Kitobni o'qish: «Сущности. Призыв»

Пролог

Наше время, июнь

Солнце медленно клонилось к горизонту, расплёскивая на облака золото и окрашивая всё пространство медовым настроением. Сизый, чуть вьющийся дым дополнял картину умиротворения. По крайней мере, для неё всё вокруг было именно умиротворяющей картиной.

С ноткой ожидания и предвкушения.

Невысокая молодая женщина с длинными чёрными волосами вольготно расположилась на крыше внедорожника и курила, глядя то на закат, то на распложённый неподалёку огромный металлический ангар. Вокруг ангара стояли машины: множество автомобилей самого разного вида, цвета и степени потрёпанности. Вдалеке ей даже удалось приметить несколько микроавтобусов, которые словно застыли нелепыми жуками в полнейшей тишине.

Тишине, которая царила на этой стоянке. Там, внутри ангара, для неё не было места.

Женщина прекрасно знала, что внутри раздаётся многоголосое пение, ведомое избранными «жрецами». Чего ей стоило найти энтузиаста, вовлечь его в свою идею, воспитать, отправить на создание секты и при этом скрыть всё происходящее от любопытных носов – знает, наверное, только Судьба.

Сигарета закончилась, и женщина тут же, с характерным металлическим звуком открыв зажигалку, прикурила новую.

Ждать прихода бога надлежало в более возвышенном состоянии, но она никогда не любила пафос, громкие фразы и всё такое. Да и зачем?

Пафос пусть останется тем, кто в нём нуждается, в прошлом. А в новом мире, который – она верила – обязательно случится, пафосу не будет места.

Никому и ничему из её прошлого не будет места.

Солнце опускалось всё ниже, и теперь женщина видела на своих руках отблески алого. Она любила этот цвет, как любила кровь.

На белом красный был особенно прекрасен, это были первые упоительные воспоминания: кровь на снегу.

И внезапно вечер перестал быть томным. Мысли, чувства и тело опалило чужой силой, что пронеслась волной по Грайгороду, заставила оскалиться, и женщина тут же затушила сигарету о крышу. Побарабанила пальцами по металлу и спрыгнула на землю.

Прошлась вокруг машины: стало нервно. Она прекрасно понимала, что означает эта волна, догадывалась, что за ней последует. Но ей очень хотелось досмотреть представление до конца.

Впрочем, это было необязательно.

Приедут или нет?

Солнце почти полностью скрылось за деревьями и где-то там, далеко, уже коснулось горизонта. Женщина, поморщившись, снова закурила, села за руль, открыв окна, чтобы нагретый воздух вырвался наружу, и теперь смотрела в сторону города. А когда на краю стоянки показались два автомобиля – седан и внедорожник, – она достала из перчаточного бокса пистолет. Проверила его, сняла с предохранителя и стала наблюдать за четырьмя мужчинами и двумя женщинами.

Те выбежали из машин, что-то разобрали из багажника внедорожника (оружие, скорее всего) и бегом устремились к ангару.

Женщина несколько секунд раздумывала, а затем выкинула наполовину пустую пачку сигарет в сторону соседнего, в хлам убитого хэтчбэка, туда же отправила открытую зажигалку (может, загорится? Хоть какое-то веселье!) и завела двигатель.

Встретить предвестника бога она сможет и в другом месте.

А вот если эти Зрячие сумеют его не впустить (интересно, как у них это может получиться?), то лучше быть от этого места подальше. Лишние вопросы и излишнее внимание ей совсем ни к чему.

И если…

Если эта попытка окажется неудачной, придётся тогда всё брать в свои руки.

Внедорожник медленно выбрался со стоянки и, резко прибавив скорости, направился в сторону Москвы.

Часть 1: Снег

1989 год, февраль

День 0

Белый цвет давно уже приелся, и смотреть на него никому не хотелось, но другие варианты за время дороги наскучили не меньше. Автобус неспешно пёр по утрамбованной снежной дороге, а вокруг располагались исключительно леса, заметённые глубоким снегом, который сейчас при ярком солнце искрился и слепил глаза, но видно это было только в окно водителя. Остальные покрылись причудливыми заиндевелыми узорами, которые делали свет внутри автобуса иллюзорным и рассеянным.

Игорь Князев, сидящий на одном из задних сидений в окружении рюкзаков и сумок, посматривал то на замёрзшее стекло, то снова в салон, где расположилась его команда. Никого лишнего, не считая водителя, но ездить по незнакомым северным дорогам самим – дураков не находилось.

Игорь мысленно подсчитывал дни до юбилея – через полгода исполнится тридцать – и раздумывал над дальнейшими планами. Нет, добраться обратно до Москвы, отчитаться о выполнении задания, узнать, какие ещё вопросы накопились – это святое. Но отец пару раз уже намекал, что им с мамой хочется увидеть внуков, и Князев лениво перебирал в памяти знакомых девиц, которые могли бы некоторое время поизображать его невесту. Ровно до тех пор, пока у родителей не пройдёт блажь на продолжение рода.

Сам Игорь заводить семью не планировал: он давно и прочно привык к одиночеству, ему нравились мимолётные интрижки, не несущие за собой каких-то обязательств. И ещё ему нравилась его работа: особый отдел в закрытом подразделении КГБ. Таких как он обычные люди не любили, хоть Игорь никогда и не торопился рассказывать остальным, чем занимается. Однако многие угадывали… интуитивно, что ли? По манере держаться и внешности?

Игорь был высок и поддерживал прекрасную физическую форму. Добавить к этому короткий ёжик светлых волос, холодное, спокойное лицо, уверенность, сквозящую в каждом жесте, взгляде и словах – и у всех тут же возникало впечатление человека, облечённого властью. В том числе – незримой.

Впрочем, Князев прекрасно умел быть незаметным, тихим – он многому научился за свою жизнь, – но если не требовалось применять маскировку, то и не прятался.

Тут, на Севере, среди снегов они с командой изображали геологов, возвращающихся домой. Что искали? Зачем искали? А кому какая разница? Нечего, что ли, искать в неизведанных землях? Все рюкзаки и сумки были набиты различным скарбом, который прекрасно поддерживал легенду. Обращаться с горно-геологическими компасами, буссолями, тахеографами и прочим оборудованием умели все в команде. И даже поддержать разговор на тему – разумеется, прикрываясь тем, что «ну, сам понимаешь, не всё получится рассказать» – тоже могли. Хоть и предпочитали реже общаться с местными. Так: приехали, переночевали, поехали дальше к цивилизации.

Игорь хотел было лететь вертолётом к ближайшему крупному городу, но оказалось, что рейсы не скоро, и вариант автобуса был самым быстрым.

Дорога вывернула из леса, взметнулась на горку, потом спустилась аккурат к широкому посёлку, в котором помимо частных домов с участками виднелись два десятка крупных зданий – аж до трёх этажей!

Ребята засобирались, сели удобнее, оглянулись на Игоря: тот уже застегнул куртку – в автобусе было свежо, но теплее, чем на улице в минус сорок, – и встал, подходя к водителю.

– Древово?

– Ага, вон там на горе гостиница, туда едем.

Князев кивнул, сел позади водителя и подумал, что после натужного рёва двигателя автобуса тишина ему покажется раем.

Всё шло по плану: переночевать в посёлке, потом ещё шесть часов, а дальше уже Усть-Илимск и оттуда самолётом в Москву.

Носатый автобус бодро проехал по улочкам, на которых то тут, то там расположились автомобили (Игорь к своему удивлению приметил даже пару иномарок), и остановился около трёхэтажного добротного кирпичного здания, стоящего последним в ряду таких же домов.

– Приехали! – водитель сам вышел почти сразу, следом за ним потянулись «геологи», споро разобравшие скарб (вряд ли местные полезут в автобус воровать, но внутри рюкзаков были не только кирки, компасы и газовые горелки). Они вышли, поспешно закрывая дверь, чтобы не сильно охлаждать салон, и огляделись. Кто-то тут же закурил – не могут геологи не курить, – Игорь же, проверив паспорта в сумке, пошёл заселять команду и себя.

Скромный, но аккуратный интерьер, тепло от печи в углу комнаты администратора, в стороне – знакомый водитель, смотрящий телевизор. Игорь кивнул полноватой женщине с седыми волосами и поздоровался. Положил на стол документы, напомнил, что им заранее заказывали места (Тёма позаботился, ещё хвастался, что хоть на другом конце планеты сможет найти где жить команде), и тут же его окликнул водитель.

– Начальник! Тут это… Берите две недели.

Игорь недоумённо моргнул, потом развернулся к мужичку, что указывал куда-то в сторону старенького «Рубина», и тот повторил:

– Вот, ночью морозы долбанут. Минус пятьдесят три по прогнозу. Я, извиняй, замёрзнуть не хочу. Вы, наверное, тоже.

– А это не морозы? – Князев многое в жизни видел, но зимой на Север приехал впервые.

– Ну, сейчас ещё можно, а вот потом уже нет, – туманно объяснил водитель, и Игорь припомнил, как его зовут: Сергей Семёнович.

– Семёныч, а если сразу выехать, в Усть-Илимск до морозов успеем?

Игорю катастрофически не хотелось зависнуть в посёлке на две недели. Ладно, руководству он сообщит, да и уложились раньше, но…

– Да ты посмотри, что на термометре уже! Хорошо, что успели сюда доехать, ещё час, и мы бы точно встали… Не, начальник, не поеду. Я жить хочу. Пойду укрою двигатель.

Игорь проводил его взглядом и посмотрел на администратора:

– Да… Извините. А на две недели номера для шестерых будут?

– Будут, будут, – кивнула женщина и внезапно улыбнулась. – Да вы не переживайте. Смотрю, мужчины вы молодые, у нас есть чем развлечься – кино показывают, танцы есть, отдыхайте!

Игорь только кивнул и обернулся, когда в открытой двери показались его ребята. Что ж, придётся порадовать всех внеплановым отпуском.

Номеров как таковых на самом деле тут и не было: так, на этаже несколько квартир, в которых сдавались койки. Изначально они бронировали одну «трёшку» – по двое в комнате одну ночь провести не проблема, но… Две недели внесли свои коррективы, и Игорь взял три квартиры: две трёхкомнатных и «однушку» себе. И ребятам приятнее жить самостоятельно, может, кто отдохнуть культурно захочет, и отдельная комната этот вопрос отлично решает. Даже в общей квартире. Им повезло: то ли кто-то недавно выехал, то ли не успели заехать (а теперь и не успеют, пока не потеплеет), и потому места были.

Князев аккуратно повесил верхнюю одежду на вешалку, закинул туда же шапку, разулся и сел в кресло, блаженно вытянув длинные ноги. За окном уже стемнело – ночь (хотя, какая это ночь, ещё шести вечера нет) зимой атаковала стремительно, накрывая всё тёмным покрывалом, и то тут, то там среди заснеженного посёлка, даже сквозь заиндевевшие стёкла, виднелись пятна жёлтых фонарей и окон домов. Какой-то особый уют сельской глубинки. Не хватало только голосов собак, но они в такой мороз лаять не дураки.

И люди не дураки гулять: администратор сказала про кино и танцы, но будут ли, если с завтрашнего дня актировка¹, и народ – кроме самых экстренных служб – освободят от работы?

Игорь потёр подбородок, отдёрнул руку – бриться в «экспедиции» было недосуг, а щетину, отросшую за несколько недель, он терпеть не мог. Впрочем, во внезапно возникшей задержке нашлись и плюсы: можно было уже побриться, чем завтра с утра и следовало бы заняться.

Мужчина встал, подошёл к окну, подышал на него, потом приложил ладонь, растапливая участок стекла, и на некоторое время прикрыл глаза.

У него была своя огромная тайна, которую он не доверял практически никому. Родители точно не были в курсе. Коллеги…

Шеф, который когда-то его вербовал, знал об этой особенности Игоря. Остальные – частично. Иногда в шутку называли ясновидящим, но это было не ясновидение. Хотя, безусловно, видел Игорь больше, чем остальные.

Он был Зрячим. Он был человеком, который одним летним утром, в возрасте восьми лет, проснулся и с того момента начал видеть на окружающих какие-то странные комочки слизи с хоботками. Конечно, в первый момент счёл себя больным. Испугался (но совсем немного), побежал к маме, спросить, видит ли она, но мама не видела. Даже хотела отвести его к врачу: «Это ещё что за новые новости… Галлюцинации, что ли? Перегрелся на солнце?», но Игорь понятливо сообразил, что придётся справляться самому, и сделал вид, что просто разыграл мать.

Получил полотенцем по шее (не больно, но неприятно) и умчался на улицу.

И там задумался: что это?

На себе он их не видел. А на Нинке из пятого подъезда сидело аж шестеро. Нинка была вечно какая-то тихая, запуганная, возможно, дело было в этом?

На Лёшке, его друге, было трое. Игорь тогда посадил его на лавочку, сказал, что хочет кое-что проверить, и стал пробовать поймать эти комочки. Они уворачивались от его пальцев, Лёшка смеялся, и в какой-то момент Игорь разозлился. Тут же чёрные нити вырвались из его ладоней, раз – и комочка не стало.

Потом второго и третьего тоже.

Игорь понял: он может не только видеть эти странности, но и управлять ими. Как минимум – убирать.

Теория требовала подкрепления доказательствами (как в математике), и Игорь потащил Лёшку гулять.

Видеть эти штуки было легко, на взрослых они сидели почти на каждом, а на детях больше он не заметил. Игорю даже не приходилось напрягаться, чтобы разглядеть комочки. А вот вызывать чёрные нити оказалось сложно. Он обошёл весь район, умаялся, а когда вернулся к подъезду, понял что устал. Словно вагоны разгружал, как любил выражаться отец.

Игорь с вагонами дела не имел, но помогал, бывало, отцу освобождать машину от того, что они везли с собой к бабушке в деревню и от неё, так что представить, каково это аж с целым вагоном, он мог.

А ночью к нему пришёл гость.

Игорь тогда встал попить воды (свет не включал, потому что он же уже взрослый, негоже бояться темноты) и увидел на кухне чёрный силуэт. Подумал, правда, что отец, щёлкнул выключателем и замер: на любимом стуле отца сидел незнакомый мужчина. Весь в чёрном, с чёрными волосами и странными очками, с чёрными-чёрными стёклами.

– Вы кто? – первое, что спросил Игорь. Тут же подумал запоздало, что может стоило позвать родителей, но, с другой стороны, если это грабитель, то почему он просто сидит на кухне?

– Я пришёл к тебе, потому что ты сегодня начал видеть нечто необычное. Ведь так?

Голос незнакомца оказался очень спокойным, приятным и располагающим, и Игорь, против воли, даже немного расслабился. Ведь он правда что-то сегодня начал видеть.

– Да. Откуда вы знаете?

– Зрячих видно, – коротко и непонятно ответил человек. – Тебя увидели и рассказали мне. Меня называют Чёрный, и я хочу рассказать тебе о том, что ты видишь.

– Рассказывайте, – после коротенькой паузы согласился Игорь.

– То, что ты видишь, называется Сущностями. Они питаются человеческим страхом и могут расти с первого, самого слабого уровня до пятого – самого опасного. Вот знаешь самых кровавых диктаторов в истории? Большая часть из них были Сущностями…

Лекция тогда длилась около часа, и Игорь сразу принял решение бороться против Сущностей, потому что было просто немыслимо, чтобы обычные люди становились жертвами для эдакой гадости. И это определило всю дальнейшую жизнь мальчика: он упросил родителей записать его в спортивную секцию в Доме пионеров. Через несколько лет сумел записаться ещё и на стрельбу (очень был убедителен, другие мальчишки стреляли только с тринадцати, а ему ещё год пришлось бы ждать). Он готовился, как умел, но ровно на следующий день после записи в тир снова пришёл Чёрный и отвёл его в библиотеку. И Игорь в двенадцать лет почувствовал себя совсем взрослым, окунаясь в новые знания с головой.

Пришлось отказаться от беготни с друзьями, но он знал: оно того стоило.

В четырнадцать он стал стабильно выигрывать легкоатлетические соревнования (как выяснилось, Зрячие от работы с Сущностями становились физически сильнее и выносливее). Тренер насел на родителей, пытаясь продавить, чтобы они согласились отправить Игоря в большой спорт, подросток в ответ вообще ушёл из атлетики и записался на самбо.

В шестнадцать, когда пришла пора выбирать, где дальше учиться, вариантов Игорь особо не видел: поступил в Высшую школу милиции. Окончил, сходил в армию, попал в Афганистан и оттуда уже уехал с предложением продолжить обучение и дальнейшую работу в одном закрытом отделе КГБ.

Жёсткий, хитрый, хладнокровный, но при этом справедливый и умеющий заботиться о своих, Игорь считал себя давно и прочно нашедшим своё место в жизни, и оно его устраивало полностью.

И сейчас, в свои двадцать девять лет, он смотрел на посёлок и видел, что, в общем-то, Прилипал тут примерно столько же, сколько обычно. Волна энергии поднялась откуда-то из глубины его сознания, разделилась на множество чёрных нитей, и каждая из них нашла свою цель. Ночь в Древово будет очень спокойной: Сущностей он уничтожил.

Игорь хмыкнул, услышав стук в дверь, и обернулся:

– Да.

– Шеф, пошли ужинать? – заглянул в квартиру Тёма, и Князев кивнул:

– Разведали, где и чем кормят?

– А то!..

Дверь открылась, оттуда вырвался свет, а затем плеснуло теплом и паром. Поскорее, чтобы не выхолодить веранду, молодая девушка заскочила внутрь, закрыла входную дверь, обила с валенок снег. Она отряхнула ещё раз всю одежду: снег не шёл, но иногда его всё-таки сдувало с крыш, потом зашла в дом, где её тут же встретил смех – подруги ужинали и что-то обсуждали.

Шуба у неё была отличная, очень тёплая, но в такую погоду одной шубы ей было мало. Она вообще оказалась мерзлявой и потому под шубой больше напоминала капусту: свитер, кофта, жилетка. Штаны, под которыми были поддеты ещё одни, потоньше. На голове шапка – хорошая, меховая, отец подарил, когда она уезжала в этот ледяной гостеприимный край. Девушка аккуратно повесила верхнюю одежду. Сняла шапку, отчего по плечам рассыпались густые тёмные волосы, и обернулась к подругам.

– О! Ты поздно! – веснушчатая рыжая Машка сидела на своём любимом месте за столом у печки. Яркий зелёный платок, один из её богатой коллекции, смотрелся на плечах роскошным убранством. Да и сама Машка – красивая, эффектная – знала себе цену. Правда, и готова была её назначать, только не все были способны её заплатить, даже с огромными, по меркам остального Союза, зарплатами тут, на Севере. А она сама тратила такие же немалые деньги на новые платки и шарфы – Машка их обожала и собирала все, что хоть чем-то понравились.

– Да, пришлось с двумя остаться, у них сочинения из рук вон плохо написаны, – махнула рукой вошедшая девушка. – А вы чего такие весёлые?

Её саму звали Офелия – отец-археолог обожал Шекспира и имя дочери выбирал лично, – и она только полгода как приехала в Древово. Сразу после распределения в педагогическом, которое выпало аж сюда, в поселковую школу. Помнится, она ехала в поезде, смотрела на проносящийся мимо пейзаж и представляла, как будет сидеть с классом в пару десятков разновозрастных детей и читать им Булычёва или Стругацких, томики которых везла с собой. А приехав, Офелия обнаружила, что детей в школе около пятисот. И у неё будет нормальная нагрузка учителя по русскому языку и литературе. Минимум две «буквы» в каждой параллели, полноценный рабочий день, очень хорошая библиотека и даже неплохая методическая база, наработанная пожилой Марией Юрьевной, которая как раз передавала ей свои дела.

– Чего весёлые? Да у нас вон геологи застряли, – хмыкнула вторая подруга и она же хозяйка квартиры Ирина. Ей было почти тридцать, в разводе, говорила, что соблазнилась высокой зарплатой и тем, что можно быть подальше от постылого городка, где остался пьяница-муж. Сам городок располагался на восточной оконечности Союза, где-то на Курильских островах, и Офелия очень уважала Ирину за то, что та не стала, как многие русские женщины, тянуть на себе пьянь, а нашла в себе силы бросить.

Тем более, что на Севере учителей любили и ценили, каждому предлагались квартирка (небольшая, но своя!) и приятные подъёмные. Подружившись в школе, Офелия, Мария и Ирина решили иногда собираться вместе, по очереди у каждой, и ужинать. Сегодня была очередь Ирины угощать.

– Можно подумать, что тут без них не на кого смотреть, – Офелия отошла в кухню, там положила себе ужин и вернулась обратно. – Они из-за актировки застряли?

– Ну да, водила их привёз, а дальше сказал – поедут, как морозы спадут.

– Оно и понятно, – кивнула Ирина, – кому охота на тракте встать? Пална, ну ты её знаешь, она в общаге, которая «гостиница», подрабатывает, рассказала Сашке, а Сашка мне – мужики там прямо загляденье. Высокие, серьёзные… ужинать приходили в столовую, так никто водку не тронул. Непьющие, стало быть.

– Или после экспедиции не лезет, – хихикнула Офелия.

– Да ну тебя, тебе уже надо замуж смотреть, а ты всё смеёшься. Смотри, девкой останешься, – Машка передёрнула плечами.

– Да уж пока есть время, куда мне торопиться? – удивилась Офелия. – Мужик – дело нужное, но так, чтобы сердце к нему тянулось. А таких пока не встретилось.

– Какие твои годы, – отмахнулась Ирина. – Ладно, актировка завтра: хорошо, девки, хоть уроки не вести. Устала я от них – жуть!

– Всё равно придётся в школу тащиться, – Машка доела свою порцию рыбы с пюре и теперь, отставив тарелку, потягивала чай из большой пузатой кружки. К чаю она добавляла мёд, и его аромат наполнял уютом небольшую комнату.

Им повезло, что дом стоял близко к школе, и ему тоже досталось немного центрального водопровода и канализации – удобства, которыми не все могли похвастаться в Древово. Отопление тоже дотянули, но его не хватало в такие морозы, и потому в углу дышала жаром большая печь, кушающая дрова. Побелённый кирпич отдавал тепло щедро и очень охотно.

– Ну, в тишине поработать – это приятно, – Офелия, пропустившая обед из-за разборок девятиклассниц, которые выясняли отношения в коридоре школы, сейчас была готова, казалось, проглотить всё в один момент. Но решила не торопиться и потерпеть до дома: там оставались Машкины пирожки, и проще было бы повторить ужин ими. Если захочется.

– Конечно, приятно, – Машка зевнула. – Ладно, пойду тетради проверять.

Рыжая была учителем младших классов и учителем хорошим – дети её боготворили, но работать не любила. Хотя Офелия в чём-то её понимала: учить было интересно, а вести методическую работу, проверять тетради, заполнять журналы – нудная и скучная рутина, в которой не было места творчеству.

Офелия проводила Машку взглядом, посмотрела на Ирину, которая сразу же достала очередную книгу и положила на колени. Девушка некоторое время неспешно молча ела, наслаждаясь блаженной тишиной, а потом решилась отвлечь коллегу:

– Ириш, а ты не слышала, с чего вообще днём поднялся этот вой в коридоре? Они после моего урока начали орать и драться, я выбежала, после пришлось ещё к завучу идти, но… Я ничего не поняла.

– А? – Ирина подняла взгляд, некоторое время возвращалась из книги в реальность, потом кивнула, – так это рядом с твоим кабинетом было? Ну, там две оторвы, мне кажется, они и решили, что издеваться над слабыми – смешно. А Трошенко взяла и дала отпор. Это ещё вчера было. Сегодня, видимо, они продолжили разборки.

Офелия нахмурилась, потом вздохнула:

– У меня они Трошенко не задирали. Я не в курсе была. Завтра поспрашиваю…

– А тебе-то что? У них «классная» есть, пусть разбирается.

– А то, что травля в школе – это очень, очень плохо.

(«О-фе-лия! Да посмотрите на неё, тоже мне, интеллигенция! Сейчас посмотрим, сколько у неё этой интеллигентности!»)

Ирина пожала плечами, а Офелия посмотрела на тарелку.

У неё пропал аппетит.

Мороз к вечеру прихватил настолько, что Ната даже не думала выходить из дома. Но пришлось: она обнаружила, что одолжила учебник по биологии Светке и забыла его забрать. Конечно, завтра в школу идти не придётся, и домашку никто проверять не будет (актировку определённо объявят официально только утром, но прогноз погоды слышали все), однако Ната считала: проще было сделать всё сразу, а потом спокойно заниматься чем-то более интересным.

Градусник показал минус сорок девять, и Ната плотнее запахнула тяжёлую неудобную шубу, единственным и самым главным достоинством которой было то, что она тёплая. И, выдохнув, вышла на улицу.

Хотелось идти как можно быстрее, но Ната прекрасно знала, что так скоро устанет. Поэтому она только сильнее натянула на нос колючий шерстяной шарф, чувствуя, как брови и ресницы покрываются белым инеем.

Она должна хорошо учиться и закончить школу с отличным аттестатом, если хочет уехать куда подальше. И это была ещё одна причина сходить за забытым учебником сразу: девушка тренировала силу воли. Чтобы вырваться из этого ада, придётся стать очень сильной.

Мороз вышибал слезу, и Ната старалась идти размеренно, но ходко. До дома Светки было каких-то двести метров. Летом – за благо пройтись, совсем близко. Зимой она считала каждый шаг, уговаривая себя сделать следующий.

– Эй, ты совсем берега попутала?

Ната мотнула головой, не реагируя на крик со стороны, только покосилась, убеждаясь, что кричали и правда ей. Те самые, что в школе всё время пытались казаться крутыми. Мало им было несчастной Светки, так теперь решили и к ней прицепиться?

– Натка, тебя спрашиваю, ты реально что ли с Трошенко корешишься? – повторил мужской голос.

Ната всё-таки остановилась. Оглянулась на говорящих: их было четверо. Двое девушек и двое парней. Смешно, конечно, угрожать, будучи закутанными по самые брови, но компания всё ещё строила из себя грозную силу. Впрочем, силой они и правда могли быть, потому что никто не хотел с ними связываться.

– Вам чего?

На таком морозе говорить не сильно хотелось, и Ната коротко обозначила свой вопрос.

– Ты давай от Трошенко подальше держись, а то и тебе за неё будет прилетать. Она вон осмелела, нарвалась… Надо будет – и тебя достанем.

Ната помолчала.

Недавно она радовалась за Светку, за то, что та сумела послать лесом желающих развлечься за её счёт и наконец-то высказалась. Сейчас вот «крутые» решили закусить удила. Нужно было что-то решать.

– Это всё? – голос у девушки даже не дрогнул. Ната давно закрепила за собой славу «сухаря» и всегда ею пользовалась в стрессовых ситуациях. Тем более, что они тренировали силу воли. И просто закаляли характер.

– Ты поняла, что я сказал? – самый рослый из четвёрки, Сергей Афанасьев по кличке Мазут, шагнул вперёд. Ната стянула с руки варежку (в них было теплее и уютнее) и перебрала пальцами по воздуху. Потом передумала и натянула варежку обратно: не здесь и не сейчас.

– Я тебя услышала.

И просто пошла дальше.

Слабину с этими показывать нельзя.

Детки блатных родителей давно уже чувствовали себя особенными: спорить с ними никто не решался, отпор их удивлял, и они тут же собирали толпу – пригрозить или избить. Ната давно уже думала, как бы их самих наказать так, чтобы больше неповадно было.

За ней не пошли: дураков лишний раз по такому морозу бегать не было, но Ната всё равно прошла мимо дома Светки и зашла во двор с другой стороны, чтобы не было видно, к кому она в гости заявилась.

Светка жила с родителями и младшим братом в половине дома – как и многие в Древово, у кого была семья, – и Ната часто в последнее время бывала у неё в гостях. Семья Трошенко в посёлке появилась года два назад, на исходе осени, и Светке пришлось вливаться в класс на половине второй четверти. Класс девочку не принял: невысокая, стройная, не особо симпатичная, хоть и всегда ухоженная и в чистой форме, Светка была словно не от мира сего. Она грезила балетом, до переезда она занималась им в какой-то танцевальной студии, но родители сдёрнули дочь с насиженного места и подались на заработки в глубинку страны. А может и скрывались от кого-то. Ната не знала причину переезда, но таких скрывающихся в посёлке было пара десятков. Иногда действительно приезжали целыми семьями и оставались жить.

Она постучала в двери Светкиной половины дома и дождалась, пока её впустят на веранду. Заходить дальше не стала, только посмотрела на подругу (да, она считала её подругой, и поэтому ей было плевать на угрозы Мазута; а то, что Мазут со своими дружками только сегодня понял, что они дружат – кто ж им виноват?) и сказала:

– Я забыла забрать учебник.

Светка, кутаясь в жилетку, схваченную с вешалки – на веранде было едва теплее, чем на улице, – кивнула:

– А! Сейчас принесу. Чай зайдёшь попить? Мама пирог сделала, с ягодами, представляешь?

– Нет, спасибо, – Ната стянула с лица шарф, улыбнулась, – домой надо, мне ещё ужин готовить, батя придёт голодный.

Светка понятливо кивнула и ушла в дом, а Ната снова стянула варежку и задумчиво посмотрела на свою ладонь.

Она правда готова? Она справится?

Но Светка сегодня смогла дать отпор обидчикам, она поверила в то, что Ната сможет её защитить. Значит, придётся справиться.

Может быть, одного раза прихвостням Мазута хватит, чтобы понять, кого больше не следует трогать? Мазута Ната перевоспитывать не собиралась.

Вернулась подруга и протянула потрёпанный (откуда бы в библиотеке взяться новому) учебник, и Ната взяла его, пряча за пазуху.

– Спасибо.

– Тебе спасибо! Извини, что пришлось идти, – Светка смущённо нахмурила белёсые брови.

– Да ничего… – Ната секунду мешкала, размышляя, говорить ли о вечерней встрече, но решила не волновать подругу лишний раз. – Зато убедилась, что актировке завтра быть.

Она подняла шарф, натянула обратно варежку и, глубоко вздохнув, снова вырвалась на мороз. Оставалось дойти до дома.

Светке она соврала: батя был в ночь, готовить ужин не нужно было – в холодильнике оставалось с прошлой готовки. Матери у Наты не было – погибла при родах из-за ошибки врачей. Отец, помнится, избил акушера, ответственного за роды и неверное решение, едва не загремел на нары, но спасла новорождённая дочь: других родственников не было, и дело замяли.

Убил бы – и расти Нате в детдоме, а так лишь условный срок назначили.

В Древово историю эту знали только старожилы – слишком часто менялись те, кто приезжал на сезон на заработки и возвращался обратно. И считали отца Наты правым. В посёлке, в котором ружья были в каждом доме, бумажный закон порой задвигался в сторону, уступая место своеобразному и очень древнему правилу «кровь за кровь». В разумных пределах, разумеется.