Kitobni o'qish: «Черный Стрелок 2»
Авторское вступление
Славен город Ширгород, столица Ширгородской губернии, важнейший транспортный узел на водных путях России, богатый и славный… в прежние времена. В нынешние же… тоже не бедный. По крайней мере, есть, что делить. И переделивать – тоже есть что ширгородским «баронам» и «герцогам». А ведь имеется еще и Первопрестольная, которой сколько ни дай – все мало. И, наконец, живут в Ширгороде те самые простые труженики – фрезерных и токарных станков, комбайнов и топоров, ножей и компьютеров, – те, у кого нет ничего, но, собственно, и есть то самое богатство, которое делят и переделивают сильные мира сего.
Такие вот труженики строили в поселке Курган Никитского района Ширгородской области Курганский металлический завод, могучее оборонное предприятие, в года перестроечные вдруг ставшее ну совершенно никому не нужным.
Настолько ненужным, что новые друзья России, нет, тогда еще не России, а Советского Союза, добрые-добрые друзья из североамериканских Соединенных Штатов даже предложили оплатить демонтаж ну совершенно никому не нужного в грядущие мирные времена предприятия. И так все замечательно получалось! Даже часть отпущенных на демонтаж денег уже успела по дороге в Курган бесследно раствориться в российских просторах… Но всплыл вдруг на гребне приватизации некто по имени Игорь Алексеевич Шелехов и мало того, что приватизировал уже на четверть (если верить документам) демонтированный завод, но и заставил его многочисленные станки и станы вертеться и приносить прибыль, позволившую Шелехову в умеренные сроки скупить еще несколько нерентабельных предприятий, наладить весьма перспективные международные связи и обеспечить своих земляков хлебом, маслом, ветчиной и прочими вещами, особо дефицитными в свежеперестроенной России.
И все бы совсем хорошо, но так случилось, что принял Игорь Алексеевич безвременную кончину: вместе с супругой погиб в автокатастрофе, оставив свою нарождающуюся промышленную империю сыну, по молодости лет управлять ею не способному. И подхватил тогда бразды из рук покойного ближайший сподвижник усопшего Николай Григорьевич Хлебалов, взяв под опеку и малолетнего Алексея Шелехова, и все его имущество. Все, кроме некоего весьма существенного денежного вклада, который, будучи размещен в солидном западном банке, в опеке не нуждался, ведь Шелехов-старший знал, в какой стране жил, и сколько стоит в его стране человеческая жизнь – тоже знал. Немудрено знать об этом владельцу завода, производящего самые современные орудия умерщвления.
Хлебалов оказался управителем крайне удачливым, вотчину шелеховскую расширил изрядно, и как-то так незаметно получилось, что из шелеховской вотчины стала она вотчиной хлебаловской. Но оставался еще тот самый вклад, который, если не считать процентов, отчисляемых по воле завещателя на образование и содержание Шелехова-младшего, оставался недоступен до совершеннолетия наследника. Так что Хлебалову пришлось играть роль заботливого опекуна и терпеливо ждать, когда юноша достигнет соответствующего возраста.
И получилось так, что жил Алеша Шелехов в хлебаловском доме, среди его людей, искренне считая, что именно опекун заботится обо всех его нуждах. И получилось так, что именно ближайшее окружение Хлебалова заменило Алеше утраченную семью. И очень возможно, что, став совершеннолетним, Алеша Шелехов простодушно отдал бы опекуну последнюю уцелевшую часть своего наследства.
Но вышло так, что незадолго до восемнадцатилетия Алеша Шелехов встретил девушку, которая… Впрочем, дело было не в том, что Алена оказалась весьма славной девушкой, а в том, что благодаря ей Алеша узнал нечто, по мнению Хлебалова, совершенно лишнее. И превратился Шелехов-младший из привилегированного подопечного сначала в пленника, а потом – в беглеца. Девушке повезло еще меньше: осталась бедняжка в руках Хлебалова и была продана им одному из ширгородских магнатов, Льву Никитичу Сурьину, за солидную сумму в два миллиона долларов США. Магната, впрочем, девушка мало интересовала. Куда больше его интересовали…
Впрочем, не думаю, что стоит пересказывать Вам, уважаемый читатель, содержание первой книги, если так вышло, что Вы ее еще не читали. Что за удовольствие от игры, если заранее знаешь счет? Поэтому лучше вернемся к самой игре, вернемся на залитую солнцем центральную площадь славного Ширгорода. Взглянем сверху на чопорную толпу привилегированных приглашенных и на пеструю толпу обычных зевак по ту сторону оцепления. Взглянем сверху на мраморные ступени у входа в великолепный, недавно отреставрированный храм. Взглянем на счастливого жениха и куда менее счастливую невесту, посмотрим очень внимательно на это воплощенное торжество власти и богатства, очень пристально посмотрим на них в последний раз внимательно и бесстрастно сквозь отличную швейцарскую оптику. А затем затаим дыхание и плавно-плавно нажмем на спусковой крючок.
…Пуля попала Сурьину в левое плечо, развернула и отбросила его на телохранителя. Тот, проявив отменную выучку, подхватил шефа и, подмяв под себя, повалил на асфальт. Двое других сомкнулись, прикрывая лежащих. Тут же, цепной реакцией, «включилась» охрана всех присутствовавших на площади «персон». Кого-то поспешно заталкивали в машину, кого-то стиснули между могучих, прикрытых брониками тел. Дородного господина губернатора, подхватив под руки, в считанные секунды внесли внутрь собора. Толпа приглашенных рангом помельче отхлынула от ступеней и уперлась в первую линию оцепления. Толпа же за второй линией, состоявшая из совсем мелких гостей и обычных зевак, непонятно как проникших сквозь кордон, поднаперла, и омоновцам кое-где пришлось пустить в ход дубинки, чтобы удержать любопытствующий народ.
Телохранители подхватили Сурьина и понесли к машине. Невесту забыли. Она, одинокая тоненькая фигурка в белом воздушном одеянии, так и осталась на ступенях, растерянная, не знающая, что делать…
И в этот момент в темном проеме бокового придела появился тот, кого она ждала.
Глава первая
Вопрос с проникновением в храм решил Монах. С кем и как ему удалось договориться, Алексей не знал. Да он и не вникал в детали. Важно, что к моменту, когда милиция перекрыла все подходы к собору, Алексея под видом певчего церковного хора уже провели внутрь. Теперь он отсиживался в темной, пропахшей пылью и воском каморке и ждал.
Выстрела он не услышал. Но зато услышал шум на площади, крики и топот внутри собора…
Алексей выглянул и увидел, как охрана втащила в собор губернатора, как забегали в панике служители, как машет руками дородный, сверкающий золотом настоятель…
На Шелехова никто не обращал внимания. Никто не попытался его остановить, когда Алексей покинул свое укрытие и двинулся к выходу. В общем, все шло, как задумано, и даже лучше.
Аленка увидела Шелехова и так обрадовалась, что у него в груди стало тепло и легко. Он махнул рукой, и девушка тотчас взбежала по ступеням… На самом верху она вдруг запнулась, быстро перекрестилась…
Алеша обнял ее, прижал к себе, в который раз изумившись, какая она хрупкая, коснулся мягких губ и тут же отодвинул девушку от себя.
– Пойдем, милая, – проговорил он мягко. – У нас совсем мало времени.
Пока на них не обращали внимания, но хаос на площади постепенно сменялся деловитой суетой. Персоны отбывали одна за другой, чины из правоохранительных понемногу брали ситуацию под контроль. Кто-то распоряжался по рации насчет перехвата, кому-то уже предъявляли брошенную снайпером винтовку. Без снайпера, разумеется…
– Быстрее! – Шелехов сунул Аленке пакет. – Снимай все и надень вот это.
В пакете лежали длинное черное платье и такой же черный платок.
– Отвернись!
Святой Пантелеймон с маленькой, подсвеченной единственной лампадкой иконы взирал на него с доброжелательным сочувствием.
– Прости нас, – шепнул Шелехов и перекрестился.
Он чувствовал неуместность их действий в Господнем храме. Но что делать…
– Я готова!
Вместо великолепной невесты в белом кружевном уборе перед Алексеем стояла скромная послушница… в изящных белых туфельках. Блин, обувь-то они и забыли!
Да что уж теперь.
Шелехов сунул подвенечное платье и прочие свадебные атрибуты в освободившийся пакет, попросил мысленно: «Помоги, Господи!» и увлек свою (теперь уже свою!) невесту к боковому выходу.
Спустя минуту они без помех покинули храм и вышли на боковую улочку. Оцепление еще не сняли, но омоновцы их пропустили беспрепятственно, едва скользнув взглядами. Шелехов и его юная спутница в их смиренном облачении мало походили на террористов.
Улочка между тем свернула к реке. По обе ее стороны потянулись заборы, бетонные, каменные, сплошные и решетчатые, голые и затененные деревьями или кустами отцветшей уже сирени…
Алексей и Аленка, словно по команде, одновременно остановились, поглядели друг на друга и…
– …Ах, какие мы нежные! – холодно произнес знакомый голос.
Шелехов мгновенно вскинул голову. Он еще ощущал губами влажную мягкость Аленкиных губ, но тело уже подобралось, готовое к мгновенным действиям…
Поздно! Проклятье! Как они глупо попались!
Прямо перед ним стоял сам никитский князек, господин Хлебалов собственной персоной, причем не один, а с дюжиной охранников, ни одного из которых Алексей не знал. Но мог не сомневаться: ему с ними не управиться.
А Хлебалов не спешил. Он был очень доволен. Очень…
Двое охранников неторопливо переместились, перекрывая верхний конец улочки. Справа – сетчатый забор в человеческий рост, с колючкой поверху. Слева – такой же забор, но из белого пористого камня, увенчанный гребнем из стальных штырей. Погони не будет.
Живой компьютер в голове Шелехова работал с бешеной скоростью, анализируя ситуацию, ища выход. Инстинктивно Алексей сильнее прижал Аленку – и тут же отпустил. Сейчас он точно не мог ее защитить.
– Верно, – усмехнулся Хлебалов. – Помиловались, и будет. Взять его!
Black Archer, Черный Стрелок. Так звали Шелехова в хакерской тусовке. В этой компании многие были круче его, но никто не умел так быстро принимать и реализовывать решения, как Шелехов.
«Компьютер» в голове Черного Стрелка пискнул, завершая работу. Алексей метнулся к каменному забору, прежде, чем его успели перехватить, подпрыгнул, ухватился за торчащие наверху «пики», рывком вскинул тело и перебросил – над остриями – на другую сторону.
– Леша, беги! – ударил в спину звонкий голос. – Я…
– Живьем! Живьем брать! – взвыл Хлебалов.
Шелехов бросился через ухоженную полянку к двухэтажному красно-кирпичному дому…
А наперерез ему молча устремилась огромная рыжая восточно-европейская овчарка.
«Сожрет!» – только и успел подумать Алеша, но навыки игр с псами покойного Яблокова еще жили в его теле, потому в последний момент он успел отпрянуть в сторону. Живой таран пролетел мимо, но не остановился, а понесся дальше, потому что в этот момент через забор перевалился еще один «нарушитель границы». Вот ему повезло меньше, потому что собачьи клыки еще в воздухе вонзились ему в горло.
Вышколенный пес тут же отпустил «нарушителя», развернулся…
Если бы Алексей побежал, возможно, пес тут же, по рефлексу, бросился бы за ним, но Шелехов замер… А второй хлебаловец тем временем плюхнулся сверху на стриженый газончик. Овчарка рванулась к нему, целя в пах. Промахнулась. Боец успел извернуться, подставив бедро, а когда собачьи клыки впились в тело, хладнокровно ухватил пса за ошейник, выдернул из-за пояса пистолет, выстрелил овчарке в ухо (негромкий хлопок – пистолет был с глушителем) – и тут же навел оружие на Шелехова:
– Стоять!
– Видишь, стою, – ответил Алексей. – А ты – уже нет!
Прокушенная нога хлебаловца как раз в этот момент отказалась ему служить и подогнулась.
Шелехов бросился было перехватить пистолет. Но не успел. Через ограду перевалился еще один охранник.
Алексей метнулся за дом, промчался прямо по грядкам, перемахнул через убогий плетень, демократично соседствующий рядом с солидным особняком, угодил на цветочную клумбу…
И оказался в железных объятиях какого-то здоровяка.
– Оп-паньки! – радостно завопил здоровяк. – Гля, капитан, кого я поймал!
Алексей рванулся, но освободиться из борцовского захвата старпома Феди ему не удалось. Сила у Федора была медвежья.
– Кого? – раздался рык Колбасникова.
– Отпусти, дурак! – прохрипел Шелехов. – Пристрелят…
– Это кто ж меня пристрелит? – осведомился Федор.
– Сейчас увидишь! – мрачно ответил Алексей, перестав вырываться.
И точно. На злополучную клумбу ловко спрыгнул хлебаловский боец с пистолетом наголо.
Спрыгнул – и застыл.
– Что ж вы, падлы, цветы сеструхи моей ломаете? – пророкотал капитанский бас.
Шелехов извернулся и сумел через плечо старпома углядеть могучую фигуру Колбасникова… с ружьем наизготовку.
– Картечь, – сообщил хлебаловскому бойцу капитан. – Бросай пукалку.
– Этого отдай – и я уйду. – Свободной рукой боец показал на Шелехова.
И тут на клумбу приземлился еще один хлебаловец, стоптавший последний пионовый куст.
– Ну, вы меня и достали! – прорычал Колбасников. – Считаю до одного…
– Брось дуру, мужик! – третий хлебаловец подобрался незаметно с другой стороны и теперь держал капитана на мушке.
– Эй, кэп, шо тут за беспредел? – На балкончике дома, который охраняла несчастная овчарка, появился мужичок в белых трусах, с обильными синими росписями на туловище и толстой желтой цепкой, отягощенной пятидесятиграммовым крестом.
– Засунься, – бросил ему боец, целивший в капитана. – Не твое дело!
– Ща мои подъедут – и тебе, бычара, объяснят, где чье дело! – сердито пообещал толстяк. – Фрол, держи их на мухе!
Фрол, такой же расписной, как и толстяк, и так же легко одетый (жара!), вышел на крылечко со здоровенной помповухой наперевес.
– Федька, этого – ко мне в хату! – распорядился толстяк. – А ты, бычара (хлебаловскому), порожняк не гони, а давай за папой своим бегом!
Хлебаловский боец покосился на напарника, тот пожал плечами, повел взглядом в сторону дружков: один, ясно, покойник, другой рану на ноге зажал, зубами скрипит. Тут на крылечко вышел еще один полуголый, гранаткой поигрывая…
– Веня, бери свободную бригаду и быстро сюда! – кричал в телефон Хлебалов.
– Николай Григорьич, не могу! – раздалось в ответ. – Тут наших ребят ширгородские повязали. Надо вытаскивать.
– Пусть Мушкин займется! Ты мне здесь нужен! Бери всех, кто под рукой, и живо ко мне! Да адрес пусть Мушкин пробьет… – Хлебалов продиктовал адрес. – Через двадцать минут чтоб был!
– Где? – спросил Веня.
– Я ж тебе сказал адрес! – взъярился Хлебалов. – С пацанами и оружием!
– Николай Григорьич, трудно с оружием! – взмолился Застенов. – Менты всех трясут из-за Сурьина! «Перехват» объявили!
– Какой на хрен перехват! Возьми мушкинских, в форме. Их досматривать не имеют права! Шевелись, твою мать!
– Совсем осатанел, – пожаловался Застенов адвокату, с которым пришел в ГУВД.
Адвокат сочувственно улыбнулся:
– Сейчас Мушкину позвоню, он подъедет.
– Да я сам управлюсь, Вениамин, не беспокойтесь.
Пачка долларов, которую он полчаса назад положил во внутренний карман, довольно толстенькая. Если адвокату удастся договориться, чтобы хлебаловских отпустили за меньшую сумму, в отсутствие Вени разницу можно скрысить.
Застенов нашел Мушкина за работой.
– Курков! – кричал он в трубку. – Курков моя фамилия! Нет, вперед только половина! Вторая – после дела! Да, только так! Всё!
– Фамилию сменил, полковник? – поинтересовался Застенов.
– Угу. Хозяин сказал: пусть все хвосты по москвичу на Сурьина идут.
– И когда?
– Через пару дней подъедут и сделают.
– Если сделают! – фыркнул Веня. – Что у нас, своих специалистов нет?
– Хозяин сказал: выписать тех, что работали Булкина. Эти дело знают.
– Великое дело – из автомата полоснуть, – пренебрежительно произнес Застенов. – Опять шум поднимется, органы забегают. Такие вещи надо под несчастный случай оформлять. Вот это профессиональная работа. А внаглую завалить и смыться – это тебе любой курганский отморозок за пятьсот баксов оформит.
– Курганский отморозок – это как визитная карточка Хлебалова! – возразил Мушкин. – А тут – гастролеры. Даже если возьмут их, на нас все равно никаких выходов не найдут.
– Кроме самого главного – мотива! – возразил Веня. – Москвич конкретно нас глушить приехал. Сурьин ему по барабану.
– Хозяин сказал, как делать, я делаю, – уклонился от диспута начальник рыбинспекции. – Ему виднее. Мы ведь с тобой, Веня, каждый из своего кутка смотрим, тут надо стратегически.
– Ну да, – с обидой произнес Веня. – Он теперь стратегически сам все и решает, ни с кем не советуясь. Того валить, этого валить… На хрен вообще москвича стирать? Комиссию в Кургане стреножили – сидят в гостинице, носа не кажут. В Праздничном вообще линию Маннергейма лепят: два ракетных комплекса с завода привезли, слыхал?
– Не-а! – Начальник «рыбников» мотнул головой. – На хрена целых два?
Застенов пожал плечами.
– Может, авианосец по Юри поднимется – Праздничное утюжить. Других предположений нет.
Мушкин засмеялся.
– Ты зачем пришел? – спросил он.
– Хозяин срочно требует. С пацанами и при оружии. У него там, типа, «стрелка». Дай своих человек пять, в форме, с машинами вашими, чтоб с ментами не париться.
– Машин свободных у меня нет, а людей возьми. И номера синие возьми в каптерке, привинтите на свои тачки. С кем «стрела»?
– Понятия не имею. Вот, пробей адрес.
Мушкин полез в компьютерную базу…
– Апаньки! Это же Чудакова хатка! Во Григорьич дает!
– Это который, Чудаков? Воровайка?
– Ну да! Грязного лепший кореш!
Застенов вздохнул. Впрочем, могло быть и хуже. С ворами договориться легче, чем с ОМОНом. И накостылять им проще.
«Эх! – подумал Застенов. – Будут борзеть – хоть душу отведу!»
Мечты, мечты…
Глава вторая
Свою рабочую винтовку Сивый разобрал и унес – ни к чему добро разбазаривать.
На месте оставил другую, с чужими отпечатками пальцев. Это у Сивого была коронка: подкинуть левое оружие. Всех заинтересованных лиц мгновенно оповещают: оружие, из которого произведен выстрел, найдено. Позднее, конечно, у баллистиков возникнут некоторые проблемы… Но это их проблемы. Традиционно мыслящий следак скажет: винтовка СВД, так? Пуля 7.62, снайперская, со стальным сердечником, от специального патрона для СВД, так? Ну и нечего тут голову морочить! На хрена киллеру скидывать другую винтовку? А вот ежели вдруг Сивого прихватят, то ситуация резко меняется. Для суда баллистическая экспертиза – это серьезно. И пальчики чужие на оружии. И настоящую винтовку, если припрет, сбросить намного проще, когда ее никто не ищет. А зачем искать, если уже нашли?
Но в данном случае Сивый оружие скидывать не стал, нес открыто, в стандартном чехле. У Сивого была липовая ксива собровца, но в начавшейся неразберихе документ никто под микроскопом не изучал. Никому в голову не могло придти, что киллер с оружием нагло попрется через оцепление. Тем более, что всех уже оповестили: оружие, из которого произведен выстрел, нашли. Так что винтовка – это что-то вроде пропуска. Где-нибудь в столицах: Москве, Питере, Сивый, может, и не рискнул бы так нагличать. Там иногда попадается народ ушлый, способный допустить, что киллеров могло быть два. Обычная ситуация. Череп, кстати, рассказывал: заказали ему одного банкира московского, причем срочно. А у банкира из дома два выхода, так что пришлось Черепу напарника брать – второй ход сторожить. Втемную, конечно. Тот Черепа в глаза не видел, как, впрочем, и Череп – его. А банкир, умник, тоже клювом не щелкал: знал, что его завалить хотят, и ментов подключил, чтобы те его тоже пасли, помимо охраны. Связь Череп с партнером держали по мобилам, и менты, что у одного из выходов обосновались, напарника засекли, поскольку вел тот себя неправильно: на улице болтался без дела, телефон в руке держал.
Сивый, кстати, подозревал, что Череп специально такого бестолкового взял и с внешностью приметной, красавчика. На «мясо». Как матерые урки с собой в побег, в тайгу, новичка берут – в качестве «консервов».
В общем, взяли менты красавца, и все, так сказать, при нем. Пушка недешевая, «Гюрза». Восемнадцать патронов в обойме, броник третьего класса с вкладышами (была информация, что клиент в бронежилете передвигается) прошивает гарантированно. Отличная вещь. Менты как пушку увидели – обрадовались: крутого киллера повязали! Красавца – мордой в асфальт, а своим, по связи – отбой тревоги.
Отбой так отбой, но охрана клиента на всякий случай через другой ход повела. А там его Череп дожидался. С такой же волыной. Положил всех, включая клиента, ствол сбросил и ушел. В общем, конкретно подставил напарника.
Того на Лубянку и прессовать. Все улики налицо. Больше того, через день красавцу, то есть бывшему красавцу, потому что личико ему уже конкретно поправили, на счет денежки приходят. Заказ выполнен, клиент честно рассчитался. А красавчик – в полном отказе. Тем более, что рассказывать ему нечего, не знает ни хрена. Гнет свою линию: мол, пистолет нашел под кустом, намеревался отдать хозяину, лицу кавказской внешности по имени Ахмед, с которым по телефону и разговаривал. Про деньги, которые на счет перевели, никакого понятия. Может, родственник, а может, должник какой. Передали красавчика обычным ментам, тот адвоката зарядил, адвокат – прокурорского. Операм поступило указание: искать «Ахмеда». В общем, пропарился красавчик в следственном изоляторе полтора года (тоже не сахар, конечно), получил на суде эти же полтора года (за ствол) и прямо из зала был освобожден. «Заказуху» на него повесить так и не смогли. Правда, и деньги он все на адвоката спустил. Так что в плюсе только Череп с заказчиком остались. У Черепа таких баек немало было, но рассказывал он их одному лишь Сивому, даже с Бессоновым, который Черепа из большой жопы вытащил и в команду взял, тайнами своей жизни не делился. А к Сивому вот симпатией проникся. Тоже понятно: даже такому, как Череп, иногда человеческое общение требуется. Но общение общением, а Сивый ничуть не сомневался, что если Череп решит, что Сивого можно выгодно продать, то Сивый из друга-приятеля тут же превратится в «товар». Сивый это знал. И, надо полагать, Бессонов тоже. Но Черепа в команду взял, потому что дело свое Череп знает туго. Мастер. Только все равно Сивый круче.
Миновав две линии оцепления, Сивый достал большой пластиковый пакет, спрятал в него винтовку, позвонил Бессонову и произнес только одно слово: «Забирайте».
Через пять минут он уже садился в знакомый джип. За рулем сидел Череп. От него-то Сивый и узнал: несмотря на то, что он свою часть операции выполнил безукоризненно, в целом она провалилась. Шелехов и Булкина исчезли. Монах, который должен был их «принять», никого не дождался. Правда, он слышал стрельбу…
Сивый полагал: если бы операцию планировали не Бессонов с Шелеховым, а лежащий ныне в беспамятстве Уж, провала бы не было. Но вслух Сивый ничего не сказал. А вот Череп высказался:
– Если Лешку грохнут, что будешь делать?
Сивый пожал плечами.
– Не знаешь, много денег он Бессону отдал? – спросил Череп, останавливая джип на желтый сигнал светофора. Череп водил очень хорошо, почти так же хорошо, как Салават, но без необходимости никогда не нарушал правил.
– Не знаю. А тебе – что? – после паузы произнес Сивый.
– Да так, спросил… – Джип плавно тронулся с места.
Остальную часть пути оба молчали.
