будешь объясняться и будешь ли вообще. Можешь лапши ему навешать – вы, бабы, хорошо это умеете. Словом, хочешь жить – умей вертеться, помнишь, поговорка такая была в свое время? Вот и ладненько. А я тебе звякну, подруга. И еще… – Он вдруг приблизился вплотную к Зажигалке, двумя пальцами больно сжал ее подбородок и приподнял: – Вздумаешь кинуть меня – хуже будет. Я тебя не в землю закопаю, а так сделаю, что ты сама будешь рада сдохнуть поскорее! Личико так попорчу, что из дому выйти не сможешь! А то и не на чем будет. Так что думай и действуй! Пока, подруга!
Ворон встал, достал из кармана несколько купюр, бросил на стол и двинулся к выходу. Зажигалка еще несколько минут после его ухода не могла подняться, впав в какой-то ступор, и только чье-то покашливание над ее ухом подтолкнуло ее. Она подскочила со стула и, чуть ли не опрометью бросившись к входной двери, выскочила на улицу.
Где-то через полчаса, устав и запыхавшись, Зажигалка остановилась. Необходимо было взять себя в руки и все обдумать. Дойдя до ближайшего сквера, достала сигареты и закурила. Затяжки были нервными и длинными. Осмотревшись, она поняла, что находится довольно далеко от дома, добираться теперь придется с пересадками, а до ближайшей станции метро еще и топать пешком. Но не это главное. Ворон – вот что не шло у нее из головы. О том, чтобы соглашаться на его условия, не могло быть и речи. И о том, чтобы не соглашаться, – тоже. Тупик.
Однако Зажигалка была так устроена, что долго думать и переживать не могла, предпочитая действовать. Пускай тыкаться наобум, но что-то делать.
У отца, конечно, имелась нужная сумма. Может быть, все-таки попросить? Сказать, что это для Антона – отец же неоднократно выручал его? Вздыхал, читал нотации, но все-таки давал деньги, сокрушенно повторяя про себя «что ж поделаешь, родная кровь, сирота…».
Антон, племянник отца и двоюродный брат Зажигалки – Кузен, как иронично именовала его она сама, был парнем веселым, но бесшабашным. Оставшись без матери в юном возрасте, быстро промотал оставшиеся после нее средства и пустился в путешествие по белу свету с целью накопить денег. Однако все его попытки сводились чаще всего к аферам, в которых он быстро прогорал и опять оставался на бобах. Чаще всего в таких случаях он обращался к сестричке-Зажигалке, которая любила непутевого братца. Да и отец, что там греха таить, благоволил к нему.
Но сейчас такое вранье не прокатит. Отец же знает, что Антон теперь живет в Сургуте, взялся за ум и уже несколько лет возглавляет отдел в крупной нефтяной компании. Отец тогда дал ему денег на первое время, узнав, что племянник, наконец, в люди стал выбиваться. А теперь он не прежний шалопай, а уважаемый человек, деньги есть. На что просить?
Да и не поможет это! Зажигалка знала, что так просто от Ворона не отделаешься: получив деньги раз, он поймет, что нашел хорошую кормушку, и станет требовать их постоянно, все больше и больше. И чтобы выбраться из кабалы, есть только один путь – избавиться от него навсегда… Но как? Неужели же… Нет, об этом лучше даже не думать, лучше поискать другие пути!
Медленно шагая к метро, Зажигалка мучительно выбирала из двух вариантов. Потом, прокрутив в голове все возможные последствия, все-таки достала сотовый телефон.
– Привет, чем занимаешься?
– Да вот, марафет навожу, – кокетливо хихикнули в трубке. – Профессиональный макияж делаю.
– Ты что, совсем? – проворчала Зажигалка. – Кончай ерундой страдать, дело важное есть.
В течение следующих секунд она пересказывала свою беседу с Вороном и обрисовывала возникшую проблему.
– Ты просто не знаешь его, это страшный человек! Мне нужна помощь, хоть чья-нибудь! От Толика пользы нет, он… Болеет, короче. Я не хотела тебе звонить еще и по этому вопросу, но больше некому.
– Ну, у меня есть одна идейка, – поведала трубка. – Ради нее, собственно говоря, и прихорашиваюсь.
