Kitobni o'qish: «Смерть в вишневой «девятке»»

Shrift:

В столичном пруду найдено тело девушки. Она была задушена, а затем брошена в воду. Другую утопленницу со сломанной шеей нашли на пляже в Строгино. У следствия не было сомнений, что оба убийства – дело рук одного человека. Знаменитые сыщики МУРа Гуров и Крячко приступили к розыску преступника. Первое, что они сделали, – это тщательно изучили подробности личной жизни утопленниц, и тотчас всплыл один любопытный факт. Оказывается, незадолго до гибели обе девушки лежали в одной и той же палате частной клиники, причем одна из них была беременна. Сыщики поняли, что следы преступника надо искать рядом с отцом неродившегося младенца…

* * *

Смерть в вишневой «девятке»

Глава 1

– Здесь остановите, пожалуйста.

Маша тронула таксиста за плечо. Гуров машинально посмотрел в зеркало заднего вида. В отражении его взгляд встретился с насмешливым взглядом таксиста. Оба без слов поняли друг друга. Гуров давно подметил, что женщина на пассажирском сиденье либо очень молчалива, либо всю дорогу будет весьма озабочена тем, что без ее указаний сидящий за рулем человек неправильно выполняет свою работу. Не туда повернул, не тем маршрутом поехал, не так посмотрел, слишком разогнался, слишком рано затормозил. Жена Гурова, слава Всевышнему, не была такой, в чем он постоянно убеждался. Но иногда проскальзывало и в этом ее, казалось бы, уважительном отношении к чужому труду нечто такое, что нельзя было назвать ни ложкой дегтя в бочке с медом, ни чем-то похожим. Но оно чувствовалось. Маша не встревала, не указывала – она подмечала. Да-да, именно так. И иногда могла сделать это вслух.

Таксист остановил свою Kia Rio в указанной точке. Всё, приехали. И вот это Машино «Вот здесь остановите, пожалуйста» прозвучало абсолютно нелепо, поскольку Гуров не увидел нужды в том, чтобы напоминать водителю об остановке.

– Спасибо, – улыбнулась Маша водителю и протянула ему непочатую бутылочку с водой, которую прихватила в дорогу. – Возьмите. Очень жарко, а я заметила, что у вас вода закончилась.

Таксист и Гуров одновременно посмотрели на пустую пластиковую «полторашку» из-под газировки, выглядывавшую из-под сиденья.

– Да зачем вы? Не надо мне, – округлил глаза водитель и с мольбой взглянул на Гурова. Но тот в ответ лишь пожал плечами. Мол, жена-то моя, но к ее причудам я не имею никакого отношения.

Маша все еще протягивала таксисту воду. Он сдался и забрал у нее бутылку.

– Спасибо, – широко улыбнулся он.

– Может быть, еще встретимся, – кокетливо проворковала Маша и вышла из машины.

Бедный таксист уже не знал, о чем и думать. Гуров тоже малость обалдел.

– Ты что это такое устроила? – спросил он, поддерживая Машу под руку, пока она, наклонившись, поправляла ремешки на своих сложносочиненных туфлях. – Сначала водичка, а потом намеки какие-то. А, Строева? Совсем нюх потеряла? Забыла, кто твой муж?

Маша распрямилась и одернула подол длинного платья.

– А кто мой муж? – весело спросила она.

– Нет, ну просто слов нет, – растерялся Гуров.

– Тогда слушай… муж, – продолжила Маша. – Ты вообще на людей внимание обращаешь? Смотришь на них не как на статью в уголовном кодексе, а вот просто так?

– Ну как тебе сказать… А при чем тут?..

– На улице жара под тридцать. Наш водитель несколько раз за всю дорогу протягивал руку к пустой бутылке из-под воды. Видимо, просто забывал, что она пуста.

– И ты решила его спасти?

– Жест доброй воли. Приятно же, когда вдруг кто-то проявляет заботу о тебе. Разве нет?

– Да у него, может, в багажнике сотня бутылок припрятана.

– Не припрятана, – отрезала Маша. – Иначе бы он сказал об этом.

Прозвучало довольно убедительно.

– А сейчас куда? – спросил Гуров. – Дороги-то хоть тут нормальные?

– Нормальные.

Они стояли на границе территории частных домовладений, и вид небольших стильных особняков, частично скрывавшихся за разросшимися кустами сирени, рвущимися на свободу сквозь стальные прутья кованых оград, указывали на то, что люди здесь обитали совсем не бедные. К таким домикам, как правило, прилагаются навороченные охранные системы.

– Впереди пункт охраны, а там уже идти пару метров, – словно прочитав его мысли, сказала Маша. – Пойдем, а то уже опаздываем.

– Какой пункт? Где?

– Ну не на дороге же его ставить. Вон, в кустах, видишь?

Никакого намека на сторожевой пост Гуров сначала не увидел, но через несколько метров действительно заметил небольшую кабину со стеклянными стенами, внутри которой сидел за крохотным письменным столом человек с мобильным телефоном в руках. Вокруг поста буйствовали высокие кустовые заросли, и казалось, что его специально скрыли с глаз. Шлагбаум тоже присутствовал, но его стрела была приглашающе поднята вверх. Сломан, что ли? Или тут так у них принято – никого не бояться?

По мере приближения к пункту охраны Гуров удивлялся все больше. Охранник не обращал на них никакого внимания. Так и сидел, залипая в телефоне, даже головы не поднял, когда они проходили мимо.

– Он хоть живой? – усмехнулся Гуров. – Во работка, а? Заходи, люди добрые…

– Тут спокойно, – уверила его Маша. – Только свои и появляются. Преступность на нуле.

– Маш, ну это же просто разгильдяйство, – не согласился Гуров. – Ты только посмотри, какие тут дворцы.

– Я тебя очень прошу хотя бы сейчас не думать о работе. Знаю, что иначе не можешь. Но, Гуров, пусть сегодня все будет немного по-другому, ладно?

– Расскажи еще раз про того человека, к которому ты меня пытаешься заманить. Напомни, в двух словах.

– В сотый раз?

– У меня плохая память.

– Продюсер нашего последнего фильма. Совершенно простой мужик. Узнал, что я замужем за полицейским, и попросил прийти с тобой.

– На кой я ему сдался?

– Не уточняла. Думаю, это обыкновенная вежливость. Но, поверь, Гуров, он из тех, кто лучше выберет пожарить шашлыки с простым народом, чем отправиться на Каннский кинофестиваль. Да и опыта у него в этом деле особо нет.

– Начинающий продюсер?

– Он даже не продюсер, – поправилась Маша. – Скорее спонсор. Друг детства нашего режиссера. Деньги у него есть, вот и решил помочь со съемками. Оплачивал нам аренду жилья, четырехразовое питание, транспорт. Правда, и сам постоянно присутствовал на съемочной площадке, но мы все к этому быстро привыкли. Главное, что он не лез в процесс ни словом, ни делом. Ну почти.

– И какой у него был интерес? – не понял Гуров. – Ну вот так вот напрямую присутствовать. Контролировал, что ли?

– Не контролировал он.

– Он хоть свои деньги потом отбил?

– Отбил, отбил, – уверила его Маша. – И даже в кадре засветился.

– Везде успел. Ай да молодец, – не удержался Гуров.

Маша остановилась и требовательно взглянула на мужа.

– Может, я что-то не так объясняю, конечно, но мне совершенно не нравится твой тон, – продолжила она. – Поверь, Лева, я знакома со многими спонсорами и продюсерами. Почти все они махровые дельцы, у которых деньги на первом месте. Всякое случалось, знаешь ли. И чужие руки приходилось с плеча стряхивать, но этот…

– Что за руки? – напрягся Гуров.

– А ты думал, что некоторые юные актрисы попадают в кино исключительно по причине своего таланта?

– Я знал об этом, но не знал, что тебе пришлось с этим столкнуться.

– В полной мере не пришлось. Это случилось лишь однажды, и я быстро поставила человека на место. Мы с тобой тогда даже еще знакомы не были. И позже кто-то пытался, но я уже научилась распознавать чужие желания. Этот человек, который пригласил нас с тобой на свой день рождения, после окончания съемок сделал подарки каждому члену съемочной группы. От души, заметь.

– И что же он вам подарил?

– Ужин в ресторане, сертификаты на покупку ювелирки и три дня в доме отдыха, где олл инклюзив. Даты плавающие. Кто-то из наших уже сгонял, кто-то перенес на осень. Так что если захочешь, то мы можем прекрасно провести время.

– И тебе он что-то подарил? – прищурился Гуров и окинул Машу с головы до ног внимательным взглядом. – Что-то личное? Не помню, чтобы раньше видел у тебя это платье…

– Я в нем была на прошлый Новый год, – ответила Маша.

– Серьезно? А туфли откуда?

– Из обувного рядом с домом. Но думаю, что подделка…

Маша остановилась, приподняла ногу и демонстративно покрутила ступней, с сомнением глядя на свою обувь. Туфли и впрямь были необычными. Из целого в них присутствовала только подошва, к которой крепился высокий каблук, а все остальное состояло из множества тонких кожаных ремешков, покрытых россыпью каких-то мелких камушков. Только за счет этих ремней, обхватывающих щиколотку, вся конструкция и держалась на ноге. Гуров даже не представлял, как можно сделать в такой обуви хоть пару шагов, но Машу это не смущало.

– Красивые, – зачем-то ляпнул Гуров и посмотрел на свои полуботинки, которые носил уже шестой год. Где они только не побывали вместе со своим хозяином – и хоть бы хны. И сносу нет. Протер салфеточкой и пошел дальше. Не жмут, не скрипят. И стоили, кажется, копейки.

В глубине души Гуров был рад тому, что ссоры не случилось. В какой-то мере ему даже нравилось, когда Маша ловила его на оплошностях. Ее это всегда смешило, даже если до того она была готова схватиться с мужем врукопашную.

– Давай дальше про своего любимчика, – напомнил Гуров.

– Да пожалуйста. Например, на съемках он вместе с осветителями таскал оборудование и ел не ананасы в шоколаде, а то же, что и все. Не требовал для себя особых условий, а создавал их для нас. Ночью повез костюмершу в травмпункт, когда она руку сильно порезала. Сразу попросил называть его по имени и на «ты». Так мы к нему и обращались.

– Как?

– Дядя Миша, – уважительно произнесла Маша. – Он как-то быстро сравнялся со всеми, и мы забывали о том, что делаем кино на его деньги. А он и не напоминал об этом. Просто вот такой человек. Просто помог другу детства.

– Наверное, у него была причина помогать, Маш.

– Это уже не мое дело. И не твое.

Гуров обнял жену за плечи и потянул вперед.

– Не злись, Машка, – попытался он окончательно вернуть ее расположение. – Ты не так все поняла. Вот если бы я стал при тебе расхваливать другую женщину, то как бы ты на это отреагировала?

– Все я так поняла, – отозвалась Маша. – Ревность, Лева, дурно пахнет, даже если она тщательно спрятана. Но чужих баб при мне обсуждать не смей.

– А то что?

– Познаешь мой гнев. Может, и до развода дойдет.

– Надо будет как-нибудь воспользоваться.

– Гуров!

До слуха донеслись тихие звуки музыки. Гуров прислушался.

– «Он уехал прочь на ночной электричке», – пропел он. – М-м, да твой знакомый знает толк в музыке.

– Ой, да иди ты на фиг, Гуров. Нормальная песня.

– А нам еще далеко?

– Уже на месте.

– Я прекрасно помню, что не в этом платье ты была в новогоднюю ночь, – решил накинуть на вентилятор Гуров, но тут же передумал. – Ладно, готов служить. Это в его доме играет?

Маша кивнула. За ближайшей оградой показался дом, размеры которого тут же вызвали бы у Гурова вопросы, окажись он в этих местах по долгу службы. Строение сложно было назвать домом. Это был даже не особняк, а самая настоящая вилла в три этажа, с проходным балконом и ярко освещенными высокими окнами. Да и оградка, за которой пряталось такое сокровище, тоже мало походила на те, которые Гуров мог наблюдать при входе в поселок. По сравнению с этой они теперь казались жалкими подобиями защитных сооружений, купленных по огромной скидке на последние гроши. Там что ни прут, будь он хоть трижды крепким, можно было бы при желании распилить и даже согнуть, а тут вместо прутьев стальные канаты, которые даже танк не сомнет.

Гуров с опаской прикоснулся к одному из прутьев. Удара током не последовало.

Здесь снова сквозь ограду прорывалась сирень, но теперь уже вперемешку с какими-то колючими кустами. Гуров такие в жизни не видел. Тоже, наверное, защита территории, как ни крути. Если случайно споткнуться и влететь в такую опасную растительность, то потом надо сразу нестись в травмпункт, чтобы зашили рваные раны.

Музыка, несомненно, доносилась из особняка. Если в таком внеземном антураже звучит любимая народом песня про электричку и плачущую на перроне девчонку, то Маша была права – хозяин дома действительно был человеком простым. Оставалось увидеть его вживую.

Они зашли через распахнутые ворота и оказались посреди поистине огромной лужайки. От ворот в обе стороны расходились две заасфальтированные дорожки достаточной ширины, чтобы по ним смог проехать, не задевая траву, какой-нибудь «Хаммер». Дорожки вели к противоположным сторонам дома и, огибая его, исчезали из вида. Видимо, там и была расположена парковка, потому что ни одной машины перед домом не стояло.

Нигде не было ни одного человека, а музыка по мере приближения к дому становилась все громче. Маша и Гуров остановились, не зная, в каком направлении двигаться.

– Веди, – потребовал Гуров.

– Я тут в первый раз, – растерялась Маша.

Из-за левого угла дома появился человек и быстрым шагом направился к ним. Это был высокий мужчина лет тридцати в черном костюме-двойке. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, и общий внешний вид вместе с решительной походкой и дружелюбной полуулыбкой на лице указывали на то, что мужчина не гость, а скорее кто-нибудь из наемных работников. Секретарь, помощник или кто там еще прикладывается к богачам, чтобы решать за них некоторые вопросы, на которые не хватает времени? Этот вот был послан к Маше и ее мужу-полицейскому, чтобы встретить их как долгожданных дорогих гостей и отвести к имениннику. Ну как вариант. Разве нет?

Мужчина приблизился и с любопытством уставился на Гурова. Потом перевел взгляд на Машу. Прежде чем она успела произнести хоть слово, он слегка качнулся в их сторону и сложил ладони, будто собирался молиться.

– Мы к Михаилу, – быстро проговорила Маша. – К Михаилу Егоровичу.

– И пригласительных у нас с собой нет, – заявил Гуров, начиная раздражаться.

– Они не нужны, – широко улыбнулся мужчина. – Конечно, я вас провожу. Михаил Егорович хотел устроить торжество перед домом, но синоптики обещали дождь. Поэтому церемония будет проходить в доме.

«Вот сука, – подумал Гуров. – Ты еще тут про свое золотое детство расскажи. Давно бы уже отвел к хозяину, но нет – сначала нужно наладить светскую беседу».

– Я Виктор, – протянул руку мужчина. – Извините за неудобства.

– О чем вы? – непонимающе спросила Маша.

– Вам пришлось ждать. Это мое упущение.

Гуров пожал ему руку. Не хотел, но сделал это. Виктор приглашающе развернулся всем корпусом в ту сторону, откуда пришел.

– Нам туда.

– Понятное дело, – буркнул себе под нос Гуров.

Ему вдруг зверски захотелось выпить. Ну не любил он вот это все. Ни дома эти, напоминающие теплоходы, ни тех, кто в них живет. Хотя сам бы, признаться, не отказался бы провести пару дней в роскоши. Но лишь пару дней, не больше, потому что точно знал, что если задержится, то на душе не только кошки заскребут. Снова потянет в пыль, в суету, в асфальтовые джунгли. Гуров чувствовал себя там гораздо увереннее.

Он нарочно замедлил шаг и взял Машу под руку, чтобы не ушла вперед. Когда Виктор оказался впереди на достаточном расстоянии для того, чтобы не услышать их, Гуров повернулся к жене:

– Он кто?

– Виктор? Впервые его вижу.

– То есть ты успела подружиться с хозяином дома, но ни разу его раньше не видела?

– Ни разу.

Виктор остановился, обернулся и подождал, пока гости не приблизятся. Едва Гуров и Маша поравнялись с ним, он указал на дверь в стене дома, которую не было видно с дороги.

– Проходите, пожалуйста. Прямо и налево.

– Не заблудимся? – спросила Маша.

– Никак нет, – ответил Виктор и услужливо открыл дверь.

Маша первой шагнула внутрь. Гуров последовал за ней. Они казались в небольшом холле, слева виднелся проем, скрывавший узкую лестницу, ведущую наверх. Больше никаких выходов из холла предусмотрено не было, кроме как обратно, на улицу. Виктор оказался прав насчет того, что заблудиться здесь было невозможно. Нужно было просто идти на звуки музыки. Песню о плачущей на перроне девушке сменила другая мелодия, не менее знакомая, а сама музыка играла откуда-то сверху.

– Мальчик все так же хочет в Тамбов, – пробормотал Гуров, пропуская Машу вперед и чувствуя, что начинает волноваться. Маша поднималась по лестнице осторожно, придерживая подол платья, и Гуров, следуя за ней, уже не знал, чего ему ждать, кого он встретит, будут ли там его знакомые и сколько их вообще. Пока они не поднялись, Гуров обернулся и бросил взгляд на тот участок холла, который все еще оставался в поле зрения. Он почему-то подумал, что Виктор решит замкнуть процессию. Но позади никого не оказалось.

Музыка становилась все громче, но громкость была довольно комфортной. Маша, не оборачиваясь, вытянула назад руку и пошевелила пальцами в поисках руки мужа. «Да не хочу я!» – мысленно взмолился он, но Маше ответил, и теперь они шли, держась друг за друга. Мало того что подниматься по лестнице стало жутко неудобно, так им еще и предстояло появиться на публике, держась за руки, словно влюбленные подростки. Гуров терпеть не мог эти штуки, когда взрослые люди начинали виснуть друг на друге, демонстрируя мнимую привязанность к партнеру или партнерше, что должно было указывать исключительно на любовь до гроба. Сопровождая жену на публичных мероприятиях, Гуров насмотрелся на подобные ужимки некоторых пар и каждый раз радовался тому, что они с Машей не такие. У них все было по-серьезному: актриса Мария Строева всегда шествовала чуть впереди, изредка касаясь своим плечом плеча мужа, и этого было вполне достаточно для того, чтобы окружающие сразу понимали, что вот этот хмурый мужик с недовольным лицом и есть ее спутник не только на сегодняшний вечер, но и на целую жизнь. Но сейчас-то что с ней случилось? Сначала втопила в одиночку, про мужа, кажется, вообще и не вспоминает… Теперь вот за руку его ухватила.

Гуров зря переживал. Оказавшись на самой верхней ступеньке, Маша отпустила его руку. Гуров быстро осмотрелся. Они оказались в самом настоящем ресторанном зале, наполненном непременными для торжества атрибутами. Были тут и несколько столиков на несколько персон, и изысканные стулья с высокими спинками, а с каждой спинки свисали длинные гроздья связанных между собой широких лент то ли из атласа, то ли из шелка – один хрен не поймешь. Стены «ресторана» от пола до потолка закрывали огромные полотна из той же ткани, подхваченные каким-то хитрым способом у самого пола, отчего на ткани образовывались в хаотичном порядке волны. Таким образом создавался интересный эффект – стены от малейшего сквозняка словно двигались. Под невысоким потолком покачивалась небольшая люстра, на которой сверкали самым натуральным хрустальным блеском небольшие подвески. Блеска, впрочем, и кроме люстры здесь хватало. Сверкало все: от бокалов и серебряных столовых приборов до вкраплений на розовой обивке стульев. И цвета вокруг преобладали бледные и нежные, от приглушенного золотого до умирающего розового, и Гурову пришло в голову, что он словно внутри огромного торта с кремом.

– А-а-а-а-а! – вдруг завопила Маша что есть мочи, и рука Гурова рефлекторно дернулась к поясу джинсов, где он обычно носил табельное оружие, если того требовали обстоятельства. – А-а-а! Наро-од!

Маша с восторгом посмотрела на мужа и дернула его за рукав. Гуров обернулся и с облегчением выдохнул. В самом дальнем углу, на широком диване сидели и радостно смотрели в их сторону несколько человек. Пока Гуров осматривался, он даже не обратил на них внимания.

Он был знаком со всеми. Их было пятеро, и каждому из гостей когда-то Маша представляла его лично. Режиссер Ефим Бурчак, который несколько раз снимал Машу в своих фильмах, его помощник и правая рука Александр и пара, состоявшая в перманентных любовных отношениях, Алла и Алексей Глебов. Фамилию Аллы Гуров вспомнить так и не смог.

– Наконец-то! – воскликнул режиссер и привстал с дивана. В его руке болтался пузатый бокал с остатками коньяка. – Лев Иваныч, греби сюда! Маша! Машуня! А мы-то думали…

Маша быстрым шагом приблизилась к компании, Гуров пошел следом, стараясь не задевать стулья. Но парочку все-таки зацепил. Стулья оказались легкими, будто бы пластиковыми, хоть на вид выглядели солидно.

Бурчак прижал Машу к груди свободной рукой. Александр сразу же подвинулся, освобождая для нее место, но садиться Маша не стала. Потянулась к Алле, прижалась на мгновение щекой к ее щеке, а Глебову дружелюбно кивнула.

– Что вы будете? – Бурчак схватил Гурова за плечо. – Тебе же можно сегодня выпить, Лев Иваныч? Не на службе же. Давай поухаживаю. И Маша. Машенька моя! Машуня моя. Чего тебе хочется?

– А что есть? Вино есть? – оживилась Маша и села на диван. – Ох, а тут прохладно. Вино. Я буду вино.

– А ты, Лев Иваныч? Коньяк хорош.

Бурчак качнул бокалом в воздухе.

– Могу и коньяк, – сказал Гуров. – Ты сиди, я сам налью. Скажи только где.

– А вон там, в углу, стоит стол с напитками.

– И вина мне, Лева, – попросила Маша.

– Вина ей, вина, – напомнил Гурову режиссер и упал на диван. – Вы поздно, Маша.

«Мы поздно, да, – подумал Гуров, направляясь в дальний угол зала, где на столике у стены увидел целую батарею бутылок со спиртным. Тут же можно было выбрать подходящий бокал. – А вот вы, кажется, уже набрались».

Приходить туда, где все уже изрядно приняли на грудь, Гуров не любил. Даже, если честно, терпеть не мог такую обстановку. Каким бы ни был повод или причина… он старался побыстрее отстреляться и уйти. Но сегодня так сделать не получится. Не его это вечер, а он вроде бы как сопровождающий. Черт возьми, придется догонять остальных хоть как-то.

– Машуня моя, Машунечка, – не унимался Бурчак.

Гуров обернулся и насмешливо взглянул на компанию. Никакой ревности к Бурчаку у него не было, как и к его помощнику. Гуров лично был знаком со съемочным процессом изнутри и, прости господи, однажды даже удостоился чести быть свидетелем съемки постельной сцены с участием своей жены. Он и не ожидал, а если бы знал, то ушел бы куда-нибудь, но посмотрел и… успокоился. Потому что «интимные» игры перед камерой оказались не более чем нелепой имитацией, и поверить в то, что зрители позже увидят на экранах, смог бы только слепой. Маша и ее «любовник» настолько не подходили друг другу, что Гуров не знал, что и думать. Они там что, не могли найти других актеров на эти роли? Похаризматичнее, пораскованнее. Поопытнее, в конце концов…

Гуров откупорил бутылку пива и наполнил свой бокал. Попробовал, посмаковал на языке. По телу разлилось тепло. Наполнив бокал жены вином, Гуров решил вернуться к народу, несмотря на то что не очень-то и хотелось. Опять же, именно к тем, кто здесь присутствовал, он относился ровно, но скоро наверняка ведь пойдут разговоры на темы, в которых он попросту не шарит.

Он не ошибся. Во время его отсутствия Бурчак, видимо, решил вспомнить прошлое. В этом самом прошлом, как выяснилось, принимали участие все присутствующие. Бурчак стоял лицом к гостям и что-то оживленно рассказывал.

– А я такой говорю: «Сашка, значит?» – радостно захлебывался Бурчак, указывая на своего помощника. – А он мне: «Зовите меня Александр Петрович». И так важно, главное! Но я запомнил. Сашкой его больше не называл, тогда был всего один раз. Но он у меня, конечно, молодец.

Бурчак опустил руку на плечо Александра. Тот холодно улыбнулся и аккуратно высвободился. Режиссер этого даже не заметил.

– Это ведь именно он тебя порекомендовал на эту роль, Маша, – объяснил Бурчак. – Ну представь: передо мной лежит сценарий, только принесли. Я пытаюсь все это… как бы… переварить. Потому что история тонкая, атмосфера давящая, а нужно не только сыграть, а еще и прожить. Смотрю и понимаю, что если упущу эту историю, то буду сильно жалеть. Но у меня как обычно бывает?

– Обычно ты сразу понимаешь, кто именно должен сыграть ту или иную роль, – проронила Алла. – У тебя сразу перед глазами проносится калейдоскоп лиц кандидатов, ты не можешь думать ни о чем другом… И так далее. Слышали. Что там дальше?

Гуров с любопытством взглянул на Машу. «Ничего себе, – читалось в его взгляде. – Она же его совсем не уважает». «Не вникай, – на мгновение закатила глаза Маша. – Это их кухня».

Но Бурчака слова Аллы не задели. Во всяком случае, он не показал вида. То ли был уже достаточно пьян для того, чтобы что-то замечать, то ли привык не реагировать на подобные выпады. Он просто решил продолжить.

– И тут мне Александр сказал про Машу.

– Напомнил, – поправила его Маша.

– Напомнил, – согласился Бурчак. – Прости, дорогая. Я о тебе не забывал. Но не тебя я увидел в главной роли. Не тебя, хоть ты тресни!

– Ты увидел меня, – произнесла Алла. – И даже позвонил.

– А ты отказалась, – парировал Бурчак.

– И правильно сделала. Если бы ушла сниматься к тебе, то пропустила бы съемки у…

Она назвала фамилию известного режиссера. Даже Гуров о нем слышал и знал, что к тому очереди выстраиваются – лишь бы мелькнуть в каком эпизоде, даже молча. Даже бесплатно.

– Ну ладно, – строгим тоном заявила Маша. – Хватит уже. Ты мне скажи честно, Фима. Я ведь справилась?

Александр скромно потупил взор. Гуров угадал, что сейчас наступит его звездный час.

– Ты? Никто другой бы не смог так, как ты. Александр! Вот кто увидел тебя в главной роли первым.

– Да ладно вам, – отмахнулся Александр и легко поднялся с дивана. – Где здесь туалет? Кто-нибудь знает?

– Вниз спустись, а там налево, за гардиной дверь, – объяснила Алла. – Потом расскажешь.

– Что? О чем я должен рассказать? – не понял Александр.

– Об интерьере, конечно, – рассмеялась Алла. – А ты о чем подумал? Совсем больной?

– А что там с интерьером? – стало интересно Гурову.

– Во всяком случае, я такого раньше не видела. Там комната размером с… не могу объяснить. В женском туалете можно поселить футбольную команду, – Алла развела руки в разные стороны, демонстрируя размеры уборной. – На полу розовый ковер, а пахнет там дорогим парфюмом. Не сортир, а будуар какой-то. Мне теперь интересно, каков мужской туалет изнутри.

Она весело взглянула на Александра.

– Я для тебя сфотографирую, – пообещал он и пошел к лестнице, по которой недавно поднимались Маша и Гуров.

Бурчак удивленно посмотрел ему вслед.

– Не в настроении, – подытожил он. – Это ничего. Все мы устали, конечно.

– Присядь уже, – попросила Маша. – Выступил ты отлично.

Спутник Аллы все это время сидел молча, потягивая через трубочку розовый коктейль из высокого стакана. Он щурил покрасневшие глаза и скучающе листал вкладки на своем айфоне. На появление Маши и Гурова он никак не отреагировал, и если бы Гуров не протянул ему руку первым, то они бы даже, наверное, и не поздоровались. Гуров мало знал об этом человеке, а вживую видел вообще один раз, издалека. Актер, отошедший от дел. Чем-то там занимается, Маша даже рассказывала, но Гурову это показалось неинтересным.

– А где хозяин дома? – поинтересовался он.

– Сейчас будет, – с готовностью откликнулась Маша. – Говорят, нас ждут шашлыки. А что, никто больше не придет?

– Достаточно и того, что его жена дома, – отозвалась Алла. – Она уже прилично набралась. Вам еще повезло, что вы ее не застали.

– Плохо, – помрачнела Маша. – Но, как бы там ни было, нужно провести время с пользой. Я, ребят, приехала отдыхать. Да и мужа затащить сюда было непросто.

– Вы всё там же, в полиции? – неожиданно спросила у Гурова Алла.

– Всё там же, – подтвердил Гуров. – А где мне еще быть?

– Ну не знаю. Сейчас столько ваших уходит из органов.

– Куда?

– На ток-шоу, наверное, – весело предположила Маша. – В каждом теперь по специалисту. Гуров, не вздумай туда идти. Я тебе серьезно говорю.

– У меня соседка по лестничной площадке раньше работала в полиции, – продолжила Алла. – А потом там случилась очень нехорошая история. Кто-то кого-то подставил, на кого-то настучал, и она всерьез задумалась о том, что не хочет больше там работать. Полное разочарование.

– Кто она по профессии? – спросил Гуров.

– Секретарь.

– Уволилась?

– Ага. Ушла.

– Значит, все с ней в порядке, – согласился Гуров. – Секретари везде нужны.

– Да дело не в этом, – возразила Алла. – Но сам факт!

Бурчак, внимательно слушавший разговор, решил вставить свои пять копеек.

– А вы знаете, что у нашего спонсора тоже в прошлом имеется криминальная составляющая? – вкрадчиво спросил он.

– Не нужно, Фима, – остановила его Маша. – Человека тут нет. Не надо что-то о нем говорить. Это некрасиво и нечестно.

– Странно, если бы в его прошлом не было этой составляющей, – усмехнулась Алла. – Он же из девяностых. Тогда даже бездомные коты воровали. Даже я валютой торговала.

– Где? – удивился Алексей, забыв про свой коктейль.

– На дому работала, – усмехнулась Алла. – Утром одни люди приносили мне доллары, а днем приходили другие люди и покупали их по цене, которую установили первые.

– И что тут не так? Тот же обменник, только надомный, – пожал плечами Алексей.

– Те, кто покупал, не могли появляться в обменных пунктах. По какой-то причине они совершенно не хотели там появляться, – объяснила Алла. – И вели они себя странно. Оглядывались, лица прятали.

– Вы сильно рисковали, – сказал Гуров. – Скорее всего, это были персоны, которых разыскивала полиция.

– Я догадывалась. Ну а кто еще это мог быть? – нисколько не удивилась Алла. – Могли и меня грохнуть, ведь я видела их и могла описать приметы, если бы пришлось. Но как-то везло, знаете ли. А один, который приходил постоянно и покупал крупные суммы исключительно в долларовых купюрах, однажды подарил мне духи. Маленький флакончик. Шведские. Ну а потом все это резко прекратилось. Да и мне надоело той фигней заниматься. Пошла в театр помощником гримера, потом поступила в театральное.

– Это же целая история, – заметила Маша. – Ты не рассказывала.

– Да я бы и не вспомнила, если бы разговор не зашел, – ответила Алла. – Просто не верю в то, что все кругом чтут закон. Это же не так.

Гуров был с ней согласен. В той или иной мере любой человек хотя бы один раз в жизни мог представить себя в роли преступника. Нет денег? А вот бы ограбить банк. У кого-то из знакомых появилась классная вещь, о которой ты мечтаешь всю жизнь, но знаешь, что мечта никогда не осуществится? А ведь можно было бы и украсть. Кто-то постоянно переходит дорогу и портит тебе жизнь? А что, если…

– А вы-то сами? – спросила Алла у Гурова. – Всегда честный полицейский? Во все времена?

– Ну почему же? Я как все, – успокоил ее Гуров. – Я как-то упаковку со скрепками украл с работы. А еще пару дискет по ошибке прихватил. Но возвращать не стал, потому что срочно были самому нужны. Такие дела.