Kitobni o'qish: «Серебряный век. Смешные стихи»

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Алексей Толстой

Мудрость жизни

1

 
Если хочешь быть майором,
То в сенате не служи,
Если ж служишь, то по шпорам
Не вздыхай и не тужи.
 

2

 
Будь доволен долей малой,
Тщись расходов избегать,
Руки мой себе, пожалуй,
Мыла ж на ноги не трать.
 

3

 
Будь настойчив в правом споре,
В пустяках уступчив будь,
Жилься докрасна в запоре,
А поноса вспять не нудь.
 

4

 
Замарав штаны малиной
Иль продрав их назади,
Их сымать не смей в гостиной,
Но в боскетную поди.
 

5

 
Если кто невольным звуком
Огласит твой кабинет,
Ты не вскакивай со стуком,
Восклицая: «Много лет!»
 

6

 
Будь всегда душой обеда,
Не брани чужие щи
И из уха у соседа
Дерзко ваты не тащи.
 

7

 
Восхищаяся соседкой,
По груди ее не гладь
И не смей ее салфеткой
Потный лоб свой обтирать.
 

8

 
От стола коль отлучиться
Повелит тебе нужда,
Тем пред дамами хвалиться
Ты не должен никогда.
 

9

 
Коль сосед болит утробой,
Ты его не осуждай,
Но болящему без злобы
Корша ведомость подай.
 

10

 
Изучай родню начальства,
Забавлять ее ходи,
Но игривость до нахальства
Никогда не доводи.
 

11

 
Не проси у тещи тряпки
Для обтирки сапогов
И не спрашивай у бабки,
Много ль есть у ней зубов?
 

12

 
Помни теток именины,
Чти в кузинах благодать
И не вздумай без причины
Их под мышки щекотать.
 

13

 
Будь с невестками попроще,
Но приличия блюди
И червей, гуляя в роще,
Им за шею не клади.
 

14

 
Не зови за куст умильно
Дочерей на пару слов
И с племянницы насильно
Не тащи ее чулков.
 

15

 
На тебя коль смотрят люди,
Не кричи: «Катай-валяй!»
И кормилицыной груди
У дити не отбивай.
 

16

 
Всем девицам будь отрада,
Рви в саду для них плоды,
Не показывай им зада
Без особенной нужды.
 

17

 
Проводя в деревне лето,
Их своди на скотный двор:
Помогает много это
Расширять их кругозор;
 

18

 
Но, желаньем подстрекаем
Их сюрпризом удивить,
Не давай, подлец, быка им
В виде опыта доить.
 

19

 
Также было б очень гадко
Перст в кулак себе совать
Под предлогом, что загадка
Им дается отгадать.
 

20

 
Вообще знай в шутках меру,
Сохраняй достойный вид,
Как прилично офицеру
И как служба нам велит.
 

21

 
Если мать иль дочь какая
У начальника умрет,
Расскажи ему, вздыхая,
Подходящий анекдот;
 

22

 
Но смотри, чтоб ловко было,
Не рассказывай, грубя:
Например, что вот кобыла
Также пала у тебя;
 

23

 
Или там, что без потерей
Мы на свете не живем
И что надо быть тетерей,
Чтоб печалиться о том;
 

24

 
Потому что, если пылок
Твой начальник и сердит,
Проводить тебя в затылок
Он курьеру повелит.
 

25

 
Предаваясь чувствам нежным,
Бисер свиньям не мечи —
Вслед за пахарем прилежным
Ходят жадные грачи.
 

Владимир Соловьев

Отказаться от вина

 
Отказаться от вина —
В этом страшная вина;
Смелее пейте, христиане,
Не верьте старой обезьяне.
 

Владимир Маяковский

Я счастлив!

 
Граждане,
               у меня
                          огромная радость.
Разулыбьте
                  сочувственные лица.
Мне
       обязательно
                          поделиться надо,
стихами
             хотя бы
                         поделиться.
Я
  сегодня
              дышу как слон,
походка
             моя
                   легка,
и ночь
           пронеслась,
                              как чудесный сон,
без единого
                    кашля и плевка.
Неизмеримо
                     выросли
                                    удовольствий дозы.
Дни осени —
                       баней воняют,
а мне
         цветут,
                    извините, —
                                         розы,
 
 
и я их,
          представьте,
                              обоняю.
И мысли
               и рифмы
                               покрасивели
                                                    и особенные,
аж вытаращит
                        глаза
                                редактор.
Стал вынослив
                         и работоспособен,
как лошадь
                  или даже —
                                      трактор.
Бюджет
             и желудок
                              абсолютно превосходен,
укреплен
              и приведен в равновесие.
Стопроцентная
                         экономия
                                         на основном расходе —
и поздоровел
                     и прибавил в весе я.
Как будто
                на язык
                            за кусом кус
кладут
          воздушнейшие торта —
такой
         установился
                            феерический вкус
в благоуханных
                         апартаментах
                                              рта.
Голова
          снаружи
                         всегда чиста,
а теперь
             чиста и изнутри.
 
 
В день
           придумывает
                                не меньше листа,
хоть Толстому
                        ноздрю утри.
Женщины
                 окружили,
                                 платья испестря,
все
     спрашивают
                         имя и отчество,
я стал
         определенный
                                весельчак и остряк —
ну просто —
                     душа общества.
Я
  порозовел
                   и пополнел в лице,
забыл
         и гриппы
                         и кровать.
Граждане,
               вас
                    интересует рецепт?
Открыть?
               или…
                         не открывать?
Граждане,
               вы
                   утомились от жданья,
готовы
           корить и крыть.
Не волнуйтесь,
                         сообщаю:
                                       граждане —
                                                           я
сегодня —
                  бросил курить.
 

Весна

 
В газетах
               пишут
                          какие-то дяди,
что начал
               любовно
                              постукивать дятел.
Скоро
          вид Москвы
                               скопируют с Ниццы,
цветы создадут
                         по весенним велениям.
Пишут,
             что уже
                          синицы
оглядывают гнезда
                               с любовным вожделением.
Газеты пишут:
                      дни горячей,
налетели
              отряды
                          передовых грачей.
И замечает
                   естествоиспытательское око,
что в березах
                     какая-то
                                  циркуляция соков.
А по-моему —
                         дело мрачное:
начинается
                  горячка дачная.
Плюнь,
            если рассказывает
                                         какой-нибудь шут,
как дачные вечера
                             милы,
                                     тихи.
Опишу
хотя б,
           как на даче
                             выделываю стихи.
Не растрачивая энергию
                                         средь ерундовых трат,
решаю твердо
                       писать с утра.
Но две девицы,
                         и тощи
                                     и рябы́,
заставили идти
                         искать грибы.
Хожу в лесу-с,
на каждой колючке
                               распинаюсь, как Иисус.
Устав до того,
                       что не ступишь на́ ноги,
принес сыроежку
                             и две поганки.
Принесши трофей,
еле отделываюсь
                          от упомянутых фей.
С бумажкой
                   лежу на траве я,
и строфы
               спускаются,
                        рифмами вея.
Только
          над рифмами стал сопеть,
                                                    и —
меня переезжает
                           кто-то
                                      на велосипеде.
С балкона,
                  куда уселся, мыча,
сбежал
          во внутрь
                          от футбольного мяча.
Полторы строки намарал —
и пошел
             ловить комара.
Опрокинув чернильницу,
                                          задув свечу,
подымаюсь,
                   прыгаю,
                               чуть не лечу.
Поймал,
              и при свете
                                 мерцающих планет
рассматриваю —
                           хвост малярийный
                                                         или нет?
Уселся,
          но слово
                         замерло в горле.
На кухне крик:
                         – Самовар сперли! —
Адамом,
              во всей первородной красе,
бегу
       за жуликами
                           по василькам и росе.
Отступаю
                 от пары
                             бродячих дворняжек,
заинтересованных
                              видом
                                       юных ляжек.
Сел
      в меланхолии.
В голову
              ни строчки
                                не лезет более.
Два.
Ложусь в идиллии.
К трем часам —
                           уснул едва,
а четверть четвертого
                                   уже разбудили.
На луже,
              зажатой
                           берегам в бока,
орет
       целуемая
                     лодочникова дочка…
«Славное море —
                              священный Байкал,
Славный корабль —
                                 омулевая бочка».
 

Схема смеха

 
Выл ветер и не знал, о ком,
вселяя в сердце дрожь нам.
Путем шла баба с молоком,
шла железнодорожным.
 
 
А ровно в семь, по форме,
несясь во весь карьер с Оки,
сверкнув за семафорами, —
взлетает курьерский.
 
 
Была бы баба ранена,
зря выло сто свистков ревмя, —
но шел мужик с бараниной
и дал понять ей вовремя.
 
 
Ушла направо баба,
ушел налево поезд.
Каб не мужик, тогда бы
разрезало по пояс.
 
 
Уже исчез за звезды дым,
мужик и баба скрылись.
Мы дань герою воздадим,
над буднями воскрылясь.
 
 
Хоть из народной гущи,
а спас средь бела дня.
Да здравствует торгующий
бараниной средняк!
 
 
Да светит солнце в темноте!
Горите, звезды, ночью!
Да здравствуют и те, и те —
и все иные прочие!
 

Военно-морская любовь

 
По морям, играя, носится
с миноносцем миноносица.
 
 
Льнет, как будто к меду осочка,
к миноносцу миноносочка.
 
 
И конца б не довелось ему,
благодушью миноносьему.
 
 
Вдруг прожектор, вздев на нос очки,
впился в спину миноносочки.
 
 
Как взревет медноголосина:
«Р-р-р-астакая миноносина!»
 
 
Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится,
а сбежала миноносица.
 
 
Но ударить удалось ему
по ребру по миноносьему.
 
 
Плач и вой морями носится:
овдовела миноносица.
 
 
И чего это несносен нам
мир в семействе миноносином?
 

Кто он?

 
Кто мчится,
                   кто скачет
                                    такой молодой,
противник мыла
                          и в контрах с водой?
Как будто
               окорока ветчины,
небритые щеки
                         от грязи черны.
Разит —
             и грязнее черных ворот
зубною щеткой
                         нетронутый рот.
Сродни
             шевелюра
                             помойной яме,
бумажки
              и стружки
                               промеж волосьями;
а в складках блузы
                              безвременный гроб
нашел
         энергично раздавленный клоп.
Трехлетнего пота
                           журчащий родник
проклеил
              и выгрязнил
                                   весь воротник.
Кто мчится,
                   кто скачет
                                   и брюки ловит,
держащиеся
                   на честном слове?
Сбежав
            от повинностей
                                      скушных и тяжких,
за скакуном
                   хвостятся подтяжки.
Кто мчится,
                   кто скачет
                                    резво и яро
по мостовой
                    в обход тротуара?
Кто мчит
               без разбора
                                 сквозь слякоть и грязь,
дымя по дороге,
                          куря
                                 и плюясь?
Кто мчится,
                   кто скачет
                                    виденьем крылатым,
трамбуя
             встречных
                              увесистым матом?
Кто мчится,
                   и едет,
                              и гонит,
                                           и скачет?
Ответ —
               апельсина
                               яснее и кратче,
ответ
         положу
                     как на блюдце я:
то мчится
               наш товарищ докладчик
на диспут:
                «Культурная революция».
 

История Власа, лентяя и лоботряса

 
Влас Прогулкин —
                                милый мальчик,
спать ложился,
                       взяв журнальчик.
Все в журнале
                       интересно.
– Дочитаю весь,
                           хоть тресну! —
Ни отец его,
                     ни мать
не могли
               заставить спать.
Засыпает на рассвете,
скомкав
             ерзаньем
                           кровать,
в час,
        когда
                 другие дети
бодро
         начали вставать.
Когда
         другая детвора
чаевничает, вставши,
отец
       орет ему:
                      – Пора! —
Он —
           одеяло на уши.
Разошлись
                 другие
                            в школы, —
Влас
       у крана
                   полуголый —
не дремалось в школе чтоб,
моет нос
               и мочит лоб.
Без чаю
             и без калача
выходит,
              еле волочась.
Пошагал
              и встал разиней:
вывеска на магазине.
Грамота на то и есть!
Надо
        вывеску
                     прочесть!
Прочел
             с начала
                          буквы он,
выходит:
              «Куафер Симон».
С конца прочел
                          знаток наук, —
«Номис» выходит
                             «рефаук».
Подумавши
                    минуток пять,
Прогулкин
                   двинулся опять.
А тут
          на третьем этаже
сияет вывеска —
                            «Тэжэ».
Прочел.
             Пошел.
                         Минуты с три —
опять застрял
                      у двух витрин.
Как-никак,
                 а к школьным зданиям
пришел
           с огромным опозданьем.
Дверь на ключ.
                         Толкнулся Влас —
не пускают Власа
                           в класс!
Этак ждать
                 расчета нету.
«Сыграну-ка
                     я
                       в монету!»
Проиграв
                один пятак,
не оставил дела так…
Словом,
             не заметил сам,
как промчались
                         три часа.
Что же делать —
                           вывод ясен:
возвратился восвояси!
Пришел в грустях,
                               чтоб видели
соседи
           и родители.
Те
к сыночку:
                 – Что за вид? —
– Очень голова болит.
Так трещала,
                    что не мог
даже
       высидеть урок!
Прошу
            письмо к мучителю,
мучителю-учителю! —
В школу
              Влас
                     письмо отнес
и опять
             не кажет нос.
Словом,
             вырос этот Влас —
настоящий лоботряс.
Мал
       настолько
                        знаний груз,
что не мог
                 попасть и в вуз.
Еле взяли,
                между прочим,
на завод
             чернорабочим.
Ну, а Влас
                 и на заводе
ту ж историю заводит:
у людей —
                   работы гул,
у Прогулкина —
                             прогул.
Словом,
             через месяц
                                он
выгнан был
                   и сокращен.
С горя
            Влас
                   торчит в пивнушке,
мочит
            ус
                       в бездонной кружке,
и под забором
                       вроде борова
лежит он,
               грязен
                         и оборван.
Дети,
        не будьте
                       такими, как Влас!
Радостно
              книгу возьмите
                                       и – в класс!
Вооружись
                 учебником-книгой!
С детства
               мозги
                         развивай и двигай!
Помни про школу —
                                   только с ней
станешь
             строителем
                               радостных дней!
 

Красавицы

(Раздумье на открытии Grand Opéra)

 
В смокинг вштопорен,
побрит что надо.
По гранд
                по опере
гуляю грандом.
Смотрю
             в антракте —
красавка на красавице.
Размяк характер —
все мне
            нравится.
Талии —
                кубки.
Ногти —
                в глянце.
Крашеные губки
розой убиганятся.
Ретушь —
                 у глаза.
Оттеняет синь его.
Спины
            из газа
цвета лососиньего.
Упадая
           с высоты,
пол
      метут
                шлейфы.
От такой
                красоты
сторонитесь, рефы.
Повернет —
                      в брильянтах уши.
Пошеве́лится шаля —
на грудинке
                     ряд жемчужин
обнажают
                шеншиля.
Платье —
                 пухом.
                            Не дыши.
Аж на старом
                      на морже
только фай
                  да крепдешин,
только
          облако жоржет.
Брошки – блещут…
                                  на́ тебе! —
с платья
            с полуголого.
Эх,
      к такому платью бы
да еще бы…
                  голову.
 

Сказка о Красной Шапочке

 
Жил был на свете кадет.
В красную шапочку кадет был одет.
 
 
Кроме этой шапочки, доставшейся кадету,
ни черта в нем красного не было и нету.
 
 
Услышит кадет – революция где-то,
шапочка сейчас же на голове кадета.
 
 
Жили припеваючи за кадетом кадет,
и отец кадета, и кадетов дед.
 
 
Поднялся однажды пребольшущий ветер,
в клочья шапчонку изорвал на кадете.
 
 
И остался он черный. А видевшие это
волки революции сцапали кадета.
 
 
Известно, какая у волков диета.
Вместе с манжетами сожрали кадета.
 
 
Когда будете делать политику, дети,
не забудьте сказочку об этом кадете.